Доктор Малик уже долгие годы был семейным врачом сестёр, главным образом потому, что проживал по соседству и брал недорого. Доктор уважал и даже любил своих немолодых пациенток - ведь они изо всех сил скрывали в его присутствии свою истинную натуру, демонстрируя по отношению к заболевшей поистине ангельские заботу и внимание. Правда, болели они не так часто, как бы хотелось эскулапу…
- Малику! - уверенно сказала Меланья. - Во-первых, его может не оказаться дома, и тогда мы выигрываем время…
- А зачем тебе время?
- Пока не знаю. На всякий случай. А во-вторых, пусть он посоветует, что в таких случаях положено делать, и мы сделаем. Звонить будешь ты, как самая старшая из нас. Имеешь право быть склеротичкой…
- Имею не только право, но и склероз. Ты права, иногда склероз очень полезен. А я собиралась звонить нотариусу. Теперь и не знаю, надо ли звонить.
- Думаю, теперь тебе нет надобности звонить, отпала проблема. Вряд ли в таком состоянии Вандзя подпишет доверенность. Зато возникла новая проблема.
- Новая проблема? Какая же?
- Мы уже обнаружили, что наша Вандзя… того, отдала концы, или обнаружим это позднее, скажем, после обеда?
Какое-то время Фелиция раздумывала над проблемой.
- Лично я предпочла бы после обеда. Есть хочется, да и Сильвия психует, обед перестоится.
Меланья не упустила случая съехидничать:
- А бедный Мартинек помрёт с голода. Ты права, с нас и одного трупа достаточно. А как ты думаешь, отчего она умерла? Сердце? Лицо у неё какое-то странное.
- И вовсе не странное, мне таким не кажется.
- Цвет! Я же сразу сказала - цвет какой-то неестественный. Приглядись получше - вот здесь вроде бы желтоватое, а тут синюшное…
- Если даже и жёлтое, то может быть печень, хотя мне оно кажется скорее кремовым. Синего почти и не нет, это ты придумала. А что, у неё было больное сердце?
- Откуда мне знать? Ты разговаривала с Войцеховским, надо было спросить.
- Представь себе, когда я разговаривала с Войцеховским, Вандзя ещё не была в таком состоянии.
- А может, летаргический сон?
- Ну, Малик разберётся. Не зароем же мы её ещё сегодня вечером.
- Особенно, если копать могилу примется Мартинек…
- И что привязалась к парню? Он сейчас занимается раковиной в ванной, работы хватает. Хотя теперь вроде бы уже и торопиться не к чему…
Снизу донёсся раздражённый вопль Сильвии, у которой переварились макароны. Это решило проблему. Вандзя, в отличие от макарон, могла и подождать. Закрыв дверь в её комнату, сестры пустились в столовую. Обе жутко проголодалась, ведь сегодня обед задержался, а сделанное открытие как-то не сказалось на аппетите.
Мартинек живо интересовался пани Вандой - с чего бы это? Его вывели из заблуждения: нет, пани Ванда не уехала по делам, она просто ещё спит.
Мартинек немного удивился, но ему объяснили, что таково воздействие шампанского на организм пожилых людей.
- Так мне потом придётся для неё специально разогревать обед? - возмутилась Сильвия. - И без того перестоялся. Ну да ладно, на пару разогрею. Надеюсь, она проснётся лишь к ужину, тогда покормлю их с Дороткой вместе. А если до Дороткиного возвращения пробудится, устрою для неё лёгкий завтрак. А если проспит целые сутки…
Сутки исключались. После обеда заловили доктора Малика, и он прибыл в знакомый дом через пять минут. Тут ему сообщили о появлении в доме престарелой родственницы и о её подозрительном состоянии, только что обнаруженном. Доктор Малик поднялся наверх, его сопровождали Фелиция и Меланья. Сильвия, уже информированная о случившемся, осталась за столом, не проявляя особого желания взглянуть на бедную Вандзю. Мартинек - тем более, ведь сегодня никто не мешал ему прикончить все блюда, что остались на столе.
