Как опытный политик, Президент, когда требовалось, умел быть хитрым. Он устроил все так, чтобы никому и в голову не пришло заподозрить в чем-либо Фадеева. Требование Президента позвать к себе заместителя начальника своей охраны формально объяснялось тем, что ему понадобилась информация об одной модели ружья, в чем Фадеев, как заядлый охотник, здорово разбирался и даже имел приличную коллекцию ружей (как, впрочем, и Президент, тоже обожавший охоту и рыбалку). Они неоднократно обсуждали эти темы и хвалились своими охотничьими успехами.
Не сомневаясь в своем заме, Скворцов спокойно впустил его в рабочий кабинет Президента.
- Ну что, Виктор Илларионович, принесли доказательства? - спросил Президент, когда генерал вошел.
-Да… Вот, пожалуйста… - Фадеев раскрыл большущую, богато иллюстрированную книгу об охотничьем оружии и принялся вынимать спрятанные между ее страницами листки с распечаткой дискеты Савелия. Поскольку тот на дискету, добытую в Лугано, записал с помощью компьютерного гения Андрея скачанные с закрытого файла ФБР сведения о капиталах и недвижимости "семьи", листков было довольно много. - Там все самое важное отмечено розовым маркером… Фамилии даны по-английски и по-русски… - пояснил Виктор Илларионович, глядя, как Президент, нацепив на нос очки, привычно погружается в бумаги.
Прошло минут пятнадцать. Фадеев тактично молчал, а Президент лишь все громче сопел, листая одну страницу за другой. Видя, как от гнева наливается кровью президентское лицо, Фадеев забеспокоился, не случится ли с ним сердечный приступ.
- Пожалуйста, Борис Николаевич, выпейте эту таблетку, - попросил он Президента.
Почти у всех президентских приближенных с собой всегда были фирменные, быстро и эффективно действующие лекарственные препараты от сердца и давления
- на всякий случай.
Президент недовольно оторвался от бумаг, явно сердясь на то, что его прервали в столь драматический момент, но ничего не сказал. Вбросил в рот таблетку и запил минералкой.
- Вы читали все это? - спросил он Фадеева.
- Конечно.
- И что, все это правда? - хмуро спросил он.
- Да. Если хотите, я принесу подтверждение…
- Не надо. Ну, зятек, едри его в корень! Ну и устроили мне… родственнички, понимаешь! Стыдоба… Ничего, они у меня еще почешутся, попляшут, понимаешь, забегают, как тараканы! Я, понимаешь, не позволю за нос меня водить! Неблагодарные! - Президент собрал принесенные Фадеевым листочки в стопку. - Ладно, я тут сам теперь разбираться буду. Спасибо вам и… - он сделал паузу, обдумывая как назвать Савелия, и добавил, не упоминая его имени: - нашему человеку. Ну что, Виктор Илларионович, готовьтесь к повышению. Пойдете ко мне в начальники охраны?
- Все силы отдам, чтобы оправдать ваше доверие! - с волнением ответил Фадеев.
- Ну-ну, идите, можете быть свободны, - сказал Президент, но тут же передумал: - Или нет, вызовите-ка срочно Щенникова. Он сейчас где?
- На даче.
- Ну что ж, скоро ему куда-нибудь в другое место перебираться придется. Вызовите его ко мне! Фадеев вышел исполнить просьбу.
Встревоженный Щенников примчался в Барвиху через сорок минут. Он едва успел побриться и, пока служебный лимузин, мигая проблесковыми маячками и пугая прохожих завыванием сирены, вез его к Президенту, мучительно гадал о причине столь экстренного вызова.
- Давайте-ка, Валентин Николаевич, вызывайте сюда всех своих клевретов! - такими неласковыми словами, да еще и глядя в упор непривычно холодными глазами, встретил руководителя своей Администрации Президент.
Щенников поежился: еще никогда он не разговаривал с ним в таком резком тоне. Обычно он звал его Валентином или, когда был в хорошем настроении, просто Валей. А тут по имени-отчеству, да еще "клевреты"… А про взгляд и говорить не хочется: чисто вечная мерзлота…
- Что-то случилось? - осторожно спросил Щенников.
