- Я вот этого и боюсь - надавить, - признался Клим, глядя мне в глаза. - Я понимаю, что вряд ли ты стала бы принимать мою помощь и вообще как-то общаться со мной после завершения процесса, если я не был бы тебе интересен. Но я все равно попытался бы тебе помочь, потому что проблемы у тебя, Варя, довольно серьезные. Я не могу бросить тебя одну.
- Ты сейчас свалил в кучу все, что можно, - улыбнулась я, поправляя его съехавший набок галстук. - А еще обвинял меня в любви к этому.
- Говорю же - совсем мозги отказали, - буркнул он, скрывая улыбку. - Скажи, ты какие шашлыки больше любишь, из какого мяса?
Переход был довольно неожиданным, я даже растерялась:
- В каком смысле?
- В смысле - говядина, свинина, курица, индейка - что?
Я пожала плечами:
- Не задумывалась. Я в принципе все ем, на диетах не сижу.
- Тогда я решу сам. Люблю, знаешь ли, шашлык делать самостоятельно, повару не доверяю.
"Руслан любил готовить плов, - вдруг вспомнила я об Алиеве и закусила губу. - И в "Снежинке" у него был огромный казан для этого… Кажется, в тот день, когда к нам приезжали Невельсон с женой, Руслан как раз плов и готовил".
Воспоминания о Невельсоне заставили меня вздрогнуть, я отвернулась от Клима и вдруг увидела Лайона, сидевшего в припаркованной метрах в пятидесяти от нас машине. Вздрогнув всем телом, я вырвала свою руку из руки Маянцева и, не соображая, что делаю, метнулась к машине, которая вдруг, взвизгнув, рванула с места и, едва не сбив меня с ног, унеслась по набережной. Я так и осталась стоять посреди дороги, и, если бы не Клим, кинувшийся следом, схвативший меня в охапку и перемахнувший на другую сторону, вполне могла оказаться под колесами отчаянно сигналившей машины, водитель которой, сбросив скорость, открыл окно и проорал что-то матерное. Клим поставил меня на тротуар, поправил волосы и осторожно спросил, заглядывая в глаза:
- Варя, что это было?
Я вдруг заплакала, закрыв лицо руками. Помешательство мое становилось столь очевидным, что уже угрожало жизни - кто знает, будет ли в следующий раз рядом кто-то, способный помочь? Клим совсем растерялся:
- Варя, успокойся… все хорошо…
- Ничего не хорошо, - прорыдала я сквозь намокшие от слез ладони. - Я схожу с ума… похоже, мне пора к врачу…
- Так, спокойно, - решительно заявил Маянцев, легко встряхивая меня за плечи. - На тебя просто слишком много навалилось в один момент, ты оказалась не готова к этому. Нужно просто отдохнуть, и все наладится.
- Я боюсь оставаться одна, - вдруг призналась я, убирая руки от лица. - Боюсь, что не справлюсь с собой.
- Если ты позволишь, я могу остаться сегодня у тебя. Нет-нет, я не претендую на твою спальню, - поспешно сказал он, хотя я даже мысли такой не допускала, отлично видя, кто передо мной. - Я лягу на диване в кабинете, но тебе так будет спокойнее. Договорились?
Я молча кивнула и с благодарностью посмотрела ему в глаза. Маянцев улыбнулся:
- Ты сейчас совсем как девочка. И тушь размазалась…
- О, боже мой, - пробормотала я и поспешно нацепила темные очки. - Давно не рыдала на улице…
- В этом нет ничего ужасного. Нельзя постоянно загонять эмоции вглубь, это чревато взрывом. Ну что - может, в обратную сторону пойдем? - предложил Клим. - Как-то не задалась у нас прогулка.
- Да. Извини меня.
- За что? Это жизнь.