Доктор Малик был доктором не только опытным, но и старомодным, с хорошими манерами.
- Я очень сожалею, - прочувствованно сказал он, - но ваша родственница, уважаемые дамы, скончалась уже несколько часов назад. Окно в комнате было открыто?
- Приоткрыто, - ответила Фелиция. - Она любила спать на свежем воздухе.
- В таком случае я бы предположил, что кончина наступила ещё вчера вечером, скажем, между десятью часами и часом ночи. Она болела?
- Да нет…
- А хронические заболевания?
- О них нам ничего не известно. Видите ли, пан доктор, Ванда приехала к нам совсем недавно, и недели не прошло. Казалась вполне здоровой. Вернулась из Штатов насовсем…
- Пожилые люди, особенно приехавшие из западных стран, обычно располагают подробнейшей медицинской документацией и возят её с собой. Судя по внешнему виду покойной, мне трудно назвать причину смерти, так что я не могу дать свидетельства о смерти. Вы видели у неё какие-нибудь бумаги?
- Бумаги-то у неё есть, - со вздохом сказала Фелиция. - Целая папка. Доротка ей подавала каждый вечер перед сном или утром.
- Да, я слышала из своей комнаты, - подтвердила Меланья. - Где-то на столике лежала.
- А, вон на столике лежит, - увидела Фелиция. - И даже две папки.
- Мне не стоит тут ничего трогать, прошу вас, уважаемые пани, загляните в них сами.
Фелиция заглянула в одну папку, Меланья в другую.
- Вот! - сказала Фелиция. - Похоже на кардиограмму.
- А в моей, кажется, лишь финансовые документы.
- Финансовые мне ни к чему! - отказался доктор. - А вот эти посмотрим, посмотрим… Минутку.
Обе сестры молча наблюдали за тем, как доктор, озабоченно нахмурив брови, изучал выписки из истории болезни, анализы, заключения и прочую медицинскую документацию. Знание латыни очень облегчало изучение. Наконец доктор Малик поднял голову, и сестры увидели, что выражение лица у него чрезвычайно озабоченное.
- Увы, вынужден вас огорчить, - сказал доктор Малик. - Просто на редкость здоровая женщина! Сердце без изъяна, жёлчный пузырь с протоками - идеальны, сахар в норме, никаких воспалительных процессов в организме; в лёгких ни малейших изменений, давление как у молоденькой девушки. Судя по датам на справках, пациентка находилась под постоянным медицинским наблюдением. Позавидовать можно…
- Заботилась о своём здоровье наша Вандзя, - пробурчала Меланья, стараясь, чтобы её замечание не прозвучало ехидно.
- Так что я ума не приложу, что же стало причиной летального исхода. Вот здесь и здесь наблюдается небольшое посинение… Трудности с дыханием? Одышка? Не замечали? В документации ни слова об этом.
- Придётся опять звонить Войцеховскому, - мрачно заключила Фелиция. - Может, он о чем знает. Куда подевалась Доротка? Мне по-английски не договориться с телефонистками!
Добрый доктор Малик и тут пришёл на выручку. Он прекрасно понимал, какие неприятности ожидают его пациенток, и очень им сочувствовал. К тому же ему, как медику, самому было интересно узнать, отчего умерла эта старушка. Возможно, не захотела, чтобы какая-то болезнь была отмечена в документации? Тогда лишь вскрытие её выявит.
- Что касается языка, то я к вашим услугам, милые пани. Английским я владею свободно. Что надо сделать?
Вторичные поиски Войцеховского выявили, что, во-первых, английский Доротка знает лучше доктора, а во-вторых, идти проторённым путём оказалось легче. Войцеховского попросили позвонить по известному ему варшавскому телефону, что тот и сделал.
