* * *
– Допустим, все происходило именно так, как рассказывает эта Дина, – высказал предположение Корнеев. – Она потеряла память, а частный сыщик Кудесников подобрал ее на дороге из жалости. Тогда, по большому счету, этот Кудесников нам совсем не нужен.
– Но отчего-то же он подался в бега, – возразила Лайма. – Возможно, парочка в сговоре, а их рассказ – всего лишь легенда.
Троица сидела в своем штабе, где обсуждались текущие дела и принимались стратегические решения. Лайма как могла облагородила интерьер съемной квартирки, набросив на мягкую мебель цветные пледы и повесив веселые шторы. Возле дивана стоял массивный торшер со смешным абажуром в цветочек – самая уютная вещь в комнате. В настоящий момент журнальный столик был сервирован к чаю. Однако чашки так и стояли полные, потому что Лайма не любила глотать кипяток, Корнеев ел варенье, а Медведь грыз баранки, жмуря правый глаз.
– Нет, Дина не врет, – помотал головой Евгений, отправив в рот засахаренную вишню. – Ей даже босс верит.
– Не стоит равняться на босса, – возразил Медведь. – Он может кому-то там верить или не верить, а разгадать головоломку должны мы.
С потерявшей память женщиной они уже познакомились. Тагиров возил их к своему другу Шелепу, чтобы члены группы "У" своими глазами увидели надпись на ноге так называемой Дины. Заодно Корнеев сфотографировал красавицу-брюнетку, мотивировав это тем, что в ходе следствия им, возможно, удастся идентифицировать ее личность.
– У кого какие идеи? – спросила Лайма, отняв у Ивана последнюю баранку и бросив ее в чай. – Я, например, даже не представляю, с чего можно начать. У нас нет отправной точки. Если бы мы знали, кто такая Дина...
– Этим собираюсь заняться я, – сообщил Корнеев. – Попробую пошарить в Сети, подниму светскую хронику. Сдается мне, это не простая штучка.
– Согласна, – кивнула Лайма. – Я обратила внимание на ее руки. Домашней работой она не занимается.
– Ну еще бы! Такие женщины созданы для того, чтобы отращивать волосы и радовать мир своей красотой.
– Иван, теперь твоя очередь, – она обернулась к Медведю. – Выдвигай свои идеи.
– А я предлагаю дать объявление в газетах. И на радио. Пообещаем большое вознаграждение тому, кто такого-то числа видел женщину, соответствующую данному ниже описанию. Обрисуем Дину и подождем. Вдруг кто-то заметил, как ее выбросили на том шоссе? Практика показывает, что на всякое подлое дело всегда найдется свой свидетель.
– Итак, ты, Иван, – подвела итог Лайма, – сочиняешь объявление, помещаешь в прессе и потом начинаешь принимать звонки, идет? Для контактов оставь номер своего мобильного.
– А если объявлением заинтересуется тот, кто выбросил Дину на шоссе? И попытается узнать, кто мы?
– Он ничего не сможет узнать, – фыркнула Лайма. – Штаб-квартира снята на подставное лицо, твой мобильный тоже зарегистрирован на какую-то там старушку... А если он придет и начнет задавать вопросы, то сразу вызовет подозрения.
– А ты сама что будешь делать?
– Займусь поисками прыткого Кудесникова.
– У него была фора, – напомнил Корнеев, с удовольствием облизав ложку. – Он сейчас может быть где угодно. Хоть в Тайване, хоть на Камчатке. Или взбирается на одну из гор Тибета. Или нанялся официантом на корабль, совершающий кругосветные круизы. Белая форма, золотой поднос с бокалом ромового коктейля, девушки в бикини...
– Мужчины гораздо примитивнее, чем кажется на первый взгляд, – мстительно сказала Лайма, все еще переживавшая отвратительный разрыв с Шаталовым. – Они рабы стереотипов, и когда им грозит опасность, прячутся так же удачно, как...
– Как страусы, – подсказал Медведь.
– Нет, – с чувством возразила Лайма. – Как козлы.
– У-у-у... – протянул Корнеев. – Ты преувеличиваешь.
