– Так как звали твоего разыскиваемого чела?
– Их двое: психотерапевт или психолог Бушко и психоаналитик Тимофей Кузнецов.
– Я постараюсь узнать что-нибудь про них, – кивнул Филимон.
В это время зазвонил телефон у Ариадны. Она подскочила и, ответив на вызов, направилась было на кухню, но мужчина ее остановил: – Говори, а я пока посуду помою.
Позвонила Ирина Иосифовна, впрочем, Ариадна и не сомневалась, когда схватила трубку, что это она ответит на том конце провода.
– Ты же с Кузнецовым училась на одном курсе? – без предисловий после приветствия сразу спросила Ирина Иосифовна.
– Да, – честно ответила Ариадна.
– Ты с ним общалась после окончания колледжа? – сыпала вопросами бывшая главврач. – Когда последний раз с ним встречалась, прежде чем начала на него работать?
– Нет, не встречалась ни разу, – как автомат, отвечала Ариадна. – За день до приема на работу… Нет, случайно пересеклась с ним в парке накануне, когда гуляла с Таней.
– И что? – удивилась Ирина Иосифовна. – Он вот так тебя встретил на улице и предложил пойти к нему в помощницы? Абсолютно неопытного человека?
– Не совсем так, – нахмурилась Ариадна. Она не понимала, что хочет от нее ее собеседница. – Я искала работу, увидела в газете его объявление, спросила, он ответил, что, да, подавал через фирму, но ждал, когда я сама приму решение…
– Чертов манипулятор, – выругалась Ирина Иосифовна и вставила крепкое словцо.
– Вы думаете, что он мной манипулировал? – удивилась Ариадна.
– Я не думаю, я уверена. Найди предыдущую газету, позвони в издательство, поинтересуйся, когда было подано объявление и в какое количество номеров.
– Но…
У Ариадны задрожала нижняя губа, еще мгновение, и она не смогла бы сдерживать слезы. Она сидела на кончике кресла в напряженной позе, поджав ноги, и со стороны напоминала маленькую комнатную собачонку. Она понимала, что ей надо расслабиться, чтобы адекватно воспринимать информацию, и не могла – только еще сильнее сжималась.
– Ты что-нибудь слышала о двадцать пятом кадре, о скрытой рекламе? – спросила Ирина Иосифовна.
– А причем здесь это? – фыркнула Ариадна.
– А при том, что человеческий мозг контролирует прием информации на сознательном и подсознательном уровнях, – ответила Ирина Иосифовна. – И сознание знает только о том, что поддается анализу и происходит в непосредственном поле зрения, а вот подсознание накапливает ту информацию, которая обычно остается за кадром. Часто внутренний мозг, сознание, заставляет нас выполнять одни действия, в то время как на подсознательном уровне мы сопротивляемся этим приказам, так как внешний мозг, подсознание, требует от нас совсем другого.
– Это все интересно, – вдруг разозлилась Ариадна, – но какое отношение все это имеет ко мне и Тимофею Кузнецову.
– А-а-а, – протянула Ирина Иосифовна. – Это как раз и интересно. Поначалу думали, что или Бушко, или Кузнецов использовали гипноз в своих методах лечения пациентов, и где-то перестарались с подростками. Но тщательная проверка показала, что ни один, ни второй не обладали гипнотическим даром и не использовали его ни в каком виде в своих практиках. С Бушко при проверке вообще проблем не было: тот даже диагнозы практически не ставил, к нему приходили в основном за рецептами на лекарства, которые он выписывал для психических больных на специальных бланках. А вот с Тимофеем Кузнецовым все было не так однозначно. Внушение на уровне подсознания…
– Но как? – удивилась Ариадна. – На приемах всегда присутствуют родители. Сама лично записи просматривала. Не верю. Они бы заметили, что он делает что-то не так.
– А ты просмотри еще раз, – попросила Ирина Иосифовна. – О посланиях с экрана сознание ничего не знает, поэтому оно не может им сопротивляться и отказаться от них, а вот подсознание воспринимает все за чистую монету.
