- Нет, лучше сдохнуть, - покачала я головой.
- Так чего же тогда стрематься, - продолжала активно мастырить меня Дина-Ди. При мысли о воле у нее возбужденно заблестели глаза. - Впрочем, у нас, ты говоришь, есть еще неделя на размышления. Что же, поразмышляем. И поглядим: вот если не будет никакого приглашения в командировку, тогда можно смело выбрасывать из головы всю эту пургу.
Через десять дней ко мне подвалила Касторка и, заикаясь, предложила "съездить на волю на один разгуляй". Я попросила немного времени на размышления. И на следующий день мы с Дианой ответили: "Едем".
Тамара. 1991 г. Сентябрь
Подружившись с Настасьей, Тамара начала понемногу делиться с ней своими проблемами. Уже через неделю подруга в подробностях знала и о происшествии в бане, и о неудачной попытке побега из запертой комнаты через окно, и о постоянных запретах на все, что только можно придумать. Тамара даже поведала о своих подозрениях насчет того, что первопричиной той удушающей атмосферы, в которую она угодила, являются вовсе не несносный характер толстухи или дядюшки, а какие-то махинации с имуществом ее покойных родителей, стремление оттереть ее от наследства.
- Толстуха говорит, что коттедж опечатан и туда без милиции не попасть. Но что-то я в это верю с трудом.
- Так съезди проверь, - посоветовала Настасья, и Тамара поразилась, как сама не подумала об этом раньше.
- Не так-то это и просто, - все же засомневалась она. - Чтобы доехать до Тярлева и обратно, нужно часа полтора. А где их взять, если Толстая Задница каждый день проверяет, во сколько я возвращаюсь из школы?
- Наплюй. Задержись один раз. Наври что-нибудь. А не поверит, так дай ей мой телефон, я все подтвержу. А если хочешь, поехали вместе.
- Что же, поехали, - обрадовалась Тамара. - Пес с ней, с толстухой! Насть, давай прямо завтра… Нет, в четверг.
- Давай, - охотно согласилась Настасья.
Но в ночь со среды на четверг ее доставили в больницу с аппендицитом, и на следующий день стало известно, что она вернется в школу не раньше чем через полмесяца.
Поездку в Тярлево пришлось отложить. Или отправляться туда в одиночку.
Как поступить, Тамара еще не решила.
Зато за нее это решила Светлана Петровна. Точнее сказать, спровоцировала, окончательно достав девочку придирками и запретами. И последней каплей, переполнившей терпение Тамары, стал разговор, состоявшийся в пятницу, 27-го сентября.
Дядюшка, как обычно, где-то задерживался, крысеныш, поужинав, притаился у себя в комнатушке, и толстуха в предвкушении выходных в одиночестве прохлаждалась у телевизора, раскладывая пасьянс.
Когда пасьянс опять не сошелся, в дверь постучались, и в комнату тихо просочилась Тамара.
- Светлана Петровна, у меня одноклассница попала в больницу.
- Ну и что? Ты считаешь, мне это обязательно знать? - Домоправительница собрала карты в колоду и лишь после этого удостоила девочку недовольным взглядом.
- Просто я хотела попросить у вас чуть-чуть денег.
- Это еще зачем?! - Толстые пальцы автоматически тасовали колоду. Место Газманова на экране заступил кабаре-дуэт "Академия".
- Я завтра после уроков собираюсь к Насте в больницу. Надо же что-нибудь ей отнести. Каких-нибудь фруктов.
- А то твоя Настя не обойдется без фруктов. Не прошло месяца, а ты уже завела себе кучу подружек, которых я теперь изволь содержать. Ишь, нашла спонсоршу, - успела сварливо пробухтеть фрекен Бок, прежде чем спохватилась: - А собственно, что за походы в больницу? Кто тебя туда отпускал?
- Считайте, что сейчас я и спрашиваю у вас разрешения, - исподлобья кинула недобрый взгляд на толстуху Тамара.
- Считай, что никакого разрешения я тебе не даю, - ехидно передразнила ее Светлана Петровна.
- Я что, даже не имею права проведать больную подругу?
