Стоун сказала родителям, что нашли они только куртки, но и этого им хватило. Большего им знать совсем не нужно. Стивен попытался настоять на том, чтобы опознать куртку Эми – просто так, на всякий случай. Но Доусон уже успел уехать. Ким объяснила Стивену, что опознала куртку по кадрам с камер наблюдения.
– Что нам даст эта правда? – спросила Ким. – Они и так уже достаточно закошмарены.
Увидев дом, который они искали, Стоун прекратила объяснения. Она быстро припарковалась и постучала в дверь.
Время было безжалостно к открывшей дверь женщине.
Ким знала, что Дженни Коттон было тридцать шесть лет и что тридцать пять из них она прожила гораздо лучше, чем самый последний год.
Светло-каштановые волосы женщины были забраны в нерасчесанный конский хвост, а на висках проступали седые пряди. Рот с опущенными губами окружали неглубокие морщины.
– Мы – детективы Стоун и Брайант, миссис Коттон. Не уделите нам немного времени?
В усталых глазах промелькнула надежда.
– У нас нет новостей о Сьюзи, – быстро произнесла Ким, чтобы сразу положить конец пустым надеждам. – Ее дело останется открытым до тех пор, пока ее тело не доставят домой.
Миссис Коттон сделала шаг в сторону, позволив им пройти внутрь.
Ким прошла через дом в небольшую кухоньку-гостиную, которая занимала всю ширину здания, – и здесь мгновенно почувствовала всякое отсутствие какой-либо деятельности. В комнате не ощущалось никакого характера или индивидуальности. Она была чистенькой и вполне функциональной, с окнами, выходящими в небольшой сад, выложенный серой плиткой. В нем не было ни деревьев, ни цветов, ни растений в кадках.
Жизнь здесь замерла, как будто кто-то нажал на кнопку "СТОП".
Дженни Коттон стояла на пороге. Светлые джинсы, которые были на ней, висели мешком. Серый свитер вытянулся на шее, а плечи, казалось, свисали до самых кистей рук. Ее ноги украшали шлепанцы. Похоже, полицейским вообще повезло, что Дженни оказалась одетой.
Неожиданно Ким поняла, что в этом ее визите нет даже намека на сострадание. Ей нечего было рассказать женщине о ее пропавшей дочери, и в то же время нужна была информация, которую она была готова получить, даже заставив женщину вспомнить самый черный период в ее жизни.
Прямо сейчас для Ким самым главным были две пропавшие девочки. В принципе, она любила свою работу, но иногда эта любовь требовала от нее слишком многого.
– Я понимаю, миссис Коттон, что вам очень тяжело, но мы вынуждены задать вам несколько вопросов по поводу случившегося в прошлом году…
– Зачем? – В глазах женщины светился ум.
– Миссис Коттон, я не могу…
– Ну конечно, вы ничего не можете мне рассказать, – в словах Дженни прозвучала горечь, – как будто у меня нет права знать, правильно?
Несколько мгновений Ким молчала. Эта женщина имела право на раздражение. Ее ребенок не вернулся домой. Инспектор не имела права раскрывать подробности, поэтому, встретившись взглядом с печальными и безрадостными глазами матери, она могла только надеяться, что та ее поймет.
Прежде чем Дженни Коттон закрыла глаза и разжала губы, она глубоко вздохнула.
Она все поняла.
– Спрашивайте все, что хотите, только, прошу вас, не притворяйтесь, что понимаете меня. Потому что вы этого понять не в состоянии.
– Вы правы, мне это не дано, – негромко согласилась Ким. – Но если вы расскажете нам о ваших собственных ощущениях начиная с самого первого дня, я буду вам очень благодарна.
Дженни Коттон кивнула и села за круглый стол, жестом приглашая полицейских сделать то же самое.
– Не ожидайте, что я вспомню всю последовательность событий, потому что этого я не могу. Сейчас это все превратилось в расплывшееся пятно, состоящее из лихорадочной деятельности, полного бездействия и бесконечных слез. Я совершенно точно помню, что исчезли они обе в понедельник. Эмили нашли в среду после обеда. Боже, тогда казалось, что прошла бесконечность, а не каких-то жалких два дня…
Ким ненавидела себя за то, что ей приходилось расспрашивать бедную женщину, но они имели дело все с той же бандой, и информация для нее была на вес золота. Расследование первой попытки может дать бесценные результаты. Конечно, со временем схема действий негодяев меняется. Что-то шлифуется, извлекаются дополнительные уроки. Но определение вероятных ошибок, сделанных в прошлом году, позволяет проникнуть на кухню преступников.
– Сьюзи забрали из магазина, на полпути между домом и школой. Эмили захватили в пятидесяти метрах от ее дома. Мы с Джулией получили послания в одиннадцать утра.
– А вы не знаете, по какому принципу отбирались девочки?