– Неужели…
Ариадна не смогла договорить – она не верила в услышанное.
– Зачем ему это нужно? – она не выдержала и заплакала.
– Что случилось? – перед ней на корточках присел Филимон.
– Так ты не одна? – испугалась Ирина Иосифовна и сразу прервала связь.
– Ничего, – покачала головой Ариадна. Ты женат? – спросила она. Ей хотелось любви – не секса, а именно любви.
– Конечно, – кивнул тот. – Брак создает видимую стабильность в жизни. У меня и дети есть. И только из-за них я не оставлю супругу, как и она не уйдет от меня. Мы с ней этот вопрос давно обсудили. Расстанемся с ней только в том случае, если и ей, и мне будет с кем вступить в новый брак.
– Хорошее дело браком не назовут, – фыркнула Ариадна. – Высокие, однако, у вас с женой отношения.
– Да нет, – отмахнулся Филимон. – Какие уж тут высокие отношения? Обыкновенные.
"Врет", – улыбнулась Ариадна, но говорить ничего не стала. Им с ним детей не крестить. Захочет он с ней ночь провести, она возражать не станет, ей не до моральных принципов – она устала от недомолвок, хотелось расслабиться. А когда рядом приятный во всех отношениях мужчина, почему бы не с ним?
Она вдруг почувствовала, что ее совершенно не мучают угрызения совести: плевать, что изменит Тиму, – она ему ничего не обещала, а он ей тем более, и уж думать о жене Филимона она точно не будет – это его проблемы.
– Свет выключи, – попросила Ариадна мужчину, продолжавшему сидеть перед ней на корточках, – и помоги мне разобрать кресло-кровать.
– Вот так все просто? – спросил Филимон.
– К чему делать сложное из простого?
Ариадна внимательно посмотрела ему в глаза.
IV век до новой эры.Дворец-Лабиринт на острове Крит.
Ариадна не шла по дорожке в сторону Лабиринта – задрав хитон, чтобы он не путался в ногах, она бежала, опасаясь опоздать. Трясущимися руками она вставила ключ в скважину, с трудом провернула его, словно замок заржавел. Тяжелая дверь никак не поддавалась – казалось, что силы покинули ее. А ей еще разыскивать по Лабиринту Астерия.
Ей почудилось хлопанье крыльев. Откуда птицы в Лабиринте? Но звуки странные, жуткие. Ариадна поежилась и замедлила шаг, прислушиваясь. Хлопанье крыльев прекратилась, и сразу она смогла услышать негромкий голос брата. Ариадна ускорилась, почти побежала – надо обязательно предупредить Астерия о грозящей ему опасности.
Поворот, еще поворот, еще один. Голос брата все слышнее. Ариадна сделала несколько шагов и остановилась как вкопанная, не желая верить свои глазам – в небольшой зале на подушках возлежал Астерий во всей своей нагой красе, а вокруг него по кругу расположились шесть афинских красавиц. Одежды на девушках тоже не было.
– И кто из вас станет первой жертвой? – ласково спросил Астерий и оглядел красоток.
– Пусть Астарта или Ирис, – заворковали афинянки.
– Тогда Ирис, – согласился тот, слегка поднимаясь на локте.
Названная девушка придвинулась ближе в Астерию. Раздалась негромкая протяжная музыка – запел авлос, ему вторила кифара. Ариадна удивленно огляделась по сторонам и в одной из ниш заметила музыкантов.
– Иди ко мне, – позвал Астерий Ирис.
Та подошла к нему и опустилась на колени.
В первый момент Ариадне показалось, что брат сейчас будет наказывать Ирис. Но тот приблизился к ней и, встав у нее за спиной, легко толкнул ее рукой вперед, та поставила ладони на пол и развела ноги в стороны. Астерий обнял ее за талию и, издав победный клич, ткнулся в нее…
Ариадна никогда не видела брата обнаженным, поэтому не смогла разглядеть со своего места, чем это брат тыкался в девушку, да и в зале было сумрачно – только несколько масляных ламп по углам освещали ее. Она отступила назад, стараясь остаться незамеченной, и побежала к выходу.