- Вы сядьте, проше пана, - начала Фелиция. - Сели? Ванда померла.
Донёсшиеся с того конца провода звуки свидетельствовали, что Войцеховский, наоборот, вскочил и при этом что-то разбил.
- Как это померла? Что произошло? Несчастный случай?
- Нет, скончалась сама по себе этой ночью, в своей постели. Отчего умерла - не знаем. И наш доктор не понимает, хотя с её медицинскими бумагами ознакомился. Может, у неё была какая-то болезнь, о которой не упоминается в документации?
- Боже! Боже! Вандзя умерла! Наконец… то есть, я хотел сказать, какое несчастье!
- Не волнуйтесь, я вас понимаю, - чуть ли не ласково произнесла в трубку Фелиция. - Вы знали её долгие годы, можете нам сказать, чем она болела?
- Болела?! - пришёл в себя Войцеховский. - Да она ничем не болела! Дай Бог всем нам такое здоровье! Здорова была как бык, до сотни бы запросто дотянула.
- А шампанское?
- При чем тут шампанское?
- Вчера за ужином она так налегала на шампанское… любо-дорого смотреть. От шампанского ей не становилось плохо?
- Напротив, от шампанского ей становилось очень хорошо! Воодушевлялась, приходила в замечательное настроение и потом отлично спала. Умерла скоропостижно? Может, у вас там, в Варшаве, какие вирусы свирепствуют? К вирусам она была излишне чувствительна, поэтому они её избегали. То есть, она избегала, то есть… ох, совсем запутался.
- И я им не удивляюсь! - пробормотала Фелиция вполголоса и громко закончила: - Значит, никакими болезнями она не страдала, и, причин для смерти у неё не было. Благодарю вас.
- Я позвоню! - пролепетал взволнованный Войцеховский. - Хотел бы знать, что покажет… гм… специальное обследование…
Положив трубку, Фелиция с надеждой взглянула на доктора Малика. Разговор с Войцеховским он слышал, на сей раз слышимость была отличная, Войцеховский гремел на всю гостиную. Доктор в свою очередь взглянул на Фелицию, и в его взгляде выразилось ещё больше сочувствия.
- Ничего не поделаешь. Даже учитывая возраст усопшей, не имею права дать справку о смерти. Придётся-таки позвонить в полицию, увы, это является моим долгом…
* * *
После успешной ликвидации грандиозной финансовой афёры некий Эдик Бежан, сотрудник полиции, был переведён из отдела экономических преступлений в отдел особо тяжких уголовных преступлений. Переведён с повышением, теперь он стал старшим комиссаром. Информация о скоропостижной кончине совершенно здорового человека была получена им в рекордно короткое время, но особого волнения не вызвала - в конце концов, проживший на свете восемьдесят восемь лет человек получает определённое право покинуть сей бренный мир.
Однако уголовно-процессуальный кодекс для того и существует, чтобы его требования выполнялись.
Опять же в рекордно короткое время тело усопшей было доставлено в прозекторскую для проведения вскрытия, после чего Эдик некоторое время раздумывал, не посетить ли самому дом, где скончалась Ванда Паркер, тем более что тот находился на пути к его собственному. Жена старшего комиссара в этот день находилась на дежурстве в своей больнице, дома его никто не ждал, увы. Комиссар по-прежнему любил жену, ценил её общество, и пребывать дома в одиночестве удовольствия не доставляло. И даже свои дежурства в отделе старался совмещать с её дежурствами в больнице, чтобы не так страдать. Даже иногда удавалось проводить вместе воскресенья.
Спрятав в шкаф пока ещё тощую папку с делом Ванды Паркер - всего одна бумажка, рапорт дежурного полицейского о смерти пожилой женщины, - комиссар вышел из кабинета.
* * *
Добрый доктор Малик по собственному почину дождался прибытия санитарной машины, сам переговорил с полицейским врачом, избавив от этой неприятной процедуры своих пациентов, и только потом отправился домой. В случае необходимости, заботливо предупредил доктор сестёр Вуйчицких, он всегда к их услугам, будет дома, достаточно позвонить.
