- Какого?.. - вырвалось у нее, и она кинулась бежать вниз по лестнице. Внизу стоял Патрик и срывал одежду с мрачного Бертиля Мелльберга, который весь посинел и трясся от холода.
* * *
Мартин зашел в участок и отряхнул снег с ботинок. Когда он проходил мимо окошка, Анника подняла на него глаза поверх очков:
- Ну как дела?
- Как обычно, когда за дело берется Мелльберг, - пробурчал молодой полицейский и, увидев вопросительное выражение лица секретаря, максимально сдержанно рассказал о подвигах их начальника.
- О боже! - Анника покачала головой. - Этот человек не перестает удивлять. Что сказал на это Турбьёрн?
- Что, к сожалению, будет нелегко найти следы или что-либо еще, поскольку Мелльберг слишком там натопал. Но он взял пробу крови. Думаю, получится сопоставить ее с группой крови Лассе и ДНК его сыновей, так что мы узнаем, его ли это кровь.
- Ну что ж, и то хорошо. Вы думаете, он погиб? - осторожно спросила женщина.
- На мостках было много крови - и на льду возле полыньи тоже. Но не было никаких кровавых следов, ведущих оттуда. Так что, если кровь и вправду принадлежит Лассе, то похоже, его и правда убили.
- Как печально!
Глаза Анники подернулись слезами. Она всегда была чувствительна, а после того, как они с мужем удочерили девочку из Китая, стала еще сильнее реагировать на жизненную несправедливость.
- Да, мы не предполагали, что все кончится именно так. Скорее, ожидали, что обнаружим его где-нибудь мертвецки пьяного, - вздохнул Молин.
- Какая ужасная судьба! Бедная семья… - На какое-то время секретарь замолчала, но потом снова взяла себя в руки. - Кстати, мне удалось собрать всех задействованных в деле следователей, и завтра в десять в Гётеборге состоится общее совещание. Я сообщила Патрику и, само собой, Мелльбергу. А что будете делать вы с Йостой? Поедете туда?
Мартин вспотел в теплом помещении, так что теперь торопливо скинул куртку. Проведя рукой по своим рыжим волосам, он почувствовал, что его ладонь стала влажной.
- Мне очень хотелось бы, и Йоста наверняка тоже бы с удовольствием поехал. Но мы не можем оставить участок - особенно сейчас, когда, похоже, у нас на шее расследование убийства.
- Очень разумно. И кстати, о разумности - Паула снова сидит в архиве. Загляни к ней, будь так добр.
- Да-да, загляну, и прямо сейчас, - сказал Молин, но сперва зашел к себе в кабинет, чтобы повесить куртку.
Дверь архива в подвале была открыта нараспашку. Тем не менее он осторожно постучал, поскольку его коллега, сидевшая на полу, казалось, была слишком погружена в содержимое ящиков.
- Ты все еще не сдаешься? - сказал молодой человек, входя в помещение.
Женщина подняла на него глаза и отложила в сторону очередную папку:
- Вполне возможно, что я так ничего и не найду, но мне, во всяком случае, удалось провести пару часов наедине с собой. Кто бы мог подумать, что с малышом может быть так тяжело! С Лео все было по-другому.
Она неловко попыталась встать, и Мартин с готовностью протянул ей руку:
- Понимаю, Лиза немного не такая. Она осталась дома с Юханной?
Паула покачала головой:
- Юханна с Лео пошли кататься на санках, так что Лизе пришлось остаться у бабушки. - Она глубоко вздохнула и выпрямила спину. - Ну, как у вас дела? Я слышала, что вы нашли машину Лассе, а поблизости - кровь.
Коллега рассказал ей все то, что только что излагал Аннике, - про кровь, полынью и не совсем добровольное купание Мелльберга.
- Ты шутишь! - Паула уставилась на него во все глаза. - Какая чудовищная неуклюжесть! Но с ним все в порядке? - добавила она затем, и на душе у Молина потеплело: все же она волнуется за Бертиля! Он знал, насколько шеф привязался к сыну Паулы и Юханны, и за это старику можно было простить все, каким бы нелепым он ни казался.
