– Командир, мы должны иметь в виду, что девочки…
– Даже не думай, Брайант. Единственное, что я согласна иметь в виду, – это то, что девочки возвратятся домой. Живыми и здоровыми.
Для Ким это была единственная цель всего расследования.
Она достала свой мобильный телефон и набрала по очереди те три номера, которые уже использовал преступник. Теперь у него появится ее номер, но Ким это мало беспокоило.
– Что вы делаете? – спросил Брайант.
– Посылаю весточку нашему приятелю.
– А вы что, думаете, что он будет проверять одноразовые номера после того, как их использует?
– Обязательно, – подала голос Элисон. – Игра только началась. Он не может получить удовлетворения от прямого контакта, так что будет искать любые доступные ему признаки того, что на него обратили внимание. В отсутствие информации в массмедиа у него ограниченные возможности убедиться в своем величии.
– А может случиться так, что он сольет информацию в прессу? – Стейси повернулась к Элисон. – Если ему так хочется всеобщего восхищения, то это может быть лишь вопросом времени.
Подумав мгновение, Элисон отрицательно покачала головой.
– Не думаю. Самым главным для него является следовать плану. Нужда в восхищении появится потом. Ведь чем бы все это ни закончилось, в газетах информация все равно появится. И это будет настоящая бомба. Он уже проявил себя человеком терпеливым и умеющим держать себя в узде. Так что он подождет.
Пока Элисон говорила, Ким не поднимала глаз. Номера в телефоне она пометила как Т№ 1, Т№ 2 и Т№ 3.
В комнате повисла тишина. Единственным слышимым звуком был писк клавишей ее телефона всякий раз, когда она их нажимала. Наконец Ким нажала на кнопку "Отправить".
– И о чем вы его попросили, командир? – спросил Брайант, и три пары глаз уставились на нее.
– Попросила негодяя доказать мне, что девочки живы.
Глава 37
Чарли зубами осторожно обкусывала обруч для волос, который взяла у Эми. Повернув голову налево, она заметила, как пальцы подруги судорожно двигаются по ее руке.
– Прекрати чесаться, Эми, – прошептала она.
С того момента, как прошлой ночью с ними разговаривал этот мужчина, они объяснялись только шепотом. Чарли не знала почему, но ей казалось, что так будет правильно.
– Не могу, – выдохнула Эми, и ее пальцы переместились под коленку.
Чарли знала, что с этим ничего нельзя поделать, Эми всегда чесалась, когда нервничала. Впервые Чарли заметила это перед диктантом, когда им было по шесть лет.
– Я все еще не могу понять, что ты делаешь, – раздался шепот Эми рядом с ней.
Наконец белое пластиковое покрытие обруча отвалилось, и в руках у Чарли оказалась тонкая и острая металлическая полоска.
Она стремительно подползла к стене, отодвинув по дороге свой ранец, и стала тереть металлическим концом по кирпичу. Через несколько мгновений на нем появилась царапина.
– Последний раз, когда он приходил, он забрал с собой мусор, – Чарли обернулась к подружке. – Я хочу отмечать, сколько сэндвичей мы всего съели. Это поможет нам подсчитать, как долго мы здесь сидим.
Эми опять почесалась. На сей раз это заняло у нее много времени.
– Эми, мне надо, чтобы ты вспомнила, какие сэндвичи мы ели. У тебя отличная память, так что расскажи мне.
Начав вспоминать, та отвлеклась и стала загибать пальцы.
– С сыром, с ветчиной и опять с сыром… – на мгновение Эми замолчала. Чарли тоже запомнила их, хотя, по правде, все они были сухими и безвкусными. – А… самый первый был с яйцом. Помнишь запах? – Эми сморщила нос. Они ели их только потому, что умирали от голода. О сэндвиче с яйцом Чарли совсем забыла.
– Отлично, Эми. Значит, они кормили нас четыре раза. Будем считать, что по два раза в день. – Чарли продолжала царапать на стене. – Мне кажется, что сейчас вечер понедельника, потому что…
Услышав шаги на лестнице, Чарли остановилась, не договорив фразы. Со времени последнего черствого сэндвича прошло не так уж много времени. Мужчина спускается не для того, чтобы их накормить.
– Привет, мои красотулечки. Скучали по мне?
Чарли крепче прижала к себе Эми. Их руки и ноги переплелись – они попытались создать вокруг себя подобие защитного барьера.
– Все хорошо, Эми. Просто старайся не слушать его, – прошептала Чарли.
Она чувствовала, как дрожит ее собственный голос, и опять ощутила приступ тошноты.
– Сегодня я заставил одного придурка сосать мне член. Вы знаете, как это отвратительно, детки?
Чарли не знала, о чем он говорит, но по его тону поняла, что о чем-то противном. Она почувствовала, как рядом с ней дрожит Эми.