– Спорим, что ваш детектив никуда из Москвы не уезжал, – заявила Лайма, откинувшись на спинку кресла и забросив ногу на ногу. – Его спрятала какая-нибудь баба, у которой, как он полагает, его не будут искать. Вероятно, они не наследили. Это дает ему чувство уверенности в завтрашнем дне.
– А как ты собираешься проверить всех его баб? – поинтересовался Корнеев. – Особенно ту, с которой они не наследили?
– Маленькая женская тайна, – ответила Лайма. – Думаю, я справлюсь. Тем более что босс дал нам зеленый свет. Такое случается впервые! Не только финансовая поддержка, но и полное информационное обеспечение!
Медведь немедленно собрал на лбу озабоченные складочки:
– Ты полагаешь, что Тагиров выдаст тебе список всех любовниц сыщика? Но Кудесников не социально опасный тип, на него вряд ли есть досье. У нас же не собирают досье на всех граждан. – Он на минуту замолчал и добавил: – Я так думаю...
– Ладно, так и быть, скажу. Я вот-вот получу на руки список абонентов, с которыми частный сыщик разговаривал за последние полгода со своего мобильного. Выберу повторяющиеся телефоны, выброшу из списка тех, кто проходил у него по какому-нибудь делу. Так у меня в руках останутся личные звонки.
– А как ты узнаешь, кто проходил по делу? – поинтересовался Корнеев. – Проникнешь к нему в офис и станешь копаться в бумагах? У тебя уйдет на это месяца два.
– Я же не спрашиваю, как ты собираешься искать Дину в Интернете – сличать ее снимок со всеми брюнетками, попадающимися на всех сайтах?
Они еще некоторое время препирались, а Медведь тем временем сочинял текст объявления.
– Вот, – заявил он, потрясая бумажкой, обляпанной жирными пятнами. – По-моему, звучит ужасно заманчиво. "Огромное вознаграждение получит тот, кто двадцатого августа видел женщину, соответствующую следующему описанию. Брюнетка, рост 168 см, вес 58 кг, стройная. Возраст – 25 лет. Волосы прямые, ниже плеч, глаза карие. Женщина чрезвычайно красива, особых примет нет. Была одета во все черное. Анонимность свидетеля гарантируется. Звонить по телефону". Ну как?
– Хорошо, – похвалил Корнеев. – Думаю, от свидетелей отбоя не будет. Огромное вознаграждение – это круто.
А Лайма потребовала:
– Дай-ка сюда. – Протянула руку за бумажкой и требовательно пошевелила пальцами.
– Зачем?
– Нужно кое-что подправить.
Медведь безропотно отдал свое детище, а Корнеев протянул папку, чтобы было удобнее писать. Лайма положила ее на колени и схватила карандаш. Зачеркнула слова "огромное вознаграждение" и написала сверху "Тысячу долларов".
– Курс падает, – напомнил Корнеев, вновь принимаясь за варенье.
– Хорошо-хорошо, – пробормотала она и перевела доллары в рубли.
Медведь внимательно наблюдал, сопя от напряжения. Тонко усмехнувшись, Лайма зачеркнула его наивные "25 лет" и уверенно исправила их на тридцать. "Особых примет нет" тоже было зачеркнуто. Вместо этого она указала: "Особые приметы – родинка в уголке правого глаза, на предплечье левой руки – шрам в виде полумесяца. Носит коричневые контактные линзы".
– Разве она не была одета во все черное? – обиженно спросил Медведь, когда командир принялась за следующую фразу.
– Вместо "все черное" следует написать "черное коктейльное платье, на шее кулон в виде ромба с бриллиантами, на безымянном пальце кольцо в пару кулону – тоже ромб с бриллиантами. Нет, пожалуй, бриллианты надо вычеркнуть, – передумала она.
– И что у тебя получилось?
