Глава 12. Новые обстоятельства
Чтобы мыслить реалистически, нужно знать реальность. А что мы знаем о реальности?..
Хироси Сакагами
Первое, что я сделала, выйдя утром из квартиры и попрощавшись с Маянцевым, отправившимся в офис, был звонок Игорю. Выгнав машину из гаража и припарковав ее сразу за воротами двора, я набрала его номер. Стараясь не срываться в истерику, хотя мне, признаться, очень этого хотелось, я спросила:
- Скажи, ты точно уверен, что Невельсон по-прежнему отбывает наказание в колонии?
- Жигульская, по-моему, ты не в себе. Какие еще доказательства тебе нужны?
- Неопровержимые, Игорек. Те, что невозможно подделать. К примеру, фото его личного дела на столе начальника колонии, фото самого Невельсона в колонии - такие, чтобы было понятно, что это свежие фотографии.
- Что, прикажешь свежий номер "Коммерсанта" ему в руку сунуть? - усмехнулся Игорь.
- "Коммерсант" вполне подойдет, - без тени юмора согласилась я.
- Слушай, Варька, тебе точно к врачу нужно, - констатировал Игорь со вздохом.
- Игорь, разве я много прошу? Твоя комиссия все еще там, разве сложно попросить кого-то сделать пару снимков?
- Я никак не пойму, к чему весь этот маскарад. Невельсон в колонии, я тебе сто раз это сказал.
- Тогда почему его то и дело видят в Москве, а? И не только я - раз уж ты считаешь меня параноиком. Есть еще человек, который его хорошо знает, и вот он как раз и утверждает, что вчера видел его в машине на набережной.
Игорь долго молчал, переваривая информацию. Я закурила сигарету и открыла окно, чтобы табачный дым не пропитывал салон машины. Молчание в трубке меня настораживало - похоже, Игорь куда-то звонил по другому телефону. Наконец он снова заговорил:
- Значит, так, дорогая. Адрес электронной почты у тебя не изменился?
- Нет.
- Отлично. К вечеру ты получишь доказательства того, что Невельсон никуда не сбежал, и хотя бы на время оставишь меня в покое, хорошо?
- Да, извини меня, пожалуйста, Игорек. Но ты ведь понимаешь - для меня единственная возможность проверить информацию - это ты. Спасибо за помощь.
- Пока не за что. Все, жди письма, истеричка, - и он поспешно сбросил звонок, видимо, чтобы избежать моих дальнейших излияний.
Я выбросила окурок, сжала руками руль и задумалась. Хорошо, допустим, на фотографиях я увижу Невельсона в телогрейке с номером, но тогда кого же мы с Мельниковым видели вчера? Кирилл никогда не был склонен ко всякого рода мистификациям и не страдал излишне развитым воображением, так что вряд ли мог выдумать подобное. Разве что… И вот эта мысль мне понравилась куда меньше. Разве что Мельников снова не затеял против меня какую-то адскую игру, в которой я только пешка, которую он будет передвигать так, как ему удобно. И вот это уже больше похоже на правду. Один раз ему это уже удалось - так почему не повторить?
От одной мысли о подобном у меня вспотели сжимающие руль ладони, а голова закружилась. Нет, второго раза я просто не переживу. А самое страшное, что я, скорее всего, права - Кирилл вполне способен на подобное, он отлично знает меня и мои слабые стороны, он прекрасно понимает, на какие кнопки нажать, чтобы получить желаемый эффект. Осталось только понять мотив, которым он руководствуется на этот раз. Тогда это были акции загородного поселка "Снежинка" стоимостью в немыслимые миллионы долларов, а сейчас? Что ему нужно от меня сейчас? Или что может быть нужно? Ответ, казалось бы, лежал на поверхности - деньги. А что - я богатая вдова, об этом знают все желающие. Но эта версия почему-то не казалась мне правдоподобной. Наверное, я все еще по привычке старалась сохранить в воспоминаниях о Кирилле хоть что-то человеческое.