– Что это было? – спрашивала она себя, задыхаясь от быстрого бега. – И Астерий, похоже, ничего не опасается, если ему кто-то и угрожает, но не в Лабиринте. И девушки его не боятся – его общество им приятно.
Она даже не сомневалась в этом. Почему бы и ей тоже не собрать всех юношей разом?
Вечер выдался теплый, она разгорячилась от бега, и Ариадне вдруг тоже захотелось обнажиться. Прямо на бегу она сбросила с себя нарядный пеплос, который не удосужилась снять, отправляясь в Лабиринт, затем хитон, вытащила шпильки из прически, позволяя волосам рассыпаться по спине.
Ариадна бежала на утес, к морю. Неожиданно стал накрапывать дождь, но и буря не остановила бы ее. Зло и пронзительно кричали чайки. Хрипло перекликаясь, они устроили в воздухе какой-то безумный танец. Ариадна подняла руки и, как менада, дикая и необузданная заплясала на самом краю утеса…
– Разве она не божественна? Ты только взгляни на нее, – обратился Дионис к Афродите.
Он не мог отвести взгляда от танцующей Ариадны. Нет, эта царская дочка должна принадлежать только ему.
– Что ты хочешь от меня? – недовольно поморщилась богиня.
– Украду, увезу, зацелую…
– Это ты можешь сделать и без меня, – фыркнула Афродита. – Напои ее зрелым вином, и она твоя.
– Э, нет, – погрозил ей пальцем Дионис, – я хочу, чтобы она пошла со мной по своей воле, а еще лучше по любви.
– Глупец!
Афродита зашлась в смехе.
– Ты бы поторопился, – просмеявшись, сказала она. – Царская дочка танцует от радости, потому что и про ее честь юноша афинский нашелся.
– Лжешь, – Дионис схватил богиню за горло.
Он заскрежетал зубами от гнева. Афродита не на шутку испугалась.
– Что ты хочешь от меня? – спросила снова она.
– Пусть Ариадна меня полюбит, – сказал Дионис.
– Зачем она тебе, она же некрасива? – Афродита потерла горло – теперь синяки от пальцев Диониса несколько дней будут украшать ее белоснежную шейку. Надо придумать какое-нибудь оправдание. Не скажешь же, что отказала богу в помощи в любовных делах. Засмеют же на Олимпе – богиня любви не смогла влюбить девчонку в Диониса. А как она может это сделать, если ее сердце еще не готово любить, оно как нераспустившийся бутон розы. Но придет и ее время.
– Хоть ты и богиня любви, но в самой любви, а также в женской красоте ты ничего не смыслишь, – рассмеялся Дионис. – Эта девушка в сотни раз красивее тебя.
Афродита обиженно поджала губы.
Зря он так сказал – коварней обиженной женщины нет никого на свете.
Глава 13
Наше время. Маленькая однушка в центре города.
– Тебя чем-то расстроит телефонный звонок? – спросил Филимон.
Они обнаженные лежали под простыней, тесно придавшись друг к другу.
– Я тебе не понравилась в постели. – Равнодушно сказала Ариадна.
Раньше такого вопроса она не произнесла бы – воспитание не позволило. Но последнее время с ней происходило нечто странное – с посторонними она стала выдавать себя за стервочку, изображая при этом, что сильна характером. Но в данную минуту она вдруг осознала, что заигралась – никакая она не стерва, а маленькая испуганная девочка, которая хочет спрятаться за бравадой.
– Прости, – сказала Ариадна и под простыней провела прохладными пальцами по животу Филимона. – Мы разговаривали про сознательное и бессознательное.
– Сублимация – это лучше и легче, чем просто тихо сходить с ума от осознания собственной никчемности и неспособности что-то поменять.
– Что? – не поняла его Ариадна.
– Я говорю о сублимическом восприятии, – произнес он.
