Как оказалось, Петруха проявил невиданную, но похвальную рыцарскую дальновидность: его собственный "жигуль", ровесник Куликовского сражения, внезапно захворал, потому Петька позаимствовал у какого-то своего приятеля железного коня, не менее древнего, но пока еще более или менее здорового, по имени "Москвич". В машине я со всеми подробностями поведала Петрухе о ночном пришельце. Коллега внимательно выслушал, но удивленным не выглядел. Наоборот, он сосредоточенно кивал, пока я говорила, а когда рассказ мой подошел к концу, удовлетворенно заметил:
- Быстро работают, молодцы! Вась, а ты вообще как… В смысле самочувствия? Голова не болит?
- Опомнился, - проворчала я. - А насчет самочувствия я тебе так скажу: одно копыто я уже отбросила. Если мы срочно ничего не предпримем, второе откинется само!
Пророчество мрачноватое, но - оно недалеко от истины. Я внимательно посмотрела на медный профиль приятеля и, холодея от предчувствий, задала вопрос, не дававший мне покоя последние полчаса:
- Петя, ты ведь знал, что меня хотят убить?
- Знал, - не стал спорить Петька. Я ожидала продолжения, каких-то пояснений, но их не последовало: приятель молчал, сосредоточенно глядя на ночное шоссе. После недолгих сомнений было решено применить в отношении коварного друга оружие массового поражения - я разревелась в голос. Не так чтобы по правде, но с чувством, с толком, с расстановкой. Ординарец сразу заволновался:
- Василь Иваныч, завязывай с мокрым делом, слышь?! Не люблю я этого!
- Ты знал - и не сказал, не предупредил…
Друг называется! - судорожно всхлипывала я, причем уже вполне серьезно.
- Да не знал я, не знал! Я потом уже понял, когда все случилось…
- Это как так?
- Да так! Помнишь, в автобусе я хотел тебя шантажировать? Ну, типа, если бы ты была замужем и все такое…
- Конечно, еще бы не помнить, - давешняя обида присоединилась к свежей, и я зарыдала с удвоенной силой.
- Да не реви ты, ей-богу! - разозлился Петруха. - Слушай дальше. Я камеру-то в карман куртки спрятал, а глазок видоискателя в дырочку для пуговицы просунул. Все, как Шерлок Петрович советовал. В автобусе давка была, ну, и камера-то возьми да и включись! Впрочем, - смутился приятель, - может, я сам забыл ее выключить. Техника незнакомая… Короче, уже дома я просмотрел отснятый материал…
Петруха снова умолк. Не то выдерживал театральную паузу, не то проверял мою нервную систему на прочность. Только напрасно это, мамой клянусь! Я нынче на голову стукнутая, так что терпения у меня совсем нету. Его у меня и при здоровой-то голове не шибко много… В общем, двинула я Петеньке по его богатырской спинушке, чтоб впредь не повадно ему было издеваться над больным человеком, который дважды за день стал жертвой покушения.
Экзекуция оказала на Петруху благотворное влияние - слова из него посыпались со скоростью пулеметной ленты. После литературной обработки и некоторой цензурной правки выяснилось, что за несколько мгновений до несчастного случая за моей спиной отирался молодой мужчина. Детина, жлоб, по словам Петьки.
- Понимаешь, Вась, я сразу обратил на него внимание еще там, в автобусе, - повинился Петька. - Очень уж он не походил на пассажира общественного транспорта. Даже по приблизительным, грубым прикидкам, упакован он тысяч на пять-семь баксов. Такому самое место в салоне "мерса" или "Ауди", на худой конец. И рожа у него, прошу заметить, глумливая.
- Ну, допустим, у тебя рожа тоже не крем-брюле, - заметила я, имея в виду чисто мужское украшение под Петькиным глазом.
- У меня это временное явление, а у него пожизненное, - припечатал приятель и, тяжко помолчав, глухо произнес: - В ментовку идти надо, Василий! К Кольке Зотову. Молодой следак, но талантливый - страсть. У него нюх, как у собаки. И глаз, как у орла.
Предложение друга меня почему-то здорово разозлило.
