- Давайте сядем, - внезапно сказал Поль де Вирье. Но когда Сильвия опустилась на скамью, он сел не рядом, а напротив.
- Вы надолго в Лаквилль? - коротко спросил он.
- Не знаю, - неуверенно отвечала Сильвия. - Это зависит от планов моей подруги, мадам Вольски. Если мы обе не передумаем, то пробудем здесь, наверное, еще недели три или месяц.
Наступила пауза, которая показалась Сильвии очень продолжительной. Во взгляде француза читалась озадаченность.
Внезапно он встал, прошелся по оранжерее, а потом остановился перед Сильвией.
- Миссис Бейли! - воскликнул он. - Простите ли вы меня, если мои слова покажутся вам несколько дерзкими?
Сильвия густо покраснела. Вопрос застал ее врасплох. Но следующие фразы принесли облегчение, хотя при этом и некоторую досаду.
- Прошу вас, мадам, покинуть Лаквилль! С вашего разрешения, скажу прямо и открыто: вам не следует ездить в подобные места.
Сильвия подняла взгляд. Она была поражена и не то чтобы обижена, а скорее задета.
- Но почему? - жалобно произнесла она. - Почему бы мне не пожить немного в Лаквилле?
- В том, чтобы провести здесь день-другой, нет ничего страшного. Но если бы, к примеру, моя сестра захотела пожить в Лаквилле, мне бы это не понравилось. - Речь его постепенно убыстрялась. - Скажу больше! Лаквилль, возможно, представляется вам раем, но в этом раю полным-полно змей.
- Змей? Вы имеете в виду, конечно, змей в человеческом обличье?
Он серьезно кивнул.
- Город, где царит Богиня игры, неизбежно привлекает к себе двуногих пресмыкающихся, как солнечное тепло притягивает ящериц. Виной тому не игра и не страсть к игре; страсть к золоту - вот причина!
Сильвия заметила, что он сильно побледнел.
- Как центр азартных игр Лаквилль уступает только Монте-Карло. Но если Монте-Карло еще и курорт, если там проводят досуг различными способами, то в Лаквилль приезжают исключительно играть. Вам, разумеется, нравится Казино, там празднично и красиво, но не случайно оно было сценой многих и многих трагедий. Знаете ли вы, как относятся к Лаквиллю в Париже?
- Нет… Я впервые услыхала о Лаквилле на прошлой неделе.
- Все парижские торговцы, без единого исключения, подписали петицию к правительству с просьбой отменить игровую концессию.
- Поразительно! - Сильвия была искренне удивлена.
- Простите, но ничего поразительного тут нет. Те деньги, которые попали бы в карманы торговцев, текут в кошельки анонимных акционеров Лаквилльского Казино. Конечно, держатели отелей находятся в ином положении, чем торговцы. Им Лаквилль не особенно мешает. Он расположен так близко к Парижу, что иностранцы, посетив Казино, на ночь возвращаются обратно в парижские гостиницы. Совсем переселяются в Лаквилль только самые закоренелые игроки.
Он уставил на Сильвию многозначительный взгляд, и она снова почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.
- Да, я догадываюсь, о чем вы думаете, мадам. Увы, такова позорная правда, я один из этих несчастнейших, Богом забытых созданий - я закоренелый игрок.
В голосе графа звучала приглушенная боль с оттенком гнева. Охваченная жалостью Сильвия сочувственно вгляделась в его суровое и печальное лицо.
- Я расскажу вам в двух словах свою историю, - продолжал он, уселся рядом с мадам Бейли и стал палкой чертить на каменном полу воображаемые узоры. - Мне предназначалась карьера, которую я считаю самой завидной и приятной - карьера дипломата. Вы обратили внимание, как я говорю по-английски? Так же хорошо я владею немецким и испанским. Затем случилось несчастье, умерла моя нежно любимая матушка, и я унаследовал от нее несколько тысяч фунтов. Я тяжело переживал свое горе, к тогу же был тогда ничем не занят. Приятель уговорил меня отправиться в Монте-Карло. Две недели, проведенные там, изменили мою жизнь… сделали меня никчемным лоботрясом, как сказали бы англичане. Нужно ли после этого удивляться, что я прошу вас уехать?
