- Ничего удивительного, - продолжил Виктор. - На финальной стадии нашей работы в Центре произошли изменения. Кому-то в самых высоких верхах деятельность Х-4 показалась либо лишней, либо опасной. Как бы то ни было, подразделение признали неэффективным, экономически нецелесообразным и решили прикрыть. Как, впрочем, и многие другие службы. На чем основывалось решение верхов? В их толковании наша ликвидация объяснялась просто - нет средств для финансирования в полном объеме. Зотов считал это детским лепетом. Руководство просто опасалось развертывания сил, ему, по большому счету, неподконтрольных. Ведь деятельность Х-4 и подобных ему подразделений легко можно повернуть в другое русло. Например, на свержение существующей власти. Отсюда то же решение, что и по КГБ в свое время. Или, что тоже возможно, в верхах имелись значительные силы, заинтересованные в распространении наркотиков, ведь прикрывался же Хасан? И если решение на его ликвидацию Зотов не принимал самостоятельно, то, возможно, того никогда не тронули бы. Таков расклад Зотова. В общем, деятельность Х-4 решено было свернуть, агентов всех уровней отозвать в Центр.
- Но ведь это означало "засветить" стольких нелегалов? И не просто "засветить", а обречь на гибель?
- Вот поэтому-то Зотов и предпринял меры,
чтобы агенты получили сигнал отхода и консервации. Только для того, чтобы не "высветить" их. Отсюда и отсутствие связи, твоя телеграмма Валентину и все остальное. Зотов не раскрыл своих людей, уничтожил те архивы, к которым имел доступ, за что и был уволен. Ну а дальше все просто. Он уезжает из Москвы, возвращается в Город, мы с ним, оказывается, земляки, и начинает жизнь заново. Создает фирму, которая с успехом развивается.
- Почему в своем офисе Зотов не мог с тобой говорить открыто, его что, кто-то "пасет"?
- Я спрашивал его об этом. Он ответил, что опасается одного человека, которого подсадила областная администрация и который, по данным Зотова, напрямую связан с криминалом. Фамилия этого урода - Дроздов. Приходилось мне с ним сталкиваться. Он, сука, по общему мнению, и повинен в гибели Зотова.
- Что? Зотов погиб?!
- Да, Феликс, но об этом позже. Только…
- Твою мать!.. Но как же так? Скажи хоть, как он погиб?
- Его убили, заказное убийство.
- Беспредел! Такого мужика завалить! - Феликс встал, нервно заходил по комнате. Затем выругался и вернулся на место.
Выждав небольшую паузу, Виктор продолжил:
- Не могу, Феликс, дальше все держать в себе.
- Говори, Витя, я тебя слушаю.
- Зотов принял меня в "Гелион", и я начал работать при нем, как специалист по иностранным языкам, а фактически - первым помощником. Татьяна радовалась за меня, семья обеспечена, Зотов помог купить квартиру - в общем, жизнь наладилась, и все в ней меня устраивало. Какое великое дело - надежный тыл, когда ты любишь человека так, что готов всю жизнь отдать ему и уверен во взаимности этого чувства.
Виктор замолчал, нервно прикурив сигарету, делал затяжку за затяжкой, пытаясь успокоиться, чтобы продолжить свой рассказ.
- Каким-то внутренним чутьем я чувствовал, что так долго продолжаться не может. И хотя не было никаких предпосылок для пессимизма, я чувствовал, Феликс, всеми фибрами своей души, как загнанный зверь, чувствовал надвигающуюся опасность. Отгонял от себя мрачные мысли, но неотвратимость чего-то неизбежно страшного становилась все более навязчивой и реальной. И это произошло. Ты не задавал себе вопрос: откуда в стране появилось такое количество наркотиков? На любой вкус, в любом количестве, совершенно доступно и практически легально? Что произошло? Нет панацеи от этой заразы. Это страшно, Феликс. Пойми меня правильно, говоря все это, я виню прежде всего себя, ибо сам молчал, сам скрывал и жил в плену иллюзий, чего простить себе не смогу всю оставшуюся жизнь. Если бы повернуть время назад…
Виктор вновь замолчал - слова давались ему все труднее. Он молчал, глядя безмерно печальными глазами на окно, по стеклу которого стекали капли дождя.
