– Невозможно выразить словами, как я мучаюсь от того, что ты провела жизнь с женщиной, виновной в похищении человека, – сказал Расс. – И она говорит, что не убивала Женевьеву, но я думаю, что мы никогда не узнаем этого в точности. Она оставила тебя себе, то есть мне кажется, что она хотела ребенка. Я читал о женщинах, которые страстно желают иметь ребенка. Они находят беременную женщину и вырезают ребенка из ее чрева.
Эта мысль привела Коринн в ужас.
– О, на самом деле я так не думаю, – сказала она. – Моя мать не такая. И ей было всего шестнадцать лет.
– Откуда ты знаешь, какой она была, Кор? – спросил Кен. – Для начала, ты когда-нибудь догадывалась о том, что она была замешана в такой грязной истории? Я думаю, что тогда она страдала психическим заболеванием. Кто знает, на что она была способна?
– Если бы она так не хотела, чтобы ты осталась с ней, она нашла бы способ передать тебя нам, – сказала Вивиана. – Семье, к которой ты принадлежала. Которой ты по-прежнему принадлежишь.
Глаза Вивианы вновь наполнились слезами, и Коринн подумала, что, возможно, это правда. Эва украла ее, это бесспорно. Могла ли она намеренно убить ее мать, чтобы забрать ее? Это было немыслимо.
– Ладно, я сделаю все для того, чтобы она так или иначе заплатила за это, – сказал Расс. – Не могу поверить, что она все эти годы была штатным сотрудником университета, к тому же психологическим консультантом.
"Я думаю, что она была хорошим консультантом", – хотела было сказать Коринн, но почувствовала, что Кен снова будет возражать, а ей не хотелось этого слышать. Можно потерпеть неудачу, воспитывая собственных детей, и помогать другим найти свой путь в жизни.
– Послушай, Коринн, – Расс кивнул на стоявший рядом с ним портфель, – хочешь посмотреть фотографии?
– Фотографии?
– Мамины фотографии, – сказала Вивиана. – Ты не поверишь, как ты похожа на нее. Мы обе на нее похожи.
– Да, – сказала она. – Я пыталась найти фотографии в Интернете, но смогла отыскать только ту, что была в новостях.
– Бедная девочка, – сказал Расс, кладя портфель себе на колени. – Вынуждена искать фотографии своей матери в Интернете. Скоро мы будем вместе. Он посмотрел на Вивиану, которая кивнула. – Однако мы должны были удостовериться. Если Эва Эллиотт смогла солгать об одном, она могла солгать и о другом. Я надеюсь, что ты понимаешь, почему мы сразу не связались с тобой.
Кори открыла рот, чтобы сказать, что понимает его, но Кен опередил ее.
– Конечно, она понимает, – сказал он.
Рассел достал из портфеля большой толстый конверт и, пройдя через комнату, вручил его ей дрожащей рукой. Прежде чем отойти, он коснулся ее руки, и ей показалось, что он хочет обнять ее, навсегда удержать рядом с собой. Она улыбнулась ему.
Вивиана взяла конверт из рук Коринн.
– Не дави на нее, папа, – сказала она. Вивиана вытащила из конверта стопку перемешанных фотографий и протянула ее Коринн, наклонившись вперед, чтобы посмотреть их вместе с ней. – Это фотография мамы и папы в медовый месяц, – сказала она.
Фотография пожелтела от времени, но в рыжеволосой женщине сочетались ее черты и черты Вивианы.
– Ты явно унаследовала ее волосы, – сказала Вивиана. – Мои волосы больше похожи на папины.
– Те, что прежде были у папы. – Расселл слабо улыбнулся, проведя рукой по редеющим седым волосам.
– Я никогда не была похожа ни на кого из нашей семьи, – проговорила Коринн почти шепотом. – Даже отдаленно.
– И это хорошо, – смеясь, сказал Кен.
– Кен, – сказала она. – Это подло.
– Звучит так, как будто ты недолюбливаешь семейство Эллиотт, – сказал Расс.
– Что же, Джек – отличный парень, – сказал Кен. – Он фигляр. Вечный актер. И Дрю – чудесная девушка. Дрю правда просто прелесть.
– Дрю – это твоя… сестра? – спросила Вивиана.
Коринн кивнула.
– Я думала, что она моя сводная сестра, но теперь понимаю, что мы вообще не родственницы, – сказала она с налетом грусти. – Тем не менее она замечательная.
– С другой стороны, Эва… – Кен посмотрел на Коринн. – Не знаю, как сказать.
– Кену правда никогда не нравилась моя мать, – согласилась она.
– Интуиция мне что-то подсказывала, – сказал Кен. – И… Ну, вы помните, как Коринн сказала вам, что не может поехать на машине в Шарлотсвилл?
Расс кивнул.
– У нее куча страхов. Некоторые из них она победила и старается справиться с остальными. Но я виню в них ее мать.
– Она слишком опекает меня, – сказала Коринн. – Патологически опекает. Она внушила мне страх ко всему миру. Однако сейчас я чувствую себя намного лучше, чем обычно. – Она подумала, что, возможно, ее слова звучат слишком патетично.
– По крайней мере, она не пренебрегала тобой, – сказала Вивиана. – Именно этого мы больше всего боялись – того, что она была негодной матерью.
– Негодность негодности рознь, – сказал Кен.
– Ты учительница, верно? – спросил Расс.
Коринн кивнула.
– Это интересно? – спросил он. – Твоя мать всю свою взрослую жизнь преподавала. У нее не было необходимости работать, но ей нравилось учить детей, и она не хотела бросать работу.
– Мне тоже нравится эта работа, – сказала Коринн.
– А на следующий год она займет более высокую должность и будет готовить учителей по программе обучения чтению, – похвастался Кен. – А пока она пытается обуздать свой страх перед дорогой.
– Я справляюсь, – сказала она. Ей хотелось, чтобы он прекратил подшучивать над ее страхами в присутствии ее новообретенных отца и сестры. Сама она значила больше, чем ее страхи. Кори поняла, что Кен всегда концентрировался на них. Ему нравилось считать себя ее спасителем.
– Для того чтобы повзрослеть, ей пришлось порвать с матерью, – добавил Кен.
– Как понимать, что ты порвала с ней? – спросил Расс.
– Мы… в сущности, отдалились друг от друга, – сказала она. – За последние несколько лет мы почти не разговаривали. Она приехала сюда вместе с моим отцом… с Джеком… как раз перед тем, как ее арестовали, чтобы рассказать мне все, и на самом деле мы впервые за долгое время поговорили. – Кори содрогнулась, вспомнив о том вечере. – Возможно даже, что она была слишком доброй матерью. Чересчур заботливой. Она не давала мне свободно дышать, и даже мой психотерапевт сказал, что я должна на некоторое время порвать с ней.
Расселл молчал, и Коринн подумала, что слово "психотерапевт", так часто звучавшее в доме Эллиотт, в их семье, возможно, было под запретом.
– Ладно. – Расселл заерзал на стуле и тяжело вздохнул. Ей показалось, что в его глазах снова блеснули слезы. – Прости меня, Коринн. Я чувствую себя так, будто что-то упустил. Будто бы я сделал не все для того, чтобы спасти тебя.
– Папа, что ты мог бы сделать? – Вивиана посмотрела на Коринн. – Он всегда спрашивал себя: "А что, если бы…" – сказала она. – Что, если бы он тем вечером забрал маму из университета? Что, если бы…
– Я не хотел, чтобы она заходила на парковку поздно вечером, – сказал Расс, – но она всегда утверждала, что я говорю глупости. Она говорила, что я попусту беспокоюсь. И потом, если бы я сразу же согласился отменить смертный приговор той девушке, возможно, они освободили бы Жене…
– Ты не мог этого сделать, папа, – возразила Вивиана. – Ты не мог уступить террористам такого рода, иначе ты позволил бы им похищать других людей и добиваться своего.
