С этими словами Гриль уселся в "девятку" вместе с Рукавицыным и уехал. Алик и Принц остались в ужасном положении: на пороге накатывающегося утра, без денег, без малейшего представления о том, что же, собственно, делать дальше. Без, без, без… Зато с трупом Гришки Нищина, зато с машиной, все еще числящейся в угоне. С милым городком Богородицком, где шарились свирепые менты-мздоимцы во главе с пучеглазым майором Филипычем, в нескольких километрах от них.
Аскольд сел на корточки и прикрыл руками глаза:
- О-о-о, бл… - а…
- Да, это жесткарь, - пробормотал Алик, садясь рядом с ним прямо на мокрую траву, - это жестко… чудовищный жесткарь. Да… и Гришка тут же… можешь считать, что ты с ним за его ремень расквитался.
- Расквитался… - машинально пробормотал Андрюша Вишневский, а потом поднял на Мыскина осоловело-мутные глаза и произнес:
- Ну как глупо вышло, да? Я же его убил? Убил, да?
- Убил, наверно, - уныло признал Алик. - А этот козел Гриль положил пистолет, из которого ты стрелял, в полиэтиленовый пакет. А на нем самом перчатки были. Урод. А у него теперь все карты на руках. Вот захочет, сейчас ментов встретит и скажет: дескать, дорогие мусора, видел я там вашего нарушителя, он своего собственного папашу застрелил. И полный набор доказательств налицо, - вздохнул Мыскин. - На лицо и прочие органы…
- Органы… органы! - Горе-Принц вскочил на ноги и, взмахнув рукой, выпалил:
- А ведь ты прав! Запросто! Они же сюда в самом деле приехать могут! Давай… рвем отсюда когти!
Андрюша ломанулся к нищинской "копейке" и уже было ввинтился в салон, в потертое стонущее кресло водителя, как его остановил Алик:
- Да? Скорый ты больно! А его что ж… тут оставишь валяться, да?
Аскольд смерил тело Гришки Нищина мутным, мало что сознаюим взглядом и пробормотал шипящим шепотом, каким, верно, заговорила бы брошенная в воду непотушенная сигарета:
- Куда ш-ш-ш евво ш-ш-ш?…
- Куда ж? А куда угодно! Надо увезти его отсюда, и никаких гвоздей, - решительно сказал Мыскин. - Нечего ему тут валяться. - Он сморщился, резко выдохнул, а потом подхватил Гришку подмышки и поволок его к багажнику. - Открывай, что сидишь, как Минин и Пожарский! - злым свистящим голосом прикрикнул он на Аскольда, продолжавшего мутно таращиться в лобовое стекло. - Да не аптечку открывай, болван, на хера аптечка?!.
- А что? - прокудахтал Андрюша. - Что открывать-то?
- Багажник!!
Несчастного главу семейства Нищиных сволокли в багажник и, покрыв сверху куском рубероида, захлопнули. Багажник упорно не желал закрываться, поэтому пришлось еще и примотать замок проволокой, чтобы он не раззявился во время езды по той полосе препятствий, что именовались дорогами в окрестностях городка Богородицка.
- Куда мы едем? - осведомился Аскольд, когда они отъехали от рокового озерца метров на триста.
- Ну уж только не на трассу! Вон там я вижу лесок, нужно оставить его там и хорошо замаскировать. Там, в багажнике, я видел лопату.
Аскольд потаращил на Мыскина глаза и запил впечатление от его слов здоровенным глотком водки, одна бутылка которой, разумеется, початая, была обнаружена в бардачке. Гришка уже успел отовариться за тот малый промежуток времени, когда угнанная машина снова поступила в его владение. Еще день назад Принц побрезговал бы такой водкой даже в качестве отравы для тараканов, а сейчас он пил ее точно так же, как самый простой смертный из населения страны, управляемой в том числе и его дядей и отцом.