- Зовите, зовите! Чего застыли, словно статуя железного Феликса, понимаешь! - прикрикнул на него, игнорируя вопрос, Президент. - Зовите всех своих дружков-приятелей, всю эту вашу "семейку"! Лешку, Наташку, Можаева, Карасева, Калошина… Скворцов сейчас явится, я его уже сам позвал.
Щенников выскочил из кабинета как ошпаренный и наткнулся на слегка поддатого начальника охраны.
- Что происходит? - шепотом спросил у него Щенников.
Но Скворцов не был в курсе нынешнего настроения Президента и лишь удивленно пожал плечами, глядя на испуганное лицо Валентина Николаевича.
- А что, - спросил Скворцов, - батя чудит, что ли?
- Приказал собрать всех немедленно.
- Кого это - всех?
- Ну, наших… "семью", в общем…
- Настучали все-таки, сволочи! - обозлился генерал. С его лица моментально слетела довольная, похотливая усмешечка. - Ну что это за падаль, которая осмелилась пойти против нас? На кусочки сучару порву, живьем!
- Поздно! - снова зашептал Щенников. - Надо собраться с духом и постараться убедить ЕГО в том, что ему подсунули самую что ни есть дезу.
Враги его, недоброжелатели расстарались! Я пошел вызванивать, а ты давай дуй к нему, попробуй прощупать почву. Может, тебе что скажет.
Скворцов зашел к Президенту. Тот, насупившись, сидел в кресле и не обратил никакого внимания на вошедшего.
- Сейчас все приедут, Борис Николаевич, - начал генерал. - Мне Валентин сказал, что вы…
- Молчи лучше! - буркнул Президент. - Заварили, понимаешь, кашу… грязную! Теперь вот мне, Президенту, приходится расхлебывать вашу стряпню! Уйди, я хочу один посидеть тут… подумать… поразмышлять, понимаешь… Когда соберутся все, тогда и доложишь…
- Слушаюсь, - подчеркнуто официально ответил Скворцов и вышел из кабинета.
Президент появился через час, когда вся "семья" собралась в большой комнате, где обычно Президент играл со Скворцовым в бильярд. Теперь охранники отодвинули бильярдный стол к стене и внесли несколько стульев. Для Президента специально поставили удобное большое кресло.
Он вышел к ним с хмурым лицом. Молча, исподлобья, с характерным прищуром оглядел собравшихся и, продолжая держать паузу, не здороваясь ни с кем, направился к креслу. В руке у него были листки, переданные ему Фадеевым. Весь его облик выражал откровенное недовольство присутствующими.
Президент сел, надел очки, взял первую страничку из стопки и начал читать вслух:
- Алексей Иванович Бакурин, общая сумма - восемнадцать миллионов шестьсот тысяч четыреста четыре доллара… - быстрый взгляд в сторону зятя. - Кроме того, вилла в Ницце, домик на Багамах, особняков Париже, квартира в Лондоне,
- еще один стремительный взгляд, - счета в банках Швейцарии, США и Англии. Нельзя было не заметить, что Президент с огромным трудом старается сдержать кипящий в нем гнев и оставаться хотя бы спокойным. И только эти стремительные, словно уколы шпаги, взгляды выдавали бушевавшую в нем бурю.
- Валентин Николаевич Щенников. Четыре миллиона восемьсот три тысячи семнадцать долларов, - взгляд-укол, - двадцать пять процентов акций банка "Олимпик", сорок процентов акций нефтяного концерна "Норд-Ойл", - очередной взгляд-укол, - дом во Франции, понимаешь…
Президент укоризненно покачал головой и продолжил:
- Дружок господина Щенникова, Александр Соломонович Долонович. Семьсот три миллиона пятьсот шестьдесят тысяч четыреста два доллара, - взгляд-укол,
- три контрольных пакета акций в российских банках. Семьдесят восемь оффшорных фирм, - взгляд, - пять казино, - взгляд, - нелегальная торговля оружием и левой водкой… Во, нахапали!..
