Виктор задумчиво стоял возле окна и смотрел на огненно-красный закат. Странно, но внутри была пустота, мысли, как опавшая листва, разлетались в разные стороны, не давая сосредоточиться и принять какое-либо решение. После чудовищно напряженного дня наступила депрессия, как иногда бывает, когда долго стремишься к цели, а едва достигнешь ее, возникает вопрос: что же дальше? И ответа на поставленный вопрос не находишь. Усталость, загнанная внутрь, наконец нашла выход, и Виктор почувствовал, что сегодня он уже ничего не сможет делать, даже думать.
Он достал бутылку водки, разлил по двум фужерам - меньшей тары в комнате не было, - и друзья выпили за удачно проведенный день. После этого Виктор, не раздеваясь, прилег на софу и тут же уснул. Феликс приготовил прибор ночного видения, пододвинул кресло к окну и занял наиболее удобную позицию для наблюдения.
Гальянов начал приходить в себя под утро. После убойной дозы газа и снотворного сознание возвращалось медленно. Сначала он начал различать окружающие его предметы, но никак не связывал увиденное в единое целое. Мозг фиксировал отдельные детали: салон машины, темное помещение, в котором стоял автомобиль, полки вдоль стен, сами стены, металлическую дверь. Но особо его внимание привлекли часы на передней панели. Гальянов остановил на них свой взгляд и сосредоточенно смотрел на движение зеленой стрелки. Оборот, еще оборот. В голове шевельнулась мысль, но ухватить ее он не смог, так как тело вдруг свело судорогой внезапного приступа тошноты. Он инстинктивно нагнулся и зашелся в рвотном кашле - долгом и мучительном, перебивающем дыхание и приносящем резкую боль. Наконец он более осознанно осмотрелся. И увидел, что наручниками прикован за правую руку к боковой стойке неизвестной машины. Боль в затылочной части головы мешала сосредоточиться, но, превозмогая свое состояние, он пытался найти ответ на вопрос: что произошло?
Гальянов закрыл глаза и в обрамлении светящихся, пульсирующих бликов увидел обрывистые части произошедшего. Он увидел, как вместе с Вадимом выходит из подъезда. Они с охраной садятся, едут. Какой-то непонятный хлопок сзади, что-то белое, перегородившее дорогу, резкое торможение, вдруг разлетевшееся лобовое стекло, тупой удар по голове. Семен Дмитриевич свободной рукой ощупал голову. Дальше - ничего. Мрак и тишина… Предупреждение Саркиса, секретная спецслужба, "Призраки"… И тут Семен Дмитриевич понял. С его уст сорвался протяжный стон… Значит, он в руках этих полоумных мстителей! Господи, но как это произошло? Где Вадим? Где охрана? Его не могли вот так просто захватить, ведь Вадим уверял… Но где он сам? Что с ним? Или он где-то рядом, также схваченный? А может, его уже нет в живых?
Семен Дмитриевич откинул голову. Господи, это же конец! Конец его, Гальянова, жизни. Страх пронзил тело, сдавив сердце ноющей болью. Он заплакал. Жалость к себе захлестнула его, и слезы обиды за все, что произошло, непроизвольно заструились по его щекам. "Господи, как же это? Я не хочу, не хочу умирать! Господи, почему твоя кара так сурова? Почему настигла именно меня? Ведь таких, как я, множество?" Семен Дмитриевич резко дернулся, но эта бесполезная выходка ничего, кроме боли в запястье, не принесла. Он некоторое время еще дергался в истерике, пытаясь вырваться из этого склепа, в нестерпимом желании обрести свободу, чтобы бежать, бежать отсюда! Бежать ото всего - от должностей, от денег, от привилегий. Сейчас он готов был с радостью оказаться на месте последнего несчастного бомжа и всю оставшуюся жизнь провести где-нибудь на свалке. Только бы вырваться, освободиться. Но все тщетно. Наручники держали крепко, и истерика вновь перешла в бессильный плач, сменившийся каким-то оцепенением.