Это признание тронуло и удивило Сильвию. Его слова звучали искренне, во взгляде сквозило смирение, на лице была написана мука. Под загаром Поступила бледность, черты обострились.
Сильвия произнесла тихо:
- Очень любезно с вашей стороны рассказать мне все это, и я должна благодарить вас за предостережение.
Но граф де Вирье, пропустив ее слова мимо ушей, продолжал:
- Дама, с которой вы в прошлый раз посетили Лаквилль, - я имею в виду польскую даму - я хорошо запомнил. В последние три года я видел ее летом в Монте-Карло, Спа и Экс-ле-Бене. Разумеется, я не удивился, встретив ее здесь, но - признаюсь, мадам - был немало поражен тем, что рядом с нею находится… - тут он помедлил, - молодая английская леди. Вы, вероятно, обиделись бы, скажи я вам, что мне пришло на ум, когда я увидел вас в Казино?
- Едва ли, - мягко отозвалась Сильвия,
- Мне показалось, мадам, что передо мной лилия, взошедшая на поле, которое густо заросло буйными и высокими сорняками, а скорее даже ядовитыми растениями.
- Но я не могу сейчас уехать! - воскликнула Сильвия. Слова и серьезный тон собеседника действительно произвели на нее глубокое и тягостное впечатление.
- На меня обиделась бы моя подруга, мадам Вольски. Неужели, если я останусь и даже буду делать иногда мелкие ставки, непременно случится какая-нибудь беда?
Она посмотрела на него умильно, как дитя. Но Сильвия была не ребенком, а очень красивой молодой женщиной, и сердце графа де Вирье забилось быстрее. Тьфу, глупости! Время, когда он любил и добивался взаимности, минуло навсегда.
Приняв на себя роль советчика, француз руководствовался исключительно человеколюбием. Нежная, безыскусная привлекательность Сильвии тронула его сердце, поэтому он счел нужным дать ей наставление, которое считал крайне полезным.
- Я не так глуп, чтобы утверждать, будто все, кто посещает лаквилльское Казино - закоренелые игроки, - медленно произнес граф. - Мы, французы, легко относимся к развлечениям и, не сомневаюсь, немало добропорядочных парижских буржуа приезжают сюда, выигрывают или проигрывают несколько франков, и никому от этого нет никакого вреда. И все же я обещал самому себе, что открою вам глаза на опасность…
Выходя наружу, на яркий солнечный свет, Сильвия чувствовала, что у нее появился друг - настоящий друг - в лице графа де Вирье. Это странное ощущение было ей настолько приятно, что она не решалась себе в этом признаться.
Большинство мужчин, которых она встречала, с тех пор, как стала вдовой, обращались с ней, словно с милым ребенком. Многие флиртовали просто ради удовольствия пофлиртовать с хорошенькой женщиной, другие - сознавала она с негодованием - начинали проявлять к ней интерес, когда выяснялось, что она владеет немалым состоянием. После смерти мужа Сильвия получила несколько предложений Руки и сердца, но ни один из тех, кто признавался ей в любви, не рассказывал о себе столько, сколько этот Француз.
Слова графа тронули и заинтриговали ее, тем более, что вел он себя крайне сдержанно. Не так уж долго пробыв на "Вилле дю Лак", Сильвия успела заметить, что граф знаком со многими постояльцами, но ни с кем из публики, весело щебетавшей в столовой отеля накануне вечером, он не вступал в близкое общение.
Перед тем, как войти в отель, Сильвия остановилась и взглянула графу прямо в лицо.
- Я должна благодарить вас, - заговорила она робко, - за любезное предостережение. Знаете, у нас, в Англии, есть пословица: "Кто предупрежден, тот вооружен". Поверьте, я не забуду того, что вы сказали. Конечно, этот разговор останется между нами.
Граф мгновение молча рассматривал ее, а потом выразительно произнес:
- Боюсь, правда обо мне известна всякому, кто проявляет интерес к моим делам. Уверен, например, что ваша польская подруга знает обо всем. Перед вами человек, потерявший все свои деньги до последнего гроша, никогда и нигде не работавший и живущий за счет сердобольных родственников.