- Да, он в порядке. Сейчас он дома у Патрика - оттаивает, - заверил молодой полицейский собеседницу.
- Когда появляется Бертиль, всегда что-нибудь случается, - проговорила Паула, тихонько усмехаясь. - Слушай, я как раз собиралась сделать перерыв, когда ты пришел. От неудобной позы так затекает спина! Ты составишь мне компанию?
Они поднялись по лестнице и уже направлялись в кухню, когда Мартин остановился:
- Я только зайду на минуточку к себе в кабинет кое-что проверить.
- Ничего, я пойду с тобой, - сказала Паула, направляясь следом.
В кабинете Молин начал рыться в своих бумагах, а она остановилась возле книжного шкафа, поглядывая, что он делает. На его рабочем столе, как всегда, царил полнейший беспорядок.
- Скучаешь по работе, а? - спросил молодой человек.
- Да уж, мягко говоря… - Женщина наклонила голову, чтобы прочитать заголовки на корешках. - Неужели ты все это прочел? Книги по психологии, по криминалистике… Боже мой, у тебя тут даже…
Она вдруг осеклась, уставившись на серию книг, аккуратно выставленных в ряд на полке у Мартина.
- Боже, какая же я дура! По поводу языка я читала не в архиве, а вот в такой… - Паула показала на книги, и Молин повернул голову в ту сторону. Но ведь это невозможно!..
* * *
Мрачный Йоста заехал во двор школы верховой езды. Беседовать с родственниками жертв всегда было тяжело. А в данном случае он к тому же не принес никакого определенного известия. Имелись лишь явные признаки того, что с Лассе что-то случилось и что его, вероятно, нет в живых. Терезе придется пребывать в неизвестности еще некоторое время.
Полицейского очень удивило, что он встретил там Юнаса. Что ветеринар мог там делать? Кроме того, когда Йоста сказал, что хочет поговорить, он явно встревожился. И это хорошо. Если он выведен из равновесия, будет проще заставить его выдать себя. Во всяком случае, именно это подсказывал Йосте его полицейский опыт.
- Тук-тук! - постучал Флюгаре в дверь дома Перссонов, одновременно произнеся эти слова вслух. Он надеялся застать Юнаса одного, так что, если его жена или дочь дома, полицейский предложил бы ему пройти в ветеринарный кабинет.
Дверь открыл сам Перссон. Лицо его было подернуто серой пеленой, которой Йоста раньше не замечал.
- Ты один дома? - спросил гость. - Я хотел кое-что с тобой обсудить.
На несколько мгновений повисла пауза. Все это время Флюгаре стоял в ожидании на лестнице, а затем Юнас отступил в сторону с выражением отчаяния на лице, словно заранее знал, чего хочет Йоста. Вполне возможно, что так оно и было. Он не мог не понимать, что правда рано или поздно достигнет ушей полиции.
- Проходи, - сказал ветеринар. - Я один.
Полицейский вошел и огляделся. Дом был обставлен бездумно, без души, и не казался уютным. Йоста раньше не бывал в доме у четы Перссонов, и сам не знал, чего он ожидал, но ему почему-то казалось, что красивые люди предпочитают красивые интерьеры.
- Ужасно то, что случилось с Лассе, - проговорил Юнас, жестом указывая гостю на диван в гостиной.
Тот уселся и посмотрел на него:
- Да, невеселая работка - приходить с такими новостями. Кстати, как получилось, что ты находился дома у Терезы?
- Мы с ней когда-то были вместе. Правда, с тех пор совсем не общались, но когда я узнал, что Лассе пропал, мне захотелось узнать, не нужна ли им помощь. Ее дочь много времени проводит у нас в конюшне, и она была очень расстроена тем, что случилось с Викторией. Я хотел проявить к ним внимание сейчас, когда им так тяжело, - объяснил хозяин дома.
- Понимаю, - кивнул Йоста, и в комнате снова повисла пауза. Гость видел, что Юнас сидит в напряженной позе, ожидая, что еще ему скажут.