Таким и застал его Феликс, спустившийся, чтобы привести Гальянова наверх. Увидев вошедшего, Семен Дмитриевич сжался и, насколько позволяли оковы, отодвинулся в глубь салона - Феликс молча смотрел на перекошенное страхом лицо пленника. Он готовил резкие слова, чтобы сразу дать понять мерзавцу, куда он попал и что его ожидает. Но они не понадобились. Все было ясно без слов. Взгляды их встретились. Смертельно испуганный с одной стороны и презрительно безжалостный с другой. Феликс снял наручники и коротко бросил:
- Пошли.
Гальянов, до конца осознавший гибельность своего положения, превозмогая страх и боль, вылез из автомобиля.
- Следуй за мной, - повторил Феликс команду и, не оборачиваясь, начал подниматься по лестнице. Их встретил Виктор. Он подошел вплотную к Семену Дмитриевичу.
- Так вот ты какой, босс наркомафии…
- Я могу задавать вопросы? - вдруг спросил Гальянов.
- Вопросы? Вообще-то это не в наших правилах. Обычно вопросы задаем мы. Но настоящий случай, я думаю, особый, так что спрашивай.
- Вы - "Призраки"?
- А разве призраки существуют?
- Да, конечно, я не так выразился. Я имел в виду…
- Ты правильно имел в. виду. Что еще? - перебил Виктор.
- Что с моим помощником? Он тоже здесь?
- Нет. Земин умер. Дальше?
- Умер? Но как? Вы убили его?
Ответом на последний вопрос послужило молчание.
- Хотя что за глупость я спрашиваю. Меня вы тоже убьете?
- А сам ты как думаешь?
- Действительно, я задаю глупые вопросы, - нервно вздохнул Гальянов.
- Это точно. Ну что? Думаю, вопросов к нам у тебя больше нет? А то давай спрашивай. Потом спрашивать будем мы.
- Нет, больше вопросов нет.
- Тогда садись в кресло. Феликс, закрепи его.
Напарник быстро привязал руки Семена Дмитриевича к подлокотникам кресла.
- Перед нами - Гальянов Семен Дмитриевич, - начал обвинительную речь Виктор. - Государственный чиновник. Человек, призванный решать вопросы, защищать интересы своих сограждан. Вот кто нами управляет, Феликс. Одновременно эта мразь занимается и побочным бизнесом. Очень и очень выгодным делом. Наркотиками. Ты не знаешь, Феликс, почему он это делает? Нет? Тогда я скажу. А все, друг мой, из-за денег - больших денег. Естественно, он будет "ездить нам по ушам" - дескать, его втянули, заставили, а у него не было выбора. Но разве нам это интересно, Феликс? Лично мне нет. А знаешь, для чего ему нужно так много денег? Чтобы прожить? Нет. Для того чтобы просто прожить, столько денег не требуется. Тогда для чего? А для того, чтобы власть иметь, подниматься вверх, самоутверждаться на костях простых смертных, невзирая на их беды, боль, смерть. Вот для чего ему нужно так много денег. И еще чтобы кормить себе подобных, рангом повыше. Я не прав, Семен Дмитриевич?
- Я не знаю, что ответить. Любой мой ответ вы интерпретируете против меня.
- Смотри, как замысловато, но умно. Образованный у нас клиент, не то что "отморозки", которые проходили раньше. А не знаешь ты, любезный, почему именно тебя и именно в этом городе мы взяли? Ведь таких, как ты, - до хрена и больше, к сожалению, развелось в нашей стране, вернее, на ее руинах.
- Да. Я на самом деле не понимаю, почему стал объектом охоты с вашей стороны.
- Врешь. Все ты знаешь. Вы же нас в своей стае просчитали, и просчитали давно.
Гальянов сглотнул.
- Мне известно, что один из вас - Воронов, он же бывший сотрудник секретной спецслужбы. И… что у вас сравнительно недавно погибла семья. Я сожале…
- И ты, козел, знаешь от чего погибла моя семья? - перебил Виктор.
- Знаю.
- Знаешь, - Виктор замолчал. Отошел к окну, достал выцветшую фотографию семьи. Улыбающиеся, счастливые Анюта и Татьяна. Боль сжала грудь. Виктор повернулся и подошел к Гальянову.
- Смотри! - он показал фотографию.
Лицо Гальянова изменилось, нервный тик пробежал по его щеке.
- Вы, вы были у меня дома?!