Президент посмотрел поверх очков на притихших перед ним чиновников. Как ни поразительно, но они с явным любопытством слушали конкретные цифры: даже в самом узком своем кругу никто из них никогда не афишировал свои доходы и капиталы. Теперь же они с любопытством заглядывали с помощью Президента друг к другу в карман. Любопытство потеснило даже страх грядущего неминуемого разоблачения.
- Так… - Президент снова уткнулся в бумаги. - Ага, вот! Петр Петрович Можаев. Четыре миллиона триста семьдесят тысяч долларов в венгерском банке "Ухнар" и два миллиона триста с лишком тыщ в швейцарском "Банко дель Боггар-до", в Лугано, - взгляд-укол, - семнадцать оффшорных фирм - Кипр, ЮАР и Монако, контрольный пакет акций в концерне "Алмаз-Россия", дом в США. - Президент взглянул на замершего Можаева, покачал головой и сделал многозначительную паузу.
- Далее… Велихов Аркадий Романович… - Он нахмурил брови и оглядел всех присутствующих. - Кстати, а он в России? - спросил он Щенникова.
- Я давно его не видел, - Валентин Николаевич смущенно опустил глаза.
- Интересное дело, понимаешь! - вспылил Президент. - То он у вас в кабинете целыми днями чаи гоняет, а теперь вы даже не знаете, где он! А может, он. со своими миллионами уже удрал куда-нибудь?
- Аркадий Романович сейчас находится на Северном Кавказе, -г - сообщил первый заместитель премьера Карасев, которого молва всю весну и лето усердно прочила в будущие премьеры.
- Ясно, выборами своими, понимаешь, занимается. Депутатской "корочкой" прикрыться хочет, - недовольно сделал вывод Президент, потом глубоко вздохнул и сделал короткую паузу. - Кирилл Сергеевич Калошин, - продолжил он чтение своего списка. - Шесть миллионов с гаком в Англии, три - в Штатах, - быстрый взгляд, - собственная охранная фирма в России. Основная деятельность
- выбивание долгов и… - зло усмехнулся и добавил: - рэкет. Благотворительный фонд помощи уволенным в запас военнослужащим, где на самом деле отмываются теневые доходы от продажи стрелкового оружия и укрываются от налогов проходящие через таможню грузы. Годовой оборот около ста миллионов долларов. А?! Каково?! Ну, и, конечно, дом в Чехии, вилла во Франции. Яхта в порту на Балеарских островах. Там же гостиница на сотню номеров. Отдыхай не хочу! Совсем оборзели, понимаешь! Тянут и тянут, тянут и тянут…
Борис Николаевич махнул рукой и вновь взглянул в листок.
- Илья Аронович Левинсон. Ну у этого так, скромненько, детишкам на молочишко… - с ухмылкой заметил Президент. - Всего-то два миллиона с небольшим в банке Нью-Йорка, акции и прочая мура: даже на дом приличный не посмел наворовать. - Он вновь зло усмехнулся. - Все, хватит, про остальных и читать не стану, что язык зря ломать, и так все ясно: воруете исподтишка, без стыда и совести, понимаешь, а позорите меня и страну по крупному и в открытую. Ну просто шакалы какие-то!
Президент встал и, сделав несколько шагов, вплотную подошел к сидящим напротив него приближенным.
- Ну что молчите, как будто воды в рот набрали?! - закричал Президент, размахивая над их головами листками с обличающими цифрами.
- Наглая клевета! - боязливо подал голос Щенников.
- Этим бумагам нельзя верить, вас дезинформируют, - тут же, подхватывая, поддакнул Калошкин, давний приятель Щенникова. - Надо во всем спокойно и непредвзято разобраться!
- Уже! Уже разобрался! - рявкнул Президент. - Вы вообразили, что я лаптем тут щи хлебаю и не могу без вас и шагу ступить? АН нет! Нашлись толковые и честные люди, помогли, понимаешь, правду увидеть.
- Кто они? - встрепенулся Скворцов.
- А вы, Семен Макарович, вообще помолчите, - отмахнулся от него Президент, - от вас же за версту перегаром несет. - Он даже демонстративно и брезгливо принюхался. - С завтрашнего дня с вами работать не буду!
