– Отдавай немедленно, слышишь? – сказал Дечуч.
– С удовольствием буду иметь с вами дело, – сказал Лунатик. – Только о чем вы толкуете? О тостерах или суперкостюмах?
– Придурок, – прошипел Дечуч. Он нажал курок, целясь в колено Лунатика, но промахнулся дюймов на шесть, и пуля со звоном вонзилась в пол.
– Господи, – сказал Карелли, закрывая ладонями уши. – Ты меня совсем оглушил. Спрячь пистолет.
– Я спрячу пистолет, когда заставлю его говорить, – заявил Дечуч. – У него есть кое-что, принадлежащее мне. – Эдди снова прицелился в Лунатика, и тот, как заяц, рванул по проходу.
Я вполне героическая личность в своем воображении, мне легко представить, как я выбиваю пистолет из руки Дечуча. На самом же деле я стояла, как парализованная. Помашите перед моим носом пистолетом, и все внутри меня превращается в желе.
Дечуч выстрелил еще один раз. Пуля пролетела над Лунатиком и отбила щепку от купели.
Каролли стукнул Дечуча по затылку.
– Немедленно прекрати!
Дечуч покачнулся, пистолет выстрелил, и пуля попала в распятие, висевшее на дальней стене.
У нас у всех отвисли челюсти.
– Святые угодники! – воскликнул Каролли. – Ты застрелил Христа.
– Несчастный случай, – возразил Дечуч. Он прищурился и посмотрел на распятие. – Куда я ему попал?
– В колено.
– Уже легче, – заметил Эдди. – По крайней мере, рана не смертельная.
– Так как насчет вашей явки в суд? – вмешалась я. – Я буду считать это личным одолжением, если вы поедете со мной в суд и перенесете дату вашей явки.
– Слушай, как же ты мне надоела, – сказал Эдди. – Сколько раз надо тебе говорить, чтобы ты выбросила эту идею из головы. У меня депрессия. Я не пойду в тюрьму в таком состоянии. Ты когда-нибудь была в тюрьме?
– Ну как вам сказать… – замялась я.
– Так поверь мне на слово, что это неподходящее место для человека в депрессии. Кроме того, мне еще надо кое-что сделать.
Я копалась в сумке. Где-то там был перечный баллончик. И, возможно, шоковый пистолет. Но тут я не была уверена, что прихватила его с собой.
– Кроме того, меня другие ребята тоже разыскивают, а они покруче тебя будут, – сказал Дечуч. – И если ты запрешь меня в тюряге, им раз плюнуть будет меня найти.
– Я тоже крутая!
– Леди, вы салага, – заявил Дечуч.
Я вытащила из сумки лак для волос, но не могла найти перечный баллончик. Надо все же быть организованней. Возможно, мне следует держать перечный баллончик и шоковый пистолет в отделении на "молнии", но куда тогда девать жевательную резинку и мятные пастилки?
– Я ухожу, – сказал Дечуч. – И не вздумай тащиться за мной, или я тебя пристрелю.
– Один вопрос. Что вам нужно от Лунатика?
– Это наши личные проблемы.
Дечуч вышел через боковую дверь, а мы с Каролли стояли и смотрели ему вслед.
– Вы только что позволили уйти убийце, – сказала я Каролли. – Вы сидели здесь и пили вместе с убийцей!
– Не-а. Эдди не убийца. Мы с ним давно знакомы. У него золотое сердце.
– Он чуть не убил Лунатика! Вы же сами видели!
– Он вышел из себя. После инсульта он стал легко возбуждаться.
– У него был инсульт?
– Небольшой. Можно вообще не считать. У меня были куда более серьезные инсульты.
О господи!
Я догнала Лунатика в квартале от его дома. Он то бежал, то быстро шел, оглядываясь через плечо, эдакий заяц, удирающий от собачьей своры. Пока я припарковывалась, он уже открыл входную дверь, нашел косячок и прикуривал его.
– Люди в тебя стреляют, – сказала я. – Тебе не стоит курить травку. От нее ты глупеешь, а тебе сейчас нужно быть умным.
– Дружок, – сказал Лунатик на выдохе.
Вот такие дела.