- С чего ты это взял?
- Эта фотография. Зачем она вам?
Виктор непонимающе посмотрел на друга, Феликс пожал плечами.
- И ты еще спрашиваешь: зачем мне эта фотография? - повысил голос Виктор. - Это моя семья, которую ты, гад, вместе со своей швалью уничтожил. Понял ты, ублюдок?
- Господи! Татьяна, Анюта! Господи!
- Эй, что ты там причитаешь?
Но Гальянов не обращал внимания на вопросы Виктора. Лицо его перекосила гримаса боли. Сейчас он узнал то, что никогда не пожелал бы узнать. Его дочь, его кровинушку, постигла страшная участь. И эту участь ей приготовил он сам.
- Виктор, ты что-нибудь понимаешь? Его словно столбняк хватил при виде фотографии?
- Кажется, понимаю, Феликс.
Виктор поднял за подбородок опущенную голову Гальянова.
- Так, значит, ты родной отец Анюты? Первый муж Тани?
- Да, - еле проговорил Семен Дмитриевич.
Феликс, стоявший рядом, удивленно присвистнул:
- Вот так дела!
Виктор отпустил подбородок, и голова Гальянова вновь низко опустилась, из его глаз текли слезы.
- Боже мой, боже мой! - повторял он.
Виктор закурил. Открывшаяся новость поразила его. Он ожидал чего угодно, только не этого. Конечно, он знал, что первый муж его Танюши - какая-то "шишка", живет в Городе, что ради карьеры бросил их, но представить в такой роли Гальянова он никак не мог. А видно - любил этот ублюдок свою первую семью. По слезам искренним видно. - Ну что ж, тем хуже для него. Мучительней будет то, что приготовил ему Виктор.
- А ну смотри в глаза! - приказал он.
- Что вы от меня хотите? Да, я занимал руководящую ступень в наркоторговле. Я получал за это деньги. Все? Кончайте этот спектакль. Делайте свое дело. Так будет лучше и для вас и для меня.
- Кончать с тобой? Легкой и быстрой смерти захотел? Ну уж нет, любезный. Другой тебе вынесен приговор, мразь, другой. Ты обречен на жизнь.
Феликс с нескрываемым удивлением смотрел на Виктора - что еще за кренделя?
- На жизнь, - продолжал Виктор, - которая покажется тебе адом. На ту жизнь, на которую ты обрекал свои жертвы. Ты пройдешь весь путь наркомана - от начала до конца. Переживешь все то, что пережила твоя дочь. Ты будешь жить и просить смерти как избавления. Вот твоя участь.
- Что вы хотите сделать?
- Ты еще не понял? Намерен превратить тебя из здорового человека в наркошника. С дикой ломкой, глюками, со всем, на что ты обрекал детей.
- Вы можете меня убить, зачем издеваться? То, что вы сообщили мне о смерти Татьяны и Анюты, - самое страшное для меня наказание, и я сам, понимаете, сам, не хочу больше жить.
- Не смей, подонок, произносить эти имена, не смей! Феликс, там у меня в лохмотьях - шприцы, принеси один.
Феликс посмотрел на Виктора, выслушал просьбу, но не спешил ее исполнять - такого поворота событий он не ожидал.
- Феликс, поторопись. Наш клиент изнывает от нетерпения получить неописуемое удовольствие. Или мне взять самому?
Феликс нашел три заправленных шприца. Взял один и передал Виктору.
- Как у нас с венами, господин Гальянов, жгут не понадобится?
- Не делайте этого, не смейте.
Но Виктор уже задрал рукав рубашки и, как ни пытался извернуться Гальянов, ввел в нить вены иглу с героином. Затем отбросил шприц в угол. С иглы медленно стекала на пол капля алой крови.
- Ну вот. Теперь балдей.
Он развернул кресло, пододвинул его в угол и поставил так, чтобы лица Гальянова не было видно.
- Витя, что за дела? Почему я не знал о твоих намерениях?
- Тебе это надо, Феликс? Извини, друг, но Гальянов - моя добыча, как сказано у Киплинга.
- Ты его отпустишь?
- Я? Да. Только вот он? Сможет ли он уйти? Это вопрос.
