По утрам они с Кори занимались домашними делами, ходили в парк или навещали Мэриэн, которая играла на виолончели английскую колыбельную "Twinkle, Twinkle Little Star", в то время как Кори пела. Но по-настоящему день для них начинался только тогда, когда Джек возвращался домой. Они шли в музей или в кино или жарили барбекю с друзьями. Вечером они садились на кровать Кори и вместе читали книги.
В начале августа Эва с Кори провели неделю в коттедже на Внешних отмелях, полосе барьерных островов на побережье Северной Каролины. Коттедж не стоил им ни цента, он принадлежал одной из подруг Мэриэн, которая уговорила их воспользоваться им. Эва скучала по Джеку, но ей нравилось жить в покое, радостно, хотя и с привкусом печали, проводя время с дочерью. Скоро Кори пойдет в подготовительный класс, и все изменится.
За несколько дней до того, как Кори пошла в подготовительный класс, Джек официально удочерил ее. Кори быстро привыкла называть Джека "папа" и прекратила от случая к случаю задавать вопросы о том, кто ее отец и где он живет.
Однако подготовительный класс ознаменовал окончание их идиллического и наполненного праздниками лета.
Начальная школа Кори находилась в двух кварталах от их дома, и в первый день Эва повела ее туда пешком. Кори спокойно шла рядом, крепко держа Эву за руку, не обращая внимания на других детей, пробегавших мимо них по тротуару.
– Твои новые башмаки великолепно смотрятся, – сказала ей Эва. Мэриэн купила Кори наряд для первого школьного дня: голубые брюки, голубую майку с цветочным рисунком и темно-синие кроссовки, похожие на двухцветные кожаные туфли. Кори надевала свой наряд очень медленно, лицо ее было мрачным, как будто она одевалась на похороны.
В школе Эва увидела, что страдает не одна Кори. В коридоре одна мать пыталась успокоить рыдающего сына, а в классной комнате учительница, чрезвычайно высокая чернокожая женщина, уговаривала девочку. Учительница, миссис Райс, показалась жуткой даже Эве. Ей было за сорок, у нее была иссиня-черная кожа и ровные, белые, как фарфор, зубы. Ее лицо обрамляли густые прямые волосы, стриженные под горшок. Едва глянув на нее, Кори захныкала, как клещами обхватив руками ноги Эвы.
– О боже, – сказала миссис Райс, направляясь к ним, когда они стояли в проеме двери. – Что такое? О, какая красивая девочка. Разве она не красивая? – Учительница посмотрела на Эву, словно ждала подтверждения.
Эва кивнула.
– Да, но она немного нервничает в первый день. – Слово "нервничает" она произнесла шепотом.
– Хорошо, сегодня мы собираемся как следует повеселиться, – сказала миссис Райс. – Мы будем играть и в процессе игры со всеми познакомимся.
– Кори, ты слышала, что сказала миссис Райс? Ты вместе с другими детьми будешь играть сегодня утром. А я вернусь всего через несколько часов и заберу тебя.
– Нет, мамочка! – Кори обхватила ее за ноги и, задрав голову, умоляюще смотрела на нее своими голубыми глазами. – Я не хочу здесь оставаться.
Вдруг Эва почувствовала, что у нее вспотели подмышки.
– Может быть, она не готова к нулевому классу, – прошептала она, обращаясь к миссис Райс.
– О, могу поспорить, что готова, – сказала женщина. – Впрочем, может быть, ее мама не готова. – Она улыбнулась Эве своей фарфоровой улыбкой, а ее взгляд говорил: "Попалась!"
Кори засопела, когда она оглядывала комнату, ее нижняя губа дрожала. Кое-кто из детей сидел на краю комнатной песочницы. Другие что-то лепили из пластилина или играли в кубики. Рыдающий мальчик медленно прошел мимо них, направляясь к песочнице, он тер глаза тыльной стороной ладоней. Его мать, выходя из комнаты и глядя на Эву, закатила глаза.
