Он взял ее за руку.
Пульс был и прослушивался отчетливо. Значит, жива. Это уже полбеды.
Он хлопнул ее по щеке и проговорил гораздо громче:
– Девушка! Девушка! Пора просыпаться! Здесь у меня не пункт "Скорой помощи"!
Она замычала, но глаза по-прежнему были закрыты.
Все ясно, понял Вадим.
Эта девица – из разряда тех же опытных хищниц, которые охотятся на него, Вадима. Она обманом проникла в его квартиру, а теперь делает вид, что потеряла сознание, чтобы Вадим оставил ее здесь на несколько дней. Или даже не делает вид. Может быть, она и правда потеряла сознание, вон какой у нее синяк под глазом, но это тоже входило в ее план. В конце концов, подбитый глаз – не слишком высокая цена за то, чтобы заполучить его, Вадима, в мужья…
А может быть… при этой мысли Вадим похолодел… может быть, это она и наняла этих двоих бородатых бандитов, чтобы все было достоверней. Побили его всерьез, ей синяков наставили для правдоподобия, чтобы он поверил. Теперь вот валяется у него на полу и делает вид, что без сознания.
Но нет, у нее ничего не выйдет! Не на того напала!
Вадим вышел на кухню, набрал полный ковшик холодной воды, вернулся и выплеснул воду на незваную гостью. При этом он с садистским удовольствием наблюдал за тем, как вода лилась ей за воротник той самой полурасстегнутой блузки.
Брюнетка вскрикнула, закашлялась и открыла глаза.
– Где я? – были ее первые слова. – Кто ты такой?
Тут в ее глазах проступило понимание, должно быть, она наконец вспомнила Вадима, вспомнила, что сама пришла в его квартиру и чем это закончилось.
– Почему я мокрая?
– Это я тебя облил, – честно признался Вадим.
– Облил? Зачем? Ты что – с ума сошел?
– Ты лежала здесь без сознания. А холодная вода в таких случаях помогает. И действительно помогла – ты ведь очухалась!
– Но вся косметика наверняка смылась! – воскликнула брюнетка, и лицо ее позеленело. – Представляю, как я сейчас выгляжу!
– Не представляешь! – мстительно проговорил Вадим. – У тебя еще и все лицо в синяках!
Брюнетка вскочила, как будто ее подбросило пружиной, и кинулась к зеркалу. Увидев свое отражение, она застонала:
– За что! За что мне это!
Вадим деликатно промолчал. Зато ему пришел в голову гораздо более насущный вопрос.
– А вообще, какого черта тебе понадобилось у меня в квартире? Зачем ты сюда явилась? Я уже не спрашиваю, как ты сумела найти мой адрес?
Брюнетка посмотрела на него с ненавистью и прошипела, как разозленная кошка:
– Да пошел ты со своими вопросами – знаешь куда? – и стрелой вылетела из злополучной квартиры.
Вадим тщательно запер за ней дверь на все замки и, хромая и держась за ребра, отправился в ванную. Но по дороге отвлекся на писк мобильного телефона. Пришла служебная эсэмэска. Машинально он просмотрел остальные, и волосы у него встали дыбом. Оказывается, Лариса послала его к черту в ответ на его сообщение о том, что он виноват, хочет добиться ее прощения и вызывает куда-то на свидание. Что за чертовщина? Он ничего ей не писал. Когда он сбежал из кафе, у него было одно желание – забыть все и чтобы его оставили в покое. Так в чем же дело? С трудом до него дошло очевидное.
Эту девицу, красавицу брюнетку, ему подставили. Неужели Лариска все организовала? Решила ему отомстить и послала этих двоих. Они, конечно, говорили, что ошиблись адресом. Ага, как же, поверит он! Потом сами же предупредили, что еще придут. Что делать? Вдруг и правда у Ларисы такие родственники? Надо же, больше года были знакомы, а она ни словечка не сказала. Все они хитрые, эти бабы…
Трясущимися пальцами он нажимал кнопки. Ждал долго, наконец ответил сонный Ларисин голос.
