"Ба! Да это мой бегун!" - Я сразу опознала физиономию, владелец которой битый час гонял меня вместе с напарником по всему городу. На всякий случай я улыбнулась, правда, напоминать, что мы вроде бы уже встречались, не стала. В ответ парень тоже что-то изобразил губами, не буду утверждать, что это была именно улыбка, но выглядело все более-менее доброжелательно. Так мы и разглядывали друг друга некоторое время, потом он кашлянул в кулак и сказал:
- Привет!
Я разулыбалась от уха до уха и приветливо откликнулась:
- Привет!
Парень прошел на середину комнаты, огляделся, но не нашел ничего интереснее, чем я.
- Можешь спуститься вниз…
- Ага, спасибо, - благодарно отозвалась я и уточнила:
- А зачем?
Он дернул плечом, словно не знал, что ответить, почесал затылок и протянул:
- Ну.., надо…
Ах, вот так! Надо, значит, надо. Очень доходчиво и сразу понятно. Я помялась немного, потом сконфуженно сообщила:
- А мне умыться надо….и это.., в туалет…
- Ну.., если надо.., тогда…
В общем-то, я поняла, что молодой человек вовсе не так уж и плох, как могло показаться сначала, просто не слишком любит много разговаривать. Спустившись на первый этаж, я с интересом огляделась. В гостиной три окна, у каждого расположилось по человеку: Лимон, Ушастый и второй стайер. Ничего интересного, если бы не одна маленькая деталь - у кого на коленях, у кого рядом на табурете лежали автоматы, я ойкнула и прикрыла рот ладонью. Все трое повернули ко мне головы, с перепугу я брякнула: "Здрастьте!" - и едва не отвесила земной поклон.
- Пошли, чего встала? - буркнул сзади стайер номер один, и мы направилась в общественное заведение.
Минут через пять мы вернулись обратно, меня конвойный все время подгонял и поторапливал, я поняла, что находиться на улице он опасается. Очутившись снова в доме, я прошла в гостиную, потопталась, не зная, что делать, тут меня окликнули:
- Эй, иди на кухню…
Я обернулась. В дверях веранды стоял Седой и для большей ясности дублировал указание рукой. Перед глазами мелькнул небольшой затянувшийся шрам, я живенько подхватилась и направилась в указанном направлении. Поворачиваясь, я успела заметить за спиной Седого еще двоих. "И сколько же их здесь? В гостиной трое, на веранде трое, один на кухне, один за мной смотрит…
Шесть.., семь.., восемь… Однако… Даже если Ефим вернется вместе с Совой, мало ему не покажется…" Пока я подсчитывала имеющиеся людские ресурсы. Седой добавил:
- Пожрать приготовь… И быстро…
"Вот так! - Я чуть не споткнулась о кухонный порожек. - Опять! Да что же это делается! Белые пришли - грабют, красные пришли - тоже, понимаешь…"
Таким образом, я снова оказалась на этой проклятой кухне. Не скажу, что до этого настроение у меня было хорошее, теперь же оно испортилось окончательно. Я раздраженно хлопала дверцей холодильника, злобно громыхала кастрюлями и шипела сквозь зубы на манер африканской гадюки. Притащившийся вслед за мной на кухню конвойный долго уворачивался от свистящих над его головой ножей и сковородок, наконец не вытерпел и пересел в дальний угол, поближе к высокому носатому парню в голубой футболке. Тот, вцепившись обеими руками в приклад автомата, давно уже превратился в изваяние, не шевелясь и не сводя с меня испуганных глаз.
Приободрившись тем, что смогла в такие короткие сроки безмерно запугать обладателя столь грозного оружия, я разошлась вовсе и даже кокнула в запале суповую тарелку. Но тут на звон разбитой посуды в кухню заглянул Седой, я сразу присмирела и моргнула ему в лицо честнейшими глазами.
- Ты, мать твою за ногу, осатанела? Какого черта ты гремишь? Проблемы с головой?
- Нет, - тут же призналась я, - никаких проблем… - после чего скорчила жалобную физиономию и трогательно сжала кулачки, - ..я ее нечаянно разбила…
Вы же сказали быстро, а народу много.., а я одна.., я тороплюсь…
Седой сверкнул белками глаз и сердито засопел.
