- Еще бы. Он нас из Шарля де Голля до Сен-Дени подвозил, - сказал Иван Саныч. - Теперь я так думаю - не случайно. Только не знаю, как насчет того, чтобы его выловить: у нас тут проблем немерено, и я так думаю, что нам с Осипом нужно немедленно уезжать из России. Во-первых - эта заморочка с фотороботами, во-вторых - черт знает, что эти братки Рыбаковские вытворят, что они потребуют за услугу. Они ж еще могут решить, что мы Рыбушкина и сняли. Грохнули то есть. Ведь так и подумают.
Александр Ильич подозрительно покосился на Осипа и Ивана Саныча и проговорил:
- А вы… вы действительно не убивали Рыбушкина?
У Вани на долю секунды зашевелилось сомнение: быть может, напившись самогону, они начисто вырубили свою память и на автопилоте натворили, как говорится, всяко-разно? Ведь мало личто. Но потом секундное затмение прошло, и он уверенно рубанул:
- Действительно - не убивали!
- Да и зачем нам его убивать, если он нам тово… помог, - сказал Осип. - У мене тут была мысля, что Рыбушкина и грохнули туи Карасюки и Гуркины… с них станется. Напилися и по пьяни грохнули.
- Нет-нет! - быстро перебил его Иван Саныч. - Не может такого быть! Не бывает таких совпадений, чтобы сказать, будто тот, убийца, был весь в черном!..
- Хвантазер ты-от, Саныч, - сказал Осип. - Правды-ы, хвантазии твои почему-то часто на быль смахивают. Ладны-ы… утро вечера… спать надо. А то я чаво-то… ничаво не воображаю, потому как… э-э-э… вот. Мы ночуем у тебя, а, Ильич?
- Ночуйте, куда ж с вами… - махнул рукой тот, - вы только разулись бы.
И его блуждающий взгляд тоскливо коснулся грязню-ю-ющей обуви Ивана Александровича и Моржова.
* * *
- Это Ансельм, - сказал Ваня за завтраком.
Он только что мутно пережевал бутерброд с зеленью и ветчиной и запил его чуть ли не полулитром кефира. Иван Саныч любил похмелье заливать кефиром, если не имелось доступа к алкоголесодержащим продуктам.
- Это Ансельм, - повторил он. - Я вспомнил, как он расписывал нам про Жодле. Ну откуда простой таксист может знать, что Жодле и Магомадов - не какие-нибудь там бандиты… а на бандитов они по своим ухваткам и замашкам куда как смахивают… а сотрудники этого… чего уж у них там, во Франции, разведки?… Я так думаю, что этот Ансельм тоже из каких-то темных служб.
- Уж куда темнее, - подал голос Осип. - Из ентой… преисподней. Чертики кровавые в глазах.
Астахов-младший досадливо махнул на него рукой и продолжал:
- Этот Ансельм мне сразу не понравился. Ну если он русский, так почему титулует себя французским именем? Вот Гарпагин, на что уж сволочь оказался, царство ему небесное… так он и то именовался как положено, по-русским, с именем-отчеством: Гарпагин Степан Семенович. Даром что такая замысловатая гнида - полковник КГБ. Я предлагаю, - продолжал он, - я предлагаю следующее: мы с Осипом возвращаемся в Париж. Этот Ансельм рано или поздно туда вернется, а уж тогда мы его тряхнем по полной!!
- Он мое сало спер, - свирепо сказал Осип.
- И мой йогурт. Но это неважно. Он все эти продукты не переварит, сволочь. Вот. А нам, Осип, нужно вернуться во Францию, тем более что тут оставаться страшновато. Если не сказать хуже.
Похмельный синдром всегда вызывал у Вани Астахова повышенную болтливость, и он, верно, сказал бы тем же манером еще сотню-другую столь же трескучих и необязательных слов, если бы его не перебил отец:
- Знаешь что, Ваня, ты не болтай лишнего. И ногами, кстати, тоже не болтай, ты мне уже два раза в коленку пнул. А что касается вашего отъезда из Питера, то это, по-моему, правильно. Я тоже думаю, что вам нужно уехать из России. В конце концов, деньги у вас сейчас имеются, и в значительном количестве, так что срочности в получении наследства нет никакой, а башку сломить можно очень даже запросто. Надо выждать время, ты разумно рассудил, Иван. Можешь считать, что твоей разумностью я покорен и очарован. - В голосе Александра Ильича снова послышалась легкая насмешка, коей он, как то было неоднократно заметно, щеголял к месту и не к месту. - Так что паспорта со всеми прибамбасами и билеты я вам оформлю к завтрашнему дню. Ваша задача - засесть на квартире на этой вашей улице Сантьяго-де-Куба и никуда оттуда не вылезать. Чтобы опять кого-нибудь ненароком не ушибить до летального исхода.