– Обе участвовали в радиопередаче фонда "Дети нуждаются в вашей помощи". – Женщина кивнула. – Тогда они мытьем машин заработали более пятисот фунтов. Моего мужа там тоже упомянули. У него была фирма по прокату лимузинов – то есть она у него и сейчас есть, насколько я знаю… Все это было в другой жизни, – улыбнулась Дженни. – В давно прошедшей. У мужа Джулии, Алана, была сеть офисов по продаже недвижимости. Так что борьба изначально не была равной. Я немедленно сообщила в полицию, и они допросили нас с Джулией в моем доме. Мы ведь были такими хорошими и близкими друзьями. Почти все уик-энды проводили вместе, вместе ездили в отпуск. Мы с Джулией изо всех сил держались друг за друга, пока не пришло третье послание.
– А вам рекомендовали не вступать в контакт с похитителями? – уточнила Ким.
– Да.
– И что же?
– Детектив, если б у вас были дети, вы бы даже не стали задавать этот вопрос. Конечно, мы вступили в контакт. И неожиданно люди вокруг нас стали говорить тихими голосами, стараясь, чтобы мы их не услышали. Даже полицейские предпочитали стоять и шептаться по углам.
– И какой срок вам установили?
– Среда, после обеда.
Менее сорока восьми часов после похищения, отметила про себя Ким. Им до такого срока оставался всего один час.
– И что вы сделали?
– Мы сообщили наше предложение. Это было все, что мы смогли наскрести, включая сбережения, закладные на недвижимость, помощь родственников… И нам немедленно сообщили, что другая семья предложила больше. Мы слали предложения до утра среды. В конце уже предлагали то, чего никогда не смогли бы собрать, – но, когда вы участвуете в аукционе, на который выставлена жизнь вашего ребенка, у вас нет другого выхода.
Ким подалась вперед. Жестокость создавшейся ситуации претила ей. Обычно в ситуациях с выкупом присутствовала масса разнообразных эмоций, а здесь, при прямой торговле, у родителей появлялась иллюзия того, что они могут контролировать происходящее, если соберут достаточно денег. А если не смогут…
– Когда Сьюзи не появилась дома, я была уничтожена. Я потеряла все на свете. Я не могла даже смотреть на мужа – меня преследовала мысль, что если б у него была работа получше, то мы смогли бы спасти нашу девочку.
Ким позволила женщине выговориться. Большего она для нее сделать не могла.
– Люди по-разному переживают горе. Когда я услышала, как Пит впервые засмеялся после всего этого ужаса, во мне умерли остатки чувств к нему. Я понимаю, что тело реагирует на стресс и включаются защитные механизмы, но со мной этого не произошло.
Как и подозревала Стоун, женщина все еще ждала. Она превратилась в тень, существующую в потоке времени. И не могла найти выход из этого потока, хотя другие вокруг нее смогли.
Неожиданно Ким пришла в голову шальная мысль.
– Миссис Коттон, а у вас сохранился ваш тогдашний телефон?
– Нет, инспектор, его забрали как улику. – Дженни Коттон встала из-за стола и подошла к чайнику.
Ким взглянула на Брайанта. Тот сделал пометку в блокноте. Если телефоны все еще хранились в вещдоках, то они могли подсказать им хоть что-то.
Миссис Коттон смотрела в окно, а из чайника выливалась вода.
– Раньше я мечтала об отдыхе и, может быть, еще об одном ребенке. – Дженни замолчала, и ее рука замерла над открытым краном. – А теперь моя единственная мечта – это похоронить свою девочку.
Ким не отвела от нее взгляда, но промолчала. Она не собиралась давать обещаний, которых не сможет выполнить.
– Миссис Коттон, а почему, по вашему мнению, Эмили так быстро выпустили?
– Я думала, что вы догадаетесь. Джулия и Алан заплатили выкуп.
Глава 47
Ким нажала кнопку вызова на телефоне еще до того, как добралась до машины.
– Стейс, брось все силы на поиски семейства Биллингхэмов. Они могут оказаться гораздо важнее, чем мы думали.
– Я уже начала поиски, командир, – ответила Стейси, – но эта семейка не хочет, чтобы ее обнаружили.
Это Ким совсем не удивило.
– Постарайся, Стейс. Это еще не точно, но, кажется, они заплатили выкуп.
Она услышала, как на другом конце линии Стейси с шумом втянула воздух.
– Но в файлах нет ничего…
– В этих файлах вообще мало что есть.
– Все поняла, командир.
Ким отключилась.
– До сих пор мы считали, что преступники запаниковали, поскольку информация о похищении просочилась в газеты. Нам и в голову не приходило, что одна из семей могла заплатить выкуп.