- Да пошел ты со своим Зотовым!!! - рявкнула я так, что Петька даже подскочил на водительском сиденье. - Дружкам твоим, известное дело, труп нужен. А так - нет тела, нет дела! А я не хочу смотреть на свое прекрасное тело в виде трупа. У меня, между прочим, Клеопатра на руках и папа старенький в деревне под Рязанью! Да и что мы можем твоему Зотову предъявить? Манию преследования? Мол, товарищ… Кстати, кто он по званию?
- Старлей…
- Ага, товарищ старший лейтенант, мы тут ехали в автобусе, и морда одного мужика нам не глянулась! Натурально, подозрительная морда. А еще он рядом отирался в своих дорогих одеждах, после чего Василиса Ивановна из автобуса вывалилась. Даже запись с камеры - еще не доказательство. Болтался парень позади, так ведь толчея какая была! Хрень все это, Петенька!
- Ты не права, Никулишна! Во-первых, Колька - толковый мужик, из новой формации ментов. Во-вторых, на записи почти четко видно, как мужик за твоей спиной проявляет подозрительную активность, совершает какие-то пассы руками, после чего ты вылетаешь из автобуса. Ну, и в-третьих, как я понял, у тебя тоже имеются кое-какие доказательства, что покушение на тебя - не плод буйной дамской фантазии. В баночке ведь не анализы. Или я ошибаюсь?
- Ты гений, Петька! - радостно завопила я, а гений снова подпрыгнул на месте.
- Завязывай, Василь Иваныч, орать-то, - приходя в себя от испуга, проворчал себе под нос Петруха. - Тебя не поймешь: то гений, то придурок, то жених… Ты уж определяйся скорее с моим статусом!
- Гений, гений, - успокоила я приятеля. - Знаешь, что нужно сделать? Ты свяжешься со своим Колькой Зотовым и попросишь его о помощи чисто по-дружески: дескать, Колян, проведи экспертизу содержимого судна. Тьфу, баночки, естественно. Сможешь убедить друга? Он тебе не откажет?
- Возможно, и не откажет. Только если в банке окажется что-то неправильное с его точки зрения, вопросами замучает.
- А мы его - ответами! - беспечно отмахнулась я, потому что в эту минуту меня больше интересовали не вопросы мента новой формации, а содержимое баночки. И еще кое-что: - Петька, мне срочно нужно посмотреть запись из автобуса.
- Думаешь опознать своего ночного гостя? - догадался Петруха.
- Ага.
- Ты же не видела его лица.
- Зато фигуру хорошо разглядела. Очень миленькая, между прочим. Как у древнегреческого атлета. Я такие только в Эрмитаже видела, на шедеврах великих мастеров.
- Это ты говоришь мне, своему жениху?..
В целях соблюдения моей безопасности было решено, что Петруха заночует у меня. Я закрыла входную дверь на все замки и на цепочку, но этого мне показалось мало, и я заставила Петьку пододвинуть к двери еще и тумбочку для обуви, после чего со смешанным чувством облегчения и тревоги улеглась на диван.
Пока Петька суетился в кухне, пытаясь соорудить хоть какой-нибудь ужин (или уже завтрак?) из того скудного продуктового набора, что имелся у меня в холодильнике, я горячо жаловалась Клеопатре на судьбу. Крыса слушала крайне невнимательно, ее больше занимала моя забинтованная голова и клапан катетера, торчавший под ключицей. В спешке, с какой мы покидали больницу, я про него совсем забыла. Надо вытаскивать! Я же не могу ходить с торчащей из меня трубкой!
- Знаешь, Василиса, я отказываюсь от юрдого звания твоего жениха. Уж извини, - заявил Петька, появляясь на пороге.
- Не очень-то и хотелось, - слабым голосом отозвалась я, но заинтересовалась: - А почему?
- Ты не хозяйственная. Разве может в холодильнике у нормальной женщины храниться крем для лица, молочко для тела и упаковка сушеной лаврушки? Ни тебе колбаски, ни пельмешек, даже яиц нету!
- Яйца есть вредно, сплошной холестерин. А колбаса - вообще отрава!
- Серьезно? Знаешь, я бы с удовольствием отравился каким-нибудь сервелатом или, на худой конец, "Докторской". Но за неимением отравы я гречку сварил и кофе. А ты чего кислая такая? Плохо себя чувствуешь?