Ни разу прежде Сильвия не слышала такой горечи в человеческом голосе.
- Лошадь, которую вы видели утром, - продолжал он, - принадлежит не мне, а моему зятю. Мне присылают ее каждый день, потому что сестра любит меня и считает, что прогулки верхом необходимы мне для здоровья, мой зять - великодушнейший из людей, но он не дарит мне лошадь, так как опасается, что я ее продам, а деньги пойдут на игру.
Наступила длительная неловкая пауза. Затем граф продолжил, уже более бодрым тоном:
- А теперь, мадам, до свидания, и простите, что навязал вам свои личные горести. Обычно я не позволяю себе этого с людьми, которых не имею чести близко знать.
Сильвия поднялась в свой номер. Разговор тронул ее и взволновал. Никогда прежде ей не приходилось заглядывать в глубины чужой души.
Жизнь полна загадок, она похожа на паутину из множества тонких, едва видимых нитей. Эта удивительно откровенная, и в то же время ни к чему не обязывающая беседа с посторонним человеком - более того, с иностранцем - заставила Сильвию понять, как мало, в сущности, люди знают друг о друге.
Как мало, к примеру, она знает о Билле Честере - впрочем, о нем, наверное, и знать нечего. И об Анне Вольски ей почти ничего не известно! Они подружились, а ведь Анна не доверила Сильвии ни одного своего секрета. Сильвия не знала даже Домашнего адреса своей подруги.
Сильвия чувствовала, что между нею и французом, которого она впервые увидела всего неделю назад, возникла неразрывная связь. Если даже им никогда больше не придется встретиться, она никогда не забудет, что он позволил ей заглянуть в глубины своего изболевшегося сердца. Он приподнял край Завесы, скрывавшей его чувства и сделал это для того, чтобы спасти ее, незнакомую женщину, от беды, которую испытал на себе!
ГЛАВА 7
Через два часа после посещения potager "Виллы дю Лак", Сильвия Бейли, вместе с Анной Вольски, вкушала завтрак в "Пансионе Мальфе".
Обе гостиницы были до смешного не похожи одна на другую. В "Вилле дю Лак" было просторно, комфортно и тихо. Клиенты мсье Польперро (так, по крайней мере, казалось Сильвии) проводили большую часть времени наверху, в своих номерах, или в Казино; многие из них имели собственные автомобили, на которых совершали длительные прогулки.
Здесь, в "Пансионе Мальфе", царила суета, не умолкали болтовня и смех. Несколько молодых постояльцев ежедневно ездили на работу в Париж. Другие, а среди них и Анна Вольски, находились в Лаквилле, чтобы удовлетворять свою страсть к игре. Немало клиентов не жили, а только столовались в пансионе
Среди последних Сильвия, к своему удивлению, обнаружила мсье и мадам Вахнер, пожилых супругов, которых Анна Вольски видела год назад в Экс-ле-Бене.
Муж с женой сидели за узким табльдотом напротив Анны и Сильвии; заметив подруг, женщина снова расплылась в улыбке.
- Ну вот мы и встретились опять! - воскликнула она по-французски гортанным голосом. И добавила, обращаясь к мадам Вольски: - Здесь не так, как в Экс-ле-Бене, не правда ли, мадам? Анна покачала головой.
- Действительно, ничего общего!
- И все же Лаквилль - чудесное место, и совсем не такое дорогое, как можно было бы подумать.
Мадам Вахнер наклонилась через стол и доверительным шепотом произнесла:
- Что до нас, то мы с мужем сняли небольшую виллу. Ему надоели гостиницы.
- Но ведь в Эксе вы тоже жили на вилле? - удивленно спросила Анна.
- Да, конечно. Но потом у нас случилась большая беда… - женщина вздохнула. - Вы об этом, возможно, слышали. - Она уставила на Анну испытующий взгляд своих маленьких блестящих глазок.
- Да, слышала, - ответила Анна серьезно. - Вы говорите о своем друге, который утонул в озере? Вас с мужем это, наверное, потрясло?