– А если это так, то у них должны были быть дополнительные контакты с похитителями, – кивнул Брайант. – Им должны были сообщить инструкции, место, где оставлять деньги, что-то еще…
Хотя сама по себе мысль была ужасна, но Ким пришлось прийти к выводу, что действия семейства Биллингхэмов привели к смерти Сьюзи Коттон.
Глава 48
Симз улыбался. Сегодня ничто не могло испортить ему настроение. У него появилась наколка, которая позволит очень быстро обрубить оставшийся хвост.
Ну да, он мог продолжать носиться как угорелый по городу, бесполезно тратя энергию на поиски следов Инги. А мог остаться сидеть там, где он сидит, и ждать, пока она сама не явится к нему. А она явится, как пить дать.
Глупая сука скрывается от него почти сорок восемь часов. Сейчас она уже вымотанная, уставшая и испуганная до потери пульса. Ее тело должно быть измотано постоянными передвижениями в надежде избежать опасности. Ее мозг истощен и не способен рационально мыслить. Так что ее инстинкт самосохранения в значительной степени снижен.
Для того чтобы поймать ее, надо просто понять сущность ее страха.
После двух командировок в Афганистан Симз знал, что такое страх абсолютный . Ведь это такой страх, которого не существует в обычной жизни. Он появляется только тогда, когда ты боишься за свою жизнь.
Например, перед прыжком с банджи страх, который охватывает твое тело, смешан с волнением и адреналином. А абсолютный страх не оставляет места ни для каких других эмоций. Он проникает через кожу и грызет тебя до тех пор, пока не добирается до самых костей. Он не становится частью тебя. Он становится тобой . Каждое твое движение, взгляд, вздох наполняются страхом, и никакие дыхательные упражнения не избавят тебя от него.
В армии такой уровень страха был ежедневным фактором, но Симз решил попытаться обмануть свое подсознание. И вместо того чтобы проводить дни, пытаясь выжить, он тратил одну минуту каждое утро, готовясь к смерти.
Каждый божий день во время своих командировок Симз убеждал себя, что сегодня умрет. Каждое утро он представлял себе свою смерть, а каждый вечер благодарил господа за то, что все еще может почистить зубы.
Если Инга боится и его, и полиции, то вопрос заключается в том, кого она боится меньше. И Симз уже знал ответ на этот вопрос.
Он улыбнулся и захрустел суставами пальцев.
Глава 49
В надежде на лучшее Инга двигалась, с трудом переставляя ноги. Страх, притаившийся внутри, вгрызался в ее плоть. Куда бы она ни посмотрела, ей казалось, что люди не сводят с нее глаз. Каждый мужчина, который ей встречался, оказывался либо Уиллом, либо Симзом. Каждая тень располагалась в таком месте, чтобы как можно сильнее испугать ее.
Окружающий мир смыкался вокруг. Ее окружала масса углов и опасных предметов, готовых в любой момент вцепиться в нее.
Последние два дня растянулись на целую жизнь. Инга не помнила недель, месяцев и лет, которые прожила до последнего воскресенья. Она не могла вспомнить время, когда не ощущала страха в каждой клетке своего тела.
Опасность окружала ее со всех сторон.
И хотя она пыталась скрыться от нее последние сорок восемь часов, вот эти последние мгновения были самыми рискованными.
Ее цель находилась на расстоянии не больше ста футов от нее. Она ее видела. И между этой целью и обретением душевного покоя находилась только толпа людей, спешащих на ланч, пешеходный переход типа "пеликан" и оживленный перекресток.
Семьдесят футов – Инга не отводила глаз от здания, боясь, что оно может исчезнуть.
Она все им расскажет. Начнет с того, что натворила, а потом отведет их к девочкам. Так что к чаю дети уже вернутся домой к своим семьям, а она будет счастлива принять положенное наказание.
За тридцать футов от цели Инга споткнулась о торчащий бордюрный камень. Она умудрилась удержать равновесие. Пара мужчин, которые шли вслед за ней, захихикали.
Инге было все равно. Еще двадцать футов, и она с удовольствием посмеется вместе с ними.
Безопасная камера в полицейском участке раскрывала ей свои объятия. Женщина была готова принять любой приговор. Все равно хуже уже не будет.
В пяти футах от входа ее тело стало расслабляться.
Рука, схватившая ее сзади за шею, была сильной и уверенной. Она развернула ее в сторону от входа в полицейский участок, до которого Инга могла уже дотянуться.
– Прекрасная попытка, сучка, но неудачная.
Инга почувствовала, как ее ноги оторвались от земли и ее куда-то понесли.
– Один звук – и располосую тебе горло прямо здесь.
Почувствовав его мускулистую руку у себя на плече, Инга лишилась дара речи. Она попыталась закричать, но во рту у нее все пересохло.
Пользуясь ее молчанием, Симз направил женщину в переулок за отделением полиции.