- Мамонт, слышь.., помоги ей.., чего попросит…
После чего Седой удалился, а мой конвойный встал.
- Мамонт… - прошептала я, качая головой, и, не удержавшись, фыркнула.
Мамонт не обиделся, напротив, он довольно мило улыбнулся и спросил:
- Ну чего делать?
Я быстро сориентировалась:
- Картошку почисть…
- Картошку? Я? Не-е… Картошку не могу. Банку открыть или стол протереть…
- Стол я и без тебя протереть смогу! - Я разозлилась.
Мне, что ли, картошку на девятерых чистить? Это ж полведра надо! - Тебе чего сказали?
Но парень упрямо прищурился, тогда я развернулась к двери и позвала:
- Семен!
- Да ладно, - торопливо буркнул Мамонт, досадливо вздыхая, - черт с тобой… Где твоя картошка?
Я ткнула пальцем в угол, он выволок мешок на се дину кухни, еще раз вздохнул, окинул кухню несчастным взглядом и обрадовался:
- Серый, помоги…
Носатый в первое мгновение вытаращил глаза, но потом, видимо, сообразил, что отнекиваться бесполезно.
Минут через сорок все было готово, я робко высунула голову в дверной проем и огляделась. Седого в гостиной не было, зато остальные по-прежнему прилежно таращились в окна. "Неужто они так Ефима боятся?" Оглянувшись, я увидела, что Мамонт и Серый стоят ко мне спиной, и неслышно просеменила в центр гостиной.
Дверь на веранду была наполовину прикрыта, я направилась туда, но тут вдруг оглянулся Ушастый и рявкнул:
- Куда?!
Я подпрыгнула на месте, дверь веранды распахнулась, и Седой заорал мне в лицо:
- Почему она здесь ходит?
Из кухни шустро выскочил раздосадованный Мамонт и ухватил меня за руку.
- Да я только хотела сказать, что все готово… - залепетала я, демонстрируя на всякий случай сильный испуг. - Идите кушать…
Седой немного помягчел и кивнул Мамонту:
- Ладно…
Тот мою руку выпустил, и мы мирно направились в кухню. Кушали они попарно, я сбилась с ног, перемывая тарелки и вилки, потому что на восьмерых посуды не хватало. Пот с меня катился градом, у плиты всегда жарко, а тут еще на улице здорово потеплело, а окна открывать не разрешалось. Вероятно, в целях безопасности.
Когда наконец эта экзекуция закончилась, я устало плюхнулась на табурет и безразлично заглянула в кастрюльку. Нет, есть я уже не хочу. То есть не могу… Теперь мне ясно, отчего последние несколько дней я перехожу из рук в руки, словно почетное полковое знамя. Эти уроды просто не умеют готовить.
- Чего сама не ешь? - миролюбиво поинтересовался Мамонт, с удобством расположившись на длинной деревянной скамье.
Я дернула плечами и вяло отмахнулась:
- Потом…
Мамонт понятливо покивал, поджав губы, а потом спросил:
- Неужели устала? А я уж решил, что ты двужильная.
По городу носилась, словно верблюд по пустыне…
Он усмехнулся, я усмехнулась тоже, вспомнив, как мы летали очертя голову.
- Ты чего убегала-то?
- А ты чего догонял?
- Так.., поговорить…
- А чего тогда молча бегал? Вот бы и говорил…
Мы посмотрели друг на друга неодобрительно и рассмеялись.
- Веселитесь? - вздохнул кто-то в дверях, мы разом заткнулись и поскучнели. - Иди пока, Мамонт…
Позову…
Седой неторопливо прошел к скамье, где еще секунду назад хохотал Мамонт, и сел. Я поднялась и занялась грязной посудой. Склонив голову набок, он задумчиво следил, как я счищаю в помойное ведро огрызки. Что означало это молчаливое разглядывание, оставалось загадкой. Решив наконец, что хуже не будет, я повернулась к Седому лицом.
- Можно я окно открою? Дышать невозможно…
Подумав немного, Седой кивнул. Я распахнула створки, с облегчением вдохнув свежий воздух. Однако сидел Седой так, что с улицы его не видно, а я как на ладони.