Доротка вернулась в тот момент, когда из их дома выносили носилки с чьим-то неподвижным телом, прикрытым накидкой. Поражённая Доротка застыла.
- Езус-Мария, что это? - только и могла выговорить девушка.
- Твоя крёстная бабуля, - холодно информировала стоявшая в дверях дома Фелиция.
- Почему? Что случилось?
- Ничего. Умерла.
Девушка явно не могла осознать того, что случилось, но и расспрашивать тоже она была не в состоянии. Фелиция чуть ли не силой втолкнула племянницу в дом.
- Принцесса конечно же явилась на готовенькое! - ядовито приветствовала Меланья появление девушки. - Сегодня суббота, издательства не работают, лекций нет. Интересно, где ты шлялась до сих пор? Не могла явиться раньше?
- Зачем? - наивно удивилась Сильвия. - Ведь Вандзи бы все равно не воскресила. - И обратилась к Доротке: - Голодная, небось? Пообедаешь? Хотя какой обед, ужин скоро, а пока можешь заварить себе чаю. А заодно и нам.
Заваривание чая было знакомой процедурой, делать это Доротка могла и в бесчувственном состоянии. Автоматически заварила чай и, когда с уставленным стаканами подносом вошла в столовую, уже обрела способность формулировать мысли.
- Что же все-таки произошло с крёстной? Последствия вчерашнего приёма или ещё что? Она и в самом деле умерла?
- Нет, её живёхонькой вынесли в брезенте! - съязвила Фелиция.
- Это был не брезент, а пластиковая накидка, - вежливо поправил благодетельницу Мартинек.
Доротка в отчаянии переводила глаза с тётки на парня и обратно.
- Не верю! - крикнула она. - Не может этого быть! - И бросилась наверх, чтобы убедиться, наверное, собственными глазами, что сейчас её не разыгрывают.
Дверь в бывшую её комнату была распахнута настежь, комната пуста, крёстной бабули и в самом деле нет. Но ведь она могла и уйти куда-то по своим делам, а эти… эти просто издеваются над ней!
Войдя в комнату, Доротка распахнула дверцу шкафа: и манто, и пальто бабули висели на своих местах. Неужели её действительно вынесли на носилках в брезенте или как его там…
- Мне самой интересно, что покажет вскрытие, - говорила внизу Фелиция. - Возможно, инсульт…
- У неё же давление низкое, - напомнила Меланья. - Как у молодой девушки.
- Тогда и не знаю… Разве что наша Сильвия её отравила, вот только не знаю чем…
- Может, наш климат её убил? - высказала Сильвия робкую надежду.
- Нас же не убивает, а она полсвета пролетела - и ничего.
- Мы привычные, а наш воздух - сама знаешь. И вода. Никто не видел, может, она из-под крана напилась? Помереть недолго, особенно человеку непривычному.
- Господи, да скажите же толком! - взмолилась Доротка. - Крёстная была больна? И кто сегодня был при ней? Как она себя чувствовала? Может, после вчерашнего… может, перепила шампанского… да говорите же!
Сильвия сжалилась над племянницей.
- А что говорить? Спала она и спала, завтрак проспала, обед проспала, ну Фелиция и отправилась к ней, чтобы разбудить хоть на ужин. Смотрит, а она уже померла.
- Вы доктора вызывали?
- Был доктор Малик и понять не мог, от чего…
- Я опять поговорила с Войцеховским, - пояснила Фелиция, - спросила, не болела ли Вандзя чем. Тот сказал - здорова, как бык.
- …а теперь нам придётся её похоронить.
- …хотим мы этого или нет…
- …вот почему не тарабанила…
Теперь все три тётки заговорили одновременно.