– Кто ты?
Ариадна зажмурилась, боясь услышать ответ.
– Я? – Филимон растерялся и не нашелся сразу, что сказать. Повторить свое имя по паспорту? Глупо. Назвать профессию по диплому? Еще глупее. Рассказать ей, чем он занят по жизни на самом деле? Глупость в квадрате.
– Всякий раз, когда я оказываюсь с женщиной наедине, мне становится ее жаль буквально после пары минут общения, – продолжил он, немного помолчав. – Вру. Не всегда. Но очень часто. И всякий раз хочется убежать от нее подальше. Только поэтому я до сих пор не развелся с женой, с которой, кроме детей, нас в сущности больше ничего не связывает. Мы с ней боимся оставаться один на один. Когда она дома, я стараюсь куда-нибудь улизнуть под благовидным предлогом. Укладываю детей в постель и в клуб, например. Или бесцельно слоняюсь по улицам, иногда езжу на автомобиле.
– Я уже задавала вопрос – почему вы не разведетесь? – спросила Ариадна. Ей не хватало только мужских откровений. Но с другой стороны, она первая начала ему изливать душу, теперь ее час подставлять жилетку, – Вам обоим стало бы легче.
– А я уже отвечал тебе на него, – хмыкнул Филимон. – Брак создает иллюзию стабильности и защищенности. Опять же, чем сильнее мужчина женат, тем он лучше. По крайней мере, так кажется окружающим. И вокруг женатых мужчин не только моего возраста, и пусть они лысоватые, с брюшком, и отдышкой, вьется гораздо больше молоденьких девушек, да и не очень молоденьких барышень, разочаровавшихся в замужестве, чем вокруг холостяков, пусть и разведенных.
– Можно задать бестактный вопрос? – усмехнулась Ариадна. Безрадостную картину нарисовал лежащий рядом с ней мужчина. – Сколько тебе лет?
– Уже тридцать пять… – вздохнул он. – Вот-вот начнется кризис среднего возраста. Придется свою темно-синюю лошадку сменить на алую – пусть девушки обращают внимание уж если не на меня самого, то на автомобиль хотя бы.
– А пока обращают на тебя? – съязвила Ариадна.
– Пока да, – ответил Филимон, не заметив или сделав вид, что не заметил, сарказма в ее голосе. – А кто ты? Почему меня так влечет к тебе? Ты же не красавица…
– Нет, – кивнула Ариадна.
– Хромаешь… У тебя вздернута верхняя губа…
– И это есть, – согласилась она.
– Но меня непреодолимо тянет к тебе, – хмыкнул Филимон.
– Тянет, значит, – фыркнула Ариадна.
– Есть такое, – покачал он. – А знаешь, почему? В тебе нет притворства и кокетства, присущих многим. Ты не играешь, ты живешь. Глядя на других девушек, складывается такое впечатление, что будто их изначально запрограммировали, как роботов, что они обязательно должны нравиться, прислуживать, ну и растить детей. И обязательно замуж, без этого вообще никак нельзя. Порой спрашивают об этом при первой близости. А почему?
– И почему? – переспросила Ариадна. Ей вдруг безумно захотелось узнать мнение о женском бессознательном со стороны.
– Да потому что, она, чтобы ни делала, везде видит мужчину – читает книгу или журнал, а перед глазами стоит идеальный мужчина, посещает салон красоты, думаешь, она делает это для себя? нет, для него, садится на диету, чтобы сбросит несколько лишних килограммов, опять только чтобы понравиться ему. А потом выходит замуж и наступает ей хана – либо денег, либо времени не хватает, чтобы успевать прочитать книжную новинку, сбегать к стилисту, пообщаться с подругами. На первый план со своим нереализованным "эго" выходит его величество муж.
– Это ты о всех мужчинах или только о себе? – хмыкнула Ариадна.
– Обо всех, не переживай, – Филимон перевернулся на бок и поцеловал ее. – Ты можешь мне объяснить, почему твой идеальный мужчина после той ночи тебя не искал?