Он как-то совсем естественно обнял меня за плечи, и мы пошли по направлению к дому. Сегодняшний день смело можно было записывать в разряд неудачных, с самого утра все пошло наперекосяк, и разве что вот только вечер можно считать относительно состоявшимся. Мне было хорошо и спокойно рядом с Климом, я понимала, что могу доверять ему. Его готовность помочь, откликнуться на любую мою проблему подкупала. Да и, признаться, вообще он мне нравился. Не знаю, возможен ли был в перспективе роман, но пока все шло как нельзя хорошо. В конце концов, а почему не Маянцев? Он человек моего круга, он близок мне по суждениям и отношению к жизни, он надежен и уверен в себе - словом, все, что я люблю в мужчинах. Кроме того, он привлекает меня физически. Я вдруг подумала, что стала слишком уж рассудочно подходить к выбору мужчины - как к найму служащего на работу, на одной половине листка плюсы кандидата, на другой - минусы. Наверное, это потому, что нет чувств, я научилась за три года после гибели Руслана блокировать в голове все, что причиняет боль эмоциональную. Но, может, так даже лучше - без сюрпризов…
- К вам тут девушка приходила, - окликнул меня консьерж, когда мы вошли в подъезд, и я, остановившись, переспросила:
- Ко мне?
- Да, к вам. Записку оставила.
Он протягивал мне сложенный вчетверо листок бумаги, а я медлила, боясь брать его в руки, и тогда Клим, решительно отодвинув меня, сам взял его:
- Ты позволишь? - Я кивнула, и он, развернув, хмыкнул:
- Сергей Иванович, а вы девушку хорошо рассмотрели? - обратился он к консьержу, и тот отрицательно покачал головой:
- Нет, Клим Григорьевич, у меня времени не было ее рассматривать - тут как раз привезли мешки со штукатуркой в седьмую квартиру, нужно было дверь на распорку поставить, ковер убрать, словом, некогда рассматривать. Взял записку, сказал, что передам, и все.
- А что именно она сказала?
- Попросила передать записку женщине из вашей квартиры.
- Так и сказала - женщине из квартиры Маянцева? - не отставал Клим, и консьерж напрягся:
- Нет, просто номер назвала. А что? Не надо было брать?
- Нет, Сергей Иванович, брать было надо, и впредь нужно запоминать всех, кто просит вас о чем-то, связанном с моей квартирой или ее жилицей. И сразу звонить мне, безотлагательно, это понятно? - с нажимом спросил Клим, выразительно хлопнув себя по карману пиджака, и консьерж закивал:
- Да-да, конечно, я понял. Я же не знал… да тут закрутишься за день-то…
- И сменщику вашему передайте, хорошо?
- Обязательно!
- Благодарю вас, - Клим взял меня за руку и повел к лифту, и вдруг консьерж вслед сказал:
- Клим Григорьевич, обычная девица была, таких по Москве тысячи - джинсы, куртка на поясе завязана, майка с какой-то рожей… а волосы розовые. Точно - розовые, как вон цветы на картине.
Мы с Климом как по команде посмотрели на большое панно, висевшее на стене у комнатки консьержа - там были изображены пионы нежно-розового оттенка.
- Спасибо, Сергей Иванович, уже что-то, - сказал Клим, успокаивающе похлопывая меня по руке. - Идем, Варя, дома поговорим.
Записку он сунул в карман, так и не показав мне.
Едва войдя в квартиру, Клим ушел в кабинет и там долго с кем-то разговаривал по телефону. Я не стала прислушиваться, пошла в ванную, чтобы смыть потекший макияж и принять душ, а когда вышла, Маянцев в футболке и клетчатых пижамных брюках варил на плите кашу.
- Извини, я не подумала, что ты голоден.
- Думаю, что ты тоже, - помешивая содержимое кастрюльки, отозвался он. - Я привык, знаешь ли, на ночь кашу на воде есть, ничего не могу с этой привычкой поделать. Мама была на этом помешана и мне привила. Ты садись, чего в дверях-то?
Я уселась за стол и взяла сигарету:
- Клим, что было в записке?