– Просто я жалею о том, что не уберег вас. – Наклонившись вперед и уперев локти в колени, Расселл, сидя в кресле, не сводил глаз с Коринн. – Я мог бы воспитать тебя так, как следовало.
– Я думаю, все устроится, – сказала Вивиана так, словно она ее хорошо знала.
Коринн думала о том, как они с Вивианой похожи: когда сидят вот так рядом, их можно принять за близнецов. Они сидели так близко друг к другу, что ее волосы спутались с волосами сестры.
– Я… – Расс снова потянулся к портфелю и вынул оттуда тонкий белый конверт. – Я хочу, чтобы ты взяла это, – сказал он, делая несколько шагов по комнате по направлению к ней. – Я понимаю, что это не восполнит всех потерянных лет, но я должен был послать тебя в одну из лучших частных школ, как это было с Вивианой. Ты сама выбрала бы себе университет. Поэтому я хочу отдать тебе вот это. И делаю это с благословления Вивианы.
Вивиана кивнула.
– Именно так, – сказала она.
Коринн открыла конверт и увидела в нем чек на свое имя на триста тысяч долларов.
Она почувствовала, что кровь отлила у нее от лица.
– О нет, – сказала она. – Я не могу этого взять.
– Ты должна взять, – сказал Расс. – Пожалуйста, пусть тебя это не оскорбляет. Я знаю, что ты работаешь учительницей и твой… а Кен – репортер и вы вполне способны прокормить себя. Дело не в этом. Это…
– Я всегда училась в частных школах, – сказала Вивиана. – А потом в колледже Сары Лоуренс и в магистратуре. То же самое папа сделал бы и для тебя.
– Просто мне не… я неловко себя чувствую, – сказала Коринн.
– Прости, – сказал Расс. – Нужно было подождать, прежде чем отдавать тебе это. Просто я… я хочу дать тебе все, что могу. – Он улыбнулся, глядя на нее добрыми глазами. – Подумай о деньгах, – сказал он. – Ты не обязана брать их прямо сейчас. Просто знай, что они твои, независимо от того, хочешь ты этого или нет.
– Спасибо вам, – сказала она. – Это так великодушно с вашей стороны.
Мужчины оставались в гостиной, пока Вивиана помогала ей накрывать на стол.
– Мне не хватало тебя, – улыбаясь, сказала Вивиана. – Я знаю, что ты росла вместе с сестрой и вы вместе занимались самыми обычными делами, например вместе накрывали на стол. – Она кивнула на корзинку с круассанами. – А у меня такого никогда не было, и я знаю, что мне этого не хватало. Хотя я была очень маленькой, когда мама была беременной тобой, я фантазировала о том, что мы с тобой будем делать. Они даже позволили мне выбрать для тебя имя.
– Как же меня должны были назвать?
– Лара, – сказала она.
Коринн попыталась представить, что всю жизнь живет с таким именем.
– Красивое, – сказала Кори. Она хотела вернуться на кухню, но Вивиана схватила ее за руку.
– Ты должна знать кое-что о папе, – сказала она. – Он похож на многих других мужчин. Он, в сущности, не умеет выражать свои эмоции, поэтому выражает их с помощью денег. Подарков. Мы думали, что ты умерла, и мы так рады, что ты жива, поэтому он хочет подарить тебе целый мир. Он не знает, как еще показать тебе, что он любит тебя.
– Он меня даже еще не знает, – сказала Коринн.
– Неважно. Ты – его дочь. Для него этого достаточно.
Они отдали ей несколько фотографий Женевьевы, чтобы она хранила их, и Коринн, не в силах отвести глаз от Женевьевы, положила их на стол рядом со своей тарелкой. Расс рассказывал о том, как впервые увидел свою будущую жену. Он сопровождал в танцевальный клуб другую девушку, но не мог оторвать взгляда от Женевьевы. На ней было платье ярко-синего цвета, и благодаря ему и ее рыжим волосам он легко находил ее в любом месте зала. Его собственная дама обиделась на него из-за его внимания к Женевьеве. На следующий день он позвонил Женевьеве и попросил ее о встрече. Их первое свидание было в кинотеатре, где они смотрели "Полуночного ковбоя" и она безутешно плакала. Он взял ее за руку, чтобы она успокоилась, и понял, что хочет быть рядом с этой женщиной, которая так искренне выражает свои эмоции.