Время до вечера я провела как на раскаленной сковороде - в буквальном смысле, потому что день выдался жарким, а референт с чего-то вдруг отдала в чистку жалюзи с окон в моем кабинете, и я едва не зажарилась заживо. Не помог снятый пиджак, попытка забиться в самый дальний угол кабинета и литры воды, которые я ухитрилась выпить за рабочее время. Так что, когда Кукушкин предложил мне уйти пораньше, я с радостью побросала в сумку мелочи со стола, подхватила пиджак и буквально выбежала из офиса. На улице оказалось немногим лучше, но хотя бы не припекало через стекло, что уже оказалось облегчением. Я села в машину и направилась к дому, однако по дороге решила, что неплохо бы заехать в магазин и купить что-то легкое к ужину, например, овощей для салата, потому что Юлия категорически отказалась готовить для меня, мотивировав это "странными вкусовыми предпочтениями". Клим, рассказывая это, только посмеялся и спросил, не сменить ли домработницу, но я отказалась. В конце концов, я не собираюсь жить в его квартире вечно, могу и потерпеть выкрутасы Юлии. Квартиру она содержит в идеальном порядке, а ужин приготовить я в принципе могу и сама. К тому же никто не отменял кафе и ресторанов.
Но сегодня поход в магазин закончился весьма неудачно - на кассе я обнаружила, что пропал кошелек, в котором я хранила небольшую сумму наличными на всякий непредвиденный случай - банковскими картами иной раз рассчитывали не везде. Я точно помнила, как смахнула его со стола в офисе и он упал в сумку, а не мимо, но факт оставался фактом - кошелька не было. Оплатив покупку картой, я вышла из магазина и вдруг увидела, что возле моей машины крутится какой-то парень. Это меня насторожило, и я обратилась к охраннику магазина:
- Вы не поможете мне? У моей машины стоит незнакомый человек, я боюсь, что он пытается открыть ее.
Охранник кивнул и двинулся к парковке, но парень, увидев его, мгновенно побежал в другую сторону и через минуту уже скрылся за соседним зданием. Охранник развел руками:
- Извините. Хотите, я посмотрю машину?
- Да, если можно.
Он внимательно осмотрел замки, подергал ручки - машина была запрета.
- А вот окно бы неплохо до конца закрывать, - сунув палец в щель, сказал он.
Да, вот про окно я забыла, понадеявшись на ветровик, перекрывавший, как мне казалось, доступ к небольшому отверстию. Кулема, что с меня взять…
- Спасибо вам за помощь, про окно я совершенно забыла, - открывая дверку, сказала я, и охранник ушел в магазин.
Разместив пакеты с покупками на заднем сиденье, я открыла водительскую дверку и увидела на коврике под педалями белый конверт. Самое странное, что я даже не испугалась, словно ждала, что все именно так и сложится - незнакомец, машина, конверт, содержимое которого я тоже могу предсказать. Видимо, ко всему действительно привыкаешь.
Я даже на стала вскрывать конверт, сунула его в сумку и постаралась больше о нем не думать. Собственно, о чем там думать - очередная угроза от кого-то, кто вполне вероятно может оказаться Невельсоном.