- Ничего нового. Если хочешь, возьми в кармане пиджака, но не думаю, что тебе сегодня после всего стоит еще и это читать.
- Ты, наверное, считаешь меня неврастеничкой.
- Даже в мыслях не было. Я прекрасно вижу, что ты умеешь держать себя в руках, только иногда никаких сил на это не хватает. Нет ничего постыдного в слабости, Варя. Ты ведь женщина, а не каждый мужчина порой способен контролировать себя и свои эмоции.
Говоря это, он снял с плиты кастрюльку, вынул тарелки из шкафа и через пару минут поставил передо мной овсянку. Есть мне совершенно не хотелось, как, впрочем, всегда бывало после сильного нервного потрясения, но обижать Клима - тоже, поэтому я взяла ложку.
- И вообще… - садясь напротив меня за стол, продолжил он. - Ты не устаешь быть всегда собранной, подтянутой и застегнутой на все пуговицы? Отдыхать-то ты умеешь?
- Мы же с тобой в бассейн ходили…
- И даже там ты постоянно помнила, что я клиент, а ты мой адвокат. Разве это отдых? Очень надеюсь, что выходные пройдут так, как я запланировал, - довольно быстро расправляясь с кашей, сказал Клим.
- Я не очень люблю, когда что-то планируют за меня.
- Возражения не принимаются. Ты согласилась поехать - значит, готова принять условия. И не смотри на меня так, я же не в постель тебя тяну.
- Ты второй раз мне об этом говоришь, я так могу подумать, что со мной что-то не в порядке, - улыбнулась я.
- Не в моих правилах принуждать женщину к чему-то, это я тебе тоже, кажется, говорил. Я действительно хочу, чтобы ты отдохнула и расслабилась, побыла на природе - я живу в чудесном месте, недалеко от дома - озеро, можем даже на лодке покататься, погода позволяет. Мне хочется увидеть тебя другую, я уверен, что ты такой бываешь.
Я молчала, возя ложкой в тарелке с кашей. Мне не очень нравилось, когда мужчина старался снять мою броню или хотя бы пробить в ней крошечное отверстие, от этого всегда становилось некомфортно, однако сейчас я не испытывала подобных чувств. Даже наоборот - рядом с Климом хотелось быть беззащитной и слабой, потому что он бы воспринял это как должное, как что-то правильное. Тот же Светик, с которым было прожито почти два десятка лет, очень удивился бы, если бы вдруг я стала искать у него защиты или поддержки в каких-то глобальных вопросах, он привык, что я все могу решить сама, в том числе и за него тоже. Руслан за время нашего романа не успел вникнуть во все сложности моей жизни, ему, пожалуй, досталась лучшая часть меня - без капризов, скандалов, измен. Я его любила и могла бы жить с ним так, как мне всегда хотелось - за мужчиной, а не впереди и не рядом. Но - не судьба.
- Почему ты никогда не спрашиваешь, откуда тянутся мои неприятности? - Этот вопрос вырвался как-то сам по себе, но Клим, как мне показалось, его ждал.
- Я терплю до того момента, когда ты сама захочешь рассказать.
- Что - даже справки не навел?
- Зачем?
- Ну, не знаю… в конце концов, ты пустил в квартиру совершенно незнакомого человека с такими очевидными проблемами - и даже не поинтересовался, что к чему?
- Все, что мне нужно, я о тебе знаю. Остальное расскажешь сама, когда захочешь или когда будешь готова, - сказал Клим, закуривая.
- А… если не расскажу?
- Значит, не расскажешь. Варя, мне не важно, что там у тебя в прошлом случилось, мне важно другое - что я могу сделать для того, чтобы это прекратилось в настоящем.
Я закусила губу - захотелось плакать, потому что, похоже, он сейчас произнес именно те слова, которых ждет каждая женщина. Во всяком случае, меня это растрогало до слез.