– В отличие от меня, – сказал Расс, – Вивиана расскажет тебе об этом. Мне нужно было, чтобы кто-то другой, не похожий на меня, выражал эту часть меня самого. Когда Женевьевы не стало… – Он провел пальцем по краю бокала. – Я надолго замкнулся. Просто сосредоточился на работе и Вивиане. Я как будто не понимал, как вести себя в мире без Женевьевы. От меня осталась только половина.
Вивиана ошибалась, говоря о своем отце. Он тоже умел выражать свои чувства. В это самое мгновение он говорил так искренне, что на глаза Коринн навернулись слезы.
– И вы не знали, что с ней случилось, – сказала она. – Умерла она или жива. От этого вам, вероятно, было еще тяжелее.
– Совершенно верно, – сказал он. – Никто не сказал мне этого, но все знали, кто виноват в нашем несчастье. – Когда прошел год, я предположил, что она… что она мертва. Что они убили ее. Так же как и неродившегося ребенка. Тебя. – Он попробовал улыбнуться, но печаль в его голосе была слишком глубокой и слишком застарелой. Ей хотелось обнять его. Своего родного отца. Однако в глубине ее строптивой души ее мучило чувство вины, как будто она, очарованная новизной происходящего, изменяла любимому человеку. Кори вспомнила лицо Джека, когда он выходил из дома вслед за Эвой, которую уводили полицейские. Она представила, как ее мать аккуратно вырезает для нее газетные статьи, желая защитить ее и дать ей совет. Она мысленно видела свою сестру, невысокую и крепко сбитую по сравнению с Вивианой. У нее защемило в груди. Их любовь к ней подкрепляли годы совместной жизни, и она оставалась неизменной, несмотря на ее агрессивный разрыв с ними. Сколько она должна еще прожить, чтобы так же полюбить Расса и Вивиану? Почему она не ощущает любви к ним с первого взгляда, на которую, видимо, способны они?
– Похищение сломало меня, – продолжал Расс. – Оно разрушило мою жизнь. Если бы не Вивиана, которая нуждалась во мне, я не уверен, что справился бы, несмотря на все мои обязательства перед государством. Это, конечно, между нами. – Он переводил взгляд с нее на Кена, и они оба кивнули.
– Но ты справился, папа, – сказала Вивиана. – Ты был замечательным губернатором.
– Я умею забывать о себе, когда работаю, – сказал он.
Вивиана засмеялась.
– Это точно.
– Со временем моя печаль превратилась в праведный гнев, – сказал он. – Я хотел убить этих парней. Я не убийца. Я…
– Вместо того чтобы убивать, он выносит в лес муравейники, – сказала Вивиана, и Коринн засмеялась.
– Верно. Но если бы я увидел одного из этих мужчин и у меня в руках было бы оружие, я сделал бы это. Когда они схватили Тимоти Глисона… – Он покачал головой. – Хотел бы я, чтобы мне представилась возможность вытрясти из него душу. Потом твоя… так называемая мать заявила о своей версии того, что случилось. – Он сжал кулаки, и из его горла вырвался стон. – Я думаю о твоей жизни и о том, что она должна была быть совсем другой.
– Папа, ты должен быть благодарен, что она, Коринн, жива и здорова, – сказала Вивиана, и Коринн поняла, что отец с дочерью продолжали неоконченный разговор.
– Я благодарен, – сказал он, – но я по-прежнему хочу быть уверен в том, что Эва Эллиотт заплатит за то, что совершила. Вдобавок ко всему она имела наглость работать в университете, где я стал президентом! – Он покачал головой. – Просто невероятно.
– Да, – согласился Кен, – она как будто играла с вами, как кошка с мышкой.