Поужинав салатом и позволив себе бокал белого вина, я расположилась на диване в гостиной, взяв с собой ноутбук и пакет документов по очередному иску. Вчитывалась в строчки, а сама все отсчитывала внутри себя минуты до того момента, когда звякнет оповещение электронной почты. И он, разумеется, звякнул вовсе не в тот момент, когда этого ждали. Я как раз нашла довольно хитроумное решение проблемы моего клиента и пыталась схематично набросать план защиты, а в такие моменты прерываться означало потерять какую-то важную мелочь, на которой все будет построено. Чертыхнувшись вслух и припомнив Игорю все его прежние прегрешения, я все-таки не стала отрываться от дела и закончила план защиты, однако, даже отложив папку и блокнот в сторону, все еще не торопилась открыть письмо. Вместо этого пошла в кухню, включила плиту и сварила крепкий кофе, хотя на ночь, конечно, не стоило, закурила сигарету и с чашкой прошла обратно в гостиную. Ноутбук призывно светил экраном, но я, разместившись как можно дальше, курила и не могла заставить себя щелкнуть кнопкой, открывающей почту. Было какое-то ощущение, что с момента открытия письма моя жизнь в корне изменится, и совсем не в ту сторону, в какую мне бы хотелось. Но оттянуть этот момент мне удастся не настолько долго, чтобы перестать бояться, поэтому, прижав в пепельнице окурок, я вздохнула и пересела к ноутбуку. В письме оказалось много фотографий, там был и общий вид колонии, и снимок барака, в котором содержался Невельсон, и фотографии территории, столовой и прочих помещений. Был и снимок личного дела, лежавшего на столе начальника колонии рядом с перекидным календарем. Тут я усмехнулась - Игорь, разумеется, пошутил насчет "Коммерсанта", но попросил как-то обозначить "свежесть" фотографии - на календаре было сегодняшнее число. Сотрудник, выполнявший поручение, сделал еще несколько снимков справок из личного дела, но зачем-то приложил фотографию какого-то лысого мужчины с обрюзглым лицом, я даже не поняла, кто это. Однако, внимательнее вглядевшись в снимок, я с удивлением обнаружила, что на его куртке пришит лоскут ткани с обозначением фамилии и имени Невельсона и номер отряда. Но человек на снимке никак не мог быть Лайоном Невельсоном, я могла голову прозакладывать. Что вообще происходит, а?
Я взяла телефон, позвонила Игорю и, едва услышала его голос, сразу заговорила:
- Игорек, я помню, что обещала оставить тебя в покое, но тут такое дело… Твой человек прислал мне не то фото. Понимаешь? Тот, кто изображен на снимке, не Невельсон.
- Ты, мать, совсем сдурела? - недовольно перебил меня Игорь. - Во-первых, я дома, с семьей, и ты сейчас крадешь время, предназначенное для жены и детей, ты это хоть понимаешь? Хотя тебе, разумеется, все равно! Но ты еще и чушь какую-то несусветную несешь, подруга. Полечиться бы тебе, Варвара, вот я что скажу. Не тот человек, говоришь, на фото? А может, ты просто не помнишь, как он выглядит, а?
Я бросила трубку. Игорь, конечно, хам, но мысль вполне верная. Я могу и не помнить, хотя… Нет, я могу забыть что угодно, кроме лица человека, убившего моего мужа и едва не убившего меня. Это просто невозможно - это лицо почти три года являлось мне в ночных кошмарах, и не узнать Невельсона я просто не могла. И выход только один - поехать в колонию и добиться свидания. Больше вариантов нет. Только нужно найти кого-то, кто поможет мне, потому что рассчитывать на Игоря, понятное дело, больше нет смысла. Похоже, выходные я проведу не в загородном доме Маянцева, а совершенно в другой климатической зоне. В буквальном смысле…
Но где мне найти человека, который поможет? Все стало вдруг таким запутанным, что я даже не знаю, с какой стороны подступиться к этому клубку, за какую нитку потянуть, чтобы начать распутывать, а не затянуть еще сильнее. В этой игре не я раздаю карты, вот в чем дело. Я играю тем, что мне раздал кто-то другой, и потому так сложно. Нет возможности контролировать ситуацию, а это всегда выбивает меня из колеи. Но ничего…
Полночи я перебирала в памяти своих знакомых, хоть как-то относившихся к системе исполнения наказаний, но никак не могла найти кого-то подходящего. Отчаяние подступало все сильнее, нашептывало в ухо о том, что я никогда не избавлюсь от своих видений и кошмаров, никогда не смогу нормально жить, а Невельсон в конце концов найдет способ отомстить мне. Но ведь должен быть какой-то выход, должен! Так не бывает - дверь есть, а работает только на вход. Я должна найти способ, должна.
И я нашла его, когда от выкуренных сигарет саднило в горле, а от выпитого кофе кружилась голова. У Аннушки Вяземской некоторое время назад был краткосрочный, но бурный роман с человеком, занимавшим немалый пост в МВД, и вот к нему-то я и обращусь с ее помощью. Только бы дождаться утра…
Вяземская обрадовалась звонку, однако, узнав его причину, слегка погрустнела:
- Вот ты вечно, - протянула она обиженно, - как только что-то нужно, сразу звонишь, а как что-то нужно мне…
- А что тебе нужно? В ресторане посидеть не с кем? Если поможешь - я тебя приглашаю.