– Это я… – промямлил Вадим, – понимаешь, произошло недоразумение…
Лариса не стала слушать его блеяние, она коротко и ясно отрубила, чтобы он отвалил от нее срочно и навсегда. И еще добавила несколько эпитетов из Машкиного лексикона, которые подруга употребляла, если ее очень разозлят.
Лапоть стоял на стремянке и вручную подкрашивал лепнину на потолке. Работа была тонкая, он не мог доверить ее никому.
В кармане зазвонил мобильный телефон. Лапоть вытащил его, стараясь не запачкать грязными руками, выронил, чертыхнулся, подхватил и взглянул на дисплей.
На дисплее высветилось имя реставратора Владимира Михайловича.
– Вас выпустили? – спросил Лапоть, поднеся аппарат к уху.
– Потом, потом, все потом! – нетерпеливо оборвал его реставратор. – Скажи мне главное – где Ерофей Петрович? Я пришел в мастерскую, а его нет…
– Кто? – растерянно переспросил Лапоть. – Какой Ерофей?
– Котик мой! – Владимир Михайлович чуть не плакал. – Он пропал! Он сбежал! С ним что-то случилось!
– Ах, вы насчет кота! – Лапоть рассмеялся. – Ах, а я думаю, какой еще Ерофей. Не волнуйтесь, все в порядке с вашим котофеем. Его взяла к себе Лариса – та девушка, которую я привел к вам в мастерскую. Она взяла его на то время, пока вы… отсутствовали.
– Ах, Лариса! – Владимир Михайлович сразу успокоился. – Ей можно доверить кота. Хотя, наверное, Ерофей Петрович скучает без меня, так что хорошо бы… Кстати, я хотел с ней поговорить. С Ларисой, я имею в виду. Так что хорошо бы, чтобы она приехала ко мне в мастерскую. Вместе с котом, разумеется.
– Нет вопросов! Как только она освободится, мы приедем к вам. Не поздно, сегодня ведь выходной.
Лапоть вздохнул. У кого выходной, а у кого – трудовые будни. Когда он брал выходной? Уж и не вспомнить. Как это в школе стихи учили: покой нам только снится. Это уж точно классик сказал, не помнит Лапоть только, какой.
Ерофея Петровича не пришлось заманивать в сумку – он сам в нее пошел, видимо, почувствовал, что его повезут в родной дом. И всю дорогу до мастерской вел себя на удивление прилично.
Машина остановилась возле бассейна, Лапоть помог Ларисе выбраться из машины с тяжелой сумкой. Кот начал проявлять признаки волнения.
Войдя в мастерскую, Лариса поставила сумку на пол и хотела расстегнуть ее, но из сумки донесся оглушительный вой, и Ерофей Петрович умудрился выскочить из нее через крошечное отверстие, которое Лариса оставила для доступа воздуха. Вырвавшись наружу, он в один прыжок преодолел комнату и взлетел на грудь хозяина. От такого толчка Владимир Михайлович едва не свалился с ног. Кот прижался к нему и радостно замурлыкал.
– Соскучился? – ласково приговаривал реставратор, гладя Ерофея. – А я-то как по тебе соскучился!
В таких ласках и нежных разговорах прошло несколько минут. Наконец Лапоть не выдержал и громко прокашлялся.
Владимир Михайлович вспомнил о своих гостях, поднял на них глаза и смущенно проговорил:
– Ах да, здравствуйте! Простите, что я так негостеприимен… понимаете, мы с Ерофеем Петровичем так давно не виделись… нам есть что сказать друг другу… прошу вас, присаживайтесь…
Вся мебель в комнате была в той или иной стадии реставрации или только ожидала ее. Лариса увидела единственный табурет, который не был похож на антиквариат, и села на него. Лапоть опустился на резное кресло с подлокотниками в виде грифонов – и ножки кресла немедленно подломились, не выдержав его веса.
Лапоть с трудом поднялся с пола, кряхтя и потирая ушибленные части тела.