- Я хотел спросить о Виктории. Какие у вас с ней были отношения? - заговорил наконец Флюгаре.
- Ну… - медленно произнес Юнас. - Да что тут особо рассказывать? Она была одной из учениц Марты. Одной из тех девчонок, кто постоянно болтался в конюшне.
Он стал смахивать с джинсов невидимые пылинки.
- Насколько я понимаю, это не вся правда, - заявил Йоста, не сводя с него глаз.
- Что ты имеешь в виду?
- Ты куришь?
Перссон посмотрел на полицейского, наморщив лоб:
- Почему ты спрашиваешь? Нет, я не курю.
- Хорошо. Но давай вернемся к Виктории. До меня дошла информация, что у вас были… хм, куда более близкие отношения.
- Кто это сказал? Я вообще почти не разговаривал с ней. Когда я заходил в конюшню, то максимум перекидывался с ней несколькими словами, как и с другими девчонками, которые туда ходят.
- Мы беседовали с братом Виктории Рикки, и он утверждает, что у вас с Викторией были отношения. В тот день, когда она пропала, он видел, как вы стояли возле конюшни и ссорились. О чем была ваша ссора?
Юнас покачал головой:
- Я даже не помню, разговаривали ли мы с ней в тот день. Но как бы то ни было, это точно не было ссорой. Иногда я строго разговариваю с девочками, которые плохо себя ведут в конюшне, так что речь наверняка шла о чем-то таком. Они не любят, когда им делают замечания - как-никак это подростки!
- А мне показалось, что чуть раньше ты сказал, что вообще не общаешься с девчонками в конюшне, - заметил Йоста, откидываясь на спинку дивана.
- Само собой, в какой-то мере я ними общаюсь. Я ведь совладелец школы верховой езды, хотя ею и занимается Марта. Бывает, что я помогаю там в хозяйственных делах, и если что-то делается не так, как надо, то делаю замечания.
Флюгаре задумался. Может быть, Рикки преувеличил то, что увидел? Но даже если это и не было ссорой, Юнас не мог не запомнить самого случая.
- Ссора или нет, но, по словам Рикки, он накричал на тебя, - стал рассказывать пожилой полицейский. - Он увидел вас издалека и подбежал, крича на вас обоих, а потом продолжал ругать тебя после того, когда Виктория убежала. Неужели ты ничего из этого не помнишь?
- Нет, мне кажется, он что-то неправильно понял…
Йосте стало ясно, что ничего другого он не услышит, и он решил двигаться дальше, хотя ответ ветеринара его совсем не убедил. Зачем бы Рикки врать о том, что он поругался с Юнасом?
- Кроме того, Виктория получала угрожающие письма, которые указывали на то же самое - что у нее какой-то запретный роман, - добавил полицейский.
- Письма? - переспросил Перссон. Казалось, у него в голове завертелись какие-то мысли.
- Да, анонимные письма, приходившие на ее домашний адрес.
Юнас выглядел искренне удивленным. Однако это необязательно что-то означало. Йоста не раз видел невинное выражение лица, за которым скрывалась ложь.
- Ничего не знаю об анонимных письмах, - покачал головой ветеринар. - И у меня действительно не было никаких отношений с Викторией. Во-первых, я женат - и счастливо женат. Во-вторых, она всего лишь ребенок. Рикки ошибся.
- Тогда спасибо, что ты уделил мне время, - проговорил Флюгаре, вставая. - Как ты понимаешь, мы вынуждены принимать такие сведения всерьез, так что мы еще будем заниматься этим вопросом и выяснять, что могут сказать по этому поводу другие.
- Но вы же не можете ходить и расспрашивать про такое?! - воскликнул Юнас, тоже поднимаясь. - Сам знаешь, что у людей на уме! Стоит вам задать вопрос - и они подумают, что все это правда. Разве ты не понимаешь, какие поползут слухи и что это будет значить для нашей школы? Все это недоразумение, ложь. Боже мой, Виктория - ровесница моей дочери! За кого вы меня принимаете?