- Прекрати! Я, конечно, Лешке позвоню, но не уверена, что он со мной разговаривать захочет.
- Ну, Ань, ты ж всегда умела подкатить, если нужно. А мне нужно позарез, иначе точно в дурку упекут.
- Хорошо, - смилостивилась Аннушка, - но помни - с тебя ресторан.
- Не вопрос.
Положив трубку, я вдруг поняла, что не могу ехать в офис - не могу, и все тут. Придется огорчить Кукушкина, хорошо еще, что у меня на сегодня не назначено никаких встреч. Однако тенденция мне и самой не нравилась - два прогула на неделе - это как-то чересчур.
Но Димка оказался понятливее, чем я о нем думала, и, услышав мой голос, сразу сказал:
- Ну, сегодня вроде ничего важного, пятница же, вы отдохните, а в понедельник увидимся.
Я положила трубку и поняла, куда сейчас поеду, чтобы не оставаться в квартире - должна была прийти Юлия. Через час я уже катила на Патриаршие к бабушке.
Она меня, разумеется, не ждала, а потому, наверное, выдала искреннюю эмоцию удивления. Руки ее чуть дрогнули - руки профессиональной пианистки с тонкими пальцами, на которых не было колец, она никогда их не носила. Я кинулась к ней, обхватила обеими руками, вжалась лицом в накинутую на плечи белую ажурную шаль и заплакала. Бабушка обняла меня, прижалась щекой к макушке - она была выше меня - и пробормотала:
- Варенька, девочка…
- Бабуля… бабулечка, прости меня, - прорыдала я, не в силах справиться с собой.
- Ну-ну, все, хватит, возьми себя в руки, - и в голосе я услышала прежние нотки. Моя бабушка всегда порицала такие бурные проявления эмоций… - Идем пить чай, у меня сегодня как раз пирожки.
Вот так… словно не было трех лет отсутствия, молчания и взаимной обиды. "Идем, у меня сегодня пирожки" - и только секундная слабость в виде объятий в коридоре, и то скорее от неожиданности.
Я рассматривала бабушку, сидя за столом в гостиной. Она стала какой-то хрупкой, словно невесомой, истончившейся. Седые волосы по-прежнему собраны в прическу, но уже видно, как сильно они поредели. Спина по-прежнему прямая, но походка стала куда медленнее. Только выражение лица ничуть не изменилось - строгое, чуть высокомерное, и губы сжаты в нитку.
Бабушка села напротив меня и привычным жестом взяла с подноса чайник, налила чай и протянула мне тонкую фарфоровую чашку на блюдце.
- Как твои дела, Варвара? Слышала, что ты вернулась в Москву.
- Да, надоела Франция.
Бабушка слегка улыбнулась:
- Кто бы мог подумать… в наше время подобное заявление было невозможно.
- В ваше время и выезд во Францию был невозможен.
- Ты ведь не об этом пришла поговорить, верно?
- Верно. Я… не поверишь, но я очень соскучилась по тебе, - призналась я, сжимая чашку пальцами.
- Как твоя мать? - игнорируя мое признание, спросила бабушка. - Вы не встречались?
- Ты ведь знаешь, что мы даже не перезваниваемся. У нее давно своя жизнь, мне нет в ней места.
- А оно тебе и не нужно, Варвара. Тебе вообще никто не нужен.
Ну вот - опять начинается! Ничего не изменилось, ничего… я по-прежнему бесчувственная, бездушная, холодная и расчетливая Щука, а не единственная внучка, которую вырастили так, как считали правильным. Нет, она никогда не изменит своего отношения ко мне, было глупо надеяться на это. В ее годы уже ничего изменить нельзя. Но и в мои - тоже, увы…
- Я приехала к тебе не ссориться.
- Да? А зачем же ты приехала? Святослав сказал, что увозит Макара, и ты решила проявить жалость к одинокой старухе?
- Зачем ты так? - Я отставила чашку и дотянулась до ее руки, лежавшей на белой накрахмаленной до хруста скатерти. - У нас с тобой действительно больше никого нет.