Владимир Михайлович переполошился, пододвинул ему прочный стул и собрал с пола обломки кресла.
Наконец все расселись, и реставратор заговорил.
Этой сцене предшествовала другая сцена, происшедшая незадолго до того в отделении полиции, где содержался под арестом незадачливый реставратор.
В это отделение вкатился колобком полненький невысокий человек в круглых очках, с круглым улыбчивым лицом и круглой, лысой, как бильярдный шар, головой. Он предъявил удостоверение адвоката, в котором стояла громкая фамилия, и в два счета добился приема у начальника.
Вкатившись в кабинет начальника отделения полиции, адвокат без приглашения уселся в кресло перед столом хозяина кабинета и покачал головой:
– Грустно, Сергей Николаевич! Грустно!
– Что – грустно? – удивленно осведомился начальник, пытаясь припомнить, где он совсем недавно видел этого круглого доброжелательного человека.
– Грустно, что вам до пенсии осталось всего полтора года, а здесь такие неприятности…
– О чем вы? – переспросил начальник. – Какие неприятности? И кто вы вообще такой?
– А вам разве не доложили? – Толстячок взглянул на начальника поверх очков. – Плохо работают. А ведь мы с вами знакомы!
И здесь начальник вспомнил, где он видел этого забавного круглого человека.
Видел он его на приеме у начальника Управления. И этот человек с генералом был явно на короткой ноге.
Всплыли и его профессия, и имя с отчеством. А также то, что этот круглолицый добрячок славится железной хваткой. И если берется за какое-то дело – непременно выигрывает.
– Так о каких неприятностях вы говорили, Аркадий Борисович? – осведомился начальник.
– Вот видите – вспомнили! – расплылся в улыбке. – А неприятности… Стоит ли говорить о таких мелочах, как нарушения Уголовно-процессуального кодекса? О таких мелочах, как арест гражданина с нарушениями обязательной процедуры?
– Вы о ком?
– Да о реставраторе, которого вы арестовали по подозрению в убийстве профессора Цапеля.
– Постойте, но арест был произведен по всем правилам! У нас имеются свидетельские показания и вещественные доказательства…
– Насчет свидетельских показаний я бы не обольщался. Этот свидетель – вы имеете в виду институтского охранника? – так вот он состоит на учете в психоневрологическом диспансере. – Адвокат положил на стол справку. – И насчет вещественных доказательств все тоже вилами по воде писано. А вот зато у меня есть запись с камеры наблюдения, установленной на уличной стоянке напротив входа в институт археологии, и на этой записи хорошо видно, как незадолго до времени убийства профессора Цапеля в институт вошел некий весьма подозрительный господин. Острое лицо, острые глаза, острые плечи… а ведь ваш свидетель этого подозрительного гражданина не упомянул?
– Не упомянул, – тяжело вздохнул начальник.
– Я же и говорю – грош цена такому свидетелю!
– Грош или не грош – не нам с вами решать, – авторитетным тоном проговорил начальник. – Это будет решать суд.
Начальник отделения дослужился уже до полковника, а значит, был человеком опытным и решительным. Адвокат адвокатом, а колеса правосудия вертятся уверенно, и самое главное – вертятся они в одну сторону. Всякая попытка повернуть их вспять может привести к серьезным поломкам.
Значит, если уж реставратор арестован и дело против него набирает обороты – нужно всячески противиться попыткам это дело развалить…
Адвокат тем временем поправил очки, расстегнул свой толстый портфель и пошуршал в нем бумагами. Затем снова взглянул на начальника поверх своих круглых очков.
Начальник отделения с каждой минутой чувствовал себя все более неуверенно.
С одной стороны, он привык относиться к адвокатам как к людям поверхностным и несерьезным, которых всегда можно поставить на место простым окриком.
С другой стороны, его сегодняшний гость вхож в весьма высокие кабинеты и наверняка является человеком влиятельным. А до пенсии действительно осталось всего полтора года, и не хотелось бы под занавес схлопотать неприятности на свою голову…
Одно непонятно – как этот невзрачный реставратор умудрился нанять такого известного и наверняка очень дорогого адвоката? Вот в чем кроется настоящая загадка.