Машина шла плохо. То и дело глох двигатель, кошмарные колдобины недвусмысленно намекали на то, что вытрясут и без того утлую душонку из тщедушного тела "копейки" раньше, чем она достигнет вожделенного леска. Предательский рассвет все явственней и откровенней рвал в клочья туманное нижнее белье тающей ночи. Еще мягкий свет тем не менее колол глаза, а утренняя свежесть катилась по спине крупными каплями почти трупного холодного пота. Аскольд, уже захмелевший с Гришкиной паленой водки, крутил головой, поминутно вытирал лоб и бормотал:
- Ну быстрее… быстрее… эх, кокса бы!!
Дергаясь и испуская тяжелый, захлебывающий рев, "копейка" вскарабкалась на холм и тут заглохла. Аскольд допил водку. По всей видимости, машина сделала то же самое с бензином, потому что все потуги Мыскина завести ее безрезультатно заглохли.
Аскольд испуганно трепыхнулся на кресле, и Алик только тут заметил, что незадачливый суперстар смертельно пьян. Уделался с перепугу, называется.
- Что… не едем? - вопросил Принц.
- Не едем, ваша светлость. Вы удивительно догадливы, ваше высочество. У нас бензин кончился.
- Ко-ко… кон-чился?
- Вот именно. Кончился. Так что у нас остался только один вид транспорта?
- Ко-ко…кой?
- Какой-какой? На хрене скакать, вот какой!
Вывалив на голову суперстара эту фразу, Мыскин вылез из машины и, изысканно выругавшись, пнул колесо.
У Аскольда от страха, верно, встали бы дыбом волосы, если бы он не был обрит наголо. Впрочем, встопорщилась и та скудная поросль, что уже начала прорастать. Он выскочил из машины, как черт из табакерки, и с ужасом воззрился на Мыскина:
- И что делать? Ко…
- Ко-копут нам! - передразнил его Алик. - Ничего, прорвемся! - поспешно добавил он, видя, что Принц тут же сел на траву с совершенно-таки жабьими глазками. - Ты, главное, Андрюха, не менжуйся и на парься. Ну да, скверное дело вышло с "мокрухой", ну да это со всяким может случиться. Я вот одного не пойму: кого это ты так обидел, что не можешь этому хмырю ответить? Тебе, племяннику олигарха, по-моему, и бояться-то нечего. Разрулят. Это меня могут закопать, а потом не вспомнят и имени не спросят.
Аскольд поднял на Алика мутный взгляд, похожий на взбаламученный омут с поднявшимися донными отложениями, и выговорил:
- И что же дальше? Мы… мы на самом юру торчим. На самом видном месте застряли.
- А это не проблема, - сказал Алик. - Другое дело, что у нас бензобак пустой, зато багажник заполнен всяческими трупиками.
Вот тут Аскольду стало дурно. Верно, сказалось и моральное потрясение, и выпитое мерзкое пойло Гришки - Андрюша сел на корточки и пополз в близлежащие кусты. До последних он, впрочем, не добрался: его стошнило раньше. Алик Мыскин деликатно отвернулся и, плюнув на руки, начал деловито толкать под гору закапризничавшую машину. Там, у склона холма, виднелись заманчивые заросли, куда, вне всякого сомнения, было бы очень полезно затолкать машину хотя бы из чисто конспиративных соображений. Чтобы только потом, поразмыслив в тишине и теньке, кумекать, что же делать дальше и каким манером добираться из этой глуши в первопрестольную. К тому же за зарослями тускло отвечивала водная полоска озерца - примерно такого же, возе которого убили незадачливого автовладельца Гришку Нищина.
Аскольд же продолжал уныло блевать в кустики. Беседа с собственным желудком у него явно затягивалась. Алик напрягся и начал медленно разгонять машину под уклон, в сторону маскировочного леска. "Копейка" сначала кряхтела, корячилась в колдобинах, а потом вдруг как-то сразу набрала кинетическую энергию и рванулась из рук Алика, как жеребец-мустанг из-под неопытного объездчика.
- А, черт! - вырвалось у Алика, и при виде припустившей под гору машины ему стало нехорошо: он вспомнил гонки по горпарку на "запоре"-кабриолете, а в еще большей степени он припомнил то, к чему все эти "формулические" действа привели.
Он побежал по склону вслед разогнавшейся "копейке". В ушах хохотал встречный ветер с восхода. Алик видел, как "копейка" вонзилась в лесок, протаранив молоденькую березу и конвульсивно подпрыгнув, - но больше он ничего не видел.