- Еще бы! Муж не выносит, когда об этом упоминают.
И Сильвия заметила на нездоровом лице сидящего перед ней мужчины тень беспокойства. Не глядя по сторонам, он продолжал есть омлет.
- Ами Фриц! - воскликнула супруга, внезапно обратившись к нему. Она продолжила по-английски: - Поздоровайся с этой дамой. Помнишь, мы часто видели ее в казино Экса?
"Ами Фриц" наклонил голову, не произнеся, однако, ни слова.
- Да, - словоохотливо продолжала его жена, - после этого мы не могли уже оставаться в Эксе! Следующую зиму мы переезжали из пансиона в пансион, а потом, вместо Экса, приехали сюда. Пока что Лаквилль меня вполне устраивает.
По-английски она говорила с сильным акцентом, но бегло.
- Лаквилль просто прелесть! - заявила она громко и, глядя прямо на Сильвию, улыбнулась во весь рот. Сильвия заметила про себя, что ее лицо, пусть очень некрасивое, походило на подсолнух - таким оно было широким и добродушным!
Когда dejeuner закончился, новые знакомые пили кофе вчетвером. Меланхолический мсье Вахнер, составлявший забавный контраст своей веселой и живой супруге, наконец, разговорился, и они с Анной принялись оживленно обсуждать различные системы игры.
Лицо его засветилось. По тому, как встрепенулся этот долговязый человек, которого жена неизменно именовала "ами Фриц", стало понятно, что предмет разговора чрезвычайно его интересует.
- Ну вот, сел на своего любимого конька, как говорят англичане! - с громким смехом заметила его жена. - Видели бы вы моего Фрица в Монте-Карло - вот где он показывается в полном блеске! - Она повернулась к Сильвии. - Ами Фрицхен знает все системы игры в рулетку, когда-либо изобретенные, и все до единой пробовал - скорее к своему удовлетворению, чем к моему. - Эти слова прозвучали, однако, очень добродушно. - Ему не под силу перебрать много вариантов при игре в красное и черное, а я не разрешаю ему играть в нижнем этаже. Нет, нет, это чересчур опасно! Это занятие для детей или для дураков.
Сильвия еще слишком мало знала об азартных играх, чтобы до конца понять слова мадам Вахнер, но была до некоторой степени заинтригована. Оживленный разговор, который вели между собой Анна и мсье Вахнер, оставался для нее загадкой.
- Бросим их, пусть себе болтают! - внезапно воскликнула женщина. - Пока солнце не очень печет, в саду куда приятней. Кстати, я забыла вам представиться, простите за невежливость! Моя фамилия Вахнер, Софи Вахнер, к вашим услугам.
- А я Бейли, Сильвия Бейли.
- Мисс Бейли?
- Нет, я вдова.
С лица мадам Вахнер сползла улыбка.
- Ах, - сочувственно проговорила она, - как грустно: при вашей молодости и красоте уже пережить такую потерю.
Вместе они отправились в тесный садик, и мадам Вахнер принялась развлекать собеседницу рассказами, один другого интересней и остроумней. За приятной прогулкой незаметно пролетело полчаса.
Вахнеры, по-видимому, побывали во многих странах, прежде всего в различных британских колониях.
- А вы? - наконец, задала вопрос мадам Вахнер. Ее глазки вперились в хорошенькое личико англичанки, а потом скользнули вниз и остановились на ряде ровных, молочного цвета жемчужин.
- Я во Франции в первый раз, - ответила Сильвия, - и мне здесь очень нравится.
- Так вы еще не играли на деньги? - заметила мадам Вахнер. - Англичане выше этого!
В ее словах скрывался сарказм, которого Сильвия не заметила.
- До прошлой недели не играла никогда, а в тот раз выиграла тридцать франков!
- Так вы, конечно, собираетесь вступить в Клуб при Казино?
- Да, - проговорила Сильвия немного неловко, - скорее всего, да. - Видите ли, игрой очень интересуется моя подруга.
- Ну, еще бы! - непринужденно воскликнула ее собеседница.