– Подожди, я еще не разобралась с анонимностью. Ага. Итак, объявление будет таким: "Тридцать тысяч рублей наличными получит тот, кто двадцатого августа видел женщину, соответствующую следующему описанию. Брюнетка, рост 168 см, вес 58 кг, стройная. Возраст – 30 лет. Волосы прямые, ниже плеч, носит коричневые контактные линзы. Женщина чрезвычайно красива. Особые приметы: родинка в уголке правого глаза, на предплечье левой руки – шрам в виде полумесяца. Была одета в черное коктейльное платье, украшенное кулоном в виде ромба. На безымянном пальце – кольцо в пару кулону. Свидетелю гарантируются почет, уважение и участие в популярной телевизионной передаче".
– Ты это серьезно? – удивился Корнеев.
– Более чем. Кто сейчас купится на вашу анонимность? Мы ведь не свидетеля на процесс против мафии пытаемся выманить. Людям нужна слава! Хоть на пару минут. В последнее время мы все превратились в абонентов, рядовых пользователей и носителей ИНН.
– В конце концов, чем мы рискуем? – пробормотал Корнеев. – Я согласен.
– Я тоже, – поддакнул покладистый Медведь.
Они назначили время следующего совещания, и Лайма отправилась за теми самыми распечатками телефонных переговоров Кудесникова, которые пообещал передать Тагиров. Наконец-то она перестала бояться своего "шпионского" мобильного телефона. Прежде, когда на другом конце провода обретался нахрапистый Дубняк, который то и дело исчезал из поля зрения, а потом вдруг выскакивал с очередным невероятным заданием, Лайме казалось, что она носит в сумочке бомбу с часовым механизмом. Другое дело сейчас! Легко представлять себе Тагирова – такого приятного, уверенного в себе, умного и рассудительного.
Она оставила свою машину в двух кварталах от назначенного места и пешком пошла вдоль по улице, разглядывая витрины, пестревшие порой интересными, а порой совершенно дикими рекламными текстами. Например, магазин эксклюзивной итальянской обуви зазывал покупателей следующей частушкой: "Крутые тапки за смешные бабки!" Внутри магазина прохаживались высохшие от скуки продавцы-консультанты в количестве четырех человек и с тоской глядели на дверь – не хлопнет ли. В витрине булочной угнездился написанный на куске ватмана стихотворный шедевр: "Когда в желудке гулко, ешь пирожки и булки". А над киоском-коптильней висела сногсшибательная вывеска: "Тех, у кого губа не дура, здесь ждет свежайшая гриль-кура!"
В кафе, где должна была состояться конспиративная встреча, Лайма пришла на пятнадцать минут раньше оговоренного срока. Села за столик возле окна и огляделась. Ни одного человека, похожего на ее связного. Посетители с суровыми лицами вьются вокруг шведского стола, бряцая большими ложками, потом разбегаются по местам и озабоченно едят. Усталая девушка в переднике остановилась возле Лаймы и сказала:
– Вам принести меню или вы предпочитаете шведский стол?
– А кофе у вас есть?
– Есть, – кивнула девушка. – Летние предложения все здесь, на карточке.
Она глазами показала на укрепленную пластиком компьютерную страничку, стоявшую возле пепельницы. Лайма взяла ее в руки и прочитала: "Кофе по-восточному, кофе по-американски, чай пакетированный". Далее следовало загадочное обещание: "После трех часов ночи скидки на люля-кебаб". Интересно, находятся ли люди, пожирающие ночами люля-кебаб по сходной цене?
– А что такое "кофе по-американски"? – спросила Лайма.
– С молоком и сахаром.
– А-а! – протянула Лайма, подумав с неудовольствием, что проклятые американцы все прибрали к рукам – даже кофе с молоком. – Тогда мне пакетированный чай.
Девушка ушла, и тут в кафе появился шустрый старичок с папкой под мышкой. Он был одет в красивый льняной костюм и светлые ботинки. Встретившись глазами с Лаймой, модник подмигнул, и она немедленно выпрямилась в ожидании. Вот и связной! А в папке у него – распечатки. Когда старичок двинулся по проходу, она тоже ему подмигнула и показала на соседний стул. Он подошел, улыбаясь во весь рот.
– Здрасьте! – поприветствовала его Лайма. – Рада, что вы пришли. Время – деньги.