- Ее, думаю, и кроме тебя есть кому навестить - это во-первых. А во-вторых, о какой подруге может быть речь через двадцать пять дней после знакомства? О приятельнице, об однокласснице, о знакомой - пожалуйста. Но подруг за такой короткий срок не заводят. Настоящих друзей и подруг проверяют годами…
На экране кабаре-мезальянс сменила рыжая примадонна с толстыми ляжками.
- Так что, получается, мне завтра после уроков сразу домой?
- Правильно догадалась.
- А вам не кажется, что кроме школы и этой квартиры у меня в жизни должно быть что-то еще? - Впервые за месяц Тамара накалилась настолько, что на какое-то время утратила контроль над собой.
- Тебе что, не хватает общения в школе?
- Мне даже нельзя сходить в кино! Я забросила секцию по у-шу!
- Не кричи. И успокойся. - Похоже, домоправительница испытывала удовольствие при виде наконец вышедшей из себя Тамары. - И вот что я скажу тебе насчет временных ограничений на твои гуляния и походы в кино. Не думай, что мы их ввели из какой-то там прихоти. Вспомни о том, что ты получила серьезное сотрясение мозга.
- Да от него и следа не осталось уже через несколько дней!
- Это тебе так кажется, - усмехнулась толстуха. - Вот только со стороны виднее.
- И что же вы наблюдаете со стороны?
- Хватит! Довольно впустую молоть языком! И чтобы завтра после уроков сразу домой!
- Посмотрим, - раздраженно процедила Тамара, отступая к двери.
- Что?!!
- Я сказала: посмотрим. - Она отправилась к себе в комнату, не сомневаясь что домоправительница сейчас побежит следом за ней читать очередную нотацию. Но то ли Светлане Петровне было лень отрывать задницу от дивана, то ли не приняла всерьез угрозу ("Посмотрим!"), но только Тамара в полном одиночестве разделась и залезла в постель. И спокойно заснула с твердым намерением завтра же выходить из подполья и провести первую за полтора месяца акцию протеста - прогуляться до Тярлева и проверить, на самом ли деле коттедж опечатан ментами.
Посмотрим!!!
Первое, что ее поразило в поселке, - особняк из красного кирпича, возведенный всего за четыре месяца в двух домах от их…
"Нет, теперь моего, так будет точнее", - подумала она.
…коттеджа на месте ветхой избушки, в которой еще весной обитали сумасшедшая старушенция и целая свора ее грязных лохматых дворняжек.
Она не спеша направилась к своему участку. И через десяток шагов обнаружила, что коттедж никем не опечатан. Более того, он имел абсолютно обжитой вид, а некогда захламленный строительным мусором дворик за невысокой оградой из заостренных чугунных штырей приведен в полный порядок. Тропинка, ведущая от калитки к крыльцу, преобразилась в аккуратную гравийную дорожку, окантованную бетонными поребриками. Точно такая же - только в два раза шире - подъездная дорожка была проложена от ворот к гаражу. Чуть в стороне была оборудована детская площадка с качелями и песочницей, в которой валялся яркий игрушечный грузовичок.
То, что здесь жили, и при этом жили давно, не вызывало сомнений. Вот только кто жил? Что это за люди? И как они завладели тем, что по праву принадлежит ей, Тамаре?
В том, что здесь не обошлось без участия дяди Игната, она не сомневалась. Но каким образом он сумел провернуть такую аферу и пустил в оборот не принадлежащий ему коттедж? Вообще никому не принадлежащий на данный момент - пока не минует полгода после смерти родителей и Тамара не будет утверждена в правах наследницы!
"Ну, дядюшка! - покачала головой девочка, продолжая разглядывать знакомый дом и ставший совершенно неузнаваемым двор. - На первый взгляд дурак дураком! А как появилась возможность украсть, так ведь не растерялся! Вот только сумеешь ли сохранить наворованное? И не угодить при этом в тюрьму? Не прокатит, дядя Игнат! За кого ты меня принимаешь? За безропотного младенца? Не зря я так терпеливо ждала подходящего момента, чтобы дать вам с Толстой Задницей решающий бой. Похоже, этот момент наконец настал! Теперь главное не горячиться. Еще чуть-чуть потерпеть. И ударить с максимальным эффектом.