Случайно или нет? Может, я здесь в роли наживки? Я побарабанила по раме пальцем. Хорошо это, для меня или плохо?
- Чего тебя, такую шуструю, в здешнюю глухомань занесло? - поинтересовался вдруг Седой.
Я заворочала извилинами. Что именно он называет глухоманью? Очень похоже, что у нас назревает разговор по душам. И как же мне себя вести?
- Вы ж меня сами сюда привезли.
Он засмеялся:
- Ладно ваньку-то валять… Верно Гордей сказал: похоже, мозгов у тебя больше, чем у иного мужика…
Такая космически необъятная похвала из уст умнейшей половины человечества непременно вызвала бы у меня счастливую истерику, если бы я и сама кое о чем не догадывалась: я умнее не иного мужика, я умнее многих мужиков… А Седой, продолжая довольно смеяться и крутить головой, возьми да брякни:
- Что, душа моя, опять Ефим пасьянс раскладывает?
Озадачилась я безмерно:
- Что? Пасьянс? Зачем?
Седой пожал плечами и развел ладони в стороны:
- Скучно ему… Развлекается, наверно…
Пока я ломала голову над его словами, он продолжил:
- А чего ты там про Мутного говорила? Ну на конюшне? Кончил Фима Мутного, да? А про Белого откуда знаешь?
Я застенчиво улыбнулась:
- Так… Просто услышала…
- Ага… Просто услышала. И чего услышала?
- Да ничего… - Тут Седой сдвинул брови, я торопливо объяснила:
- Гордей у Белого. И все.
- И все, - снова как попугай повторил Седой и посмотрел на потолок. - И все… Гордей, значит, у Белого…
Так… Ефим где?
- Не знаю… Честно. Он уехал.
- Когда вернется?
- Не знаю, мне ничего не говорили… - - Чего ж тебя с собой не взял? - Седой покряхтел и потянулся к чашке:
- Плесни-ка чайку…
Пока я возилась с заваркой, мой собеседник задумался, машинально постукивая ногой по скрипящей половице, чем здорово меня раздражал. Скрипел Седой довольно долго, потому что чайник на плите никак не хотел закипать, как я его ни гипнотизировала. Наконец раздалось долгожданное бульканье, и я сняла чайник с плиты.
- И Гордей здесь, - словно разговаривая сам с собой, прошептал Седой, - и этот гад здесь… Что ж он здесь крутится, почему не уезжает?
- Седой окинул меня отсутствующим взглядом, а чайник в моих руках вдруг задрожал, и я едва не налила кипятка Седому на колени. "Почему же он тут крутится и не уезжает… - мысленно повторила я, в смятении пытаясь уловить ускользающую мысль. - Бешеный тогда сказал: мы ему еще нужны… Зачем?" Я шумно выдохнула и потрясла головой. Может, я чего-то и не понимаю, но очень похоже, что мы с Седым ломаем здесь головы об одних и тех же вещах. Поэтому я кротко вздохнула и словно бухнулась в ледяную воду:
- Наверное, ищет, кто доллары подменил…
Если бы я все-таки налила Седому кипятка в штаны, он бы взвился над лавкой чуток ниже. А так я едва успела отодвинуть в сторону немудреную посуду, как тот громыхнул пудовым кулаком о стол:
- Какие доллары?! Кто подменил?! Кого ищет?!
Знай я какие, кто и кого, немедленно бы призналась, потому что второй раз лицезреть такое выражение лица, какое сейчас было у Седого, я не желала. Подскочив с перепугу вверх, я стиснула руки, но позабыла, что держу горячий чайник, и обожгла пальцы. Взревев не хуже своего собеседника, шваркнула чайник на стол, после чего мы с Седым уставились друг на друга с взаимным интересом. Это маленькое происшествие несколько разрядило обстановку, лицо Седого понемногу стало приобретать естественный цвет, а глаза - нормальный размер.
Вот он ткнул указательным пальцем куда-то в стол и сказал:
- Еще раз.., о чем ты говорила?..