- С каких пор ты стала бояться одиночества?
- А ты? Ты его не боишься?
- Нет. Я всю жизнь одна - после того, как умер твой дед. Только ему я была по-настоящему нужна. Ну, и еще, может быть, Валерию. Он был наивным и совершенно беззлобным человеком, именно потому моя дочь и его брат так с ним и обошлись.
Я не была готова к тому, что речь зайдет о моем отце и так надежно охранявшейся много лет истории моего появления на свет, это было мне неприятно. Да и кому понравилось бы вспоминать о том, что твой родной отец - бандит, аферист и жулик, обманувший даже собственного брата, безгранично ему доверявшего? Человек, не посчитавшийся с тем, что его действия угрожают жизни его дочери, поставивший на кон мою жизнь против денег. Это был как раз тот эпизод, который мне очень хотелось вычеркнуть из памяти.
- Зачем ты говоришь об этом? - чуть сжав бабушкины пальцы, спросила я. - Почему ты стараешься любыми способами сделать мне больно? Ты знала, что папа мне не родной, знала, что дядя Витя - мой настоящий отец, как знала все об изменах моего мужа и его внебрачном ребенке. И ничего, никогда, ни разу не сказала мне. Почему? Что такого я сделала тебе?
- А ты уверена, что смогла бы пережить всю эту так называемую правду? - пристально глядя мне в лицо почти прозрачными глазами, спросила бабушка.
- То есть ты же еще и спасительницей выглядеть хочешь? Столько лет водить меня за нос - и теперь стараться выглядеть святой? Бабушка, это низко.
- Ты сломала жизнь Святославу. В этом есть и моя вина тоже, я не смогла отговорить его от женитьбы на тебе, как ни старалась.
Это было уже слишком… Наверное, я действительно не готова жить со всей той "правдой", которую она обрушивала на меня всякий раз, едва я появлялась на пороге ее квартиры. Значит, она отговаривала Светика от женитьбы? Отлично. Чего же еще я не знаю о своей бабушке?
- Ну, давай, выкладывай все, что у тебя еще припасено, - шумно выдохнув, сказала я и, выпустив бабушкину руку из своей, откинулась на спинку стула и закурила. - Я так понимаю, что больше аудиенции меня не удостоят, да и сегодня вряд ли бы, если б сама не приехала. Так что выскажи все, и я уйду. Пусть тебе станет легче.
Бабушка сложила руки в замок, помолчала, а потом вздохнула:
- Не понимаю, где я ошиблась. Я старалась вложить в тебя все лучшее, что только возможно, дать тебе все, что необходимо человеку. Но что-то пошло не так, и ты выросла чудовищем…
- А может, вместо ежевоскресных прогулок по Третьяковке мне иногда нужно было дать немножко любви, а? - перебила я, выпуская дым ноздрями. - Просто сесть рядом со мной, обнять и спросить, что происходит у меня в душе, например? Какую книгу я сейчас читаю тайком от тебя под одеялом? Просто потому, что мне осточертела та стопка тщательно подобранных произведений, что ты водрузила на тумбочку около моей кровати, а? Ты никогда не думала об этом?
Бабушка вдруг опустила голову, и я испугалась, что ей станет плохо - все-таки возраст и не совсем здоровое сердце, но она быстро выпрямилась и сказала абсолютно нормальным голосом:
- Я совершила эту ошибку с твоей матерью. Я любила ее, баловала, старалась ничего не запрещать - и что вышло из этого? С тобой я решила действовать иначе, но тоже ничего не получилось. Наверное, я не такой уж выдающийся педагог, раз с чужими мне куда проще, чем с родными.
- Зато я, как видишь, учла все твои ошибки и просто не завела детей, - усмехнулась я. - Решила не экспериментировать.
- Наверное, ты в этом была права, - вдруг сказала бабушка. - Я никогда этого не понимала и не поддерживала, но сейчас думаю, что это, пожалуй, единственное правильное решение, принятое тобой, Варвара.
- Ну, спасибо и на этом. Знаешь, сегодня все пошло как-то не так… наверное, мне пора, - я попыталась встать, но бабушка легонько хлопнула по столу ладонью: