Валиум так валиум. Весь имевшийся у меня запас психотропных средств в количестве четырех таблеток - по одной из того, что я перечислил Заклунному, плюс еще какая-то дрянь - пошел на то, чтобы уговорить Европу для ее же собственного блага остаться хотя бы на сутки. Уговаривать пришлось почти силой, зато теперь она безмятежно спала под пасмурным небом Италии, списанным по случаю из соседнего окна. Обнаженный вояка, продевший ногу в стремя и готовый умчать свою наложницу, переброшенную через круп гнедого мерина, поглядывал сверху на Европу. Тяжкая дума омрачила его чело: "Ту ли я похитил?!"
Оставив всадника терзаться жестокими сомнениями, я вышел в коридор. Кутилина в мастерской не оказалось. Возможно, Юра отправился в творческую командировку за пивом, а возможно, и подальше. Пришлось мне в очередной раз прибегнуть к услугам участкового, благо что он дежурил в опорном пункте. Егоров великодушно откликнулся на мою нижайшую просьбу взять под охрану свидетеля обвинения, разыскиваемого международным картелем наркологов. Все лучше, чем идиотские жалобы гражданки Спичкиной выслушивать.
Егоров был мне нужен для исполнения своей основной в общем-то миссии: профилактики преступлений на закрепленном участке. Иннокентий Парфенович Вершинин мог скомандовать отбой потенциальным охотникам за Верой. Партию у Маевского он, в принципе, выиграл. Но мог он еще и не знать о внезапном помешательстве друга-соперника. Так или иначе, безопасность Веры я обязан был обеспечить.
Дождавшись Егорова, я дал ему пятьдесят долларов и ценные указания.
- Что-то здесь не то, - засомневался вдруг уполномоченный. - Лажа. Свидетелей обвинения ФСБ охраняет. Всей правды, Саня, ты не говоришь.
- Всей правды, - вздохнул я, - даже Скуратов по данному делу не ведает. Ну, хорошо. Только между нами: это не свидетель обвинения.
- Да?! - Егоров привстал на цыпочки и посмотрел через мое плечо на спящую красавицу. - А кто?!
- Свидетель защиты!
- Защиты кого?! - Участковый требовал доскональности.
- Лужина, - выложил я начистоту. - Но учти, охрана у нас наружная.
- То есть я стою на лестнице?
- То есть ты сидишь на кухне, - облегчил я участковому задание.
- Понял, - расслабился Егоров.
- Оружие применять только в исключительных случаях, - предупредил я его, прежде чем покинуть квартиру. - У тебя оружие есть?
- А какие случаи у нас исключительные? - Егоров расстегнул кобуру и проверил наличие пистолета.
- Все без исключения.
Пока Егоров отдыхал в тепле, я прыгал на холоде. На часах уже было 13.50. Проклиная Хазу, я закурил третью сигарету.
- Два - пустой, посредине - Лев Толстой! - Привокзальный крупье поднял средний стаканчик и предъявил мохнатый шар заезжему лопуху. - Ну что?! Дальше играем?!
Раздетый по всем канонам лопух огляделся по сторонам в поисках, должно быть, сочувствия. Денег-то ему искать определенно не приходилось. Но и сочувствия на лицах массовки он тоже не обнаружил.
Время такое. И не надо думать, что если вас кинули, подставили, надули и околпачили с зарплатой, банковскими вкладами, контрактом или в наперстки, то конец света наступил. А наступил - так и ничего. И на нем деньги можно делать, как на солнечном затмении, продавая, например, патентованные очки. Когда церковь начинает торговать индульгенциями, государство - законом, а урядники - мордой, надо продержаться. Мораль - не температура, ниже нуля не падает. А конец света - он пройдет. Все проходит.
- Оргкомитет ушел на обед! - сообщил наперсточник, подхватывая свое имущество и растворяясь, будто ложка гранулированного кофе, в людском водовороте.
Это милицейский патруль на горизонте возник. Патрулю, как известно, платить полагается.
Когда на часах было 14.10, Хаза, оправдываясь, вылез из машины:
- Пробки жуткие! Не поверишь! Сорок минут стоял!
- Пробки плохие, это верно, - согласился я. - Но из машины ты зря вылез. У тебя печка в машине работает?