– А потом я набил ему морду. Рассказать почему? Потому что я начинаю терять терпение. Больше всего на свете мне хочется сделать больно именно вам.
Хныканье Эми донеслось до ушей Чарли, которые она тщетно пыталась заткнуть.
Чарли почувствовала, как кровь быстрее побежала по сосудам и застучала в висках.
Пока он говорил с ними, стоя по другую сторону двери, все было в порядке. Они в безопасности.
Но внезапно в скважине повернулся ключ.
Она услышала смех мужчины, дверь открылась, и он появился на пороге, улыбаясь и глядя на них сверху вниз, как настоящий великан.
Он осмотрел их обеих, и в глазах у него появился жестокий блеск. От его следующих слов у Чарли кровь застыла в жилах.
– Настало время снять одежду, детки.
Глава 38
Ким оттолкнула в сторону третью стопку документов. Все это были бесполезные листья, облетевшие с давно засохшего дерева, которые не открыли ей ничего нового.
Она изучила предлагавшуюся стратегию и расписание действий, а потом – планы расследования и его основные цели. Все это было важно, но составляло лишь небольшую часть любых поисков.
А вот ни про конкретные действия, ни про то, что было реально сделано следственной группой, в документах ничего не было. Ни данных о направлении поисков, ни детальных расшифровок допросов, ни журналов операций, ни логической связи между всеми этими вещами.
Было уже около двенадцати. За последний час ни она, ни ее сотрудники не обменялись ни единым словом. Все файлы, за исключением одного, были раскрыты и внимательно изучены. Нераскрытым оставался только файл по делу Дивэйна Райта.
Стоун оттолкнула кресло от стола, и три изможденных лица повернулись в ее сторону.
– О’кей. Брайант и Стейси отдыхают пару часов. Будем делать это по очереди.
Стейси кивнула и свернулась клубочком в большом мягком кресле, которое стояло в углу. Брайант подвинул к себе освободившийся стул и положил на него ноги. Он сложил руки на груди, и его голова склонилась набок. Часом раньше Элисон убедили вернуться в свой номер в гостинице.
Доусон с завистью посмотрел на отдыхающих, а потом кивнул в сторону двери.
– Командир, мне надо вдохнуть…
– Кев, мы не на уроке, и тебе ни к чему спрашивать разрешения.
Ким выпрямилась во весь рост и потянулась. Что-то в ее плечевых мышцах хрустнуло, и наступило приятное расслабление.
Если б дорога не была такой скользкой, она бы прыгнула в седло "Ниндзя" и прокатилась бы, чтобы прочистить мозги.
Такие ночные бдения в расследованиях, похожих на это, всегда были ее злейшими врагами. Обычно Ким имела дело с мертвецами, которым ничто не угрожало. Для них опасность уже миновала. А вот Чарли и Эми – Ким знала это твердо – были все еще живы. И от нее зависело, как долго они будут жить дальше.
После сегодняшнего текстового сообщения Ким могла только догадываться, какие приглушенные разговоры велись в спальнях на втором этаже.
Дверь стала потихоньку приоткрываться. Стоун ждала, что вот сейчас в нее войдет Доусон, но вместо него в щель просунулась голова Хелен.
– Хотела сказать вам, что я уезжаю.
Черт, Ким совсем о ней забыла.
– Хелен, вы совсем не должны…
Ее слова прервал негромкий, но четкий стук во входную дверь.
Стоун нахмурилась, а Хелен отступила в холл. Инспектор прошла за ней. Лукас стоял возле двери, ожидая распоряжений Ким.
Она кивнула и подошла ближе. Хелен отставала от нее на один шаг.
Когда дверь открылась, Стоун опустила глаза вниз, и ее взгляд остановился на полной женщине, одетой в длинное пальто, которое визуально уменьшало ее рост. Ее шея была замотана толстым шерстяным шарфом. Круглое морщинистое лицо выглядывало из-под теплой вязаной красной шляпы.
Эта женщина, должно быть, ошиблась дверью.
– Вы офицер полиции? – поинтересовалась женщина с подозрительным видом. А может быть, вид у нее был нормальным…
Ким едва заметно кивнула. Женщина протянула руку, как будто на улице не стояла полночь.
Ким не обратила на это внимания и сложила руки на груди.
– Меня зовут Элоиза Хантер. – Женщина убрала руку. – У меня есть для вас информация.
– Какая? – отрывисто спросила Стоун.
О расследовании не знала ни одна живая душа. Людей за пределами дома, которые о нем знали, Ким могла пересчитать по пальцам одной руки. И еще один палец остался бы свободным.
– Де… девочки… Похище…
– Послушайте, – Ким сделала шаг вперед. – Я не знаю, откуда у вас такая информация и кто, черт побери, вы сами…
– Я ее знаю, – раздался голос Хелен у Ким за спиной.
