Об этом и не надо было просить (женщины любят детали), Ева опять застрочила:
- Сначала была капелька, едва заметная капелька крови. На клавише, на одной, на "до" первой октавы. Но я-то не знала, я думала, что вареньем намазано. Вишневым. Юльке накостыляла слегка и успокоилась. Через несколько дней смотрю, капелек уже пять: на "ре", "ми", "соль" первой октавы и на "до", "фа" - второй. Присмотрелась, на варенье совсем они не похожи. Еще присмотрелась - кровь! Ох, как я рассердилась на Юльку, даже ее отшлепала и наказала: "Со своими вечно ободранными лапами к роялю и близко подходить, мерзавка, не смей!" И что же? Через несколько дней на "ре" третьей октавы лужица. А сегодня уже настоящая лужа на "ми", "фа" "соль" пятой октавы и сильно испачканы черные клавиши. Но самое страшное то, что Юлька здесь ни при чем, зря ее колотила. Целых три дня я дома одна! Абсолютно одна!
Оцепеневшая Евдокия, заикаясь, спросила:
- К-куда же все делись?
Ева всхлипнула:
- Я еле живая от страха. На дачу уехала вся семья. Сама их выгнала, чтобы не мешали мне к фестивалю готовиться. Едой запаслась и над новым концертом работала, три дня не выходила из дома.
- Может, кто-то к тебе приходил и решил подшутить, - замирая от ужаса, прошептала в ответ Евдокия.
- Если бы, в том-то и дело, что не приходил в эти дни никто. Одна я была в квартире. Кровь с клавиш начала вытирать и вдруг так страшно мне стало, что потемнело в глазах. С воплем забилась в ванную, под унитазом сижу, выйти боюсь. Слушай, Дуська, ты мне не веришь?
- Про то, что под унитазом сидишь? - удивилась та и озадаченно осведомилась: - Да, в самом деле, Ева, как ты умудрилась забраться под унитаз?
- Ой, Дуся, сижу-то я рядом, но черт с ним, с унитазом моим! В то, что кровь на клавишах появляется, веришь или не веришь?
- Верю! - не задумываясь, выпалила Евдокия. - Я самая первая увидела эту кровь!
- Ой, мамочка! - взвизгнула Ева. - Сейчас я от страха умру! Ты видела кровь?!
- Да! На твоих клавишах!
- Ой, мамочка! Точно умру! Когда?!
- В тот день, когда появился маньяк!
- Да ты что?!
- Евусик, я сидела возле рояля, уставившись в телевизор. Ты на кухню кофе варить пошла. Тут начали про маньяка рассказывать, я разволновалась и на клавиши оперлась рукой, то есть, локтем… Ева, знаю, ты за это ругаешь, инструмент расстраивается и все такое… Честное слово, я по рассеянности, - бросилась оправдываться Евдокия, но подруга ее перебила:
- Хватит, Дуся, мне уже не до клавиш. Дальше-то, что с кровью было?
- Да ничего. Я про кровь только дома узнала, когда блузку сняла. На локте было пятно.
- Что же ты мне не сказала?!
- А о чем говорить? Знаешь сама какая я недотепа. Спасибо еще, что только пятно.
- Да, спасибо, что на месте рукав, - саркастично вставила Ева.
- Именно, - не обиделась Евдокия. - Со мной и похуже приключения каждый день происходят, а тут всего лишь пятно. В тот день я не задумалась, но когда я опять оперлась на клавиши…
На этот раз Ева взвилась:
- Вот в чем дело! А я удивляюсь, почему рояль так часто расстраивается! Оказывается, она на него опирается! Каждый день!
- Не каждый день!
- Дуся, нельзя быть упрямой такой! Если просят тебя по-хорошему, изволь выполнять! Он кучу денег, рояль этот стоит. И настройщик нынче не дешев.
Евдокия ядовито спросила:
- Тебе уже не интересно про кровь?
- Интересно, - буркнула Ева, - дай только слово, что больше не будешь…
- Не буду! Даю! Никогда! И не имею привычки такой, но в тот день, видимо, черт попутал: про маньяка снова по телику говорили, снова я увлеклась, снова на клавиши оперлась и снова локоть в крови. На этот раз видела след. Когда ты вошла, я быстро локоть убрала, а на клавишах…
- Капля?!