Доротка не знала, кого слушать, совершенно сбитая с толку. Фелиция вдруг вспомнила:
- А, да ведь ты сама, похоже, последняя видела её живой, когда ей чай относила. Как она выглядела?
- Никак. Нормально, - слабо ответила Доротка.
- Что делала? - не отставала тётка.
- Лежала в постели. А молоток, как всегда, спрятала, я его не видела и не могла отобрать, - привычно попыталась оправдаться Доротка.
- Так ты молотка не видела? - каким-то особым тоном повторила Фелиция.
- Нет, не видела, должно быть, спрятала под себя.
- Ничего тебе не говорила?
- Попросила подать зеркало.
- И ты подала?
- Подала. А что, не надо было подавать?
Не отвечая, Фелиция продолжала допрос:
- А что было потом?
- Потом ничего не было. Я ушла. Не стала допытываться, не надо ли чего ещё, очень уж устала, а вот теперь совесть меня мучает, - расплакалась Доротка.
- Сдаётся мне, она потом ещё раз долбанула в пол, - неожиданно произнёс внимательно слушавший Мартинек. И привлёк к себе всеобщее внимание.
- Долбанула? - вскинулась Фелиция. - Я ничего не слышала. Когда?
- Долбанула? - не поверила Меланья. - Только раз?
- Я тоже не слышала, - высморкавшись, проговорила Доротка. - Может, упало что?
- Что у неё могло упасть, ты ведь сама говорила…
- А я все-таки хочу знать, как будет с похоронами! - упорно придерживалась своей темы Сильвия: - Где похороним покойницу? На Повонзка? или на Брудне?
- Почему это тебя так волнует? - подозрительно поинтересовалась Меланья. - Она что, высказывала на сей счёт какие-то пожелания?
- Да нет, я так…
- Может, в завещании написала, - предположил Мартинек.
Фелиция раздражённо проворчала:
- Похороним её там, где проще всего оформить. Ну вот, опять дубасит. Не слышите, что ли? Да нет, в калитку!
В калитку дубасил Эдик Бежан, отчаявшись культурно дозвониться. Он ведь не мог знать, что Фелиция света над калиткой не зажгла, позабыла - такой уж сегодня суматошный день, а в темноте полицейский звонка не нащупал. С крыльца поинтересовались - "кто?", от калитки крикнули - "полиция", и старшего комиссара впустили без проволочки. Полицию в доме уже ждали, хотя Меланья и не преминула уколоть старшую сестру:
- Надо было вызвать какого-нибудь молодого идиота, а не умного доктора Малика. Молодой бы не моргнув глазом выписал справку о кончине старухи, для него восемьдесят лет - такая древность, что смешно и сомневаться в причине смерти.
Эдик Бежан вошёл в гостиную, представился, сел за стол и согласился выпить стакан чаю. В главах безутешных родственников покойной опытный полицейский узрел целый океан любопытства и крошечную песчинку тревоги. Так и должно быть - полное отсутствие беспокойства показалось бы полицейскому подозрительным, Эдик Бежан был не только опытным полицейским комиссаром, не только умным человеком, он был ещё человеком хорошо воспитанным.
- Возможно, мой приход некстати, - начал он с приличествующей случаю дозой соболезнования в голосе, - и мне следовало бы явиться попозже, когда у нас уже будут результаты вскрытия, но поскольку правила требуют составления протокола, вот я и подумал - пообщаться для начала в неофициальной обстановке, без протокола, если, разумеется, пани не против и располагают временем…
- Располагаем! - не очень учтиво перебила Фелиция представителя следственных органов. - И как раз обсуждаем это… это прискорбное событие. Так что подключайтесь…
- Очень, очень мило! - обрадовался Эдик Бежан, украдкой рассматривая сидящих за столом. - Ведь так важно узнать о несчастье с человеком от его близких. Расскажите, пожалуйста, что произошло. Откуда вообще в вашем доме появилась гражданка Соединённых Штатов?