Может быть, реставратор не так прост, как кажется с первого взгляда, и имеет выход на больших людей?
Тогда нужно обращаться с ним более осторожно… и в любом случае внимательно выслушать адвоката…
Загадка, которая мучила начальника отделения, решалась очень просто. У знаменитого адвоката, как у многих богатых и влиятельных людей, имелось хобби. Он не увлекался верховой ездой, не играл в теннис, не ходил в море под парусом.
Адвокат собирал антикварную мебель, причем не какую-нибудь, не все, что подвернется под руку, а исключительно русскую мебель эпохи классицизма. А такая мебель пережила как минимум две революции и три войны и находится, как правило, в очень плохом состоянии. Так что для приведения ее в достойный вид необходим первоклассный реставратор. И как раз таким реставратором, работавшим над коллекцией адвоката, являлся Владимир Михайлович.
Как только Владимиру Михайловичу разрешили сделать один звонок, он позвонил своему клиенту.
Коротко рассказав, в какую он угодил неприятность, реставратор попросил помощи.
Адвокат, со своей стороны, решил извлечь из ситуации максимум пользы.
– Володя, дорогой, – проговорил он своим мурлыкающим голосом, – ты ведь знаешь, что мои услуги стоят очень дорого?
– Знаю, – вздохнул Владимир Михайлович. – Так что, поискать другого адвоката? Из более скромной ценовой категории?
– Нет, не надо. Я знаю, что таких денег у тебя нет, но предлагаю расплатиться по бартеру. Я все сделаю, вытащу тебя на свободу, сниму с тебя все обвинения, а ты за это отреставрируешь для меня то бюро красного дерева. То самое, что я тебе показывал в мае.
– С инкрустацией?
– Именно!
– Что делать, отреставрирую.
– Вот и прекрасно, вот и договорились.
В результате этого телефонного разговора знаменитый адвокат оказался в отделении полиции, а начальник отделения – в затруднительном положении.
Адвокат снова зашуршал бумагами, заставляя начальника отделения понервничать.
– Так, – протянул он, вытащив из портфеля один листок. – Что здесь у нас? Встречный иск о многочисленных процедурных нарушениях в процессе ареста. Не знаю, это еще рано, да и вообще такие иски редко дают результат…
– Это точно, – кивнул полковник.
Он не сомневался, что на этом содержимое портфеля не исчерпалось. И был прав.
– А вот это что? Письмо на имя заместителя начальника управления о злоупотреблениях, допущенных другим заместителем…
Полковник похолодел.
Дело было давнее, когда сам полковник был майором, а теперешний начальник главка был еще замом начальника и под него копали коллеги. Тогда-то один из них уговорил майора подписать письмо большому начальству с перечислением прегрешений конкурента. За это он обещал ему поддержку и повышение.
В итоге как раз автор письма попал в немилость к высшему руководству и вышел в отставку, а зам, против которого было направлено письмо, стал начальником.
Полковник считал, что то письмо было своевременно уничтожено, и вдруг… вдруг оно всплывает в руках ловкого адвоката!
– Покажите! – попросил полковник.
– Пожалуйста! – Адвокат со своей прежней доброжелательной улыбкой протянул ему письмо.
Полковник схватил листок и порвал его пополам, еще пополам и еще…
– Полегчало? – заботливо осведомился адвокат. – Говорят, очень помогает от стресса! Если хотите, дам вам еще одну копию. У меня таких много.
Ну да, такой хитрец наверняка подстраховался и не дал бы в руки полковнику оригинал письма…
– Чего вы хотите? – проговорил начальник, положив на стол тяжелые руки.
– Я же сказал вам, чего. Я хочу того же, что и вы, – правосудия. Свидетельские показания против моего подзащитного ненадежны, запись камеры наблюдения также говорит в его пользу… так что я не вижу причин для ареста, а задерживать его дольше без предъявления обвинений вы не имеете права.