Я вытащила Лунатика из дома, и мы двинулись к Даги. У нас наметился некоторый сдвиг. Дечуч гонялся за чем-то и думал, что это у Даги. Теперь он считает, что это нечто у Лунатика.
– О чем говорил Дечуч? – спросила я Лунатика. – Что ему надо?
– Не знаю, дружок, но точно не тостер.
Мы стояли в гостиной Даги. Даги – не самый аккуратный хозяин, но в комнате был просто невероятный беспорядок. Подушки по дивану раскиданы, дверь в стенной шкаф распахнута. Я сунула голову в кухню – такой же бардак. Все дверцы открыты. Открыта и дверь в подвал. Я не помнила, чтобы все выглядело именно так накануне.
Я положила сумку на кухонный стол и порылась в ней, найдя наконец перечный баллончик и, надо же, даже шоковый пистолет.
– Кто-то здесь был, – сказала я уверенно.
– Ага, такое часто случается.
Я повернулась и уставилась на него.
– Часто случается? Что ты имеешь в виду?
– Уже третий раз за неделю. Я думаю, кто-то ищет нашу кубышку. И этот старик, что с ним стряслось? Он был вполне дружелюбен с Даги, когда приходил сюда во второй раз. А теперь орет на меня. Понимаешь, как-то все непонятно, дружок.
Я стояла с отвисшей челюстью и слегка вытаращенными глазами.
– Погоди, ты говоришь, что Дечуч приходил сюда уже после того, как доставил сигареты?
– Ага. Только я не знал тогда, что это Дечуч. Не знал, как его зовут. Мы с Даги звали его просто старина. Я был здесь, когда он привез сигареты. Даги позвал меня, попросил помочь разгрузить машину. А через пару дней он снова пришел к Даги. Я, правда, его в тот день не видел. Мне про это Даги сказал. – Лунатик затянулся в последний раз. – Надо же, какое совпадение! Кто бы мог подумать, что ты разыскиваешь именно этого старикана.
Все, уже крыша поехала.
– Я проверю весь дом. Ты сиди здесь. Если услышишь мой крик, звони в полицию.
До чего же я храбрая, верно? Я была практически уверена, что в доме никого нет. Дождь лил уже больше часа, а никаких мокрых следов нигде не видно. Дом, скорее всего, обыскали еще вчера, после нашего отъезда.
Я зажгла свет в подвале и спустилась по лестнице. Дом был маленьким, так что и подвал был маленьким, и мне не пришлось идти слишком далеко, чтобы убедиться, что там все тщательно обыскали. На втором этаже меня ждала та же картина. Коробки в подвале и в третьей спальне были вскрыты, а их содержимое вывалено на пол.
Вне сомнения, Лунатик понятия не имел, что искал Дечуч. У него ума не хватало, чтобы быть хитрым.
– Что-нибудь пропало? – спросила я Лунатика. – Даги замечал, что что-то пропадало после обыска?
– Кусок мяса.
– Прости?
– Честное слово. В морозильнике лежал кусок мяса, и кто-то его взял. Небольшой такой кусок. Фунта два с половиной. Он остался от той половины туши, которую нашел Даги. Ну, знаешь, наверное, свалилась с грузовика, так ведь бывает… Это все, что оставалось. Мы сохранили этот кусок для себя, вдруг захочется съесть жареного мяса.
Я пошла на кухню и заглянула в морозильник и холодильник. В морозильнике мороженое и пицца. Кока-кола и остатки пиццы в холодильнике.
– Как грустно, – сказал Лунатик с печалью в голосе. – В доме все не так без Дагстера.
Мне было непросто в этом признаться, но в деле с Дечучем мне явно требовалась помощь. Я подозревала, что в его руках ключ к исчезновению Даги и он вместе с этим ключом все отдалялся от меня.
Когда мы с Лунатиком вошли, Конни уже собралась закрывать контору.
– Я рада, что ты появилась, – сказала она. – У меня есть для тебя работа. Розанн Крейнер. Бизнесвумен по части проституции. У нее офис на углу Старк-стрит и Двенадцатой. Обвиняется в избиении до полусмерти своего клиента. Представляешь, он не пожелал платить за оказанные услуги. Ее нетрудно будет найти. Вероятно, не хотела терять рабочее время на поездку в суд.