- Похоже, нам пора спать, - вставая из-за стола, сказал Маянцев. - Тебе же завтра на работу?
Я кивнула.
- Ну, и мне тоже. Могу подвезти.
- Тебе не по дороге.
- Ничего, переживу как-нибудь, - улыбнулся он, подавая мне руку и помогая встать. - Обожаю утренние пробки.
- Я постелю тебе, - сказала я, направляясь в спальню, где в комоде хранилось постельное белье.
В кабинете Клим уселся за стол и вынул из ящика какие-то бумаги. Я застелила диван, взбила подушки и направилась к выходу:
- Спокойной ночи.
- Да, спокойной ночи, - не отрываясь от бумаг, отозвался он. - Если будет страшно, приходи.
Я ничего не ответила.
Уснуть долго не удавалось, а когда сон вроде начал понемногу вытеснять из головы мысли, на свободной половине кровати завибрировал мобильный. Не открывая глаз, я нашарила трубку и шепотом сказала:
- Да!
- Варя, не бросай трубку, это я. - Голос Мельникова сразу прогнал сон, я резко села и пробормотала:
- Что тебе нужно?
- Варя, мне кажется, я должен тебе это сказать. Можешь не верить, можешь сказать, что я спятил, но…
- Кирилл, отсекай первую страницу - нас ведь так учили. На дворе ночь, мне завтра рано вставать.
- Варя, я сегодня видел Невельсона, - сказал он, и я едва не выронила трубку:
- Кого?
- Не думаю, что ты забыла, кто это.
- Я не забыла. Но это же… это же совершенно невозможно, я проверяла! Он в колонии, это официальная информация из источника, который не может ошибиться!
- Варя, я понимаю. Я тоже думал, что он в колонии - с его статьей он вообще не мог оттуда выйти до окончания срока. Но я видел его, я могу голову заложить, что это он, я же хорошо его знаю! - настаивал Кирилл, и от этой его настойчивой уверенности мне стало страшно.
- Кира, я его тоже видела, - призналась я. - Видела неоднократно, но мне кажется, что это все - плод моего воображения, потому что факты…
- Варя! - перебил он. - Варя, факты - это хорошо, но вдвоем с ума не сходят, ты ведь понимаешь. Я видел его сегодня вечером в районе набережной, он был на темно-синей "Мазде", номера я не запомнил, просто в голову не пришло.
- А во сколько?
- Да часов в девять или около того.
У меня закружилась голова - выходит, я не ошиблась, и в машине, в темно-синей "Мазде", действительно сидел Невельсон.
- Что ты молчишь, Варя?
- Я тоже видела его примерно в это время.
- Черт. Варька, тебе надо отсюда уезжать. Бросай все и сваливай туда, откуда приехала.
- Я не смогу всю жизнь убегать и прятаться.
- Ты идиотка, что ли? - взревел Мельников. - Ты не понимаешь, да? Если он каким-то образом ухитрился выйти, то не успокоится, пока не открутит тебе голову! Ведь это из-за тебя все его неприятности! А Невельсон не из тех, кто спускает подобное.
- Не ори на меня! Утром я еще раз проверю информацию и уже тогда буду решать, кидаться в бега или еще выждать. А… что ты делал на набережной, а? - вдруг спросила я, вспомнив начало разговора.
- Не волнуйся, не за тобой шпионил, - не остался в долгу Мельников, - дела у меня были в том районе, встречался кое с кем. Варька, я серьезно говорю - уезжала бы ты, а? Я неплохо знаю Лайона, думаю, что и ты видела, на что способен этот маньяк, если его разозлить. А ты его не просто разозлила.
Не скажу, что воспоминания о клетчатой сумке, в которой я обнаружила руку жены Невельсона, добавили мне приятных минут… Я поежилась:
- Все, давай оставим эту тему. Если ты сказал, что хотел, то я попробую все-таки поспать, хотя вряд ли теперь это возможно.
- Будь осторожна, Варя.