- Нет, кровью намазано. Каплю блузка впитала и уж потом я по клавишам развезла кровь рукавом.
- Что же ты мне не сказала? - опять сокрушилась Ева.
Евдокия вдруг рассердилась:
- А что я должна была говорить? Что на клавиши твои опиралась да комара невзначай придавила? Ведь именно так я тогда подумала, только теперь уже все поняла. Выходит, это был не комар. Но что же?
- Дусенька, миленькая, - с ревом взмолилась Ева, - приезжай скорее ко мне!
- Прямо сейчас?
- Прямо сейчас!
- Сейчас я не могу, занята. Почему бы тебе не вернуть с дачи семейство?
- Пыталась, но сотовый не отвечает.
- Попробуй еще.
- Да пробовала сто раз! Сколько можно? К тому же, мне никто не поверит. Мама скажет, что я сочиняю опять. Дусенька, приезжай или я здесь, под унитазом, от страха умру! Если не хуже!
Этим заявлением она насторожила подругу.
- А что может быть хуже? - втянув голову в плечи, спросила Евдокия и два раза нервно икнула.
Ева сделала длинную паузу и экзальтированно прошипела:
- А хуже: меня прикончит маньяк!
- Евочка, миленькая, - заголосила Евдокия и… вынуждена была мгновенно прервать разговор. - Я позже перезвоню, Леня пришел, - испуганно сообщила она и, прошептав "да, бабуля была права", спрятала трубку.
- Леню своего боится больше маньяка, - со вздохом подивилась Ева и, сидя под унитазом, покорно принялась ждать.
Она знала свою подругу: раз Дуся выдала обещание, значит не подведет.
Глава 3
Леонид Павлович и вещи в багажник автомобиля отнес и даже успел пофлиртовать на прощание с милашкой-дежурной. Он видел, что очень ей нравится: кокетничала, чертовка, отчаянно с ним все эти двенадцать дней и Дашу сразу же невзлюбила - провожала презрительным взглядом. Во взгляде недоумение и вопрос: "И что он, красивый, умный, интеллигентный мужчина в этой дурочке и страшилке нашел?"
А Даша, неосознанно чувствуя неприязнь, словно назло, проходя мимо дежурной, то на ровном месте вдруг спотыкалась, то сумкой цепляла стоящие в холле цветы. Горшки падали, бились - Лагутин сокрушался, качал головой, извинялся - дежурная, торжествуя, со сладкой улыбкой в ответ ворковала:
- Не волнуйтесь, ужасного ничего, подберем.
Но Дашу с такой брезгливостью злыми взглядами провожала, что к Лагутину (читавшему эти взгляды) сразу просилось на ум: "чокнутая" да "удолбище". Он и не ошибался совсем - как раз такими словами дежурная полна и была, провожая нескладеху-Дашу злыми глазами.
Простосердечная Даша же, как обычно, с лаской ко всем и со всею душой - дежурную комплиментами баловала, дорогими фруктами угощала, шоколадками пичкала…
И чем больше завистницу улещала, тем сильней ее та ненавидела.
Леонид Павлович, для которого человеческая душа, что учебник, до дыр зачитанный, видел какие страсти тут происходят, какие движения и куда, но поделать не мог ничего. Жену он предупреждал, советуя быть недоступнее, но бестолку все. Прямо сказать ей нельзя: слишком уж впечатлительна, а намеками - что об стенку горох. Он ей:
- Даша, обслуга бедная, а мы живем в номере "люкс" и за день способны истратить то, что хорошая горничная и в месяц не получает.
Она же ему в ответ:
- Потому я дежурную фруктами и кормлю. И не пойму, чем ты не доволен.
Вот и говори с ней после такого ответа. Дежурная - стерва - ведет себя внешне солидно, а Даша - добрячка - выглядит дура дурой.
Но с другой стороны, Лагутин не держал на дежурную зла: он мужчина ее мечты - очевидно, а Даша счастливая конкурентка. За что же дежурной ее любить?
Лагутин поэтому с чистой совестью на прощанье с дежурной пофлиртовал, покупался в лучах ее обожания - не смог себе отказать. В свой номер по этому поводу он вернулся в приподнятом настроении - после (пусть и легкой) измены как-то особенно хочется любить родную жену.