- Ты что, намекаешь, будто это мы убили Рыбушкина, да и Магомадова до смерти уговорили в придачу? - вскипел Иван Саныч. - Да? Значит, по-твоему, это мы с Осипом засадили в Магомадова две пули, одну Осип, одну - я, чтобы никому обидно не было?!
- Да успокойся ты, - досадливо оборвал его Александр Ильич, - ничего я не намекаю. Ты, сынок, попросту не пузырься, тебе нервы еще пригодятся.
Ваня что-то недовольно пробурчал, но наезды на отца прекратил.
Через полчаса личный шофер Александра Ильича довез Осипа и Ивана Саныча до квартиры на Сантьяго-де-Куба, а когда за шофером хлопнула дверь, Осип сказал:
- Значит, нам остались еще сутки. А ентот самый человек, который черный, тут уже бывал. И где гарантия, что он не побывает здесь снова?
- Н-никакой гарантии, - выговорил Иван Саныч. - Только мне все равно. Я стырил у Жодле пистолет, а йогурта у меня уже нет. Но, честно говоря, Осип, - он повернулся к Моржову и изобразил на лице какую-то странную гримасу, - честно говоря, мне очень хотелось бы пощупать этого самого человечка, будь он Ансельмом, будь он хоть восставшим из ада или из зада. (Иван Саныч хорошо зарядился кальвадосом и потому был отчаянно храбр.) Возможно, если мы его поймаем здесь, в Питере, гарпагинские денежки уже наши. Ведь если он грохнул Жака и Николя и спер миллион у Гарпагина, то условие в приписке завещания будет выполнено!
- Может быть, - сказал Осип.
- И вообще, - проговорил Иван Саныч, - не знаю, как ты, а вот лично мне очень тяжело сидеть дома, имея в своем распоряжении дикую сумму в валюте. Ведь можно так покуролесить на прощание. Может, мы больше сюда и не вернемся, а, Осип? Осядем в Париже, будем гонять по всему миру, посмотрим, где че кому почем… вот так. Хорошо заживем, а, Осип? Я вот тут подумал: если Настя найдется, а не жениться ли мне на ней? По моему мнению, она самая подходящая мне пара, ну, как… как тебе Лиза Гарпагина, - тут Иван Саныч хохотнул, а Осип проговорил:
- Ты, Ванька, известный любитель теёрии-от разводить. Если бы да кабы…
- Да почему же? А вот у меня мысль есть хорошая, - вдруг заявил Иван Саныч.
- Котора?
- Я знаю, как выманить этого самого черного человечка на свет Божий.
- Чаво? И как?
- Ведь он всегда следует за нами?
- Ну да.
- И убивает тех, кого мы разыскиваем… Рыбушкина, Магомадова… так, Осип?
- Ну, так. И чаво?
- А то, что если этот Ансельм, или кто он там, убил Магомадова, то ему точно так же нужен Жодле. Жодле знает все, что знал Маг, и даже сверх того. Так что если он убил Магомадова, то Жодле он убрал бы с еще большим удовольствием.
- Антиресно, - пробурчал Осип.
- Конечно, интересно! А почему он не убил Жодле? Да потому что он не знает, где его искать. А лишних усилий этот черный человек не предпринимает, боится засветиться, так что он тупо следует за нами… мы сами выводим его на тех, кого надо. Мы знаем питерский адрес Жодле, а он - нет. И если Жодле все еще в Питере, то мы его выловим и предложим ему прощальный ужин.
- Чаво-о-о? - протянул Осип. - Саныч, ты вообще как… в своем уме? Ты что говоришь-то? Прощальный ужин с Жодле? Да енто… он от нас шарахаться будет, как черт от ладана!
- Ну… енто как с ним говорить, - отозвался Астахов-младший. - У нас против него все козыри.
- Енто ты так думаешь. А он, может, совсем по-другому… да, думается, его уже и нет в Питере-от. Взял билет на утренний рейс и - бонжур, бля.