- А как же…
- Зама вашего назначу, Фадеева, не бойтесь, без вас не пропаду, проживу как-нибудь. - Президент повернулся к остальным. - Значит, так, господа хорошие… и родственнички мои милые, и ваши отсутствующие друзья, сор выносить из избы не хочу и не буду, нечего наших врагов и журналистов этаким безобразием радовать на потеху всему миру, но обещаю: вас всех я к ногтю-таки прижму! - Борис Николаевич внимательно посмотрел каждому в глаза.
- Вот что я решил! - Он рубанул воздух рукой, словно ставя окончательную точку. - Даю вам две недели на то, чтобы все, что вы у матушки-России наворовали-нахапали, было до последней копейки ей возвращено. Не захотите по-хорошему, то есть по собственному желанию, потребую в Генеральной прокуратуре открыть на вас дела и лично прослежу, чтобы вас всех вывели на чистую воду. Вы меня знаете, я это обязательно сделаю! Никто не отвертится!
Он как будто хотел сказать что-то еще, но только с досадой махнул рукой и вышел из комнаты. В бильярдной повисло тягучее мрачное молчание: все собравшиеся были настолько поражены угрозой Президента, что, похоже, потеряли дар речи; каждый сейчас лихорадочно думал, как на все сказанное реагировать.
- Вот сука! - выругался Скворцов.
- Кто? - торопливо спросил Щенников.
- Фадеев, вот кто! - зло бросил генерал. - Я тут посидел, подумал, проанализировал, - это он настучал, больше некому!
- То, что мы знаем, кто информатор, нам уже не поможет, - задумчиво и вполне спокойно сказал Бакурин. - Давайте лучше соображать, что нам всем делать.
- Только не здесь, Алексей Иванович! - заметил Калошин.
- Согласен, - сказал Бакурин и тут же предложил: - Вот что, поехали ко мне на дачу. Там спокойно, без лишних нервов все и обсудим. Решать надо не в спешке, но безотлагательно, иначе загремим, как говорил один киношный герой, под фанфары.
Словно по команде, все задвигали стульями, стараясь быстрее покинуть это опасное место,, и гурьбой направились к выходу. Они расселись по своим иномаркам с проблесковыми маячками на крышах и кавалькадой покатили прочь, распугивая водителей встречных машин…
Президент стоял у окна и со щемящими сердце тоской и горечью смотрел на исчезающую в сумерках кавалькаду роскошных автомобилей: ему казалось, что он только что оторвал с кровью кусок от самого себя, и теперь ему было действительно очень больно и нет-нет да свербил вопрос:
"Ты уверен, что правильно поступил с ними? Это же все твои близкие люди! Ты же с ними столько вместе прошел!"
Однако другой голос, голос чести и порядочности возразил:
"Ну и что, что близкие! Ну и что, что ты им верил, как самому себе! Они же предали тебя! Опозорили твое имя на весь белый свет! И ты перед ними абсолютно чист! А потому ты иначе поступить никак не мог!"
Ему вспомнился Велихов:
"Вот ведь хитрая бестия! Будто зверь, чует, когда вот-вот запахнет паленым. Заранее собрался в Думу баллотироваться, а пока исчез с глаз долой, чтобы не призвали к ответу. Ишь как засуетился! Депутатской "корочкой" решил прикрыть свою грехи. Да, трудно, очень трудно мне будет сладить с вами. - Президент вздохнул и потер ладонью грудь в области сердца. - Попались бы вы мне чуть раньше, я бы вас всех в бараний рог скрутил! А сейчас… Здоровье совсем не то стало. Как велика все-таки мудрость народная: "Кто убоится стареющего льва?" Каково?! Ничего, я еще крепко держусь на ногах и смогу еще не только дать сдачи обидчикам, но и этих разбойников к ногтю прижать!"
После такого краткого внутреннего монолога Президент почувствовал себя спокойнее и увереннее…
IX. "Дело врачей"
Члены "семьи" собрались на роскошной трехэтажной даче зятя Президента. Их многочисленная охрана осталась ждать своих хозяев в машинах перед домом.
Приехавшие расселись в большой обеденной зале на первом этаже за красивым инкрустированным редкими и дорогими породами дерева обеденным столом.