Под ноги подвернулась какая-то коварная кочка, и многострадальный Мыскин перевернулся в воздухе и покатился.
Очнулся же он и огляделся только у подножия холма, точно возле сломанной "копейкой" березки. Возле него сидел зеленый Аскольд и отплевывался. Как оказалось, он спустился с холма примерно тем же манером, что и Алик, но несколько более успешно, и потому очухался первым.
- Уф… ну и уделались, - выдохнул Принц.
И похолодел, потому что из леска явственно послышались голоса, треск веток и отрывистые вопли:
- Ты-ва-аю ма-а-ать!
Принц вскочил на ноги. Его лицо, еще недавно аккуратного нежно-зеленого цвета, стало наскоро приобретать погребальный оттенок древнеегипетских мумий.
- Кто… там?
Треск кустов выхлестнулся прямо ему в лицо вместе с криком:
- Ну… што ж за мудозвоны?
Принц сел на траву. Потому что прямо из леска на него и отряхивающегося от грязи и налипшей росной травы Мыскина вышли те, кого он меньше всего желал видеть, но в то же самое время больше всего - в кошмарных предчувствиях - увидеть все-таки ожидал.
Помятые, пьяные, с опухшими физиономиями и в помятой форме - но тем не менее это были майор Иван Филипыч и лейтенант, что так деловито разбирался с мерседесовладельцем Николаем Алексеевичем, так лихо и так опрометчиво обиженным Аскольдом. Аскольдом, который, будучи таким крутым на автостоянке, сейчас просто-напросто смахивал на выжатую половую тряпку.
И этот пол не имел никакого отношения к мужскому…
* * *
Филипыч приподнял одну бровь. Очевидно, он сам был немало озадачен увиденным. Потом он почесал щеку и, дернув табельным оружием, выговорил:
- Ну что… нарушаем, безобразничаем? Пьянствуем-браконьерствуем?
- Да на кого тут охотиться, чтоб вот браконьерствовать… - на автопилоте ответил бедный Аскольд. - Тут же, кроме кузнечиков, никакой другой дичи не это самое… не водится.
- Шутник, - сказал майор Филипыч. Только сейчас Алик и Принц заметил, что корыстолюбивый сотрудник ГИБДД пьян просто грандиозно. Организм майора, кажется, сам удивлялся, как это в него вошло столько спиртного, и время от времени выказывал свое удивление актом громового икания. - Шут-ни…ик! А ну, бл…! - вдруг заорал он и едва не повалился назад, и ведь повалился бы, если бы его не подхватил лейтенант. Майор вдохновился поддержкой, передернул затвор автомата и продолжил. - А ннну… открывай багажник!!
- Как-кой багажник? - пролепетал Аскольд.
- А в вашей гребаной тачке, которая выскочила на нас и… ик!!. чуть всех к чертям не передавила!
- Ага, - сказал лейтенант, - палатку нашу переехала.
Если бы я там был, то кранты бы мне. Хорошо, что я пошел водку искать… бутылка у нас с утреца в кусты закатилась, а остальная водка кончилась. Выпили. Леня поехал в город за водкой. Только где-то шляется.
Лейтенант был явно настроен более благодушно, чем майор Иван Филипыч, и потом Аскольд повернул к нему лицо и проговорил так жалостливо, как, верно, не говорил ни разу в жизни:
- Товарищ лейтенант, мы, честное слово… не того. У нас у самих…
- Водка есть? - вдруг перебил его Филипыч, кажется, забыв о багажнике.
- Есть! - обрадовался Аскольд. - Там, в машине, есть. В бардачке. Я не допил.
- Ленька куда-то запропастился, - тупо повторил майор Филипыч. - Взял патрульную машину и уехал. Мы вообще на рабалку поехали, опосля как ваши, из ФСБ там или из ФСО… вас забрали. А гы-де они?