Петька с аппетитом набросился на гречневую кашу, а меня, по правде сказать, при виде еды затошнило, но кофе я с удовольствием попробовала.
- Ты сможешь достать из меня катетер? - поинтересовалась я у приятеля. Тот поперхнулся кашей и мучительно закашлялся. Я терпеливо дожидалась, когда он снова сможет дышать полной грудью и адекватно реагировать на ситуацию. Наконец Петька обрел дар речи.
- Что, добрый доктор забыл внутри тебя какую-то дрянь? - утерев слезы, предположил умник. - Вот так и получается: доктор насвинячил, а Петька убирай! Я что, ассенизатор, что ли?
- Дурак ты, а не ассенизатор! Никто во мне не свинячил. Бох поставил мне подключичный катетер, чтоб за каждым разом вены не дырявить, так вот его нужно достать.
Примерно с минуту Петька пристально меня разглядывал, таинственно мерцая фиолетовым синяком, а потом с жалостью в голосе произнес:
- Вась, а может, ты зря из больницы сбежала?
- Почему это зря? - не поняла я. Вообще-то, мое состояние здоровья на данном отрезке времени оставляло желать лучшего. Возможно, я и полежала бы еще в больнице под присмотром бдительной Зинаиды, тем более что в ее глазах я недавно приобрела непререкаемый авторитет. Но где гарантия, что коварные "покусители", узнав о постигшей их неудаче, не довершат начатое? В третий раз фортуна может оказаться не на моей стороне.
- Мне почему-то кажется, - осторожно пояснил Петруха, - что голову тебе стоит получше подлечить, а то вишь, как ты думаешь: сам Господь Бог капельницу тебе ставил…
- Говорю же - дурак, - пожала я плечами. - Бох - это не Бог, а врач!
- Вот-вот!
- У врача фамилия Бох. Евгений Арсеньевич Бох. Между прочим, медальон под твоим глазом, - кивнула я на Петькину красу, - его рук дело. Золотые руки, право слово!
- Угу, золотые… Ладно, где эта твоя клистирная трубка? Только предупреждаю, я не профессионал.
- Это не страшно. Ковчег был сооружен дилетантом, профессионалы построили "Титаник", так что не робей, дружище! - с этими словами я с негромким, но жалобным стоном стянула с себя футболку.
- Упс… - или что-то в этом роде слабо вякнул Петька и с грохотом повалился со стула. Тарелка с гречневой кашей прилегла рядом.
Шустрая Клеопатра, почуяв халяву, оставила в покое мою голову в бинтах и с видимым удовольствием приступила к незапланированной трапезе. Странно! Что это так взволновало приятеля? Наверняка не стерильные медицинские нашлепки, которыми меня щедро украсили в больнице. Учитывая род занятий Петрухи, могу с уверенностью утверждать, что ему доводилось видеть и не такое. Опустив глаза, я тихо ойкнула и с поспешностью, на которую только была способна, выбежала из комнаты. Дело в том, что, кроме нашлепок и клапана катетера, на мне ничего не оказалось. То есть совсем. В смысле нижнего белья. Напяливать бюстгальтер на свежие раны, а потом еще и носить его с достоинством - пытка покруче "испанского сапожка", который широко применялся средневековой инквизицией. К тому же Петька забыл прихватить эту пикантную деталь дамского туалета, когда принес мне в больницу свои вещи. Да и где бы он взял лифчик - у маменьки? Я бы в нем утонула.
В крайнем смущении я закрылась в ванной. Как же это я не подумала, что своим неглиже могу так смутить мужественного криминалиста? Да и то сказать, на Петьку я давно смотрю как на подружку, то есть друга, а вот в качестве мужчины как-то его не воспринимаю. Хотя на чей-то вкус он, наверное, настоящий мачо. Вопрос в том, как Петька воспринимает меня. Интуиция подсказывает - чисто дружеские отношения в его планы не входят. А может, он просто не может справиться со своим либидо?
В дверь ванной деликатно поскреблись.
- Василь Иваныч, Клеопатра всю гречку слопала, - в голосе Петрухи явно сквозили виноватые нотки. - Заворот кишок может случиться… С голодухи нельзя сразу так много кушать. Неплохо бы ей желудок промыть.