Три дня продолжалась своеобразная экзекуция. Как только Гальянов приходил в себя, ему тут же вводилась новая доза, и он вновь погружался в мир наркотических иллюзий.
Удовольствия от такой массированной наркотической интервенции Гальянов не получал. Наркотик не приносил наслаждения, а минуя эту заманивающую, привлекательную для начинающих фазу, интенсивно разрушал организм, в первую очередь нервную систему, активно и губительно воздействуя на головной мозг, меняя его структуру. Другими словами, путь обычного среднестатистического наркомана Семен Дмитриевич преодолевал в сжатые сроки, неминуемо превращаясь в жалкое, больное существо.
- Витя, сколько еще будем с ним возиться? Пора уходить.
- Раз тебе надоело находиться здесь, сделай завтра следующее. Поезжай в город. Созвонись там с Юрием, узнай: что к чему, какая обстановка. Да пройдись, пожалуйста, около кладбища, посмотри: нет ли там наблюдения?
- Ты считаешь, что, упустив шанс, они будут торчать на кладбище, ждать, когда ты придешь навестить своих?
- А что? Вполне возможно.
- Вполне возможно, что их вообще нет в городе, я имею в виду спёцгруппу. Но ладно. Все сделаю. Какие еще будут приказания?
- Не иронизируй, Феликс, и лучше будет, если вернешься ты, когда стемнеет.
- Позволь узнать: почему? С какой радости я должен целый день слоняться по городу? Уж не задумал ли ты чего? Опять не договариваешь?
- Да брось ты, просто в темноте тебе будет безопасней возвращаться в поселок. Вот и все.
Феликс подозрительно посмотрел на друга:
- Ну ладно, сегодня дежурим как всегда? Или ограничимся прослушкой?
- Не расслабляйся, Феликс, режим не меняем. Иди отдыхай.
- Лады, жаль, почитать здесь нечего - одни "плейбои" да примитив детский, не говоря уже о видеокассетах - сплошная порнуха, - вздохнул Феликс. - Ну черт с ними, пойду спать, если усну. Если нет, то не обессудь - вернусь и будешь мне колыбельную петь или сказки рассказывать.
- Давай-давай, спокойной ночи.
Феликс ушел, притворив за собой дверь.
В комнате наступила тишина, прерываемая шелестом дождя да приглушенным завыванием осеннего ветра. Виктор подошел к окну, задумался.
Вот и все. Завтра наступит развязка. Схватка закончена, остался последний штрих. Что дальше? Клятву свою он выполнил. Виновные в смерти семьи уничтожены. Завтра уйдет последний. А дальше? Что дальше? Ради чего жить? И куда, собственно, идти? Дома у него нет, да и не будет больше - никогда. Все, что связывало его с жизнью, осталось в прошлом. А в будущем? В будущем - пустота, болезнь и смертная тоска, тоска по тем, кого он любил больше самой жизни. Что теперь для него означает само это слово - жизнь? Да ничего. Конечно, Феликс не оставит его, при любом раскладе не оставит. Но имеет ли право он, Виктор, связывать друга своим постоянным присутствием, обрекая на неизбежность общения с человеком, который уже при жизни похоронил себя? Ведь у Феликса все впереди. События последних недель расшевелили его, вернули к жизни, к тому состоянию, в котором он и должен находиться. Одному Феликсу будет несравненно легче. А его, Виктора, участь - остаться здесь, навсегда, рядом со своими. Нужна ли ему жизнь без Танюши? Нет, только месть продлила ее. Все осталось в прошлом. Так к чему обрекать себя на медленную смерть? Свой жизненный путь он прошел, и сейчас перед ним черта. И надо принять решение, переступить эту черту. Но не сейчас - завтра. Когда Феликс будет отсутствовать и когда будет поставлена последняя точка в деле Семена Дмитриевича Гальянова.
Вот только Феликс? Сможет ли понять он его? Единственный настоящий друг? Примет ли он его смерть за проявление слабости или все же поймет правильно и не осудит? Кто знает? В одиночку Феликс скроется отсюда без проблем. И дальнейшая жизнь постепенно расставит все по своим местам. Боль угаснет, останется память, а память плохого не хранит - так уж устроен человек. Виктор закурил. Значит, решено?..