А ведь она почти смогла…
Для людей, смотревших со стороны, все это выглядело как любовные объятия. Правда, они не могли чувствовать железные пальцы, ломающие ей плечевые кости, и то, что ее ноги практически не касались земли.
Шум центральной улицы не достигал ее ушей.
– Сейчас мы пойдем и немного поболтаем. Слегка прочистим тебе мозги.
– Нет, нет! – закричала Инга, пытаясь встать ногами на землю.
Она собрала всю оставшуюся у нее энергию, чтобы вырваться из его хватки. Симз сжал руку у нее на затылке. Боль пронзила ее голову. Она знала, что мужчина может сломать ей шею одним движением руки.
– Пожалуйста… не надо… больно…
– Думать надо было перед тем, как сделать то, что ты сделала.
Инга не считала для себя зазорным умолять своего мучителя. Это был ее единственный шанс.
– Симз, мне жаль. Я не должна была… Я просто… испугалась…
Кашлянув, мужчина открыл дверь фургона.
– Ну а сейчас ты испугаешься по-настоящему.
Он захлопнул дверь и перебежал к водительской двери на другой стороне машины. Здесь нажал кнопку, которая блокировала замки на всех дверях.
Инга попыталась сдержать слезы. Неожиданно прошлое стало для нее очень важным. Она знала, что умрет, и теперь ее волновала только одна вещь.
– Девочки?..
Симз развернулся к ней. Его глаза блестели от возбуждения, и ожидание уже успело изменить контуры его рта. Каждая клетка его тела пела от восторга в предвкушении момента, когда он ее убьет.
– Д-девочки… – заикаясь, повторила Инга.
Он откинул голову назад и расхохотался.
– Из-за тебя они давно уже умерли.
Глава 50
В Холлитри царила жутковатая тишина, когда Доусон припарковал машину перед рядом магазинов, который обозначал границу беспорядочно застроенного района.
Всем было известно, что, пересекая линию магазинов, вы попадаете в сам район. И хотя это походило на переход через границу в другую страну, вам не нужен был ваш паспорт – для безопасности вам вполне хватило бы предписания суда за злостное нарушение общественного порядка, или тюремного срока за плечами, или наличия запрещенных химических веществ.
Многие другие муниципальные застройки в Черной Стране были чище, безопаснее и счастливее только потому, что существовал район Холлитри.
Общественность таких муниципальных застроек каждый раз вздыхала с облегчением, когда из них выселяли очередную неблагополучную семью. Но таким семьям тоже надо где-то жить, и вот кому-то пришла в голову не самая светлая мысль поселить все эти семьи вместе. В результате появилась управляемая бандой территория, которая существовала совершенно отдельно от местных органов самоуправления.
Доусон оценил иронию того, что Дивэйн Райт жил в квартире, расположенной над одним из магазинов. На самой границе района. Там, откуда легче всего было сбежать. А ведь именно это пытался сделать бедный парень.
Доусон не впервые сталкивался с феноменом банд. Он понимал его гораздо лучше, чем готов был признаться, но все-таки не на уровне Холлитри.
Когда Кевин был ребенком, у него имелся лишний вес. Полнота не была связана ни с гормональными нарушениями, ни с другими медицинскими проблемами. Она была результатом наличия матери-одиночки, которая слишком доверяла простоте приготовления еды на сковороде с ручкой.
К тому моменту, когда ему исполнилось пятнадцать, Доусон был готов на все что угодно, лишь бы принадлежать к группе. Любой группе. И ему это почти удалось.
В его жизни в те годы был один день, воспоминания о котором даже сейчас заставляли его густо краснеть. Он никогда в жизни не забудет его.
А когда ему исполнилось шестнадцать, он стал ходить в спортзал, готовить свою собственную еду и следить за уровнем насыщенных жиров в организме. Он ни за что не хотел больше возвращаться во времена избыточного веса.
Забравшись на открытую лестницу, проходившую по задней стене магазина, Кевин осмотрел окрестности. Хотя жилье здесь и называли квартирами, оно было расположено на двух уровнях. Балкон каждого жилища отделялся металлическим барьером и выходил на беспорядочный лабиринт сдаваемых в аренду гаражей, которые редко использовались для того, чтобы ставить в них машины.
Доусон осмотрел участок, на котором стояли две проржавевшие барбекюшницы и валялось несколько разномастных пластмассовых стульев. Справа от входной двери располагалась сломанная кукольная коляска.
Кевин дважды постучал в дверь, и за стеклом сразу же появилась темная человеческая фигура.
Дверь открыла девушка, которой, по прикидке Доусона, было лет восемнадцать-девятнадцать. Вспомнив фотографии в деле, он понял, что перед ним старшая сестра Дивэйна Шона. Ее приятное личико, которое хмуро смотрело на него, было обрамлено плотными блестящими кудряшками.