- Мы с мужем часто видели мадам Вольски в Эксе. Странное дело: там мы за много недель не обменялись ни словом, а здесь встретились как старые знакомые! Но в Эксе, - она громко и тяжело вздохнула, - с нами был друг, молодой человек, к которому мы очень привязались.
- Да, я знаю, - сочувственно вздохнула Сильвия.
- Знаете? - Мадам Вахнер бросила на нее быстрый взгляд. - Что именно знаете, мадам"
- Мне рассказывала об этом мадам Вольски. Ведь ваш друг утонул? Для вас с мужем это было, наверное, большим ударом.
- Ужасным! - взволнованно отозвалась мадам Вахнер. - Просто ужасным!
Полчаса в саду пролетели очень быстро и, когда наступило время идти в Казино, Сильвии стало даже немного досадно.
- Вот что! - внезапно заявила мадам Вахнер, - давайте поступим так: ами Фриц проводит мадам Вольски в Казино, а мы с вами немного покатаемся по окрестностям. Мне до смерти надоело Казино… и вам тоже скоро надоест, - шепнула она Сильвии.
Сильвия вопросительно поглядела на Анну.
- Действительно, прокатись, дорогая. В твоем распоряжении масса времени: я собираюсь провести в Казино весь день и вечер, - быстро отозвалась мадам Вольски на немой вопрос Сильвии. - Лучше всего тебе прийти туда после чая. Послеполуденный чай моя подруга ни за что не пропустит, - добавила она, обращаясь к мадам Вахнер.
- Я тоже люблю послеполуденный чай, - весело подхватила мадам Вахнер. - Значит, договорились? Мы с вами отправляемся на прогулку, потом пьем чай, а после отправляемся в Казино.
Сильвия проводила Анну наверх, где она переоделась и взяла деньги.
- В такую теплынь проехаться - одно удовольствие, даже в обществе этой старой чудачки, - заметила мадам Вольски, - а я тем временем позабочусь, чтобы тебе выправить членский билет. Если захочешь, сможешь вечером поиграть. Но не дай бог, чтобы моя милая английская подруга пристрастись к игре так же, как я, - в голосе Анны зазвучала грустная нота. - Впрочем, думаю, тебе это не грозит.
Спустившись вниз, подруги увидели, что мсье и мадам Вахнер тихо о чем-то переговариваются.
Занятые разговором, они не заметили, как Сильвия подошла к ним вплотную. Она услышала тихий злой голос мужчины: "Здесь нечего делать, Софи. Пустая трата времени!". Мадам Вахнер тут же возразила: "Вечно ты ноешь. Говорю тебе, все не так безнадежно, предоставь это мне!".
Затем, заметив Сильвию, жена продолжила:
- "Нечего делать" - любимое выражение моего мужа! Последняя система ему разонравилась, а новой он еще не придумал. А я вас уверяю, что сегодня ему непременно повезет. Мадам Вольски принесет ему удачу. - Она раскраснелась и выглядела встревоженной. Но спустя мгновение мадам Вахнер добавила уже спокойней: - Я просила заказать по телефону открытую коляску. Она будет здесь через три-четыре минуты. Не подвезти ли вас сперва в Казино? - Вопрос был обращен к мсье Вахнеру.
- Нет, - резко ответил он, - не надо! Я, во всяком случае, пойду пешком.
- Я тоже, - сказала Анна, только что присоединившаяся к компании. - Не стоит делать крюк. Лучше сразу отправляйтесь за город.
И все четверо пустились в путь: мадам Вольски со своим длинным упрямым провожатым пошла пешком, а Сильвия и мадам Вахнер поехали в противоположном направлении в коляске.
Ближайшие окрестности Лаквилля не отличаются красотой; открытая небольшая коляска скрипела, старая лошадь еле плелась, но, несмотря на все это, Сильвия наслаждалась поездкой.
Мадам Вахнер, с ее вульгарной и некрасивой, почти что комической внешностью, обладала, в то же время, редким качеством: живостью и энергией. Она говорила то по-французски, то по-английски, с легкостью перескакивая с одного языка на другой.