- Отвали! - рявкнула я, маскируя под суровостью глубокое смущение.
- Фу, грубо, Вася! Животное в опасности, а тебе хоть бы хны…
- Отвали! - повторила я. Все еще находясь в растрепанных чувствах, я дрожащей рукой схватилась за клапан катетера и потянула… Словно прозрачный червяк, его трубочка нехотя выползла наружу. К немалому моему удивлению, оказалось, что трубочка эта имеет приличную длину. Даже чудно, как она во мне поместилась! Под ключицей образовалась сочащаяся кровью ранка. К счастью, в ванной имелась мини-аптечка, так что оказать самой себе посильную медицинскую помощь я сумела. Подумаешь, одной нашлепкой стало больше!
- Вась, только ты не подумай… - снова заскулил из-за двери Петька. - Просто… Ну… неожиданно как-то… Столько шрамов будет!!!
Вот вам, пожалуйста, и о чем с таким типом разговаривать?! Я-то думала, что он обалдел от красоты неземной, а на самом деле приятель просто позавидовал моим будущим шрамам!
- Ты пижон, Петя, - горько всхлипнула я. - Ты сам пижон, и дети твои будут пижонами, и внуки тоже. Ты Кольке своему позвонил? Мне срочно нужны результаты экспертизы! И, кстати, подготовь к просмотру необходимые видеоматериалы. Я выхожу…
Даже из-за закрытой двери ванной я почувствовала, как заволновался Петр.
- Выходишь! Уже?! Ага, хорошо… - в коридорчике послышалась торопливая беготня. - Выходи, Вась, выходи и ничего не бойся, слышишь? Я сейчас вмиг достану из тебя эту клистирную трубку. Между прочим, кое-какие медицинские познания у меня имеются. Извлеку катетер - глазом не успеешь моргнуть. Не хуже твоего Боха!
- Не ври, - попеняла я приятелю. - Пять минут назад ты уверял, что в области медицины ты полный профан.
- Ошибся я, Вась! А сейчас вспомнил: когда я был маленьким, лечил всех больных зверушек: и жучков, и паучков… Собачек разных, кошечек… Особенно кошечек любил! Они такие мягкие, пушистые! To есть беззащитные, - поправился Петька, сообразив, что он малость увлекся. Впрочем, заострять на этом внимание я не стала и, натянув на себя махровый халат (на этот раз свой собственный), с достоинством английской королевы выплыла из ванной с зажатым в руке злосчастным катетером.
- Продолжай тренироваться на кошках, Петр.
С этими словами я повесила катетер на плечо друга и вернулась в комнату. Когда Петька ко мне присоединился, я допивала уже остывший кофе. Приятель выглядел смущенным, боялся поднять глаза и внимательно изучал ковровое покрытие на полу. Должна прижаться, я тоже испытывала некоторую неловкость, а потому, чтобы ее скрыть, выглянула из-за кружки и потребовала:
- Звони Кольке, Петя. Боюсь, анализы пропадут!
- Побойся бога, Василь Иваныч! Половина шестого утра…
- Это ты его бойся, - посоветовала я приятелю, - а то второго глаза лишишься. Ты же уверял, что Колька - новый мент! А менты по определению должны быть на страже порядка и законности круглосуточно. Как в песне поется? "Мы поможем, мы все время на посту"! - нежно промурлыкала я, однако эта нежность немедленно трансформировалась в агрессивность и отчаянную решимость: - Звони менту, мать твою!
Могу сложить голову на пьедестале истории - мой старенький папа, который прошел суровую школу жизни, а в данное время окучивает скромный огород в Рязанской области, завязал бы свой язык морским узлом, если бы вдруг услышал, какие слова изрекает его дочь! Наверняка потом к моему мягкому месту плотно приложилась бы хорошо всем знакомая пряжка со звездочкой, но сперва папуля испытал бы законное чувство гордости… Петруха вдруг разом исчерпал свои доводы и схватился за телефон, как зарвавшийся игрок хватается за случайный выигрыш.
- Колян, вставай, труба зовет! - нарочито бодро гаркнул Петька спустя примерно пару минут, когда его дружок сообразил, что звонит вовсе не суровое начальство.