Прячась под навесом, Феликс ждал Юрия у центрального универмага. Звонку милиционер не удивился и на встречу согласился сразу. Договорились встретиться в 10 часов, но Юрий предупредил, что может задержаться по служебным делам, и Феликс терпеливо ждал. Соблюдая осторожность и страховку, он немного изменил внешность и находился не там, где была назначена встреча, а через улицу, напротив. В последнее время что-то происходит не так, в первую очередь это касается спецгруппы, цель визита которой оставалась непонятна. Это обстоятельство заставляло соблюдать предельную осторожность. Юрий опоздал на двадцать пять минут. Феликс видел, как тот подъехал, припарковался, вышел из машины и направился к назначенному месту. "Хвоста" Феликс не заметил.
- Привет, - обратился он к Юрию, зайдя со спины.
- Привет. Черт, тебя не узнать. Извини за опоздание, служба - будь она неладна.
- Ничего, я тоже, как видишь, не вовремя. Ну, ладно. Где приземлимся? Погода явно нелетная.
- Можно в кафе.
- Не годится. Там сейчас полно народу. Знаешь, давай возьмем тачку и посетим… ну, скажем, музей?
- Интересное предложение. С детства там не был. Я - за.
Поймав такси, Феликс с Юрием через полчаса уже входили в здание музея, где открылась какая-то авторская выставка. Но автор, судя по количеству посетителей, был не очень известен, и пустые зады являли собой подходящее место для серьезного разговора.
- Лихо вы с Гальяновым разобрались, лихо, - начал Юрий. - У нас оценили, что работали вы выборочно, а не валили всех подряд: милиционера и водителя не тронули.
- Что мы, беспредельщики какие?
- Вот и я о том же, да и не я один.
- Ладно, это мелочи, предисловие. Ты мне вот что поведай, если в курсе, конечно. Чем занимается так называемая спецгруппа? Почему их не было на месте нашей акции?
- А ты думаешь, у нас понимают, что происходит? Как бы не так. Спецгруппа имела задачу выявить "Призраков", то есть вас. И этим сначала и занималась. Но потом… В день вашей акции эта группа, вместо того чтобы прикрывать Гальянова, совершила внезапный налет на авторемонтный завод, где устроила форменный погром. Оказалось, там, в одном из ангаров, находилась очень крупная партия наркоты, под солидной крышей некой охранной фирмы. Те имели неосторожность оказать сопротивление и почти все полегли. Спецы действовали очень жестко, если не сказать жестоко, в чем-то напоминая вас. Товар арестовали и вывезли неизвестно куда. Одновременно были арестованы то ли десять, то ли пятнадцать человек - среди них, опять-таки по слухам, и авторитеты, и чиновники, и разного рода дельцы. Их специально прилетевшим самолетом отправили в Центр. И замечу, что прокуратура области санкции на такие действия не давала. Наши власти попробовали было выйти наверх, но там им дали по рукам. Не знаю, правда или нет, но ходят слухи, что руководитель этой группы подчинен едва ли не лично президенту. Представляешь? Вдобавок из Москвы пришел циркуляр: не вмешиваться в дела группы. Я видел документ. С такими подписями, что распоряжение тут же приняли к немедленному исполнению. Вот такие дела.
- Да-а-а, - Феликс глубоко задумался. - И никаких действий против нас? Невероятно.
- Не ломай голову, Феликс. Их действия ни понять, ни объяснить никто не может. Остается принимать все так, как есть.
- Группа еще в Городе?
- Скорее всего, да.
- Что значит - скорее всего? Ваш департамент не знает, что происходит у него под самым носом?
- А что департамент? Нам приказали не вмешиваться - мы выполняем.
- Но группа где-то базируется? Не может она быть невидимкой?
- Не знаю, Феликс. Гадать не хочу. И тебе не советую. Скажу одно. После действий этой группы очень многие спешно покинули Город. Что последует дальше - не знает никто. Вы-то долго думаете здесь задерживаться? Я это к чему? Если ребята из этой группы решат серьезно взяться за "Призраков", то найдут вас. Это несомненно. Так что считаю ваше дальнейшее присутствие в Городе небезопасным.
- Поживем - увидим.