– Это мой третий ребенок, который будет учиться у миссис Райс, – сказала она. – И третий, который завопил, едва увидев ее. Через неделю все дети будут думать, что на ней свет клином сошелся. Вот увидите.
– Спасибо вам. – Эва была признательна за утешение.
Она дождалась, пока миссис Рас не вернулась к ним с Кори.
– Ладно, Кори, – теперь голос миссис Райс звучал бодро и монотонно. – Пора войти в класс, а твоей маме пора домой. Вы свободны, миссис Эллиотт. Идите. Вы слишком крепко обнимаете ее.
Неужели? Опустив глаза, она увидела, как побелели суставы на ее руках, вцепившихся в плечи Кори. Отпустив руки, Эва отступила назад, позволив миссис Райс взять Кори за руку.
– Отлично! – сказала учительница. – Теперь идите. Идите. – Эва сделала еще один шаг назад, на этот раз выйдя в коридор, и миссис Райс закрыла дверь, разделив ее и Кори.
– Мама! – завопила Кори. – Мамочка, не оставляй меня!
Взявшись рукой за ручку двери, Эва несколько секунд не отпускала ее. Ей казалось, что если она сейчас откроет дверь, миссис Райс набросится на нее. Отпустив ручку, она быстро вышла из здания на залитую солнечным светом улицу и могла поклясться, что слышала вопли Кори, пока переходила улицу, направляясь домой.
29
Единственная работа, которую смогла найти Эва со своим дипломом бакалавра, была в так называемом Картрайт-Хаус, том же общежитии центра реабилитации трудных подростков, где она работала, когда училась в университете. Теперь Эва занимала другую должность и проводила на работе больше времени, но была в отчаянии от того, что денег едва хватало, чтобы заплатить за аренду. Если бы не семья Джека, они не смогли бы сводить концы с концами. Тем не менее ей нравилось работать с подростками. Во многих из них она видела себя в юности. Руководствуясь эмоциями, они вели себя импульсивно, поскольку готовое бросить вызов тело подталкивало их к взрослой жизни, но разум намного отставал от него. Наблюдая за плдростками и прислушиваясь к их разговорам, Эва понимала, как сильно изменилась сама за прошедшие шесть лет. Слава богу, что ей выпал еще один шанс.
Однако Кори ежедневно напоминала ей о ее собственных импульсивных решениях, Эва старалась быть хорошей матерью. Все говорили, что так оно и есть, все постоянно хвалили ее за то, что она в первую очередь заботилась о дочери, отодвигая собственные потребности на второй план. Кори была капризной и неуверенной в себе. Все усилия Эвы исправить ситуацию были тщетны. И когда миссис Райс позвонила и попросила ее и Джека зайти, она поняла, что пришло время признать собственные упущения.
– Она чудесная малышка, ведь так? – сказала миссис Райс, как только Эва и Джек сели напротив нее в классной комнате начальной школы.
Эва кивнула.
– Спасибо. – Она сжала руку Джека у себя на коленях.
– И умненькая. Кори прекрасно отвечает на всех уроках и хорошо себя ведет, никогда не нарушает дисциплины. Она из тех учеников, которых легко не заметить, пока они не начнут мутить воду, но мне бы не хотелось игнорировать ее, поскольку она заслуживает большего.
– К чему вы ведете? – спросил Джек.
– Она не слишком общительна, – сказала миссис Райс. – Все мальчуганы относятся к ней как к принцессе. Они с ума от нее сходят. Приблизительно пятеро из них считают ее своей подружкой. – Учительница тихо рассмеялась. – Даже в пять лет они ценят красивую внешность. Но у нее нет близких подруг среди девочек, так как она очень застенчива. Кори боится делать то, что делают другие дети, например лазить по гимнастическим снарядам. Когда одна из девочек попыталась убедить ее полазать по перекладинам в детском городке, Кори стояла на земле и качала головой. В конце концов девочка отмахнулась от нее.
Эва облизнула губы.
– Сейчас ее многое пугает, но, думаю, с возрастом это пройдет.
– Возможно, вы правы, – сказала миссис Райс. – Я просто хотела поделиться с вами своими наблюдениями, потому что нередко дома ребенок ведет себя безупречно и вы не подозреваете, что происходит на самом деле.