- Все началось незаметно и развивалось постепенно. Анюте шел четырнадцатый год - ребенок еще, в сущности, но уже наступил период расцвета. Появились первые секреты, свои маленькие тайны, нравились мальчики и веселые невинные вечеринки. Все, как и должно быть. Девочка превращается в девушку, и естественно, что у нее свой круг интересов и не надо ей мешать. В то время Зотов все больше стал ездить по стране, и по роду своих обязанностей я сопровождал его.
Поэтому для семьи оставалось не так много времени, служба есть служба. Вот и получалось: Таню-ша работала в режиме дежурств - сутки через двое, я часто бывал в отъезде. Анюта оставалась иногда подолгу одна. И ничего не было в этом страшного, если б не расставленные кругом сети. Мы с женой вдруг стали замечать, что после дискотеки или еще какого увеселительного мероприятия дочь стала возвращаться неестественно возбужденной. Но первичные признаки заболевания Татьяна, как нарколог, знала, и поведение Анюты, по ее словам, не вписывалось в общее определение действия известных наркотиков. Тем более такие вечера были нечастыми, а в остальные дни Анюта вела себя как обычно. Деньги в семье мы хранили открыто, в секретере и никогда их не пересчитывали. Дочь получала на карманные расходы столько, сколько мы считали необходимым. Остальными финансами ведала Татьяна. Однажды водитель Зотова, Дмитрия, с которым я сразу нашел общий язык и который потом и рассказал мне подробности гибели шефа, попросил подержать дома крупную сумму - сын у него в этом смысле был ненадежен, запивал иногда и тащил из дома что ни попадя. В то время как раз был период запоя, а Дмитрия собирал деньги на покупку дачи. Я пересчитал сумму и положил ее рядом с нашими деньгами. Естественно, за сохранность даже не волновался. Татьяна с Анютой знали, что дома хранятся чужие деньги. Но как-то, открыв секретер, я увидел, что деньги Дмитрича лежат не так, как прежде. Сам знаешь, на такие мелочи глаз у меня наметан. Пересчитал - не хватало пяти тысяч рублей. Это потрясло меня. Как поступить? Татьяна не возьмет, значит, кроме Анюты, сделать это никто больше не мог, не барабашка же в самом деле? Но как спросить ее?
Больше всего я боялся, что дочь откажется. Тогда возникнет неловкое и неприятное положение. Промолчать? Значит, негласно поощрить и дать возможность безнаказанно продолжать воровать и далее. И в том и в другом случае семейная гармония нарушалась, а мне так не хотелось этого. Предчувствие, как видишь, не обманывало меня. Опасность вплотную приблизилась к семье. Я долго думал и решил поговорить с Анютой наедине, по-доброму, не задевая ее самолюбие. Мало ли, как это могло произойти: потребовались вдруг деньги, нас дома не было, ну и взяла, рассчитывая незаметно вернуть долг. Может, сама сейчас себе места не находит и боится разоблачения, мучается, не зная, как исправить положение. Была еще у меня такая надежда, но не суждено было ей сбыться. И тут оправдались мои худшие подозрения - Анюта категорически отрицала свою причастность к пропаже денег. И делала это нагло и, что самое обидное, безразлично, глядя пустыми глазами мне в глаза. В них не было и намека на какие-то переживания - сплошная, пугающая пустота. Я не знал, как вести себя дальше. На откровенный разговор теперь надежды не было.