- Сейчас приедут! - быстро выпалил Принц. - Они поехали. Нужно им было отъехать. У них тут рядом какие-то дела… ну и…
Майор не спускал с него левого мутного, накаченного бессмысленным багровым подозрением глаза, а правый закрыл и чесал грязным ногтем веко. Под этим взглядом Аскольд все больше путался и заплетался в словах. Филипыч сам неожиданно пришел Принцу на подмогу:
- Рядом? Дела? Это не в Кукое у них дела случайно? А то там какие-то байкеры пасутся, трех свиней и корову угнали у местного фермера и на шашлыки пустили. Веселые ребята.
- Мотоциклы у них хорошие, - поддакнул лейтенант. - Два. А остальные - дерьмо. Мотороллер даже один есть, они на нем свиней и возят.
- А ну, идем, - решительно сказал майор Филипыч и вразрез с собственной директивой упал. - Идем, - выговорил он уже из горизонтального положения.
Вся четверка не без труда дошла до места расквартирования ментов. Их взору предстала распластанная палатка, похожая на огромную раздавленную жабу. Возле самого берега озерца стояла многострадальная нищинская "копейка" с трупом владельца в багажнике. Аскольд конвульсивно шагнул к ней и тут же, наступив на что-то скользкое и твердое, свалился в заросли прибрежного камыша. А на том месте, куда он ступил, под лучами восходящего солнца скупо блеснуло что-то стеклянное.
- Водка, - мертво сказал майор Иван Филипыч. - Лейтенант, дай стаканы. И ты, слышь, - повернулся он к Аскольду, - возьми там из бардачка свое жабло, как говорил. Щас плеснем на жабры, а то Леня где-то катается, сукин кот.
Выпили молча. Говорить не хотелось, а впечатлений, которые следовало бы залить, было много. К тому же глотки были постоянно заняты: менты оказались из популярной в народе категории "малопьющих". В смысле: сколько ни налей, все равно мало.
На втором свежевыпитом литре майор Филипыч поднял голову и произнес:
- Слышите… жужжит что-то.
- Это глюк, Филипыч.
- Да нет, чтоб мне в сержанты слететь пэпээсные! Жужжит, говорю!!
Майор оказался прав: жужжание, надсадно лезшее ему в уши, обернулось ревом моторов, и на берег вылетел раздолбанный милицейский газик, в котором сидел голый до пояса мент в фуражке и форменном галстуке. За "газиком" веером вылетели несколько мотоциклов, на которых сидело от двух до четырех человек одновременно. Больше всего сидело в показавшемся последнем мотроллере с коляской: три человека, свинья в шлеме и похожий на свинью аморфный толстяк с рыхлым носом и блинообразным лицом. По всей видимости, он и упомянутый представитель семейства парнокопытных состояли в близкой степени родства.
Майор Филипыч хладнокровно приложил ладонь к щеке и сказал:
- Леня приехал. Водку привез.
Вдребезги пьяный Леня, в котором Аскольд узнал одного из ментов КПП, выскочил из машины и, пошатываясь, доложил майору:
- Ввот, Филипыч… арестовал. Пять единиц транспорта, восемь человек, три бабы еще. Везли свинью. Наверно, опять сперли. До каких поррр… гуляки, байкеры хреновы.
- Леня, не надо так говорить, - печальным голосом выговорил толстяк в мотороллере, потупив глазки. - У меня ревматизм, чтобы свинью таскать. И радикулит у меня. Я специально из Питера в здешние места приехал, чтобы здоровье поправлять.
- Не грузи, Мешок! - перебил его Леня. - Свинью нужно это… на шашлык. Под водочку. С вас ящик. За кражу животноводческой пр-р-р… продукции. С поличным.
- Не надо так говорить, - уныло повторил Мешок. - Не огорчай меня, Леня. От меня и так жена ушла. Саша ее зовут, и она ушла. У меня астма.
Алик и Аскольд остолбенело слушали весь этот бред и даже не шевельнулись, когда байкеры бодро слезли с мотоциклов, выволокли из мотороллера протестующе похрюкивающую свинью, точно так же похрюкивиющих, но без нотки протеста, трех датых девушек; и еще - ящик водки, кучу закуси, три спиннинга, с которыми два бравых мотоциклиста пошли ловить рыбку в озерце. Мешок же уныло извлек из мотороллера свои телеса, а потом вынул маленький черно-белый телевизор и подсоединил его к аккумулятору. Шли утренние новости. Аскольд, который уже и не знал, что думать и делать во всей этой кутерьме, влепился кисельным взглядом в подслеповатый экран.