– Что мы можем сделать? – спросил Джек.
– Помочь ей обрести уверенность в себе, – сказала миссис Райс. – Поручайте ей то, с чем она превосходно справится. Она на удивление хорошо читает. Наверное, вы уделяете много времени чтению с ней.
– Да, – сказала Эва, с облегчением констатируя, что хоть что-то она делает правильно. – Я начала читать ей еще тогда, когда она была совсем крошкой.
– И это заметно. Итак, я с уверенностью могу сказать, что чтение – это то, за что ее можно похвалить. Я поручила Кори раздавать книжечки, которые мы читаем.
При мысли о том, что Кори вообще что-то поручили, Эва улыбнулась.
– Думаю, я поступала так не слишком часто, – сказала она, обращаясь к Джеку. – Ты знаешь, я не поручала ей никаких ответственных дел.
Он кивнул.
– Мы можем дать ей возможность самой решать, чем будем заниматься по субботам. Предложить ей несколько вариантов и позволить ей самой сделать выбор.
– Это мысль, – сказала миссис Райс.
– Фу! – сказал Джек, когда они вышли из школы и в темноте шли к дому, вдыхая морозный воздух. – Никогда не видел такой высокой женщины. Рядом с ней я чувствовал себя козявкой. Должно быть, она возвышается над всеми учениками.
– Так и есть. Я говорила тебе, как Кори испугалась ее сначала, но теперь она, кажется, нравится ей.
– Знаешь, все-таки учительница говорит дело. Тебе не нравится, когда она катается на велосипеде, потому что ты переживаешь из-за движения на дороге, даже тогда, когда она едет по тротуару. Ты боишься, что Кори упадет. Недавно, когда она испугалась скелета динозавра в музее, ты вывела ее из зала, как будто подкрепляя ее уверенность в том, что она была права, испугавшись его.
Тогда Кори, съежившись, завизжала и закатила сцену.
– Я подумала, что было бы несправедливо заставлять других посетителей музея наблюдать за этой сценой, – словно защищаясь, сказала Эва.
Нерешительно помолчав, Джек ответил:
– Однако меня беспокоит то, что она понимает, что ты боишься за нее.
Эва почувствовала, как в ней просыпается мгновенная злость. Она воспитывает Кори уже шесть лет. Джек же знаком с ней всего два года. Тем не менее она прикусила язык, потому что знала, что муж прав.
– Знаешь, что, по-моему, может здорово помочь Кори? – спросил Джек.
– Что?
– Если у нее появится брат или сестра, которыми она будет командовать.
Эва засмеялась, подумав, услышал ли он тревогу в ее смехе. Ей страстно хотелось родить от него ребенка. Увидеть, как в этом ребенке смешаются черты обоих родителей. Эве нравилось, как светилось его лицо при виде Кори, и хотелось увидеть, как удвоится эта радость. Но рождение ребенка вынудило бы ее снова солгать. Ни один врач не должен был узнать, что она никогда не была беременной. Как скрыть это от Джека?
– Мы небогаты, Джек, – сказала Эва. – Мы на полшага от того, чтобы оказаться за чертой бедности. Было бы безответственно сейчас завести ребенка.
– Кори почти шесть лет, – сказал он. – Если мы станем дожидаться, пока разбогатеем, она уже будет достаточно взрослой для того, чтобы завести своего собственного ребенка. – Джек остановился и развернулся в ее сторону. – Знаешь, мои родители не дадут нам умереть с голода, – сказал он. – Они будут помогать до тех пор, пока я не закончу университет. – Он поцеловал ее. – Итак, давай пойдем домой и выбросим твои пилюли.
30
На следующий день после своего двадцать четвертого дня рождения Эва, возвращаясь с работы домой, почувствовала тошноту. Не доехав двух кварталов до дома, она припарковала машину на обочине и, открыв дверь, высунулась наружу.