Татьяна сразу обратила внимание на мое настроение и спросила, что случилось. Что я мог ей ответить? Что дочь потихоньку крадет деньги? Наверное, тогда и следовало бы рассказать Татьяне о поступке дочери, но… не смог, Феликс, не смог. Не хотел ее расстраивать, скандала не хотел. Вот и смолчал, сославшись на головную боль. Прав ли я был тогда, ответь мне? Или допустил непоправимую ошибку?
- Что я могу сказать? Не знаю. С одной стороны, ты должен был все рассказать жене, с другой - уберегая ее от удара, ты поступил правильно. Хотя… черт его знает, как следовало поступить в данной ситуации: Но, по большому счету, ты просто отсрочил неминуемое выяснение отношений.
- Вот именно, отсрочил. На следующий раз Анюта не стала мелочиться и забрала все. Танюша была поражена.
Мы осмотрели комнату Анюты. В дальнем углу ящика письменного стола Таня обнаружила использованный одноразовый шприц и небольшой пакетик с остатками серо-белого порошка. Она изменилась в лице. Протянув мне находку, Татьяна еле выдавила из себя: "Это героин, Витя!" - и зарыдала, содрогаясь всем телом.
Я обнял ее. Говорить что-либо не имело смысла. Никакие слова утешения не смогли бы успокоить жену. Да и не шли на ум слова. Героин - это серьезно, очень серьезно. Вот, значит, для чего Анюте нужны деньги. Проклятая наркота, с которой я боролся, не жалея жизни., сама достала меня! Пришла в мой дом, неся разрушение, боль, смерть. Сейчас мне сложно вспомнить все подробности того страшного вечера, исковеркавшего мою жизнь. Но обстановка была очень тяжелой. Вдобавок Анюта впервые не пришла домой ночевать. Заставив себя собраться, Татьяна обзвонила всех подруг дочери, но ее нигде не было. С утра я пошел в школу, надеясь застать Анюту, но, как оказалось, ее там не было ни сегодня, ни вчера. Где искать? За что-зацепиться?
Какую-то нить могла дать ее подруга Ирина. Поэтому я дождался окончания уроков и встретил ее на выходе. Ира сначала пыталась играть в непо-нятку, но мне удалось убедить ее сказать правду. Оказывается, где-то месяц назад на одной из дискотек они с Анютой познакомились с мальчиками. Их прельстило, что те были постарше и на машине. И денег у них было много. Мальчик, с которым познакомилась сама Ирина, от нее откололся, а вот у Анюты совсем другое дело. Она влюбилась в Гарика, - так звали ее мальчика, тот тоже вроде ответил взаимностью. Они еще один раз вместе сходили на дискотеку, потом Анюта стала везде бывать только в обществе Гарика и на Ирину внимания просто не обращала. Она, Ирина, все понимает и на подругу не в обиде. Я спросил: где они могут быть? Ира ответила, что не знает точно, они больше на машине катаются, а где вечерами бывают - ей неизвестно, возможно, все на той же дискотеке. Сама Ирина туда больше не ходит, поэтому может только предполагать. Порасспросив ее о машине, я узнал, что это "девятка" черного цвета, с зеркальными стеклами и всегда с очень громкой музыкой, Гарик не выключал магнитолу практически никогда. Это была вся информация, которую я смог получить. Мне надо было все обдумать, взвесить и, посоветовавшись с Татьяной, принять план действий.
- Почему ты сразу не нашел меня? - спросил Феликс. - Тебе необходима была помощь, поддержка, и ты прекрасно знал, что по первому зову я пошел бы с тобой куда угодно и на что угодно. Почему?
- Спасибо, Феликс. Но, во-первых, чтобы найти тебя, потребовалось бы время, а я не мог медлить. Во-вторых, тогда я считал, что смогу решить свои проблемы сам. Главное было вычислить Гарика и забрать у него Анюту - это было мне под силу и одному. Черная "девятка" с зеркальными стекла-ми - примета, согласись, отличная. Вообще черных машин было мало, а уж с такой тонировкой наверняка единицы.