- Не бонжур, а оревуар, - поправил его Иван Саныч, который, помнится, рассекал в Сен-Дени с самоучителем французского языка и теперь считал, что он несколько поднатаскался в нем.
- Но твой папаша грил, что лучше не высовываться, а Ильич знает, чаво говорит!
- Ты, Осип, верно, сала переел, - безаппеляционно заявил Иван Саныч, - ты что, хочешь сказать, что если следовать указаниям моего почтенного родителя, то можно наилучшим способом избежать всех геморроев? По-моему, мы с тобой выжили не благодаря, а вопреки его советам.
- Но на этот раз у него, кажись, такое же намерение, как и у нас - выдворить нас подальше, из Питера!
- Намерение? Есть такая пословица, Осип: благими намерениями вымощена дорога в ад.
И с этими словами Иван Саныч снял трубку телефона и набрал короткий номер.
- Справочная? Девушка, вы не подскажете, какой телефон вот по этому адресу? - живо заговорил он, когда ему ответили. И он назвал адрес питерской квартиры Жодле. - Какой? Ага, спасибо. Ну вот и все, - повернулся он к Осипу, - сейчас будет фокус. - Если, конечно, Жодле окажется дома. Но мне почему-то кажется, что, по логике вещей, он сейчас должен находиться на той квартире. Во избежание… але!! Месье Жодле? Очень хорошо. Я рад, что застал вас. Вы меня узнаете? Вот и чудно. Дело в том, месье Жодле, что мне нужно с вами встретиться. Да. Конечно, важно.
- Я надеюсь, что это не связано с денежным вопросом? - прозвучал в трубке холодный голос француза.
- Ни в коем случае! Вы, кажется, очень щедро расплатились за все.
- Рад это слышать. Но должен заметить, что с вашей стороны неблагоразумно говорить об этом по телефону.
- Понятно. Так вот, я повторяю: нам нужно встретиться. Месье Жодле, я думаю, что вас хотят убить.
- Я догадываюсь, - отозвался тот. - Мы, кажется, об этом уже говорили.
- Лучше сто раз поговорить, чем один раз умереть. Это если перефразировать известную русскую поговорку. Так что давайте увидится гле-нибудь неподалеку от вашего дома.
- Надеюсь, не в ресторане "Падуя"?
- О, мне всегда нравился французский юмор, - сказал Ваня, отхлебнув еще немного текилы из бокала, край которого был густо сдобрен солью. - Правда, в вашем исполнении он немного жестковат. Как пережаренное мясо. Это к слову о том, что мне нравится еще и французская кухня. Вы еще не купили билет на самолет?
- Нет.
- Прекрасно. Значит, вы не привязаны ко времени. Так как насчет встречи?
- Только без провокаций.
- О, как вы могли подумать! - проговорил Ваня с парижским прононсом и хитро подмигнул Осипу, который меланхолично жевал огурец и разглядывал тупую физию Бенджамина Франклина на стодолларовой купюре. - Какие еще провокации? Никаких провокаций. Если хотите, даже сами можете назначить место встречи. (Тут Ваня икнул и подпортил благолепие своих реплик.) Где? О-о, круто. Ну что ж… договорились. Отлично. Значит, до встречи. Денег можете с собой не брать. Мы угощаем. Ну… оревуар.
Он положил трубку и рассмеялся.
- Ну чаво? - спросил Осип. - Договорилси?
- Ну да?
- И где?
Иван Саныч набрал было воздуху в грудь, чтобы ответить, где именно назначил ему встречу Жодле, но тут зазвонил телефон. Астахов как-то странно посмотрел на него одним глазом и сказал Осипу:
- Жодле? Вдруг у него АОН стоит?
- Не знаю, что у него там стоит, тебе виднее после самолета-от, но только это вовсе не Жодле, - отозвался Моржов. - Может, енто Александр Ильич беспокоит. Только все-таки вряд ли он.
- Ну так брать? - И, не дожидаясь ответа Осипа, Иван Саныч одним глотком допил текилу и снял трубку, на том же вдохе, что при поглощении кактусовой водки, выговорив:
- Да.
- Иван? - неспешно прозвучало в трубке.
- Да, - повторил Ваня с неожиданной ватой в позвоночнике. - А это кто?