Откинувшись на спинку сиденья, она закрыла глаза. "О боже, Джек, – подумала она. – Прости". Их брак всегда был ложью, независимо от того, что ей очень хотелось, чтобы все было иначе. Джек был таким открытым, таким искренним, и ей в ответ хотелось открыть ему свою душу, но она не могла этого сделать. Поэтому, несмотря на то что Эва поняла, что это за новость и что она может обрадовать его, она решила повременить и рассказывать ему об этом не сразу. Прежде всего ей нужно было на некоторое время сохранить свою беременность в тайне, а потом она придумает, как справиться со всем, что ей предстоит.
Однако в выходные Джек догадался. Хотя в субботу утром Эва тихо встала и включила в ванной комнате вентилятор, шум которого заглушил все звуки, муж все понял.
– С тобой все в порядке? – спросил он, когда она вернулась в кровать.
– Просто сегодня утром я не очень хорошо себя чувствую, – сказала она.
Он похлопал ее по щеке.
– Последнее время ты по утрам сама не своя, – сказал он. – Может быть, ты…
Эва закусила губу, а потом слабо улыбнулась ему.
– Думаю, это возможно, – сказала она. – Я не хотела ничего говорить тебе до тех пор, пока не буду уверена.
– Ура! – Джек вскочил и, пританцовывая, стал прыгать на матрасе. Глядя на него, Эва не могла удержаться от смеха. Из него получится идеальный папа.
– Я вынашиваю ребенка! – сказала она. – Ш-ш-ш! Ты разбудишь Кори.
Он снова плюхнулся рядом с ней.
– Ох, Эви. – Поцеловав ее в плечо, Джек положил руку на ее плоский живот. – Это удивительно. Мне жаль, что ты плохо себя чувствуешь, но я… Я совершенно счастлив.
Эва чмокнула его в кончик носа.
– Я тоже, – сказала она и при этом не солгала.
– Давай позвоним моим родителям, – сказал он.
Она дернула его руку.
– Я хочу подождать, пока мы не узнаем, что все в порядке, – сказала Эва. – Ты можешь пару месяцев потерпеть и не демонстрировать свой восторг?
– Надеюсь. Как мы назовем его? – Он спохватился. – Или ее?
– Я думала, если родится мальчик, мы сможем назвать его так же, как зовут твоего отца.
– Александр, – сказал Джек. – Мне нравится это имя, и отец будет ужасно горд. А если девочка, как насчет имени твоей матери?
Она действительно думала об этом, и ее тронуло, что Джеку пришла в голову та же мысль.
– Не огорчит ли это твою мать? – спросила она. Эва ладила с родителями Джека, но старалась никогда не раздражать их. Слишком многим они с Джеком были обязаны им.
– Она бы поняла, – сказал он. – Лично мне, по правде сказать, нравится имя Дрю. Это сокращение от чего-нибудь? От Друзиллы?
– Нет, просто Дрю. – Ее глаза увлажнились при мысли о том, что она принесет в мир другую Дрю. Если бы только ее мать могла быть рядом с ней. Если бы только она могла держать ее за руку в следующие восемь месяцев.
– У тебя часто была слабость по утрам, когда ты была беременной Кори? – спросил Джек.
"Опять за старое", – подумала она. Но ответила:
– Точно так же, как теперь. Именно поэтому я на этот раз поняла, что беременна. Ощущения те же самые.
– Однако на этот раз ты будешь не одна, – сказал Джек. – Я хочу сопровождать тебя каждый раз, когда ты будешь ходить к врачу, и буду с тобой, когда ты будешь рожать его или ее. Когда мы скажем Кори? Ей мы тоже пока не станем говорить?
Она кивнула.
– Да, безусловно, – сказала Эва. – Пусть пока это будет нашим маленьким секретом. Хорошо?
В тот день после обеда Эва прибиралась, когда Джек вошел в кухню с почтой в руках.
– Что-нибудь важное? – спросила она, вытирая руки о кухонное полотенце.
Джек перебирал почту.
– Пара счетов и письмо для тебя без обратного адреса.