Его обычно открытое и приятное лицо сейчас было искажено гневом.
- Мы будем действовать осторожно, обещаю, - сказал Йоста.
Перссон провел рукой по волосам:
- Осторожно? Это просто безумие какое-то!
Флюгаре двинулся в холл, и стоило ему открыть дверь, как он увидел Марту - она стояла на лестнице прямо у входа. Полицейский вздрогнул от неожиданности.
- Привет, - сказала хозяйка дома. - Что ты здесь делаешь?
- Э… хм… я просто уточнил у Юнаса некоторые детали.
- У Йосты было несколько уточняющих вопросов по поводу взлома, - подсказал ветеринар из гостиной.
Его гость поспешно кивнул:
- Да, парочка вопросов, которые я забыл задать позавчера.
- Ох, я слышала о Лассе, - сказала Марта. - Как чувствует себя Тереза? По словам Юнаса, она держит себя в руках.
- Ну да… - Йоста точно не знал что ответить.
- Что именно произошло? - поинтересовалась фру Перссон. - Юнас сказал, что вы нашли машину Лассе…
- К сожалению, я не могу распространяться о ходе следствия, - сказал Флюгаре, протискиваясь мимо нее.
Спускаясь с крыльца, он держался за перила. В его возрасте опасно поскользнуться и упасть - можно потом и не встать.
- Скажи, если мы чем-то можем помочь! - крикнула Марта ему вслед, когда он шел к машине.
В ответ полицейский помахал рукой. Прежде чем сесть на водительское сиденье, он бросил взгляд на дом, где теперь в окне гостиной виднелись его хозяева - как смутные силуэты. В глубине души он был уверен, что Юнас солгал по поводу той ссоры и, возможно, по поводу романа тоже. Что-то в его словах прозвучало фальшиво, однако доказать это будет нелегко.
* * *
Уддевалла, 1973 год
Владек становился все более невменяемым. Его мастерская обанкротилась, и мужчина бродил по дому, как тиф в клетке. Теперь он стал часто вспоминать свою прошлую жизнь, цирк и семью. Об этом Ковальский мог говорить часами - и все остальные члены семьи его слушали.
Иногда Лайла закрывала глаза, пытаясь представить себе все то, о чем он рассказывал. Звуки, запахи, цвета, все те люди, о которых ее муж говорил с любовью и тоской. Больно было слышать, как он скучает по ним - в его словах сквозило отчаяние.
Однако эти моменты давали ей столь необходимую передышку. По непонятным причинам все стихало, и хаос прекращался. Все сидели словно в трансе, слушая Владека, очарованные его голосом и его повествованием. Его рассказы позволяли женщине ненадолго расслабиться.
Все, что он говорил, звучало так, словно происходило из мира фантазии и сказок. Ковальский рассказывал о людях, способных пройти по канату высоко над землей, о принцессах цирка, которые могли делать стойку на руках на спине скачущей лошади, о клоунах, которые заставляли всех смеяться до слез, брызгая друг на друга водой, о зебрах и слонах, которые вытворяли такие фокусы, каких никто от них не ожидал…
Но больше всего глава семьи рассказывал о львах. Опасных, сильных львах, которые слушались малейшего мановения его руки. Которых он дрессировал с той поры, когда они еще были львятами, и которые делали на манеже все, о чем бы он их ни попросил - а публика затаивала дыхание, ожидая, что звери набросятся на него и разорвут его в клочья.
Час за часом Владек вспоминал о людях и зверях, населяющих цирк, о своих родственниках, передававших увлеченность и магию дрессировки из поколения в поколение. Но едва он заканчивал рассказ, как Лайла снова окуналась в ту реальность, которую предпочла бы забыть.
Самым мучительным была неизвестность. Словно голодный лев бродил по дому, подкарауливая очередную добычу. Всплески и атаки всегда происходили внезапно и всегда не так, как ожидала Ковальская. А из-за усталости ей было все труднее всегда быть начеку.
* * *
- Боже мой, чем вы тут занимаетесь?