Несмотря на "аварийную" ситуацию, у Хазы работало все: печка, радио, сотовый телефон и даже голова.
- Шива, гад, наших положил! - завелся он одновременно с мотором.
- Ваших, - уточнил я.
- Миху, Шило, Каленого, Барсика! Всех! - Моя поправка была пропущена мимо ушей. - Засаду, гад, устроил! Четыре ствола против целой батареи! Да и те, чисто реально, достать бы не успели! Покрошил всех, как овощи в бульон! Потом со мной, гад, связался по телефону! Гонит, мол, пацаны сами нарвались!
- Люди гибнут за металл, - прокомментировал я его устный очерк.
- Чего?!
- Ничего. - Я посмотрел на часы: 14.20. - Время такое.
Когда я в детстве слушал по радио бравурную арию Мефистофеля, то был убежден, что она посвящена сталеварам. Потому что время было другое. Люди план выполняли - это мне, октябренку, сообщалось во всех новостях. Теперь слово "план" стояло в ряду с марихуаной, гашишем и опием. И юный металлист, услышав соло из той же оперы, воскликнул бы: "Ни фига, чуваки обдолбались на тусовке!" Маленьким невдомек, что большие просто куют свое счастье в условиях жестокой конкуренции. Ну, и гибнут при этом, естественно.
- Лучше б мы на бабки попали! - расстроенный Хаза и впрямь переживал из-за братков. - Шива все миром предлагает уладить! Базар такой: "Вы без Руслана, как песня без баяна! Вливайтесь в мою бригаду, и все путем будет! Заживете лучше прежнего!"
Я отвернулся к окну. Гроза миновала, и наперсточник, вернувшись на прежние позиции, уже обрабатывал следующего пентюха.
- Не заживете. - Я вытряхнул из пачки сигарету. - У Шивы бойцов выше собственной крыши. Ему территория нужна.
- Ты так думаешь?! - покосился на меня Хаза. - Я тоже так думаю!
- Так и думай, - поддержал я его, закуривая.
- Про командира, поди, лучше и не спрашивать? - осторожно коснулся Хаза больной темы. - Раз Чума с ребятами не вернулись, значит, совсем табак?
- Поехали. - Я выкинул в окно сигарету.
- Куда?! - насторожился гангстер.
- В прокуратуру.
Хаза подскочил чуть не до обитого сафьяном потолка:
- Ты что, Александр Иванович?! Явку с повинной решил оформить?!
- Давай, давай, - поторопил я его. - Меня следователь ждет.
Его жест можно было расценить как сочувствующий. Указывая дорогу, параллельно я размышлял о предстоящей встрече с Заклунным. Сколько он знает, я не знал. И стоило прикинуть, как мы в подобных обстоятельствах разойдемся.
- Ну а мне что делать? - спросил Хаза, обращаясь в пространство.
- Семья большая? - проявил я участие.
- Тетка в Нижнем. - Пошел снег, и Хаза включил дворники. - Своей не обзавелся. Недосуг все как-то было.
- Это ты молодец, - одобрил я его. - Это ты, Хаза, толково придумал. Тогда бери общак и дуй куда подальше. Денег-то много?
Его жест можно было расценить как утвердительный.
- Ну, вот и действуй. А то, когда Шива до тебя доберется, мало останется. Говорят, в Бильбао климат хороший. Пуэрто-Рико хуже, но безопаснее.
Мой совет его не столько вдохновил, сколько укрепил. Хаза и сам неплохо в пространстве ориентировался. У меня он лишь хотел узнать о судьбе Руслана. Будем считать, что он узнал о ней.
У ворот прокуратуры мы с Хазой простились, как свои, и расстались, как чужие. "Дан приказ ему - на запад, ей - в другую сторону", - пело радио в моем детстве.
А в знакомом очно кабинете меня уже поджидало заочно знакомое лицо: следователь Заклунный. И при этом он не делал вид, что страшно занят. Он не шуршал бумажками, не листал папки, не двигал ящиками стола и не кричал: "Следующий!" Он вообще ничего не делал. Употребление чая и чтение детективного романа причислить к делам я не возьмусь даже с большой натяжкой. Из всего увиденного я пришел к выводу, что следователь он востребованный, бывалый и по горло завален работой над чужими ошибками. Словом, из тех, что называются "зубры".