- Дашутка! Радость моя! Я уже здесь!
И что же он видит: Радость сидит по-прежнему на кровати, в обуви на покрывале - Лагутин нахмурился, в нем самом радости, как ни бывало, только злоба одна.
"Что это, черт возьми, происходит? Я, как ишак, с чемоданами, знай себе, бегаю по этажам, а она прохлаждается?"
- Даша, почему до сих пор не собран твой рюкзачок? В конце концов, это бессовестно. Я устал, страшно голоден, мне предстоит долгий путь за рулем. Эдак мы и к ночи не выберемся…
Разумеется, после такой сентенции, Евдокие и в голову не пришло делиться с мужем загадками Евы. Во-первых, он не поверит. И не захочет слушать. А во-вторых…
Во-вторых, много чего. Вплоть до скандала. Не стоит испытывать, пожалуй, судьбу.
Евдокия вспорхнула с кровати и - прямо на шею к мужу:
- Ленечка! Как я рада, что мы едем домой! Ленечка! Я страшно тебя люблю! Ты - самый лучший!
Он смягчился:
- Ну-ну, хитрунья, хватит, задушишь. Лучше иди собери рюкзачок.
- Считай, он уже собран!
И действительно, быстро все собрала (может же, если захочет) и помчалась к дежурной сдавать ключи и прощаться.
Лагутин, предвидя ужасную сцену, (Даша - сама простота, та, стерва, - ехидство одно) схватил последние чемоданы и к автомобилю сбежал.
- Встретимся в ресторане, - бросил он жене на ходу и вскоре сильно о том пожалел, что ее без присмотра оставил.
Теперь он жену вообще потерял: и в ресторане зря ждал - не дождался, и у дежурной ее не нашел, сбегал к автомобилю - и там Даши нет.
- Черт возьми! Это уже никуда не годится! - взорвался бедный Лагутин. - Ох, она меня доведет!
И в этот трагический миг он увидел свою Евдокию: негодница сидела под пальмой на лавке с сотовым, приложенным к уху. С кем и о чем болтала жена Лагутин не слышал - был от нее далеко - но разъярился он не на шутку и завопил:
- Даша! Ты издеваешься?!
Вздрогнув, она оглянулась, поспешно спрятала трубку и… возликовала:
- Ленечка, ты нашелся! Я потеряла тебя!
Леонид Павлович оторопел:
- Ты меня потеряла?! Это я тебя потерял!
- Я здесь была, как ты и велел.
- Я велел? Я ждал тебя в ресторане.
- Правда? Слышу впервые.
Он впился пытливым взглядом в ее голубые глаза: "Врет или снова все перепутала?"
Евдокия была расстроена - искренне, ошибаться никак он не мог: знает свою жену.
- Ленечка, по всему санаторию бегала, искала тебя, и в ресторане была, и к дежурной сто раз возвращалась, - защебетала она.
- Ладно, нашлась и нашлась, - махнул он рукой. - Смотри, больше не пропадай.
- Ни на шаг не отойду, - заверила Евдокия и протяжно вздохнула.
Лагутину вдруг почудилось, что внутри у жены неспокойно: идет там мучительная борьба. Но спрашивать было некогда: во-первых, проголодался, во-вторых, надо было спешить - неотвратимо близился вечер…
В общем, было не до того. Потом же, набросившись на еду, и вовсе он не заметил, что Даша особо задумчива и грустна.
А ее напугал разговор с Евой, точнее, продолжение их разговора. Вопреки ожиданиям мужа, Евдокия не стала долго прощаться с дежурной. Как только Лагутин скрылся из вида, она извлекла из кармана свой сотовый и, помахав дежурной рукой, помчалась вниз по ступеням:
- Евусик, это твой Дусик. Как обещала, звоню. Ты где?
- Там же, где и была.
- А где ты была?
- Что-оо?!
Евдокия взмолилась:
- Евусик, прости. Мало, что я рассеянная, так еще и Ленчик мой сильно не в духе. Ко всему придирается, просто кругом идет голова. Видно, бабуля была права, ну да бог с ним, напомни, ты где?
Ева со вздохом напомнила:
- Под унитазом я, Дуся, сижу.
- Зачем?
- На всякий случай.