А сейчас надо постараться разведать как можно больше о том, как ты, ублюдок, ухитрился продать мой коттедж. И мой участок. Выяснить, распродана ли обстановка, аппаратура, машина. Что за люди теперь живут в этом доме. Неплохо бы также узнать, что стало с папиными деньгами, которые он держал… Черт, не знаю, в каком банке у него был открыт счет! Зато знаю, что здесь неподалеку купил участок главный бухгалтер этого банка. Что же, найти его будет нетрудно.
Гораздо труднее найти человека, к которому можно обратиться за помощью, когда соберу достаточно компромата на Толстую Задницу и дядьку Игната. Куда может пойти тринадцатилетняя малолетка с заявлением: "Мои опекуны надо мной издеваются и меня обворовывают!" так, чтобы поверили ей, а не этим опекунам? Школа и РОНО отпадают - там у толстухи все схвачено. В милицию? Но у меня нет денег на взятки, а без этого в милиции нечего делать. Куда еще? Больше ничего не придумывается. Но над этим еще будет время пораскинуть мозгами. А сейчас пора познакомиться с моими нежданными квартирантами. И поторопиться домой. Меня и так ждет нагоняй, - улыбнулась Тамара и нажала на кнопку звонка, установленного возле калитки. - Хана вам, толстуха и дядюшка! Я приступаю к артиллерийской подготовке перед атакой!"
- Здравствуйте, а Тамара дома?
Невысокая полная женщина лет тридцати через решетку ограды окинула растерянным взглядом темноволосую девочку в синенькой школьной форме и, щелкнув засовом, отворила калитку.
- Тамара больше здесь не живет, - сообщила она с легким иностранным акцентом.
- Ой, - на этот раз растерялась уже ее гостья. - А как же… - пробормотала она и тут же обрушила на женщину мощный поток вопросов. - Они что, переехали? И тетя Оля? И дядя Андрей? А когда? Я последний раз была у них еще в мае, а потом уехала на все лето в Молдавию и потеряла их телефон. Даже не могла позвонить. Как мне теперь их найти? У вас нет их нового адреса?
- Проходи, - вместо ответа предложила женщина и гостеприимно отступила с прохода. - Зачем стоять здесь? Идем в дом. Ты, наверное, подруга Тамары? Тебя как зовут?
- Настасья. Я знаю Астафьевых с детства, - доложила девочка, охотно принимая приглашение и ступая на гравийную дорожку. - Еще с Череповца. Потом они уехали сюда, а следом и я перебралась к бабушке в Ленинград. А где они сейчас живут?
- Меня зовут пани Холупкова, - снова пропустила этот вопрос мимо ушей женщина. - Я с семьей приехала сюда из Орлика. Это в Чехословакии. Я когда-то училась в Советском Союзе, а сейчас здесь работаю переводчиком в фирме мужа. Они с сыном сегодня уехали в Выборг, вернутся только под вечер.
"Это и к лучшему, - решила Тамара, обводя взглядом прихожую. - А ты хорошо говоришь по-русски, пани Холупкова…"
- Раздевайся, Настасья. Сейчас будем пить чай. Я испекла сегодня печенье.
…Здесь все осталось по-старому. Та же вешалка, тот же шкафчик, тот же диван. Даже тот же половичок, что и весной, когда еще были живы родители!!!
"О, распроклятье! Что происходит?!! Как бы не разрыдаться!!! Может быть, зря я так сразу без подготовки полезла сюда? Может, права была Толстая Задница, когда уверяла, что поездка в Тярлево может отрицательно отразиться на моей расшатанной психике. - Тамара стянула с себя ставшую за последние месяцы короткой и тесной турецкую курточку и повесила ее на тот самый крючок, на котором эта куртка раньше висела всегда. - Все, хватит! Пора взять себя в руки…"
- Проходи в гостиную. Посмотри телевизор. Я отойду на кухню, чуть-чуть похозяйничаю.