- Павел! - представился он, загибая уголок "бульварного" издания там, где я оторвал его от сюжета.
- Александр Иванович. - Я ничуть не сомневался, что моя физиономия отлично ему знакома.
Вместо предложения устраиваться поудобнее, Заклунный сразу направился к сейфу, извлек из него обещанный валиум, отдал мне и вернулся к чтению детектива. А я остался стоять дурак дураком, тупо рассматривая на пузырьке латинские буквы.
- Что-нибудь еще?! - спросил он, переворачивая очередную страницу.
Его метод ведения следствия пришелся мне по душе. А утверждают, будто профессионалов настоящих совсем не осталось. Под корень будто их вывели. Да вот же они: сидят напротив, прихлебывают остывший чай и забавляются.
- Ну, хорошо. - Оседлав стул, я сдался на милость победителю. - Спрашивайте. Или вам лучше все в письменной форме изложить?
- Спрашиваю. - Заклунный отложил книгу и включил диктофон. - Вы знакомы с гражданином Караваевым?
- Да!
- При каких обстоятельствах состоялось ваше знакомство?
- При попытке к бегству. Караваев пытался меня убить, а я от него пытался бегать. То и другое нам почти удалось.
- Вам известны мотивы его противоправных действий, совершенных в отношении вас и ряда сотрудников вашего учреждения?
- Да!
- Расскажите следствию все, что вы знаете об этом.
- Начальник отдела кадров финансово-промышленной группы "Третий полюс" действовал по прямому и посредственному указанию своего хозяина Аркадия Петровича Маевского.
- Откуда вы это знаете?
- Об этом мне сообщил в приватной беседе руководитель частного охранного заведения "Близнецы" господин Галемба, осуществлявший слежку за мной по распоряжению упомянутого Маевского.
- Каковы причины, побудившие Галембу к такому признанию?
- Не смог удержаться. Очевидно страдая жестокими угрызениями совести, он хотел снять с себя тяжкое бремя и частично переложить его на мои хрупкие…
- Александр Иванович, - выключив диктофон, перебил меня Заклунный. - Пленка у нас казенная. И она кончается.
- Понял, - сказал я.
Диктофон заработал снова.
- Вопрос. - Заклунный уперся локтем в стол, а щекой - в ладонь. - Имеете ли вы прямое либо косвенное отношение к событиям, произошедшим двадцать восьмого ноября сего года на авиационной выставке "Ходынское поле"? Принимали или нет вы в них участие и, если нет, желаете ли сообщить что-либо следствию о данном происшествии?
- Ответ, - постарался я, как мог, сэкономить пленку. - Не имею, не принимал, не желаю.
- Я предупредил вас об ответственности за дачу ложных показаний?! - спохватился вдруг Заклунный.
- Еще вчера.
- Тогда последнее. - Здесь следователь посмотрел мне прямо в глаза. - Подумайте как следует, прежде чем дадите ответ. Вам известны причины, побудившие Маевского к организации ряда тяжких преступлений, совершенных в отношении вас и ваших коллег?
Это был основной вопрос нашей встречи. Вопрос в чем-то даже философский. Типа "о первичности материи и сознания". Обдумывать ответ мне долго не пришлось. Я обдумывал его все утро и весь день. К тому же пленка заканчивалась.
- Нет, - признался я.
Следователь вынул из диктофона кассету и приобщил ее к делу, зашвырнув в большую картонную коробку с уликами. Его баскетбольный бросок лишь подтвердил мои собственные догадки: так обращаются с делами, приготовленными к сдаче в архив.
- Финита ля трагедия! - поморщился Заклунный. - А что вы от меня еще хотите?! Исполнитель от правосудия скрылся! Интерпол - с деньгами и комитетским опытом Караваева - будет его, как Бормана, лет сто искать! Организатор преступления - в психушке!
- Уже?! - подивился я.
- А вы как думали?! - Заклунный налил из чайника воду в стакан, опустил туда же кипятильник и воткнул штепсель в розетку. - У нас, между прочим, оперативники трудятся! Они, кстати, даже карету "скорой помощи" опередили! И это - заметьте! - не первый в моей практике случай!