- На всякий случай?! Что это значит?
- Ой, Дуся! Неужели не ясно? Кровь, капельки эти… Я сама не своя. От страха, полные, Дуся, штаны - самое место мне под унитазом. И потом, здесь безопасней: щеколда, дубовая дверь…
- И долго ты собираешься в туалете сидеть?
- До тех пор, пока ты не приедешь.
- Пока я не приеду?!
Евдокия нервно икнула и решила открыть секрет:
- Евусик, я приехать никак не могу.
- Почему?
- Я далеко. Мы с Ленчиком в Сочи. Вернемся не раньше утра.
Ева трагично восприняла весть: она зарыдала, зло и беспомощно приговаривая:
- Зачем эти друзья, когда на них положиться нельзя? Ирка в Париже, Майка за городом, с любовником на пикник укатила…
- Она мне звонила, хвастала, знаю, - вставила Евдокия.
- … Ты завеялась в Сочи. Всем на меня плевать, - продолжила Ева и завопила: - Я погибла! Погибла!
Паникуя, и Евдокия в унисон завопила:
- Погибла?! Ты?! Почему?!
- Тебе-то какая разница, - отмахнулась, рыдая Ева. - У тебя есть дела поважней.
- Евусик, не вредничай, я тоже сейчас от страха умру! Давай, по-быстрому все выкладывай, пока Ленчик меня не нашел!
И Ева ошеломила подругу:
- Это маньяк!
- Маньяк? - с ужасом пискнула Евдокия, подумав: "Теперь ясно, почему я так сильно его боялась. Предчувствие! Это оно! Как всегда, не подводит! А сны мои! Сны!"
- Помнишь, по телевизору сообщали, - продолжила Ева, - есть подозрение, что маньяк не случайных девиц убивает, а только тех, с кем отношения как-то завязывает. Перед тем, как жертву зарезать, он, якобы, долго с ней забавляется.
У Евдокии потемнело в глазах:
- Как?!
- По-разному, думаю. Со мною вот так: кровью рояль поливает.
- Зачем?
- Стращает и страхом моим наслаждается, ужасов хочет нагнать, а потом, когда я, обезумев, на улицу выскочу, он затащит меня в кусты и…
- Мамочка! - содрогаясь, пискнула Евдокия и два раза нервно икнула. - Евик, что же нам делать? Может, в милицию позвоним?
Ева с сарказмом спросила:
- Думаешь, грустно им без тебя? Хочешь ментов рассмешить? Так они нам и поверили. Им же это не выгодно, придется работать…
- Да, ты права. Слушай, Евусик, а как он в квартиру к тебе попадает, этот маньяк?
- Думаю, через балкон. Балкон-то всегда в кабинете открыт. Ой! Я его не закрыла! - ужаснулась она.
Евдокия охнула и наказала подруге:
- Так пойди и закрой.
- Дуру нашла, - заупрямилась Ева. - Нет уж, я лучше от страха под своим унитазом умру, чем отправляться под нож зверя-маньяка!
- Глупостей не болтай, - психуя, отрезала Евдокия. - Он убивает только на улице и только в кустах.
- А что ему стоит меня подстеречь и с балкона на улицу выбросить?
- Зачем? Разве есть у тебя во дворе кусты?
- Да, асфальт там один, - согласилась Ева.
- Кстати, - озадачилась Евдокия, - а почему он привязался к тебе, этот маньяк? Мало, что ли, девиц в нашем городе?
Ева нервно хихикнула:
- А сама не догадываешься?
Евдокия гаркнула:
- Нет!
- Потому, что маньяк убивает самых красивых. А наш концерт по телевизору недавно показывали, - с важностью сообщила Ева, чем окончательно испугала подругу.
- Евик! - завопила она. - Это так! Евик, ты сразу в глаза всем бросаешься! Тебя не заметить нельзя! И маньяк тот концерт увидел! Господи! Как я сама не додумалась! Жди меня! Жди! Я скоро буду!
- Будешь? - с надеждой спросила Ева.
- Буду!
- Когда?
- Завтра утром!
В трубке раздался истерический хохот Евы:
- Ха-ха-ха! Уморила! Думаешь, он станет ждать утра? Сегодня ночью меня и прикончит! Тем более, что он давно не убивал. Руки, небось, уже чешутся.