– Согласен, – кивнул тот и начал суетливо устраиваться. Потом передумал садиться, положил папку на край стола и отправился к шведскому столу за пищей.
Лайма решила, что это своего рода знак. Протянула руку и потянула папку на себя. Она показалась Лайме слишком тонкой. По ее расчетам, телефонов должно было набраться видимо-невидимо. Девушка принесла чашку и поставила на стол. Рядом положила чек на маленьком блюдечке. Пакетированный чай выкрасил кипяток в мрачный темно-желтый цвет. Пах он мокрым бельем, которое на ночь оставили в тазу. Лайма содрогнулась, оплатила счет и, взяв папку под мышку, направилась к выходу. Помахала старичку рукой и еще раз подмигнула. "Какой славный агент!" – подумала она, закрывая за собой дверь.
Дошла до ближайшего скверика, опустилась на лавку, открыла папку и увидела, что никаких распечаток в ней нет. А лежит там свеженькое свидетельство о разводе и брачный договор, заключенный между гражданином Кобищановым Леонидом Александровичем, 1929 года рождения, и гражданкой Хренихиной Людмилой Николаевной, 1975 года рождения. В правом верхнем углу брачного договора черным фломастером начертано: "Хрен она получит!"
Не успела Лайма изумиться, как услышала топот. Она подняла голову и увидела старичка – по всей видимости, того самого жадного Кобищанова, который обещал хрен своей молодой жене Хренихиной после развода. Заметив похитительницу папки, старичок увеличил скорость и в два прыжка оказался возле скамейки.
– Учтите, это копии! – воскликнул он. – Оригиналы я храню в другом месте.
– Я очень рада, – ответила Лайма. – И вообще – я вашу папку по ошибке взяла.
Тут снова раздался топот, и к лавке подскочила официантка, которая приносила Лайме чай. Глаза выпучены, раскрытый рот жадно хватает воздух.
– Говорила мне мама, чтобы я не курила сигарет с ментолом, – пытаясь отдышаться, с трудом выговорила она. – Что же вы, дама, убежали так неожиданно?
– Я заплатила за вашу пакетированную гадость, – гордо возразила Лайма, привстав со своего места. – Деньги положила прямо в блюдечко. Возможно, их украл какой-нибудь нечистый на руку ценитель шведского стола. Они у вас там бегают, как мыши в подвале.
– Ваши двенадцать рублей в целости и сохранности, – успокоила ее официантка. – Просто вам конверт просили передать, а я и глазом моргнуть не успела, как вы удрали...
Она протянула большой белый конверт размером со стандартный лист – такой толстый, как будто в него засунули биг-мак.
– Вот видите! – обернулась Лайма к старичку. – Я просто перепутала вашу папку со своим конвертом. Думала – вы ее для меня положили.
– Это мне наука, – пробормотал старичок. – В другой раз буду бдительнее.
Официантка ушла, сгибаясь, как пловчиха после заплыва, – все никак не могла восстановить дыхание. А старичок подал Лайме свою визитную карточку и представился:
– Моя фамилия Сомов. Если будут неприятности – милости прошу.
Лайма взяла визитку и прочла: "Сомов Игнат Петрович. Частное сыскное агентство".
– Боже мой! – воскликнула Лайма, схватив Сомова за лацканы пиджака. Глаза у нее загорелись, как у деревенской девушки, завидевшей в окошко гармониста. – Это провидение вас мне послало!
– Да ну? – удивился тот. – Неужто вы нуждаетесь в моих услугах?
– Еще как нуждаюсь! – воскликнула Лайма и потрясла конвертом. – Но это конфиденциальная информация.
– А вы знаете, какие у нас ставки? – вкрадчиво поинтересовался Сомов, беря новую знакомую под руку и подводя обратно к скамейке.
– Деньги – не вопрос, – ответила та и широким жестом показала, как легко относится к финансовой стороне дела. – Мне нужно много-много квалифицированных сотрудников, которые начнут работать прямо сейчас!
– Мне нравится ваш подход, – просиял Сомов. – Расчет наличный?
– Да.
– А я могу узнать наконец, с кем имею дело?