- Это Александр. (Иван Саныч тут же вспомнил, как выглядит этот человек, а также то, что Осип называл этого Александра по погонялу - Флагман, и говорил о его деятельности, в свое время наводившей ужас.) Мы с вами общались, когда вам потребовалось найти известных нам обоим людей. Одним словом, нужно встретиться, Иван. Как у вас насчет этого?
Ване внезапно стало жутко. Он даже не шмыгнул, а скорее всхлипнул носом и произнес задушенным голосом:
- Де… деньги? Вам нужны деньги?
- Ну почему так спешишь? - вальяжно раскатился голос в телефоне. - Какие еще деньги? Я говорю: надо встретиться. А ты про какие-то деньги говоришь. Это несерьезно, Иван.
- Встретиться? А когда?
- Да хоть сегодня вечером. Ты сможешь, я думаю?
- Да… хорошо. Я сегодня ужинаю в ресторане "Арагви". Может, там и встретимся?
- В "Арагви"? Хорошо живешь, Иван Александрович. Ужин в "Арагви" - это удовольствие, прямо скажем, не для бедных. Ну хорошо, договорились. Когда ты собираешься закончить ужин?
- Почему - закончить? - пролепетал Ваня.
- Да так. Не хочу портить тебе аппетит. Так во сколько ты закончишь ужинать и будешь пить грузинское вино?
- В… одиннадцать, - быстро ответил Астахов.
- Добро. До встречи. - И Иван Саныч услышал в трубке короткие гудки. Астахов передернул плечами и услышал словно вдалеке голос Осипа:
- Кто звонил, Саныч? Вот енти бандиты, которых поднял Рыбак? Да?
- Да, они. Я им назначил в ресторане "Арагви".
- А почему там?
- Потому что у нас там будет последний ужин в Петербурге? - Иван Саныч приложил руку ко лбу, а потом добавил упадническим тоном:
- И, быть может, вообще. Вот такие дела, Савельич.
- Ну, ты запел старую песенку, - ничуть не удивившись сказал Осип. - Типа: все пропало, ничаво нигде не стало, мы пропали, ну и вот. Ты не пузырься, Саныч. Говори толком. Почему именно в "Арагви"? Там же жутко дорого.
- А потому что мне Жодле там встречу назначил, - выговорил Иван Саныч. - Думаю, что Жодле не будет там лишним.
- Что-то ты мудришь. Знаешь что, Саныч? А давай-ка никуда не пойдем. Давай-ка заберем у твово бати новые паспорта и свалим отседова в Финляндию. До ее, до Финляндии, стало быть, рукой подать. Доберемси, разберемси. А оттуда из Хельсинок ентих - до Парижу и дунем.
- Нет, - твердо выговорил Иван Саныч, - я уже решил. Ты, Осип, если хочешь, можешь не идти. Я один пойду. - Он выпил еще текилы, а Осип синхронно с ним хватил водки. - Можешь не идти, я не обижусь. Ты, Осип, езжай… езжай в Париж. Ты у нас молодожен… зачем тебе жизнью рисковать. А Ваня Астахов, он как-нибудь того… прорвется. Как там у Высоцкого-то… ты ее все время в Питере поешь, как в Париже пел про "Марусю в енституте Сикли-хва-сов-скова"… как она: "Зря ты, Ванечка, бредешь вдоль оврага, На пути - каменья сплошь, резвы ножки обобьешь, бедолага!"
- Да харош тебе, Иван Саныч! Не юродствуй, чаво уж ты вот?
- "Стал на беглого похож аль на странни-ичка. Может, сядешь, отдохнешь, Ваня-Ванечка?" - тоскливо провыл Астахов-младший. - Горемы-ы-ычный мой… дошел ты до краешка-а… тополь твой уже отцвел, Ваня-Ванюшка!
- Не, ну Саныч, хватит тебе, что ли! Как маленький, честное слово! - возмутился Осип, а потом, одушевленный то ли действительно хорошим чувством, то ли водкой, а, скорее всего, и тем, и другим вместе, подошел к Ване и, обняв его так, что шершавые ладони впились в астаховскую спину, проговорил:
- Ну ты чаво говоришь, Ванька? Уехать без тебя? Да хватит тебе! Мы ж с тобой теперь роднее, чем ты с отцом своим! Мы ж с тобой уж почти родственники.
- Ну да… двоюродный кисель соседнему забору.