Начал я с центра, с той самой дискотеки, о которой рассказала Ира. Не буду тянуть время, Феликс, в общем, где-то около часа ночи, бесполезно обшарив центр, я постепенно удалялся от него и уже ближе к окраине, в одном из микрорайонов, увидел над старым зданием огромную светящуюся вывеску, которая гласила, что здесь находится дискотека "Карусель". И множество автомобилей на платной стоянке. Еще одно место возможного появления объекта моей охоты. На этот раз загнал я машину между домов, чтобы не бросалась в глаза, о чем потом очень пожалел, и пошел на обход. Здесь била ключом совсем другая жизнь, в которую я не вписывался. ‘Молодежь валом валила на дискотеку. Побродив немного, я решил уже покинуть это место и продолжить поиски, но в это время к центральному входу подъехала черная машина с зеркальными стеклами, и это была "девятка", из которой тупыми ударами рвалась наружу громкая ритмичная музыка.
Все совпадало! И марка машины, и тонировка, и музыка. Из автомобиля вышел молодой человек во всем черном - от рубашки до ботинок и, несмотря на темное, время суток, в узких черных очках. Сильно хлопнув дверью, не закрывая машину и не включая сигнализацию, он энергично зашагал ко входу, неся в руках обычный целлофановый пакет. Если хозяин машины оставил ее открытой, то там кто-то должен был остаться? Может, Анюта? Я подошел к машине так, чтобы рассмотреть пассажира или пассажиров черной "девятки". Но, вопреки моему предположению, в машине никого не оказалось. Принял решение быстро - нужно сесть "девятке" на "хвост", и проследить ее маршрут. Вот тут я и пожалел, что оставил свою "шестерку" среди жилых домов. Но, с другой стороны, точно узнал, что водитель этого автомобиля - тот, кто мне нужен. Только я собрался отправиться за своей машиной - из дверей вышел молодой человек в черном, но в сопровождении более взрослого мужчины. Между ними произошел диалог:
"До завтра, Гарик, удачи".
"О’кей, Алекс, не забудь, расчет близок".
Тем же энергичным шагом Гарик - без сомнения, это был он - подошел к автомобилю. Через несколько минут я проводил взглядом габаритные огни его "девятки". Никакой возможности организовать преследование, как понимаешь, не было. Но теперь я воочию увидел объект, запомнил номер машины и узнал, где и через кого его можно найти.
Вернулся домой за полночь. Татьяна, устав от переживаний и ожидания, спала на диване. Я не стал ее тревожить, прикрыл пледом и пошел в спальню, где наметил план на завтра. Утром, после короткого разговора с женой, в котором я вкратце рассказал ей о событиях минувшего вечера, я приехал на службу. Зотов был на месте. Встретив меня и поздоровавшись, он внимательно посмотрел на меня. Я сам чувствовал себя не в форме после бессонной ночи и пытался скрыть это. Но Зотов заметил, что со мной не все в порядке.
"Александр Викторович, мне кажется, у вас возникли проблемы? Какого характера?" - спросил он меня, строго поддерживая на службе официальные отношения. Может, тогда и стоило открыться ему, но я сдержался. Виной этому, наверное, было чувство ложного стыда, которое заставляет нас иногда говорить не то, что на самом деле думаем, и думать совершенно противоположное тому, что говорим. Поэтому я и ответил:
"Нет, Евгений Петрович, особых проблем нет".
"Вам видней, Александр Викторович, я не хочу вмешиваться в ваши семейные дела, но должен заметить, в наше время проблемы могут возникнуть из ничего, и чаще всего человек или не придает им значения, что по меньшей мере неосмотрительно, или идет на крайности, что тоже не совсем безопасно. С вами происходит нечто подобное - что-то вас сильно выбило из колеи - я это заметил еще вчера. Поэтому поймите меня правильно, я не хочу каким-то образом повлиять на вас, но предложить помощь считаю своим долгом. Помощь, достаточно эффективную".