Опустив глазки к полу, я пожала плечиками:
- Надо же Ефиму найти того, кто подменил деньги…
Он за них отвечал…
- Еще раз, - повторил Седой довольно странным голосом и рукой показал, чтобы я села. - Внятно.
- Вообще-то это ваши дела, и никаких подробностей я не знаю… Просто Ефим рассказал мне, что после сделки, ради которой тут все собрались, кто-то подменил "дипломат" с баксами на фальшивые. И это значит, что и у вас, и у них есть.., ну как это.., предатели, что ли…
Должна признать, что выглядел сейчас Седой прямо-таки ошалелым, правда, длилось это всего пару секунд, но от моих глаз не ускользнуло.
- Что значит "после сделки"? - тихо спросил Седой, а голос его чуть заметно дрогнул. - После какой сделки?
За какие деньги он отвечал?
Теперь настала моя очередь удивляться. Потому что все вопросы я с таким же успехом могла адресовать ему самому.
- Семен, - позвала я, сама поражаясь своей храбрости, - кто такой Белый?
- Уважаемый в городе человек. Две фабрики имеет, рыбозавод тоже его… Его попросили, он людей дал, помог.., а твой сучонок.., меня подставил. Под самые гланды, детка. И если я не последний дурак, то с твоей подачи…
- С моей? - Я чуть слюной не захлебнулась, однако, о чем он, хорошо поняла. - Вы что, серьезно?
- А то… Ты же меня с Черепом увидела… Значит, Ефиму рассказала. И все как по писаному пошло: связной исчезает, тачку грохают, а я крайний…
"Что за манера, - подумала я с досадой, - выражать свои мысли столь убогим способом? Вот что он сейчас сказал? Печенкой чую, сказал что-то важное, но как это на русский перевести?" Я уставилась задумчивым взглядом на окошко, всеми силами стараясь не выказывать сильной заинтересованности. Самое замечательное было в том, что сейчас рушились абсолютно все мои представления о происходящем. Если верить Седому, то сделки, после которой и начались все проблемы, не было вовсе. Тогда никто не мог поменять "дипломаты". И никто не мог потребовать вернуть изумруды…
- Скажите, пожалуйста… - вкрадчиво протянула я, заметив, что Седой не столько злится, сколько усиленно скрипит мозгами. - А почему не было сделки?
- Почему? - Он зло рассмеялся. - Да потому что покупателей встретили на узенькой лесной тропке и разнесли их машинку к едреной бабушке в кровавые клочья!
Ясно, деточка?
- Ясно, дяденька… - Я поскребла в затылке и опомнилась. Сейчас подумает, что я над ним издеваюсь! Ой! То есть извините… А-а.., все подумали, что это вы сделали?
- А все подумали, что на машинку я навел… Спрашивай еще, любознательная моя…
Я и сама понимала, что меня уже несет, но остановиться не могла.
- А-а… Белый - это не покупатель?
- Нет.
- А-а…
- Уважаемый человек. Договаривается с продавцом, договаривается с покупателем. Встречу устраивает на своей территории. Обговаривает все мелочи. И его человек в определенное время сообщает сторонам все условия. Продавец и покупатель встречаются только в момент сделки. Проблем нет, все довольны, каждый получает то, что хочет.
Рассказывал Седой замечательно, подробно и понятно, я слушала в оба уха, всячески стараясь отогнать назойливую, словно весенняя муха, мысль: а чего это вдруг он так откровенничает? Изведясь в конце концов этим вопросом и видя, что искренность собеседника иссякает, проникновенно спросила:
- А зачем вы меня сюда привезли? Я-то Вам зачем?
Ласково кивнув головой, Седой пояснил:
- Если б ты спросила Ефима, знаешь, что бы он сказал? "В пасьянсе каждой карте свое место. И свое время…" И коли ты до сих пор живая, значит, нужна…
Я отпрянула и неожиданно громко икнула. Седой глянул удивленно и раздраженно бросил:
- Ты мне сегодня чаю нальешь или нет?
- Пожалуйста, пожалуйста, - зачастила я, бестолково гоняя посуду по столу, - вот чай, вот сахар…
Ближе к вечеру в мою комнату снова заглянул Мамонт.