Эва взяла конверт, который предназначался ей. Еще не взглянув на него, она знала, что имя и адрес будут напечатаны, и знала, что найдет внутри. С тех пор как она покинула дом Мэриэн, она получила два письма с деньгами. Оба ей переслали с адреса Мэриэн, на этом значился ее новый адрес.
– О, спасибо, – сказала она. – Положи его на стол.
– Ты не хочешь посмотреть, что в нем? – Джек постучал конвертом о ладонь. – Похоже на приглашение или что-то в этом роде. Не знаешь, кто-нибудь из твоих подруг выходит замуж?
Эва вздохнула и склонилась над столешницей. Ей не хотелось лгать ему.
– Думаю, я знаю, что там, – сказала она. – Открой его.
– Но оно адресовано тебе.
– Давай открой конверт.
Джек просунул палец под клапан конверта, разорвал его и открыл, а потом заглянул внутрь.
– Ничего себе, – сказал он, вынимая банкноты. – Все по пятьдесят!
– Сколько? – спросила она.
Положив деньги на стол, он посчитал их.
– Двадцать штук! Тысяча долларов наличными. – Джек хмуро смотрел на нее. – Кто мог бы послать тебе тысячу долларов наличными?
– Ну, – сказала она. – На самом деле я не знаю. С тех пор как родилась Кори, я несколько раз получала такие конверты. Первый пришел, когда я жила в доме Мэриэн, внутри была записка. Просто клочок бумаги. Там было написано "для ребенка". В конверте лежало несколько сотен долларов. Теперь я получаю тысячу долларов пару раз в год, и записок больше не было, я предполагаю, что эти деньги предназначены Кори.
Джек по-прежнему хмурился.
– Что ты с ними делала? – спросил он. В его голосе сквозило не подозрение, а скорее любопытство. Эва не винила его. У них было туго с деньгами, а оказалось, что она получала наличные деньги и ничего не говорила ему об этом.
– Я положила их в банк на ее имя, – сказала она. – Сначала я покупала вещи, в которых она нуждалась. Детские принадлежности. Всякое такое. Но за последние два года я просто откладывала их. – Эва посмотрела на деньги, лежавшие на столешнице, и сказала: – Вместе с этими будет около четырех тысяч долларов.
– Почему ты никогда не говорила мне о том, что происходит? – спросил Джек.
Она была не в силах поднять на него глаза.
– Я испытываю странное чувство к этим деньгам, – сказала Эва. – Я не пыталась скрыть эти деньги от тебя, Джек. Надеюсь, ты так не думаешь.
– Конечно, нет, – сказал он, – но было бы лучше, если бы ты сказала мне. Почему эти деньги вызывают у тебя странное чувство?
– Потому что я не могу объяснить, откуда они. На конверте всегда разные марки. Оклахома, Огайо. Откуда этот?
Перевернув конверт, Джек посмотрел на него.
– Эль Пасо, Техас, – произнес он.
– Понимаешь, что я имею в виду?
– Может быть, это от родственников отца Кори? – спросил он.
– Именно так я и думала, – сказала она. – Но кто знает? Ты огорчен? Ты думаешь, что нам следует потратить эти деньги на оплату счетов, или снять дом получше, или…
– Нет, – сказал он, – кто бы ни посылал их, он хочет, чтобы они были потрачены на Кори, поэтому они должны достаться именно ей. – Джек нахмурился, выпятив нижнюю губу, словно маленький ребенок. – Однако нашему новорожденному не потребуется сумасшедший благотворитель, – сказал он. – Ребенок будет самым классным маленьким бедняком.
Эва улыбнулась.
– Так или иначе, мы все сделаем для него или для нее, – сказала она.
Эве удалось исхитриться и пойти одной на первый прием к гинекологу. Назначив визит на тот день, когда, как ей было известно, Джек будет находиться в Вашингтоне, на конференции по драматическому искусству, она с легким сердцем отправилась к врачу. Эва причиняла боль себе так же, как и ему, ей страстно хотелось, чтобы муж был рядом на протяжении всей ее беременности. Они могли бы разделить эти переживания пополам, как он того хотел, но она не придумала способа, как это сделать.