– Конечно! – ответила Лайма и достала из сумочки фальшивое удостоверение. – Надеюсь, вы все поймете правильно и будете держать язык за зубами.
– Я потрясен, – признался Сомов, увидев на фотографии Лайму в пилотке и френче.
– Мне тоже кажется, что я тут хорошо получилась, – игриво ответила она.
* * *
По личному звонку Нелли Ираклиевны под именем Розы Мамаевой Кудесников был принят на работу в небольшое туристическое агентство "Пляжный бум" на должность секретарши директора. Хотя и не просто так, а с испытательным сроком. Директор, Алексей Петрович Базаров, оказался симпатичным мужчиной "под полтинник" – слегка полноватым, но обаятельным. У него был маленький вздернутый нос, но вовсе не он портил внешность Базарова, а хмурое выражение лица. Казалось, директор чрезмерно чем-то озабочен и не желает, чтобы его трогали. На приветствия он отвечал коротким кивком и стремился как можно скорее пройти в свой кабинет.
Первый рабочий день прошел замечательно. Кудесников понравился всему персоналу, потому что купил в честь знакомства торт и несколько литров сока. За чаем рассказал душещипательную историю о разводе с "новым русским", польстил всем мужчинам вместе и каждому в отдельности, сделал правильный комплимент старухе Пескаревой и сильно порадовал девушек, которые на фоне новой секретарши почувствовали себя невозможными красавицами.
В течение дня два раза появлялась трагическая необходимость выбора туалета – мужской или женский? В женском постоянно кто-то отирался – там курили, наводили красоту и обменивались маленькими тайнами. Еще там поправляли чулки, лифчики и делали всякие другие вещи, о которых Кудесников не желал знать. С другой стороны, в малопосещаемом мужском туалете, по закону подлости, в "момент истины" можно было на кого-нибудь напороться.
Он долго мучился сомнениями и все-таки пошел в женский. И наткнулся там на кассиршу Люсю Никитину, которая подвизалась худеть на глазах всей страны под надзором корреспондентов глянцевого журнала. Корреспонденты то и дело Люсю фотографировали и помещали самые свежие ее фотографии на страницах журнала. Люся сообщала им, сколько граммов она потеряла на прошлой неделе, сколько на этой, однако на внешнем виде эти граммы никак не отражались, и Люся нечеловечески страдала. От этого в ней просыпался зверский аппетит, и она бегала в туалет, чтобы съесть шоколадку. В присутствии коллег есть сладкое было стыдно. Старуха Пескарева смотрела на Люсю с таким ужасом и с такой брезгливостью, как будто та на ее глазах ловила и разжевывала мух.
– Ты когда-нибудь сидела на диете? – спросила Люся новую секретаршу, втайне наслаждаясь тем, что у той фигура еще хуже, чем у нее. Эти широченные плечи... А ноги!
– Мне не надо, – честно ответил Кудесников. – Ничто и никогда не превращается во мне в жир.
– Неужели ты не испытываешь угрызений совести, когда ешь мучное?! – не поверила Люся.
– Нет, – твердо ответил Кудесников, глухонемая совесть которого давно уже оставила попытки вступить с ним в диалог. – Если я постоянно буду думать о том, что ем, масса важных вопросов останется без внимания.
– Ну, если бы ты толстела, то изменила бы точку зрения.
– Ты толстеешь от однообразия, – заявил Кудесников со знанием дела. – Как только ты начнешь жить в полную силу, килограммы слезут с тебя, как кожура с сосиски.
– А как это – жить в полную силу? – спросила Люся, глядя на него во все глаза.
– Сделай что-нибудь для души. Например, заведи роман с женатым мужчиной, – посоветовал тот. – Вон у вас директор – совершенно неустроенная личность. Не знаю, какая у него жена, но по лицу видно, что бедняга несчастлив.
– Полагаешь, я могу заинтересовать нашего директора?! Как я могу предлагать себя такому человеку?
– А ты предложи, и увидишь, что будет.
И он удалился, по давней холостяцкой привычке хлопнув изумленную Люсю по круглой попе.
Незадолго до конца рабочего дня Кудесникова вызвал к себе Базаров.