Я взяла у Конни досье и сунула в сумку.
– Что-нибудь слышала от Рейнджера?
– Он вчера доставил своего парня.
Ура! Рейнджер вернулся! Я могу попросить его помочь мне.
Я набрала его номер, но никто не ответил. Тогда я оставила записку на его пейджере. Через минуту заверещал мой сотовый, и мои щеки залил румянец. Рейнджер.
– Привет, – сказал Рейнджер как ни в чем не бывало.
– Мне нужна помощь с одним из сбежавших преступников, – подхватила я его инициативу.
– А в чем дело?
– Он старый, и я не могу в него стрелять.
Я услышала, как Рейнджер рассмеялся.
– Что он натворил?
– Все. Это Эдди Дечуч.
– Хочешь, чтобы я с ним поговорил?
– Нет. Я хочу, чтобы ты мне подсказал, как изловить его, не стреляя. Боюсь, если я воспользуюсь даже шоковым пистолетом, он откинет копыта.
– Попроси Лулу с тобой поехать. Наденьте на него наручники и тащите.
– Уже пробовали.
– Он удрал от тебя и Лулы? Детка, да ему, наверное, восемьдесят. Он плохо видит. И плохо слышит. Ему требуется полтора часа, чтобы отлить.
– Тут много всяких сложностей.
– В следующий раз стреляй ему в ногу, – посоветовал Рейнджер. – Обычно срабатывает. – И он отсоединился.
Вот и поговорили! Чудненько!
Тогда я позвонила Морелли.
– У меня для тебя новости, – сказал он. – Я встретил Констанцу, когда выходил за газетой. Он сказал, что вскрытие показало, что Лоретта Риччи умерла от сердечной недостаточности.
– И потом в нее стреляли?
– Именно так, лапочка.
Дичь какая-то!
– Я знаю, у тебя сегодня выходной, но я хотела попросить тебя об одолжении, – сказала я Морелли.
– Я весь внимание…
– Я надеялась, что ты понянчишь Лунатика. Он вляпался в эту историю с Дечучем, и я боюсь, что и в моей квартире он в опасности.
– Мы с Бобом собирались посмотреть игру. Мы ждали этого всю неделю.
– Лунатик может посмотреть игру вместе с вами. Я его завезу.
Я быстро повесила трубку, чтобы Морелли не успел отказаться.
Розанн Крейнер, вымокшая до нитки и злая, стояла под дождем на своем углу. Будь я мужчиной, я не приблизилась к ней и на двадцать футов. На ней были сапоги на высоких каблуках и огромный пластиковый пакет для мусора. Трудно сказать, было ли что-нибудь надето под пакетом. Может быть, ничего. Она ходила взад-вперед и махала рукой проезжающим машинам. Если машина не останавливалась, она показывала ей вслед палец. Из ее досье я знала, что ей пятьдесят два года.
Я остановилась на углу и опустила стекло.
– Вы с женщинами работаете?
– Душечка, я работаю со свиньями, коровами, утками и женщинами. У тебя есть денежка, у меня есть время. Двадцатка за ручную работу. Если надолго, то доплатишь.
Я показала ей двадцать долларов, и она села в машину. Я нажала на кнопку, автоматически запирающую все двери, и направилась в полицейский участок.
– Любой переулок годится, – сказала она.
– Я должна кое в чем признаться.
– О, черт. Ты из полиции? Скажи мне, что ты не из полиции.
– Я не из полиции. Я разыскиваю тех, кто сбежал из-под залога. Вы не явились в свой день в суд, так что нужно назначить новую дату.
– А двадцатку ты не отберешь?
– Нет, не отберу.
– Хочешь, поиграю с тобой за нее?
– Нет! – заорала я испуганно.
– Господи! Нечего так орать. Мне просто не хочется, чтобы ты думала, что я тебя надула. Я отрабатываю деньги, которые беру у людей.
– А как насчет того парня, которого ты обработала до полусмерти?
– Он хотел меня обмануть. Ты думаешь, я торчу на этом углу, чтобы дышать свежим воздухом? У меня больная мать в доме для престарелых. Если я не буду вносить каждый месяц плату, она будет жить со мной.