- Хм! - я легонько повела плечом и покосилась на своего верного ординарца. А все потому, что пресловутый Колька Зотов, мент новой формации, с чутьем и зоркостью, достойными классиков иронического детектива, произнес столько знакомых, но в то же время малопонятных слов, что даже моя Клеопатра смутилась и прикрыла ушки хвостом. Переговоры Петьки с дружком завершились полным согласием сторон, иными словами, Коля обещал прибыть примерно через полтора часа.
- Вот и славно, - зевнула я, - а теперь можно и кино посмотреть. Включай машину, Петя…
Однако Петька почему-то вдруг решил проявить характер. Он встал в третью позицию, уперся руками в бока и твердо заявил:
- Ты как хочешь, Василь Иваныч, а я спать желаю! Чересчур много на сегодня впечатлений, моя нервная система не приспособлена к подобным нагрузкам. Ум уже отказывается функционировать. Кстати, тебе тоже не мешало бы отдохнуть: вон какая ты бледная, аж зеленая вся.
В словах приятеля, должно быть, имелась доля истины, но следовать его совету я не спешила.
- Нельзя сейчас спать, - снова зевнула я. - Во-первых, скоро придет твой Колька Зотов. Ему нужно передать баночку и попытаться избежать вопросов, которые он непременно задаст. А как же иначе? Ментам положено проявлять любопытство. А во-вторых, следует как можно скорее разобраться в ситуации, иначе я рискую расстаться со своей непутевой, но все-таки молодой жизнью. Грустно осознавать, но сейчас время работает против нас, и, если я не умерла вчера, из этого вовсе не следует, что я буду жива сегодня. Так что, мой сонный друг, как сказал великий русский поэт: "Покой нам только снится".
Эх, умею я быть убедительной, когда того требует ситуация! Петька тоже это понял: он внимательно меня выслушал, проникся и больше всяких глупостей не болтал, кроме одной:
- Может, расскажем все Кольке?
- Только попробуй! - я продемонстрировала приятелю кулак. Не думаю, что его впечатлила демонстрация грубой женской силы, скорее, Петрухе просто надоело со мной спорить.
Следующий час мы провели с пользой - просматривали отснятый Петькой материал. Вернее, просматривала я, а приятель мужественно боролся со сном.
- Ну, Василь Иваныч, теперь убедилась, что я был прав и твое падение из автобуса - не простая случайность? - Петруха посмотрел на меня затуманенным взором в то время, как я уже раз пятнадцатый изучала запись.
- Угу. Плохо, что лица парня не видно.
- Так ведь камера-то была на уровне груди. А фигура-то знакома? Кого-нибудь напоминает? Похож он на твоего ночного гостя?
Я в задумчивости поскребла затылок и, страдая от неразрешимых противоречий, неуверенно произнесла:
- Вроде бы похож, а вроде и нет… Надо еще разок посмотреть.
- Сколько же можно, Никулишна?! - возмутился Петька. - Я уже наизусть запись выучил!
- Сколько нужно, столько и будем смотреть. До тех пор, пока я что-нибудь не соображу, - твердо заявила я, не особенно на это надеясь. В самом деле, возможно ли опознать человека, которого я видела очень недолго, в неверном лунном свете, да еще будучи со стукнутой головой? Однако чем дольше я просматривала запись, тем больше уверялась в том, что фигура парня мне все-таки знакома и видела я ее уже не в первый и даже не во второй раз. Об этом я и сообщила Петрухе, но в ответ услышала только сладкое посапывание.
- И что это мужики такие… нестойкие? - Петруху вдруг стало жалко: намаялся, бедняга, настрадался из-за меня, опять же, пострадал физически. Пусть вздремнет малость, решила я и заботливо укрыла приятеля пледом, а сама снова включила видеозапись…
Звонок в дверь прозвучал как пушечный выстрел. Даже для меня, потому что я все-таки умудрилась заснуть. Не разобравшись спросонья, что это за тип развалился в моем кресле да еще под моим любимым пледом, я заголосила. Петька вскочил, запутался в пледе, шмякнулся на пол и тоже возмущенно завопил:
- Что? Кто? Кто меня закатал?!