Евдокия хотела ответить, хотела приободрить подругу, но в этот самый момент раскатисто прогремел возмущенный глас мужа - Евдокия очнулась, обнаружив себя под пальмой на лавке.
Как оказалась на лавке она, Евдокия не помнила - рассеянно забрела за страхами и разговором.
- Евик, я позже перезвоню, - пискнула спешно она подруге и спрятала трубку в карман.
Пока препиралась с мужем, мысли одни: "Сны! Эти странные сны! Слишком они похожи на явь!"
Нет, Евдокия не верила, что ее ночные прогулки под луной с незнакомым мужчиной были в действительности. Она боялась другого - предчувствия. Ее редкая болезнь каким-то неведомым образом обостряла шестое чувство - Евдокия (как и брат ее, Боб) умела угадывать и предугадывать мысли, события, о которых на самом деле знать не могла.
Вот и сны эти она сразу связала с маньяком, да и как не связать. Время от времени она вдруг находила себя не в кровати, а на улицах города - ночного города - где прогуливалась сонная в нижнем белье. В одну из таких прогулок она повстречала того, у кого был похожий сдвиг: симпатичный молодой мужчина в пижаме сидел в кустах и… громко рыдал. Евдокия, зная, что это сон, бесстрашно к нему подошла и спросила:
- Могу ли я вам помочь?
Молодой человек испугался и хотел убежать, но она взмолилась:
- Пожалуйста, не оставляйте меня здесь одну.
Он, прячась за ветками, осведомился:
- А почему?
Евдокия призналась:
- Мне страшно.
- Вы боитесь маньяка, - догадался молодой человек и тоже признался: - Я еще больше маньяка боюсь.
- Еще больше? Отчего еще больше? - удивилась она.
Он, смущаясь, ответил:
- Я знаю, кто он, этот маньяк.
- Знаете?!
- Да. И поэтому нам лучше расстаться. Прямо сейчас, немедленно.
- Вы не можете так сразу уйти, - воскликнула Евдокия. - Я вас не отпущу!
Молодой человек рассердился:
- Уж здесь-то я все могу.
- Здесь, это где?
- Конечно во сне. Девушка, вы всего лишь мой сон. Вы мне снитесь.
Евдокие стало смешно.
- Нет, милый мой, это вы снитесь мне.
- Да что вы! А вот мы сейчас и проверим. Я ухожу, а вы попробуйте сделать так, чтобы я остался.
- Согласна!
И Евдокия попробовала, но мужчина ушел. Ощущая мучительное бессилие, она проснулась и обнаружила, что лежит на кровати, яростно сжимая комок простыни, а за окнами брезжит рассвет…
- Слава богу, - обрадовалась Евдокия, - это всего лишь был сон, и я не гуляла в ночной рубашке по спящему городу.
А через несколько дней…
Глава 4
Совершив над собой усилие, Евдокия забыла про сны и вернулась к проблеме Евы. Теперь она боролась с собой: с одной стороны, мучительно необходим совет мудрого мужа, но с другой - как ему все рассказать? Не поверит, рассердится, скажет "невовремя"…
Дело в том, что все они: Майя, Ирина, Ева и сама Евдокия были его пациентками - они познакомились в группе, созданной пять лет назад.
"Надыбал" группу Борис - Боб - старший брат Евдокии. Он тоже был болен - эта болезнь передалась им по наследству и почти не лечилась. Евдокия сдалась и махнула рукой: "такой и умру", Боб же не унывал - перепробовал все: амбулаторку, гипноз, физиопроцедуры, фито-терапию, иглоукалывание, даже к народной целительнице ходил и к колдуну - из него изгоняли нечистую силу…
Так Боб добрался и до группы психиатра Лагутина, делавшего первые в нашей стране шаги по стезе психоанализа.
- Вылечить там нас не смогут, - поделился с сестрой впечатлением Боб, - но душу слегка отвлекут. Научат кое-чему и вообще, там интересно. Не ленись, Даша, сходи, - посоветовал он, и Евдокия решилась.
Сам Боб быстро к группе той охладел - "одни бабы собрались", а Евдокия нашла там подруг и… даже мужа. Серьезных больных, кроме нее, в группе не было. Как съязвил умный Боб, собралась толпа истеричек.