– И побеждала, – согласился Расс. – Но теперь она попалась. – Он посмотрел на Коринн. – Тебя воспитывала женщина, на которой лежит ответственность за смерть твоей матери, – сказал он, – но не беспокойся. Мой адвокат сделает все возможное, чтобы она расплачивалась за это весь остаток своей жизни. Единственная работа, которой она будет заниматься до конца дней, – это изготовлять автомобильные номерные знаки.
60
Джек позвонил ей в тот же день, когда она вернулась на работу. Кен ушел в магазин, и Коринн минуту смотрела на экран определителя, который стоял в спальне, прежде чем решилась ответить.
– Наконец-то! – сказал Джек, когда она сняла трубку. – Я боялся, что Кен никогда не даст мне снова поговорить с тобой.
– Ты звонил? – спросила она, садясь на кровать. Она не знала, что Кен фильтровал все звонки, а не только те, что поступали от прессы и телевидения.
– Чуть ли не полдюжины раз, – сказал он. – Я дважды был в Роли и навещал маму, и спрашивал его, могу ли я остановиться у вас. Он отказал мне, но я не был уверен, что он посоветовался с тобой.
Она была рада, что Кен ничего не сказал ей. Ей было бы трудно сказать Джеку, что он не может остановиться у них.
– Он не советовался со мной, – сказала она.
– Ладно, как твои дела? – спросил он. – Ты вернулась на работу?
– Все нормально. – Кори подумала было рассказать ему о визите Расса и Вивианы, но это могло лишь ранить его. – И я сегодня вернулась на работу.
– Все хорошо?
"Что значит "хорошо"?" – хотелось ей сказать. Утром напротив школы, на другой стороне улицы стояла пара репортеров, снимавших ее, когда она выходила из машины и шла к входной двери. Ученики, как и преподаватели, шептались за ее спиной. Она ловила на себе пристальные взгляды. Ее странная жизнь больше не принадлежала ей одной.
– Все отлично, – сказала она.
Джек помолчал.
– Мама правда очень хочет тебя увидеть, Кори, – проговорил он наконец. – Ей необходимо увидеться с тобой.
– Она мне не мать, – сказала Коринн.
Джек тихо сказал:
– Она любит тебя так, как ни одна мать не могла бы любить свою дочь.
– Папа, ты понимаешь, что она, возможно, убила мою родную мать и вырезала меня из ее чрева?
– Что? Кто, черт возьми, вбил эту мысль тебе в голову?
– Возможно, все так и было, – сказала она. – Как ты можешь верить всему, что она говорит?
– Она говорит правду, – сказал он. – Не Кен ли навел тебя на мысль о том, что она могла убить…
– Нет, – прервала она его. – Почему ты всегда во всем обвиняешь Кена?
– Он твой страж, не так ли? – спросил Джек. – Твой защитник и покровитель?
– Кен защищает меня так же, как ты пытаешься защитить маму. Разница состоит в том, что я не опасная уголовная преступница.
– Нет, – сказал Джек, – ты эгоистичная маленькая девочка.
Его слова обожгли ее, и она вдруг испугалась, что потеряет его.
– Ты больше не любишь меня, – сказала она.
– Я люблю тебя всем сердцем, Кори, – ответил он. – Но сейчас пришло время взять на себя ответственность и понять, кто ты, правда? Да, твоя мать излишне опекала тебя. Тебе выпали паршивые карты, но именно ты должна решить, как играть ими.
– Итак, что, по твоему мнению, я должна сделать? Просто простить ее за то, что она убила мою мать и лишила меня родной семьи?
– Она не убивала твою мать. Она приняла крайне неверное решение. Разве ты сейчас такая же, какой была в шестнадцать лет?
– Я никогда не сделала бы такой выбор, как она.
– Что ж, возможно, все дело в воспитании, которое тебе дали в той ужасной семье, которая заменила тебе родную.
"Удар в цель", – подумала она.
– Папа, я беременна, ты не забыл об этом? Когда я думаю о своем ребенке и представляю себе, что значит похищение для беременной женщины… – Она была неспособна представить это. Это было слишком страшно.