– Это очень плохо?
– Да я лучше трахну носорога.
Я остановилась на стоянке у полицейского участка и попыталась надеть на нее наручники, но она принялась махать руками как ненормальная.
– Не позволю надеть наручники, – заявила она. – Ни за что.
Тут так вышло, что от всего этого махания руками автоматический замок открылся, Розанн выскочила из машины и пустилась бежать по улице. У нее была фора, но она мчалась на высоких каблуках, я же была в кроссовках, так что я поймала ее через пару кварталов. Мы обе были не в лучшей форме. Она дышала со свистом, мне же казалось, что я выдыхаю пламя. Я застегнула на ней наручники, и она села на землю.
– Зря расселась, – сказала я.
– Подумаешь, какая крутая! Никуда я не пойду.
Я забыла сумку в машине, а машина осталась довольно далеко от нас. Если я побегу к машине за сотовым, Розанн не будет на месте, когда я вернусь. Она сидела, надувшись, а я стояла, пылая гневом.
Случаются дни, когда и из постели вылезать не стоит.
Я боролась с сильным искушением как следует лягнуть ее по почкам, но тогда наверняка останется синяк, и она сможет подать в суд на Винни за грубость его работников. Винни терпеть такого не мог.
Дождь усилился, мы обе насквозь промокли. Волосы прилипли к лицу, джинсы тоже вымокли. Обе решили выжидать. Наше выжидание кончилось, когда мимо проехал Эдди Газарра, отправляющийся обедать. Эдди – трентонский полицейский и женат на моей кузине Ширли Плаксе.
Эдди опустил стекло, покачал головой и поцокал языком.
– У меня тут сложная ситуация, – сказала я.
Эдди усмехнулся.
– Да уж вижу.
– Не мог бы ты помочь мне затащить ее в твою машину?
– Так дождь идет! Я же вымокну.
Я зло прищурилась, испепеляя Эдди взглядом, насколько позволяла дождливая погода.
– Будешь у меня в долгу, – сказал Газарра.
– Только в няньки к тебе не пойду. – У него были забавные ребятишки, но в последний раз, когда я с ними оставалась, я уснула, и они укоротили мне волосы на пару дюймов.
Он еще раз цокнул языком.
– Эй, Розанн! – крикнул он. – Желаешь прокатиться?
Розанн встала и посмотрела на него. Принимала решение.
– Если ты сядешь в машину, Стефани даст тебе десять долларов, – заявил Газарра.
– И не подумаю, – возразила я. – Я уже дала ей двадцать.
– Она тебя за них обслужила? – спросил он.
– Нет!
Он еще раз цокнул языком.
– Ну, – вмешалась Розанн, – что будем делать?
Я отвела волосы с лица.
– Я сейчас дам тебе хорошего пинка по почкам, так что поторопись, залезай в машину.
Если прижмет… попытайтесь хотя бы пригрозить.
Глава 6
Я поставила машину на стоянку и пошлепала к своей квартире, оставляя за собой мокрые следы. Бенни и Зигги поджидали в холле.
– Мы принесли вам клубничный джем, – сказал Бенни. – Очень хорошего сорта.
Я взяла джем и отперла квартиру.
– В чем дело?
– Мы слышали, что вы застали Чучи, когда он выпивал с отцом Каролли.
Они улыбались, явно получая удовольствие.
– Этот Чучи, он такой проказник, – сказал Зигги. – Он действительно подстрелил Христа?
Я улыбнулась вместе с ними. Чучи и в самом деле был проказником.
– Новости быстро распространяются, – заметила я.
– Мы, как бы это сказать, держим ухо по ветру, – признался Зигги. – Но нам бы хотелось узнать все из первоисточника. Как выглядит Чучи? Он в порядке? Он, часом, не рехнулся?
– Он дважды выстрелил в Лунатика, но промахнулся. Каролли сказал, что он после инсульта легко возбуждается.
– Да и слышит он неважно, – добавил Бенни.
Они обменялись взглядами. На этот раз без улыбок.
По моим джинсам текла вода, образуя лужу на кухонном полу. Зигги и Бенни старались в нее не наступать.
– А где этот полоумный парень? – спросил Бенни. – Его у вас нет?