– Не знаю, – растерялась Ариадна.
Она никогда об этом не задумывалась. Тим съехал из общежития сразу на следующий день, но она узнала об этом гораздо позже.
– А почему он должен был меня искать? – спросила одна удивленно.
– Хотя бы просто потому, чтобы удостовериться, что ты не забеременела от него, что у него не растет ребенок на стороне. Насколько я могу догадываться, в тот момент он не думал о презервативе.
Ариадна была безмерно благодарна Филимону, что он не использовал расхожее "залетела" – она терпеть не могла это слово, особенно когда его употребляли замужние дамы.
– Она неинтересная женщина? – спросила она.
Филимон без уточнений понял, что речь идет о его жене.
– Образованная, отличная собеседница, правда, последнее время мы в основном молчим. Мне порой кажется, что нашей свадьбой она похоронила не только себя, но и наши с ней отношения. Как только вместе выходим в люди, она сразу преображается, становится совершенно другим человеком, возвращаемся домой – дура-дурой.
– И не надо прикрываться красивыми словами, – улыбнулась Ариадна, – ты больше, чем она, боишься нового брака, опасаешься, как бы твой венец красоты и добродетели снова не стала дура-дурой. А ты в глазах новой молодой или старой, не суть важно, жены не утратил собственную значимость.
– Боюсь, я этого не скрываю, – Филимон навис над Ариадной. Ему захотелось увидеть ее глаза, неидеальный рот, который почему-то хотелось без конца целовать. Рядом с ней почему-то он был просто человеком, мужчиной. Он испугался мысли, что готов прожить с ней в этой маленькой квартирке всю жизнь, уйти от своей жены. Дети… он крупно вздрогнул, вспомнив о них. Бросить все ради Ариадны? Его раздирали два противоречивых чувства – бежать и остаться. – Ты гипнозом не обладаешь?
– Нет, – улыбнулась Ариадна, подставляя губы для поцелуя. – Хотя… Я попробую тебя загипнотизировать.
– Не нужно, – попросил ее Филимон. – Давай лучше вернемся к самому началу нашего разговора. Сразу скажу, в постели ты не идеальна, как во всем прочем, но именно это возбуждает больше всего. А поговорить мне хочется о том, что то, что происходит слишком быстро или неуловимо для осознанного восприятия, тоже воздействуют на наши органы чувств и поступают в наш мозг по сублимическим каналам.
– Не хочу думать, а уж тем более обсуждать подсознание, – поморщилась Ариадна. – По большому счету, мы ничего не знаем о нем, а пытаемся стоить догадки и предположения.
– Как скажешь, – не стал настаивать Филимон.
Он по-хозяйски обнял Ариадну поперек живота.
– Тогда я с вашего разрешения, посплю немного, – сказал он, утыкаясь ей носом в шею…
А Ариадне опять не спалось, никак не давали покоя слова Ирины Иосифовны. После первого разговора с ней она чуть под машину не попала, правда, тогда не повстречалась бы с Филимоном, а второй разговор вообще вывел ее из душевного равновесия.
Она не могла поверить, что Тим мог кем-то манипулировать. Да и зачем ему это? Он успешный психоаналитик, лечит словом. А манипуляторы, как правило, калечат. Она же видела, что к нему приходили на повторные приемы – и не один или два посетителя, а много. Много. Или он внушал, что нужен им? Нет, ей не нужны сведения Тиме и докторе Бушко.
Ариадна потрясла за плечо Филимона.
– Узнай-ка мне по твоим каналам все про Офелию Грей, – попросила она.
– Утром напомни мне, – попросил он сонно. – Сделаю для тебя все, что ни пожелаешь…
Тим утром снова не позвонил, даже не поинтересовался, как она. Но к вящей радости Ариадны на прием не опоздал, правда, как и накануне, был зол и не улыбчив.
– Что случилось? – поинтересовалась Ариадна.
– Ничего, – помотал он головой, – небольшие семейные проблемы, но это решаемо.