- Карету мне! Карету! - вырвалось у меня совершенно спонтанно.
- Э нет, батенька! - возразил Заклунный. - Чацкого по недоразумению в сумасшедшие записали. А Маевского - по заключению экспертизы! Ощущаете разницу?! Так что истинные причины сего преступления останутся вечной загадкой криминальной психиатрии. Если, конечно, Маевский в себя не придет. А он, я думаю, не придет. Это уж наши врачи расстараются. Ну, и адвокаты помогут: не бедный все-таки человек. Да и связи у него те еще. Остается Хасан: слуга и стрелочник. Успел-таки, мерзавец, голову референту Вершинина оттяпать. В убийстве сознался сразу, про хозяина - ни слова. Короче, маньяк-одиночка. Хотя понятно, по чьей указке действовал.
"Религия бедуинов, - читал я как-то у моралиста Монтеня, - учит, среди всего прочего, и тому, что душа павшего за своего владыку вселяется в новую телесную оболочку - более удобную, более красивую и более прочную, чем предыдущая. Из-за этого представления они с большой готовностью подвергают свою жизнь опасности". Ну, что же - Аллах ему в помощь, курду Хасану!
- А вот интересно, - Заклунный бросил в стакан щепоть заварки и вынул из него кипятильник, - чего эти друзья комсомольской юности - Вершинин с Маевским - не поделили? Похоже, у Маевского зуб на специалиста по банкам и офшорным лавочкам, как полагаешь? Или Вершинин у Маевского бабки заныкал? Люди-то все из одной системы! Вершининские, разобраться, люди-то! И - слышь?! - все в один голос твердят, что не знают они, бедолаги, причин собственного похищения! Как тебе?! Три недели под замком - и не знают ни хрена! Это о том, что они не знают, у меня сегодня с утра целая очередь собралась отчитаться!.. Да еще эти несчастные случаи от Москвы до северных окраин. У тебя-то есть идеи?!
Заклунный как-то незаметно перешел со мной на "ты". Я был не против. Человек мне валиум достал.
- Паш, ты извини меня, конечно, за праздное любопытство, - пресек я его досужие размышления. - Но тебе это зачем? Мало в прокуратуре громких дел пылится?
- Тебе скажу. - Испив чаю, Заклунный потянулся за детективом. - Не поверишь, но люблю, когда зло наказано! И чтоб в конце хеппи-энд непременно присутствовал. Вот как в книжках. Жути нагонят, а потом глядишь - и все тип-топ!
Он показал мне обложку литературного произведения: Е. Лопухина. "Ошибка Немого".
"Да! - призадумался я. - В книжках - оно конечно! А Вершинин, как пить дать, всех своих заложников отпустил уже. И они его, само собой, в глаза не видели. Даже, где сидели, не вспомнят!"
- Нет, с банкиром я, разумеется, побеседую для интереса, - заметил следователь. - Но, как показывает практика…
Не закончив, он встал и потянулся, с намеком на то, что нам прощаться пора.
- Ты, Санек, не слышал про такой кооператив народных мстителей: "Белые твари"?! - спросил Заклунный, отмечая мой пропуск. - Тут один Зорро вроде как нам подсобил! Твоей, по описанию, комплекции, но в маске! А ты без маски. Значит, это не ты.
- Если что услышу, тебе первому расскажу. - Я встал со стула.
- А сыночка-то мотоцикл сегодня в трех шагах от твоего дома нашли! - хмыкнул Паша. - Бывают же совпадения!
- Какого сыночка?! - Год, проведенный под крышей с артисткой театра "На задворках" Дарьей Безродной, даром не пропал.
- Ладно, бывай! - Паша проводил меня до выхода. - Мне еще с Раздоровым нервный разговор предстоит!
- Завидую, - посочувствовал я. - Будущий президент не с каждым беседует.
- Будущий президент?! - встревожился Паша. - Думаешь, все так плохо?!
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
- Да, - сказал я напоследок. - А как там наш Задиракин поживает?
- В клетке, сволочь, поживает, - помрачнел следователь.
Не жаловал он, Паша Заклунный, продажных ментов.
- Надеюсь, этот вид в неволе не размножается. - Я встряхнул его руку. - С наступающим тебя.
На том мы и расстались.