"Благодарю вас, Евгений Петрович, если возникнет необходимость, непременно воспользуюсь предложением. Но пока такой необходимости не вижу", - ответил я.
После такого диалога он, догадываясь, видимо, что мне необходимо время, на два дня освободил меня от работы, как бы давая отгулы за переработку в командировках…
- Ну а почему ты, Витя, не рассказал ему о своей беде? Ведь Зотов открыто протянул тебе руку помощи. А по твоим словам, он имел сильное влияние и значительный вес в Городе. Почему ты отверг его помощь?
- А ты не подумал, Феликс, что бы я ему сказал? Что дочь - четырнадцатилетний ребенок - наркоманка? И шляется неизвестно где по притонам? Помогите, Евгений Петрович, найти дочь и наказать тех, кто совратил ее? Это я должен был ему сказать? Да какой я на хрен тогда отец, если не смог уберечь ребенка?
- А почему бы и нет? Ты что, разве сказал бы неправду? Хотя, конечно, я понимаю, ты не мог такого сказать. Для тебя бы это означало расписаться в собственном бессилии.
- Вот именно. Жил в плену иллюзий, поэтому и отверг помощь. Я считал, что у. меня есть шанс выиграть, и шанс неплохой. Но одно я не учитывал: что вырвать Анюту из лап нежелательного окружения еще не значит спасти ее от себя самой.
Занимаясь приготовлением чая, Феликс спросил:
- По твоему рассказу получается, что все обрушилось на вас внезапно. Неужели, кроме возбуждения после танцулек, никаких симптомов вы с женой не замечали?
- Ты знаешь, Феликс, мы сами анализировали ситуацию с Танюшей и сделали два вывода, почему упустили начало. Во-первых, это произошло действительно внезапно. Для получения зависимости не требуются месяцы или даже недели. Несколько уколов героина мгновенно сделают свое страшное дело. Так что здесь мы были бессильны - от нас ничего не зависело. Как бы мы ни старались, но уловить самое начало - первый укол - мы были просто физически не в состоянии. Наркотик не спиртное, которое постепенно превращает человека в алкоголика на виду у всех. И, во-вторых, человек, связанный с наркотой, становится очень лживым. Мы же привыкли во всем доверять Анюте, поэтому так легко и проглотили ее ложь. Ложь, очень похожую на правду. А беда была рядом, уже на самом пороге. Она опередила нас и поставила перед чудовищным фактом. Вот что я могу тебе ответить. Мы всегда сильны задним умом - если б вернуть все назад! Если б знать раньше! Но в жизни, как знаешь, всякие "если" не в счет. Ты - перед фактом, и за тобой ответный ход. Но условия несоизмеримо неравны. И потом, Феликс, как можно жить в семье, не доверяя друг другу? Я и Анюту не виню. В этой печальной истории она - главная жертва, жертва хорошо продуманной и организованной массовой акции по внедрению наркотиков именно в неподготовленную, молодежную среду. Кто хладнокровно спланировал и организовал этот бизнес? Ответ найти трудно, может, невозможно, но мы-то с тобой знаем, как происходит доставка белой смерти из-за бугра в наши регионы.
- Знаешь, Виктор, сейчас ты почти слово в слово повторил покойного Хасана. Он особое ударение делал именно на внедрение наркотиков в среду молодежи. Значит, этот подонок оказался прав? И дело их, как говорили раньше, живет и побеждает? Каков же масштаб этой организации? И неужели верхи наркомафии, как говорил Хасан, преследуют не только собственные корыстные цели, но заглядывают и намного дальше, в плане захвата государственной власти? Абсурд какой-то.
- Абсурд, говоришь? А ты загляни в историю, не такую уж и далекую.
- Ты о чем?