Сейчас все присутствующие здесь чувствовали общую сплоченность перед нависшей над ними опасностью потерять нажитое - такое кровное, такими многими трудами собранное. Сколько интриг, кадровых перестановок, а порой и смертей своих бывших подельников и партнеров понадобилось для того, чтобы собрать эти огромные состояния! Столько всего перетерпеть, чтобы добраться до "кормушки"! И вот теперь им предлагают все вернуть, со всем расстаться. А иначе - тюрьма…
Было о чем задуматься.
И пока практически вся власть в стране так или иначе была сосредоточена в их руках, надо было этим воспользоваться. И воспользоваться как можно скорее. У них было всего две недели, чтобы переломить ситуацию. Но как? Как раз это им и предстояло сейчас решить.
Алексей Иванович Бакурин,, как хозяин дома и неформальный лидер группы, взял инициативу в свои руки.
- Ну, что будем делать, господа? - спросил он, внимательно вглядываясь в лица партнеров, словно проверяя, на кого можно опереться в столь сложную минуту.
- Что, что?! - визгливо вскрикнул Левинсон, которого, как и Долоновича, пригласили присоединиться к "мозговому штурму". - У нас всего два варианта, при этом обещанию Президента отправить нас всех за решетку лично я верю. У него рука не дрогнет.
- Но и отдавать последнее почему-то не хочется, не так ли? - ехидно поинтересовался у него Долонович,
- Это у меня - последнее, а вы-то вывернетесь! - крикнул ему Левинсон. - Вы, Александр Соломонович, богаче всех нас, вместе взятых!
- Хоть вы и профессор экономики, Илья Аронович, чужие деньги и вам считать не к лицу, - в ответ сыронизировал Долонович.
- Кончайте пустой треп! - недовольно воскликнул Щенников. - Давайте обменяемся мнениями. Итак, пойдем по порядку. Алексей Иванович, вам есть что сказать? - обратился он к хозяину огромного, но уютного дома.
- Конечно, есть, Валентин Николаевич! Но сначала мне хотелось бы, чтобы все присутствующие ответили сами себе на один важнейший вопрос: готовы ли вы пойти на самые жесткие меры, чтобы спасти ситуацию? - прищурив свои и без того узкие глаза, Бакурин медленно оглядел каждого из присутствующих.
- Извините, коллеги! - вновь вступил Левинсон. - А может быть, как-нибудь само рассосется?
- Как это - рассосется? О чем это вы, Илья Аронович? - с сарказмом возразил Скворцов. - Вы напоминаете сейчас пацана, который, узнав, что его подружка беременна, говорит ей: "А может, рассосется?"
Все рассмеялись, но Бакурин, жестом остановив начавшийся было балаган, все-таки подколол Левинсона:
- А ты без бабы никак не можешь?
- Так о чем еще остается говорить-то? Тут такие дела, того и гляди… - Левинсон трагически закатил глаза.
- Стране сейчас, дорогой вы наш Илья Аронович, как и многим политикам, не до этого: все выборами занимаются, - пояснил тот, поблескивая стеклами очков. - Вы посмотрите, какая драчка-то идет! Любо-дорого! Может, и БээН нервничает, оттого что его "Медведь", то бишь "Единство", не так быстро растет, как ему хотелось бы? А может быть, он страху нагнал на нас для того, чтобы мы пощедрее раскошелились на выборы?
- А в этом что-то есть… - задумчиво проговорил Можаев. - Поможем "Медведю" раскрутиться, это укрепит его выдвиженца. БээН размякнет и простит нас. Как не крути, а с кандидатом придется считаться: вон как его рейтинг взлетел!
- Где был бы этот рейтинг, если бы не Чечня! - вставил Долонович.
- Так это и ежу ясно! Потому-то и нужно "тянуть" Чечню до президентских выборов, - назидательно заключил Можаев. - Стоит быстро с Чечней покончить или пойти с чеченами на мирные переговоры, так начнут и.о. терзать вопросами об экономике и программе, где тогда его рейтинг будет?
- Да и где, кроме Чечни, можно столько "капусты" срубить?! - как бы между прочим заметил Долонович.