- Эй, - позвал он негромко, - не спишь?
Я оторвала голову от подушки и глянула на радостную физиономию. Какой тут сон! Битых три часа, а то и больше, я ворочалась с боку на бок, вздыхала и маялась.
- Нет, - отозвалась я, - тебе чего?
- Ребята жрать хотят…
Вот прорва! Нет, это просто беспредел какой-то!
В туалет выпускают по расписанию, из комнаты выходить не дают, а готовить им бегай по первому зову! Рожи наели - в дверь не пролезают…
- Нет, - буркнула я, демонстративно отворачиваясь к стене, - не пойду.
- Да ну? - обрадовался Мамонт и просочился в комнату - А у меня самые широкие полномочия!
- Умное слово выучил?
- Ага! И тебя могу научить. Если много говорить будешь…
- Спасибо, не надо. - Решив не дожидаться, пока он стащит меня за ноги, я встала с кровати самостоятельно.
Спускаясь вниз по лестнице, отметила, что свет горит только в коридоре, гостиная, веранда и кухня тонули во мраке. Перешагнув порог кухни, я остановилась. Но вот глаза привыкли к темноте, и я увидела Семена, сидящего в углу возле окна.
- На ночь есть вредно, - с достоинством сообщила я, шаря рукой в поисках выключателя, - поэтому я с удовольствием приготовлю вам макароны с тушенкой.
Мой нахальный монолог остался без ответа, я не обиделась и принялась молча громыхать посудой. Приготовление кулинарного шедевра, предложенного мной, много времени не заняло, вскоре я водрузила на середину стола обшарпанную кастрюльку, объявив:
- Готово!
Соответствующей реакции не последовало; решив не впадать в панику раньше времени, я аккуратно расставила тарелки и разложила вилки. Ножи, памятуя о склонностях гостевого состава, вытаскивать поостереглась.
Потоптавшись еще немного возле плиты, я присела к столу, делать уже было нечего, а спросить, можно ли вернуться в спальню, честно сказать, побоялась. В доме буквально звенела напряженная до предела тишина, глянув в темное слепое окно, я поежилась. В этом окошке я не то что как на ладони, я как бабочка из коллекции, намертво пришпиленная булавкой.
- Ешь… - вдруг тихо раздалось из угла.
Отказываясь верить своим ушам, я покосилась на вросшего в стенку Седого.
Однако язык мой отказался произнести решительное "нет!", ноги задрожали, а глаза предательски набухли.
- Ешь… - снова нараспев прошипел Седой и ободряюще добавил:
- Замочу…
В углу произошло плавное, едва заметное движение.
Ведь знала я, что не следует еще раз туда смотреть, но то ли проклятое любопытство, то ли глупость опять взяли верх, и я повернула голову. Теперь правая рука Седого расслабленно лежала на углу стола, а указательный палец кокетливо поигрывал на курке пистолета. Небрежно развернутый в мою сторону ствол завораживающе смотрел мне в грудь блестящим черным зрачком. Это новое, доселе никогда не испытываемое ощущение заставило вдруг мою руку потянуться вперед и крепко вцепиться в горячую ручку кастрюли. Придвинув ее к себе, я медленно и аккуратно наполнила ближайшую тарелку, бессознательно отмечая, как Седой удовлетворенно качает головой в такт моим движениям. Облезлая алюминиевая вилка, изрядно потрепанная жизненными невзгодами и пренебрежительным отношением хозяев, больно стучала по зубам, и макароны большей частью валились мне на колени. Согнувшись над тарелкой едва ли не крючком, я щедро поливала свой незапланированный ужин беззвучными горькими слезами, безрезультатно силясь пропихнуть что-нибудь внутрь протестующего желудка.
Не знаю, сколько длилась эта пытка, большая часть макарон уже переместилась с тарелки под стол, когда Седой вдруг подал голос:
- Ну?
- Нету. Пусто, - пригнувшись ниже уровня подоконника, в кухню прокрался Ушастый, - Додон на крыше, Мамонт с Бурым во дворе.
- А где Серый?
- На веранде… Может, сюда еще Лимона поставить?
- Нет. Пусть Леха встанет в коридоре…