Ким посмотрела на офицера-психолога. На ее лице было написано отвращение, как будто она съела что-то несъедобное, но воспитание не позволяет ей выплюнуть съеденное.
– Вот уже месяц в Сивик-холле идет ее шоу. Она – медиум.
– Вы что, издеваетесь надо мной?
– В прошлом году она тоже приходила, – покачала головой Хелен. – Тогда ей удалось проникнуть в дом. Довела родителей до белого каления, рассказывая им всякую ерунду о…
– Вы должны меня выслушать, – сказала женщина, переводя взгляд с Ким на Хелен и обратно. – Я многое знаю. Девочки… девочки… Они живы, но находятся под землей. Они испуганы, и им холодно…
– Боже правый! – воскликнула Ким, качая головой. – Лучше расскажите же мне что-то, чего я еще не знаю. – Она ежеминутно испытывала на себе страх за этих детей.
– Есть секреты, есть ложь, есть мошенничество и есть номер двести семьдесят восемь. Запомните этот номер – двести семьдесят восемь. И он еще не закончил , – произнесла женщина в ажитации.
– Не закончил? – нахмурилась Ким.
– С прошлым . У него есть планы… они полны горечи и… злобы.
– Послушайте, Элоиза, – сказала Стоун, мягко поворачивая женщину в сторону дороги, – вам уже давно пора в постель.
Элоиза повернула голову, когда Хелен незаметно подтолкнула ее вперед. Она попыталась встретиться взглядом с Ким.
– Пожалуйста… вы должны выслушать…
– Ошибаетесь, я ничего вам не должна, – сказала инспектор и повернулась к ней спиной. Не хватало ей только всяких чудаков и психов.
– Он знает, Ким… Он знает, что ты не могла его спасти.
Стоун резко обернулась и возвратилась к женщине.
– Что вы сказали? Кто и что знает?
– Он знает, что ты пыталась, – Элоиза быстро заморгала глазами, – и он так тебя любил…
– Хелен, уберите ее с глаз моих, – взвизгнула Ким.
– Присмотритесь внимательнее, инспектор. Кто-то…
– Заканчивайте, Элоиза, вам действительно пора в постель. – Голос Хелен звучал успокаивающе, она взяла женщину за руку.
Ким уже отвернулась от нее, но все равно слышала у себя за спиной голос, который нес что-то про райские врата, но желания выслушивать эту женщину у нее больше не было.
Она вернулась в дом и закрыла за собой дверь.
– Кто это был, черт побери? – прорычал Стивен с середины лестницы.
Просто великолепно. Еще один нежеланный собеседник.
– Никого достойного вашего внимания, – ответила Ким, отходя от двери.
– Но она сказала, что у нее есть информация, – сказал Хансон, стараясь заглянуть Ким за спину. Но входная дверь была закрыта, и Лукас встал прямо перед ней. Путь Стивену был надежно закрыт.
– Прошу вас, возвращайтесь в постель, мистер Хансон.
– И что мне там делать? – вырвалось у мужчины. – Не думаете же вы, что кто-то на втором этаже сейчас спит?
Стивен заговорил громче, и Ким решила, что даже те, кому удалось забыться сном, теперь наверняка проснулись.
– Мистер Хансон, – Ким говорила почти шепотом в надежде, что мужчина тоже заговорит тише, – прошу вас вернуться в спальню и предоставить мне вести расследование.
Холодными и неподвижными глазами Хансон проследил, как Хелен вернулась в дом.
– Вернусь, если только вы его действительно ведете, инспектор.
Ким глубоко вздохнула и направилась на кухню, пытаясь ответить на вопрос, как, черт возьми, эта женщина могла узнать… Утром она сообщит Вуди, что где-то в их хозяйстве утечка информации.
– Простите за недосмотр, Хелен. Я была уверена, что вы отправились домой, – сказала Стоун, наполняя чайник. Для кофе сейчас было не время.
Психолог уселась за стол и потерла руки.
– Прибиралась после того, как уговорила их улечься. Потом немного подремлю на софе.
Ким достала из шкафа еще одну кружку.
– Молоко или сахар?
– И то и другое, – ответила Хелен.
– Как они восприняли последнее послание? – поинтересовалась инспектор.
Для того чтобы существовать в атмосфере такого отчаяния и страха и не поддаться им, надо обладать особым складом характера. Офицер-психолог должен обеспечить семьям пострадавших поддержку, попытаться воодушевить их и обеспечить стабильность в отношениях. При этом он должен избегать эмоциональной вовлеченности и сохранять трезвость ума для того, чтобы замечать все, что может помочь следствию.