Я бросила телефон на кровать и вцепилась в волосы. Значит, со мной все в порядке, меня не преследуют видения, я не сошла с ума. Но… как, как это вообще возможно? Надо звонить Игорю. Что-то в этом деле не так, а вот что - непонятно.
Взяв сигареты и зажигалку, я на цыпочках прошла в кухню, вышла там на балкон и закурила. Ночь оказалась тихая, теплая и звездная, я смотрела на небо и думала о том, что, похоже, нигде в мире не смогу найти покоя. Я так рвалась сюда, в Москву, из тихой французской провинции, а оказалось, что здесь находиться еще хуже, чем там. Во Франции меня всего-навсего обуревала скука, а в Москве каждый шаг по местной брусчатке мог оказаться последним. Отличная альтернатива бесконечному Дню сурка…
- Не спится? - раздался за спиной голос Клима, и от неожиданности я подпрыгнула и выронила сигарету:
- Ты с ума сошел?
- Прости, я не подумал, что ты замечталась, - наклоняясь и поднимая сигарету, отозвался он. - Кто звонил?
- Откуда ты знаешь, что кто-то звонил?
- Ну, если никто не звонил, у меня для тебя плохие новости - ты разговариваешь сама с собой, - прижимая окурок в пепельнице, сказал Клим.
- Да, прости, - пробормотала я, - что-то я агрессивная стала с этими письмами и звонками. Это Мельников звонил.
- Что-то важное сказал?
- Только то, что… - и тут я запнулась, понимая, что сейчас придется рассказывать Маянцеву длинную жутковатую историю моего знакомства с Невельсоном, обстоятельства его попадания в места заключения и какое-то мистическое появление в Москве, где оказаться он ну никак не был должен. Я не чувствовала в себе сил делать это сейчас, среди ночи. - Словом, это длинная история…
- И я так понял, что ты пока не готова делиться ею со мной. Хорошо, пусть так. Но мне не нравится, что на тебе лица нет.
- Ничего, посплю, накрашусь - появится, - попыталась отшутиться я, но вышло неудачно, я и сама почувствовала фальшь в голосе и умолкла.
Маянцев взял меня за руку, развернул к себе и, глядя в глаза, тихо попросил:
- Варя, я тебя очень прошу - если тебе нужна какая-то помощь, не молчи, скажи об этом мне. Я сделаю все.
Я промолчала, опустив глаза в пол. Мне не хотелось втягивать его в это дело больше, чем он уже оказался туда втянут, даже не знаю, почему. Я верила в то, что он сделает что угодно, чтобы помочь мне выпутаться, и даже благодарности никакой не будет ждать, но мне уже неловко становилось от того количества заботы, которую проявлял ко мне по сути чужой человек.
- Варя… если ты прикидываешь, что я попрошу взамен… - Но я перебила:
- Я не сомневаюсь, что ты ничего не потребуешь, у меня было немало поводов убедиться в твоей бескорыстности. Я просто не хочу запутывать тебя еще сильнее, не хочу, чтобы мои неприятности как-то отразились на тебе.
- Ты говоришь глупости. Если я предложил помощь, значит, просчитал все риски, связанные с этим. Я бизнесмен, Варя, я ничего не делаю во вред себе. Даже если за всем этим стоит близкий человек или тот, кто нравится мне. Знаю, это звучит странно и даже как-то неприятно, но я не хочу тебя обманывать даже в мелочах. В отношениях - в любых, в том числе и в дружбе - для меня важна в первую очередь честность.
- Я ничего от тебя не скрываю, поверь, просто пока у меня нет сил говорить о прошлом. Но я обещаю, что ты непременно обо всем узнаешь, только нужно немного времени. Мне нужно, понимаешь? А сейчас… давай пойдем спать, Клим, завтра, вернее, сегодня уже, рабочий день.
Маянцев всего на секунду, на какое-то неуловимое мгновение, поднес к губам мои руки и, резко повернувшись, ушел в кабинет.