– У него свои дела.
Как только Зигги и Бенни ушли, я стащила с себя мокрую одежду. Рекс бегал в своем колесе, иногда останавливаясь, чтобы с опаской понаблюдать за мной. Он ведь не понимал, что такое дождь. Иногда он садился под свою бутылку с водой и позволял каплям падать ему на голову, но в остальном его представление о погоде было весьма неопределенным.
Я натянула сухую футболку и чистые джинсы и высушила волосы феном. В результате на голове получился большой объем, но никакой формы. Я постаралась компенсировать этот недостаток, подведя глаза синим карандашом.
Я уже натягивала сапоги, когда зазвонил телефон.
– Твоя сестра поехала к тебе, – сообщила мама. – Ей требуется с кем-нибудь поговорить.
Валери должна пребывать в полном отчаянии, чтобы выбрать для разговора меня. Мы сносно относились друг к другу, но никогда не были по-настоящему близки. Слишком уж мы были разные. А когда она уехала в Калифорнию, наши пути совсем разошлись.
Странно, как все получается в жизни. Мы все думали, что у Валери идеальный брак.
Зазвонил телефон. Морелли.
– Он жужжит, – сказал Морелли. – Когда ты приедешь и заберешь его?
– Жужжит? В каком смысле?
– Мы с Бобом пытаемся смотреть игру, а этот козел сидит и жужжит.
– Может, нервничает?
– Еще бы ему не нервничать, чтоб он пропал. Если он не перестанет, я его придушу.
– Попробуй его покормить.
И я повесила трубку.
– Мне ужасно хотелось бы знать, что они все ищут, – сказала я Рексу. – Я знаю, это связано с исчезновением Даги.
Послышался стук в дверь, и появилась сестра. Эдакий самоуверенный вариант Дорис Дей и Мэг Райан. Возможно, идеально для Калифорнии, но для Джерси мало подходит.
– Ты выглядишь жутко самоуверенной, – сказала я. – Не помню, чтобы ты когда-нибудь такой была.
– Я не самоуверенная… я просто жизнерадостная. Я уже совсем не плачу, ну, совершенно. Ведь никому не в радость постная физиономия. Я собираюсь жить дальше и быть счастливой.
Приехали!
– И знаешь, почему я смогу быть счастливой? Потому что я умею приспосабливаться.
Что же, может, и неплохо, что Валери вернулась в Джерси.
– Значит, это твоя квартира, – сказала она, оглядываясь. – Никогда здесь не была.
Я тоже огляделась. То, что я увидела, не произвело на меня впечатления. У меня много идей насчет своей квартиры, но как-то всегда получалось, что руки не доходили до покупки стеклянных подсвечников или бронзовой вазы. На окнах обычные жалюзи и шторы. Мебель, правда, новая, но без выдумки. Я живу в обычной, недорогой квартире семидесятых, которая выглядит точно как обычная недорогая квартира семидесятых.
– Господи, – сказала я, – мне ужасно жаль, что все так вышло со Стивсом. Я не знала, что у вас есть проблемы.
Валери плюхнулась на диван.
– Я тоже не знала. Он обвел меня вокруг пальца. Однажды я вернулась домой из спортзала и увидела, что его одежда исчезла. Затем я нашла записку на кухне, в которой он писал, что чувствует себя в ловушке и должен из нее выбраться. А на следующий день я получила предупреждение по поводу дома.
– Вау!
– Я думаю, может, это и хорошо. В смысле, передо мной открываются новые возможности. Например, мне нужно устроиться на работу.
– Есть идеи?
– Я хочу стать охотницей за сбежавшими преступниками.
Я потеряла дар речи. Валери – охотница?!
– Ты маме говорила?
– Нет. А нужно?
– Нет! Ни в коем случае!
– Меня эта работа устраивает потому, что можно распоряжаться своим временем, верно? Я могу возвращаться домой, когда девочки приходят из школы. И потом это круто, а я хочу быть новой Валери… веселой и крутой.
На Валери был красный кардиган от Талботса, модельные, идеальные джинсы и туфли из змеиной кожи.
Да уж, круче некуда!
– Я не думаю, что ты подходишь для этой работы по своему характеру, – сказала я.