– После послания пары практически не разговаривали друг с другом. Был какой-то странный разговор о чашке чая, но в целом они больше напоминали две команды бойцов, которых развели по разным углам ринга.
– А эта больная? – спросила Ким.
– Я знаю, что где-то в файлах о ней упоминается. Сама писала рапорт. То есть я хочу сказать, что это была короткая записка, но, может быть, мне стоило…
Ким подняла руку. Она поняла, что не может винить во всем, что было сделано не так в прошлом расследовании, только Хелен. У женщины была своя, достаточно специфическая роль, которая не предусматривала ответственности за проводимое расследование и подготовку документов.
– Думаю, я тоже не стала бы упоминать о посещении этой ненормальной, – сказала Ким, давая женщине вздохнуть свободнее. Мало кто из офицеров полиции обратил бы внимание на бормотание сумасшедшей. – А в прошлый раз ее кто-нибудь выслушал?
– Да нет. Она ведь не говорила ничего конкретного, но при этом умудрилась довести родителей до белого каления. Постоянно хватала за руку миссис Коттон и повторяла, что ей очень жаль.
– Это вы о матери того ребенка, который не вернулся? – нахмурилась Ким.
– Это было совершенно ужасно. – Хелен кивнула и пожала плечами.
– А вы сами не верите в сверхъестественное?
– Я не люблю людей, которые зарабатывают на горе других. А ее шоу почти полностью посвящено умершим родственникам.
– Стало быть, она медиум?
– Скорее какой-то вариант ясновидящей. – Хелен улыбнулась. – А вот возвращаясь к вашему вопросу о сверхъестественном – нет, я не верю. Меня ведь вырастила бабушка, которая была одной из забастовщиц в тысяча девятьсот десятом году.
– Да неужели? – удивилась Ким.
Всем было хорошо известно, что в то время в Крэдли-Хит работали женщины, изготовлявшие цепи и относящиеся к беднейшим жителям страны. Они зарабатывали в час меньше, чем стоила буханка хлеба. В августе 1910 года группа этих женщин совершила неслыханное – они забастовали. Их действия привлекли к городу международное внимание. Десятинедельная забастовка закончилась договором о первой в истории Англии минимальной оплате труда.
– Сложно пройти через такое и продолжать верить во что-то, чего не видел собственными глазами. Моя бабушка не была в этом смысле какой-то особенной. Она придерживалась философии "Розги пожалеешь – ребенка спасешь" .
Хелен больше не улыбалась.
– А вас воспитывали как верующего человека? – поинтересовалась она.
Ким покачала головой. Ее вообще никак не воспитывали.
– А ваши родители?
– Они умерли, – солгала Стоун. Насколько она знала, ее папаша, кем бы он ни был, вполне мог уже умереть, а вот ее мамаша, к сожалению, была жива. Она все еще пребывала в Грантли, специальной клинике для душевнобольных преступников.
Ким сделала глоток из своей кружки, готовая перенести беседу со своей собственной персоны на то, что происходило сейчас.
– У вас есть дети? – спросила она у Хелен.
Та с сожалением покачала головой.
– Кажется, мне всегда хотелось их иметь. Но до этого так и не дошло. Я обожала свою работу и достигла в ней очень многого. Всегда выбирала продвижение по службе. У меня ведь звание старшего инспектора . А вы не знали?
Ким постаралась скрыть свое удивление.
– Когда четыре года назад началась большая перестройка Службы, мне предложили выбор. – Хелен экспрессивно развела руками. – А мне надо было выплачивать деньги за дом, оплачивать счета, и не было ни одной души на свете, которая была готова разделить со мной все это. Так что выбора практически не было. Я прошла переподготовку, которая включала в себя консультирование по вопросам семейных отношений и психологию. Ведь если я собиралась помогать людям, мне необходимо было понять их чувства и, что важнее, их возможные действия. – Хелен виновато улыбнулась. – Прошу прощения, но что-то я все о себе да о себе…
– Прошу вас, продолжайте, – сказала Ким. Эта женщина, которая проводила все свое время в попытках помочь чужим людям в их страданиях, оказалась совсем одинокой.
– А годы идут, и ты их не замечаешь. Для мужчин все это намного проще. Ведь семья никак не влияет на развитие их карьеры. А у нас, женщин, все наоборот, сколько бы Служба ни говорила о равенстве полов. Да еще эти декретные отпуска… Вот так и не оказалось ни одной живой души, ради которой я должна была сделать свой выбор, – Хелен пожала плечами. – Никого, кто действительно заслуживал бы такой жертвы. А теперь…
– И вы обо всем этом жалеете? – задала Ким еще один вопрос.
Подумав минуту, Хелен покачала головой.
– Нет, это был мой выбор, и я готова за него ответить. – Она опять улыбнулась. – Меня комиссовали в соответствии со статьей А19.