"…Ха, "похозяйничаю"! Еще неизвестно, кто в этом доме хозяйка - ты или я! Хотя, почему неизвестно? Известно: я!!! Без вариантов!!! Вот так-то, пани Холупкова!"
Следующие сорок минут Тамара провела в каминной, сидя в своем когда-то самом любимом кресле около телевизора и попивая слабенький чай с пресным печеньем. Пани Холупкова рассказывала, как в конце мая в этом доме произошло двойное убийство. В результате Андрей и Ольга Астафьевы теперь на Казанском кладбище в Пушкине, а их дочь Тамара все еще не оправилась после смерти родителей и находится на лечении в психиатрической клинике. На вопрос: "А откуда вам это известно?" чешка бесхитростно ответила: "Мне об этом сказали родственники Тамары, которые взяли ее под опеку".
- Врачи говорят, что пройдет время и Тамара поправится, - подвела оптимистическую черту под своим рассказом пани Холупкова. - Не сомневаюсь, что рядом с такими опекунами у нее все сложится хорошо.
"Я тоже не сомневаюсь", - ехидно подумала Тамара и поинтересовалась:
- А вам не страшно жить в доме, где случилось убийство?
- Я, и правда, вначале чувствовала себя здесь неуютно. Но потом это прошло.
- Зачем же вы купили такой дом, где произошло убийство? А вдруг здесь теперь поселятся привидения?
Пани Холупкова рассмеялась.
- Настасья! Неужели ты веришь в нечистую силу? Нет, привидений мы не боимся. Зато из-за того, что здесь было совершено такое страшное преступление, этот коттедж обойдется нам почти в два раза дешевле своей рыночной стоимости. Договор будет подписан в декабре, а пока мы его арендуем.
Очень хотелось спросить: "А как насчет "Мерседеса"? Вы и его арендуете? И "Шарп"? И этот большой телевизор? Где мой компьютер? Где мой купальник?!!" Но Тамара предпочла промолчать, рассудив, что чрезмерное любопытство насторожит пани Холупкову и, не дай Бог, она решит позвонить дяде Игнату и рассказать о странной девчонке, заявившейся в гости и задававшей слишком много вопросов.
- Мне пора ехать домой. Спасибо за чай.
- Настасья, хочешь, я сейчас позвоню опекунам и выясню, в какой клинике лечится Тамара?
- Нет. - Девочка покачала головой и поднялась из кресла.
- Но почему? - проявила настойчивость чешка. - Почему бы тебе не навестить больную подругу?
- Нет, - повторила Тамара. - Мне очень жаль, что случилось такое несчастье, но в больницу я не пойду.
"Жаль, конечно, что ты сейчас, пани Холупкова, обо мне не самого лучшего мнения, видишь во мне этакую трусливую тварь, отступившуюся от подруги в трудный момент. Ничего не попишешь, приходится выглядеть в глазах окружающих черт знает кем".
- У меня к вам одна просьба. - Не в силах выносить презрительного взгляда, которым ее изучала пани Холупкова, девочка потупилась. - Еще весной я дала Тамаре альбом Ренуара. Там на обложке репродукция "Девушки с веером". Он должен быть у Тамары на стеллаже. Просто это не мой альбом, мне надо его вернуть. Собственно, из-за него я и приехала.
- Понятно, - сухо заметила чешка. Она даже и не пыталась скрыть неприязнь к гостье. - Если к тому моменту, как мы сюда переехали, этот альбом стоял на стеллаже у Тамары, значит он там и сейчас. Ее комнатой мы не пользуемся. Ступай за мной, - пани Холупкова направилась к лестнице.
Ни своей дорогой магнитолы, ни компьютера, ни телевизора в комнате Тамара не обнаружила.
"Если верить чешке, что ни одной вещи они отсюда не брали, значит и на "Шарп", и на "Синклер" наложила лапу толстуха. Или дядька Игнат. Ладно, уроды. Недолго вам радоваться. Хорошо хоть не заинтересовались, мелочные тупицы, моими книгами. - Тамара сняла с полки альбом Ренуара, радостно продемонстрировала его пани Холупковой. - А ведь если бы знали, что в одной из них спрятано триста рублей, не поленились бы перетрясти весь стеллаж".