– Ладно, – вздохнул полковник. – Ваша взяла, то есть я хотел сказать, правосудие восторжествовало.
– Как обычно, – улыбнулся адвокат. – Значит, мой подзащитный может быть свободен?
– Как ветер.
Таким образом, через два часа после этого разговора Владимир Михайлович оказался дома, а через четыре часа он проводил в своей мастерской оперативное совещание с участием Ларисы, Лаптя и кота Ерофея Петровича.
– Пока я находился под арестом, – начал Владимир Михайлович, – у меня было время подумать… Там, знаете, в камере делать особенно нечего. Народу полно, душно, тесно. Чтобы отвлечься, я и думал, думал…
– И до чего вы додумались? – спросила Лариса, поскольку пауза затянулась.
– Я думаю, точнее, я ничуть не сомневаюсь, что все случившиеся с нами неприятности связаны с теми наконечниками для стрел, которые вы мне принесли. И Цапля, то есть мой давний друг профессор Цапель, погиб из-за них… – Реставратор тяжело вздохнул, снова замолчал и повернулся к Ларисе.
– Что вы так на меня смотрите? Мне и в голову не могло прийти, чем это закончится! Я вообще понятия не имела, что найду эту шкатулку. Ла… Леша, скажи! – Лариса обернулась к однокласснику, но Лапоть смотрел на нее как-то странно и молчал.
– Конечно, я вас в этом не виню, я только хочу разобраться, – вздохнул реставратор. – Вы никому о них не рассказывали?
– Никому, – уверенно ответила девушка. – То есть никому, кроме вас. И вот он, конечно, в курсе, – она кивнула на Лаптя, – мы ведь вместе нашли тот тайник в теткиной квартире.
– Вы не на меня ли думаете? – отмер Лапоть. – Да я никому ни слова не говорил об этих дурацких наконечниках…
– Не такие уж они дурацкие, – задумчиво проговорил реставратор. – Мой друг, мой покойный друг, профессор Цапель, увидев один из этих наконечников, сказал, что он – священный артефакт, созданный тысячу лет назад друидами, кельтскими жрецами. На эти наконечники нанесены рунические надписи, и друиды использовали их в своих магических ритуалах. И, кстати, таких наконечников всего три. Профессор был очень взволнован, он сказал, что это огромная редкость, огромная историческая ценность…
– И они могут дорого стоить? – уточнил практичный Лапоть.
– Не то слово! Они просто бесценны!
– Значит, очень дорого! – Лапоть переглянулся с Ларисой.
– Ну да… но ценность этих наконечников не ограничивается деньгами. Для кого-то они гораздо дороже любых денег. И за этими наконечниками кто-то охотится. И наверняка этот кто-то убил моего друга… – Владимир Михайлович снова вздохнул и подвел итог своему монологу: – И я ни за что не успокоюсь, пока не найду того или тех, кто убил Цаплю.
– Здесь вот еще какое дело, – заговорила Лариса. – В ваше отсутствие в мастерскую явился очень подозрительный тип. Такой странный и очень опасный – весь как заточенная бритва. Знаете, раньше было такое выражение – опасная бритва, так это как раз о нем. Он вломился сюда и что-то искал, все время повторял: "Где они, где они". Мне он показался ненормальным, настоящим безумцем. Мне показалось, он запросто может убить человека из-за того, что ищет.
– Как же вам удалось от него отделаться?
– Ой, это такая история… – Лариса фыркнула, вспомнив схватку в мастерской. – Ерофей Петрович проявил настоящий героизм, он вскочил на голову этому психу и драл его когтями, а тут на шум прибежал здешний дворник и наподдал ему метлой… так что этот ненормальный с позором ретировался! Вид у него был жуткий – голову закрывает, из-под пальцев кровь течет… Ерофей Петрович очень постарался. А вы говорили, что он пацифист, мышей и то жалеет.
– Вам повезло, – вздохнул реставратор. – Вот моему другу никто не помог…