- Да какая разница? Если я женюся на Лизке, то ты мне будешь шурин… м-м-м… двоюродный. Да ничаво, енто даже у Семеныча, который только не Гарпагин, а Высоцкий - сказано: "Па-аслушай, Зин, не трррогай шурррина… какой ни есть, а он родня!" - Осип так разошелся, что почти точно повторил характерный тембр и интонации знаменитого барда. - Да и вообще, родня не родня - чаво уж теперь роднями чиниться? Глупство енто… Куда ж я без тебя? Мне без тебя… мне без тебя никуда.
Ванино лицо просветлело.
- Правда? - выговорил он. - Ты это честно, безо всякой этакой подковерной хрени… говоришь?
- Устал ты, Саныч, - серьезно сказал Осип. - Устал. Молодой еще совсем, а уже такой усталый. Сколько там тебе лет?
- Будет двадцать шесть. Девятнадцатого октября.
- Вот и ладно. Значит, будет двадцать шесть. - Осип качнул головой, потом выпил водки прямо из горлышка, а затем произнес:
- Надо, чтобы эти двадцать шесть в самом деле исполнились. Хочешь, в Париже, хочешь, у тебя на родине - в Питере. Но чтобы исполнились. Нет, ты так не смотри и не думай, что я пьяный. Я на самом деле так думаю и тебе того желаю. Мы же почти родные. Так что ты, Саныч, меня не обижай. Мы с тобой будем до конца.
- До победного конца, - хрипло присовокупил Ваня.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. АД В РЕСТОРАНЕ "АРАГВИ": ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ В ПЕТЕРБУРГЕ
- Так нельзя…
С этими глухими словами, похожими на всхлип, черный человек остановился напротив массивного фасада ресторана "Арагви".
Сейчас он действительно соответствовал эпитету "черный", потому как был одет в черную рубашку и черные же джинсы, только что купленные им в "секонд-хэнде" за сто десять рублей. Он приклеил себе черные же усы и надел темные очки и черную шляпу a la Боярский.
Черный человек чувствовал себя омерзительно.
Его подташнивало. Живот пучило, и ему то и дело приходилось напрягаться до мути в глазах, чтобы… чтобы… в общем, чтобы сто десять рублей, уплаченные за секонд-хендовые джинсы, не пошли коту под хвост.
Черного человека раздражало все. Особенно то, что простейший "жучок", впаренный в квартиру, где остановились Астахов и Осип, работал с жуткими перебоями! Все, решительно все умение ушло вместе с молодостью, вздохнул гость из Парижа. Даже прослушивающее устройство самой элементарной системы не удается наладать нормально!
Хорошо еще, что удалось разобрать: встреча назначена в ресторане "Арагви".
Нужно заканчивать работу в Питере. Он втянулся, его засосало, он не рассичтал своих сил. Это удручало.
Хотелось вернуться в Париж.
…Нет, с желудком в самом деле что-то не так. Еще с тех пор, как он съел это проклятое моржовское сало с комплекте с астаховским йогуртом. Черт бы их побрал! Накатившее расстройство желудка застало его в самый неподходящий, в самый роковой, самый решающий момент: когда он, закусив губу от напряжения, дважды выстрелил в Магомадова.
А потом была бешеная, смехотворная, идиотская скачка по ступенькам до туалета "Падуи" - лишь бы успеть, лишь бы добежать до… лишь бы!.. Черный человек сам не заметил, как едва не столкнулся нос к носу с Моржовым и Астаховым, и Моржов, к счастью, не признавший его, гаркнул в спину сочное и полновесное:
- Промой зенки… за-сра-нец!!
Это было бы смехотворно и жутко - провалиться из-за простого расстройства кишечника! Неслыханно.
Черный человек тяжело вздохнул. Да, здоровье уже не то, и эта проклятая сероводородная отрыжка, и вообще прескверно… питерская погода опять расстаралась, и дождь заливал очки, затекал за шиворот, и отвратительно чавкала, облизывая его ботинки, мутная поточная вода по мостовой.
Но что же, что же делать? Ну нельзя же, в самом деле, браться за опаснейшую и серьезнейшую работу с оглядкой, смешно сказать - на унитаз? Нужно как-то… нужно как-то контролировать все это.
Зачем он взял это проклятое мерзкое сало? Да еще съел его вместе с йогуртом и просроченной ветчиной, чтобы вот так, третий день… ну за что?!
Как решить проблему.