- Нашла? Хорошо. Теперь можешь идти.
- До свидания.
- Прощай, Настасья.
"Почему "прощай", почему не "до свидания"? Ты хочешь сказать, что не желаешь меня больше видеть? И не увидишь! Как Настасья я ухожу. Навсегда! Зато скоро вернусь, как Тамара - хозяйка этого дома. А поэтому все-таки до свидания, пани Холупкова".
- Сколько времени? - ласково поинтересовалась домоправительница, стоило Тамаре переступить порог. Из комнаты на шум высунулся дядя Игнат.
Времени было без пятнадцати пять. (Опоздала из школы на два с половиной часа).
Альбом Ренуара был "забыт" на сиденье в автобусе. (Жалко, конечно, но не тащить же его домой, рискуя вызвать подозрение Светланы Петровны).
Шесть пятидесятирублевых бумажек лежали в кармане. (Теперь есть на что купить фруктов, чтобы было с чем пойти в больницу к Настасье.)
Накопанного за сегодняшний день компромата с избытком хватало на то, чтобы в любой момент завалить добрый десяток дядей Игнатов и Толстых Задниц.
И начхать на тот геморрой, что сейчас учинит домоправительница! Терпеть эту сучку осталось недолго!
- Я спрашиваю, сколько времени, дрянь?!!
- Без пятнадцати пять, - спокойно сообщила Тамара, расшнуровывая кроссовки.
- И где же ты пропадала? - "Только тронь меня, гадина!"
- Все же решила сделать по-своему? Ходила в больницу?
- Ходила. - Тамара, состроила на лице как можно более глупое выражение. - А разве нельзя?
Фрекен Бок аж поперхнулась слюной!
- Что значит "нельзя"? Ты что, мерзавка, решила, что все это шуточки? Я что вчера тебе говорила?
- Вы говорили, что друзей и подруг проверяют годами. - Тамара стряхнула с ног расшнурованные кроссовки и, распрямившись, смело встретила испепеляющий взгляд домоправительницы. - Позвольте с этим не согласиться. Я считаю, что друзей и подруг не проверяют. Их завоевывают. Скажем, такими поступками, как обычное посещение этого друга или подруги в больнице. Мне можно пойти в свою комнату?
- Убирайся! - прохрипела Светлана Петровна, и Тамара не спеша отправилась к себе.
Ликуя оттого, что в этой дуэли с толстухой одержала безоговорочную победу. "Знала бы ты, Толстая Задница, где я на самом деле была вместо больницы! - посмеивалась Тамара, устроившись на кровати с томиком "Графа Монте-Кристо" в руках. - Интересненько, а чего это сейчас тебя не слышно, не видно? Когда припрешься сравнивать счет?"
Сравнивать счет домоправительница начала в тот момент, когда Тамара вышла из комнаты в туалет.
- Куда вылезла? - остановил ее резкий окрик.
- Пописать, - усмехнулась Тамара. - Нельзя?
- Чтобы по-быстрому! - разрешила Светлана Петровна. - И больше сегодня из комнаты не выходить!
- Я еще собиралась сходить на кухню поесть… Нельзя?
- Я что сказала? Из комнаты больше не выходить! Пожрать тебе принесу.
Тамара на этот раз недооценила противника. Первые три хода, которые толстуха сделала один за другим, оказались для девочки совершенно неожиданными.
Первый ход: еда, которую фрекен Бок принесла ей в комнату, состояла из нескольких кусков черствого черного хлеба, уложенных в алюминиевую миску, и литровой банки воды.
Второй: следом за домоправительницей в комнату просочился дядя Игнат, взгромоздился на стул и, обернув руку тряпкой, вывернул лампочку. Потом собрал все книги, что были в комнате, присовокупил к ним и "Графа Монте-Кристо", которого буквально выдернул у Тамары из рук и, ехидно заметив: "Нечего в темноте портить глаза", удалился.
И, наконец, третий: Светлана Петровна решила взяться за старое и, как летом в деревне, чем-то подперла дверь. Возможно, даже втайне надеясь, что Тамара опять отважится выпрыгнуть из окна, теперь уже с третьего этажа.