Бодрячковая дикторша вычитывала новости так называемой культуры:
- Сегодня состоится вручение национальной премии в области шоу-бизнеса "Аполло". Весь цвет отечественного эстрадного боманда… - Аскольд пропустил несколько ничего не значащих помпезных периодов, и тут его резануло по ушам. - В номинации "Открытие года" претендуют женский дуэт "Та-ту", мужской аналог "Та-ту" - "Тот-Того" а также сверхновая звезда российского шоу-бизнеса - Аскольд. Скорее всего, он победит сразу в нескольких номинациях, особенно если учесть, что почетный учредитель премии "Аполло" - Роман Арсеньевич Вишневский, родной дядя Аскольда. К тому же право на трансляцию вручения премии принадлежит каналу этого олигарха.
Принц задергался. Один из байкеров повернулся к Мешку и сказал:
- Ты же вроде по Аскольду зарубаешься, да, Петя?
- У меня отит, - моргая коровьими ресницами, ответил тот. - Я не слушаю музыку. У меня жена ушла. Саша. Она хорошая.
"…Сейчас в нашем утреннем эфире - один из хитов Аскольда "Гвадалахара"…
- Аскольд - это я, - вдруг злобно сказал Принц и оскалился. - Кому там будут давать премию, если я - здесь?! Аскольд - это я!! Я!
- Мама, - испуганно сказал Петя-Мешок и рыхло сел на траву, - не надо так говорить. У меня…
- Знаю, жена ушла!! - бешено перебил его Принц, которого словно взорвало изнутри. Ему, как зайцу из известной сказки, надоело бояться. - У всех жена ушла! А в Москве такое творится… все пррродали, суки-и-и!.. - И Аскольд, выхватив из ящика бутылку водки, швырнул в телевизор, но попал не в него, а в предназначенную к закланию свинью, с которой все еще не сняли мотоциклетный шлем. Многострадальное животное хрюкнуло и крупным лошадиным аллюром поскакало к кустам. За свиньей побежали несколько матерящихся байкеров.
- "Беляк", - косясь на пускающего пузыри "мегастара", доложил мент Леня майору Филипычу, - нужно его того… приплющить немного.
И Леня вместе с лейтенантом начал крутить руки вопящему Андрюше Вишневскому.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. СРОК: ДЕСЯТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА
* * *
Сереже Воронцову снились кошмары. Ему снился кошмар, что нежданно-негаданно он перенесся из своей занюханной провинциальной квартиры в роскошные апартаменты, белые, пустые, как огромные сводчатые палаты элитной психиатрической клиники. Он шел по ним крадучись, придерживаясь рукой за белые стены, а стены выскальзывали из-под пальцев, уходили белыми парусами-панелями в стороны, и далеко-далеко, опережая Сережины ступни, разбегались, как тараканы, гулкие Сережины же шаги.
Воронцов дернулся всем телом и проснулся.
- Черррт… - пробормотал он и открыл глаза. Потом снова закрыл и снова открыл, но то, что он увидел, не исчезло: огромная фосфоресцирующая пластина потолка испускала слабые сполохи, и созадавалось впечатление, словно за стеклом ворочается огромный живой студень сине-зеленых морских тонов.
В тот момент, когда Сережа сел и увидел, что он сидит на огромном белом кожаном диване, потолок вспыхнул ярко-белым, и в огромном помещении, в котором нашел себя Воронцов, стало ослипетельно-светло. Или это все показалось Сергею спросонку?…
- Нет, это не сон!.. - простонал он. - У-у-у, бляха-муха!
За спиной ему почудилось движение, и он медленно повернул голову. Там стоял огромного роста парень, в котором Сережа, напружинив мозговые извилины, не без труда идентифицировал вчерашнего Диму. А за Димой стоял Романов.
- Н-да-с, драгоценный Андрей Львович, - сказал мистер Очковая Змея, - по слухам, ты вчера давал незапланированный концерт?
- К-какой концерт? - слабо пискнул Сережа.