Анна рассмеялась, когда услышала историю о Мелльберге, который в конце концов отогрелся и оказался в состоянии уехать с Патриком в участок. Она с любопытством оглядела Гуннара, которого Эрика описала ей по телефону. Ей он понравился с первого взгляда, когда встретил их в холле и в первую очередь поздоровался с детьми. А потом Адриан помог ему вешать в кухне картину - и теперь просто светился от счастья.
- Ну как у них дела? - спросила Анна затем уже более серьезным тоном. - Эта история с Лассе - просто ужас! Они выяснили, что с ним произошло?
- Они только что нашли его. То есть не его, а машину и то, что похоже на место убийства. Водолазы едут сюда, но вопрос в том, удастся ли им найти тело или его унесло течением, - рассказала Фальк.
- Я общалась с Тирой в конюшне, когда отвозила туда своих девочек. Она очень милая, - вспомнила ее сестра. - Тереза тоже такая приятная - я с ней только пару раз здоровалась. Бедные они…
Она посмотрела на булочки, которые Кристина выставила на стол, но не ощутила ни аппетита, ни желания поесть сладенького.
- Ты хорошо питаешься? - строго спросила Эрика. В детстве она вела себя по отношению к сестре скорее как мама, чем как старшая сестра, - и так до сих пор и не могла выйти из этой роли. Но Анна перестала сопротивляться. Без забот Эрики она никогда в жизни не смогла бы одолеть все трудности. Старшая сестра готова была поддержать и помочь в любой ситуации - и в последнее время только у нее дома младшая могла немного расслабиться и забыть о чувстве вины.
- Вид у тебя бледный, - продолжала писательница, и ее гостья выдавила из себя улыбку:
- Со мной все в порядке, но в последнее время меня и вправду то и дело подташнивает. Умом я понимаю, что это психосоматика, но аппетита от этого не прибавляется.
Кристина, стоявшая у мойки и возившаяся с чем-то, хотя невестка уже несколько раз просила ее сесть, обернулась и внимательно оглядела Анну:
- Да, Эрика права. У тебя такое бледное лицо! Тебе надо кушать и заботиться о своем здоровье. В периоды кризиса особенно важно правильно питаться и достаточно спать. У тебя есть снотворное? А то я могу дать тебе упаковочку. Если плохо спишь, то и все остальное не привести в порядок, это же так очевидно!
- Спасибо, очень любезно, но у меня нет проблем со сном, - поспешила отказаться от ее помощи Анна.
Это была ложь. Ночь за ночью она лежала без сна, ворочаясь в кровати, и смотрела в потолок, пытаясь отогнать воспоминания. Однако ей не хотелось попасть в зависимость от лекарств, пытаясь при помощи химического воздействия приглушить тоску, причиной которой стала она сама. Возможно, во всем этом было немного желания помучить себя, искупить таким образом свои грехи.
- Не знаю, можно ли тебе верить, но я не собираюсь капать тебе на мозги… - проговорила Эрика, и Анна прекрасно поняла, что именно это сестра и намеревается делать. Она потянулась за булочкой, чтобы немного подыграть сестре, и та тоже принялась за угощение.
- Ага, ты тоже поешь, зимой нужен дополнительный слой жира, - кивнула ей Анна.
- Слушай, ты! - с угрозой в голосе проговорила Эрика и примерилась, словно собираясь кинуть в сестру булочкой.
- О боже, вы безнадежны! - Кристина вздохнула и принялась мыть холодильник. Хозяйка дома вознамерилась было ей помешать, но поняла, что этот бой ей не выиграть.
- Кстати, как идут дела с твоей книгой? - спросила Анна, пытаясь проглотить кусочек, который словно увеличивался у нее во рту.
- Да как тебе сказать… В этом деле столько странностей, что я даже не знаю, с какого конца к нему подступиться, - протянула писательница.
- Рассказывай! - ее младшая сестра отпила глоток кофе, чтобы проглотить образовавшийся во рту мучной комок. Рассказ Эрики о событиях последних дней она выслушала с круглыми от удивления глазами.