Впрочем, он был не прав. В группу к Лагутину шли не лечиться, к Лагутину шли за помощью в решении жизненно-важных проблем. Простым обывателям представлялось, что психиатр, изучая чужую душу, должен бы научиться манипулировать не только больными, но и здоровыми - вот и пускай передаст мастерство. Ирина хотела наладить отношения с мужем, Майя - облегчить поиск любовников, красавица Ева - сделать карьеру. Евдокия искала только здоровье - хотела конкретного избавления от своего недуга, ломавшего всю ее жизнь. Группа Лагутина несчастных женщин свела.
Ирине было тогда 35, Майе - 30, Еве - 24, а Евдокие всего лишь 16 лет, и все же они подружились: крепко, по-настоящему. Евдокия была застенчива, а подруги - "отвязны", современны и чрезвычайно болтливы. Психиатра Лагутина они заставляли скучать. Заинтересовала его только болезнь Евдокии. Сначала - редкая болезнь, потом - сама Евдокия, в общем-то, тоже редкая, неординарная.
А группа недолго существовала - вскоре распалась. Лагутин понял, что наука не сытно кормит. Он стал чиновником, женился и, быстро сделав карьеру, занял высокий пост. Но и практику Лагутин не бросил: взял лицензию и очень скоро стал модным психоаналитиком - настоящей знаменитостью стал, со всеми атрибутами местной звезды: обзавелся толпой воздыхательниц, не чурался тусовки, охотно интервью раздавал и прочее, прочее…
Такая жизнь несла массу соблазнов, однако перезрелым плейбоем Лагутин себя не считал. Как интеллигент в пятом колене он во всем любил чинность, солидность. Правда, изредка вольности он себе позволял - лишь легкие и невинные, на его мужской вкус. Но внешне все было благопристойно: Лагутин очень любил жену. Настоящей мужской любовью. Он вложил в Евдокию много своей души и любил уже в ней себя. Надежней таких мужских чувств нет никаких, поэтому брак Лагутиных был счастливым и прочным - все о том говорили.
Несмотря на пристрастие к менторству, на дружбу жены со своими бывшими пациентками Лагутин взирал безучастно, не обнаруживая ни отрицания ни одобрения. Но Евдокия прекрасно знала, что бойкую Майку терпеть он не может, рассудительную Ирину считает глупой, а красавицу-Еву - мечтательной фантазеркой, если не врушей.
А какой же ей быть? Артистка, талант, натура тончайшая. Да, Ева склонна приврать, но все эти ее смешные истории о женихах так безобидны. А на этот раз она вообще ничего не придумала.
"Что же мне делать? - глядя как муж уплетает телячьи почки с беконом, спрашивала себя Евдокия. - Ева вполне убедительно объяснила откуда появляются пятна крови: разумеется, их оставляет маньяк. А кто же еще? Но Ленечка скажет, что не было крови, что Ева из тех, кто борется с прозой жизни сочинительством сказок. Скажет, что Ева стремится в центр событий любою ценой".
Осознав, что рассчитывать на помощь мужа не стоит, Евдокия принялась ломать голову чем подруге помочь.
"Не будет мне покоя, - решила она, - если Ева этой ночью одна останется. Придется уговаривать Боба, чтобы он взялся ее охранять, но как ему позвонить? Ленечка глаз с меня не спускает. А, была не была!"
- Ой! - вскрикнула Евдокия. - Ой-ей-ей! Что-то мне плохо!
Лагутин, бросив почки с беконом, с тревогой спросил:
- Что случилось?
- Кажется, меня вырвет! - давясь, сообщила она и беспомощно воззрилась на мужа: - Ленечка, что мне делать?
- Скорей в туалет беги.
- Угу! - Евдокия вскочила и понеслась.
Сломя голову влетев в туалет, она схватила сотовый и на глазах удивленной уборщицы торопливо набрала номер.
Боб откликнулся сразу. Он младшей сестрице обрадовался, но, узнав чего та захотела, воспротивился и разозлился.
- Страшные глупости! - закричал он. - Мало, что эта истеричная Ева крутит тобой, так ты еще хочешь, чтобы и я подписался нянчиться с нею! Нет, не буду! И не проси!
- А что ты скажешь, Боб, если ее этой ночью грохнет маньяк? - всхлипывая, спросила Евдокия и пригрозила: - Я тебе этого не прощу!
Борис рассмеялся:
- Она маньячка сама. У нее глаза сумасшедшие, я еще в группе заметил. Зря твой муж не взялся ее лечить.
- Ленечка говорит, что Ева здорова.
- Он ошибается.
Евдокия сменила тактику.
- Бобик, братик мой дорогой, - спросила она, - ты хочешь со мной поругаться?
Борис не мог терпеть, когда его называли Бобиком - разумеется, он вскипел и нагрубил Евдокии. Она только этого и ждала - мигом зашлась в рыданиях, жалобно приговаривая:
- Я тебя очень люблю, я тебя ласково называю, а ты постоянно орешь на меня. Ты меня напугал. Вот, кажется, приступ от этого начинается. Вот, я икаю уже. Ик! Ик! Ик! - старательно заикала она.
Борис всполошился:
- Не надо, Дуняша, не нервничай, я сделаю все, что ты просишь.
Евдокия прекратила икать и деловито осведомилась:
- Что, прямо сейчас к Еве поедешь?
- Да, брошу все и поеду, - пряча от сестры раздражение, пообещал Борис. - Так и быть, с риском для жизни буду маньячку твою улещать.
- Боб, ты самый лучший! - обрадовалась Евдокия. - Теперь я спокойна!
Она действительно успокоилась: если Борис обещал, значит выполнит - главное вырвать его обещание, а там уж можно не волноваться. Осталось, предупредить Еву.
- Евик, - довольная собой, проворковала она, - больше не надо бояться; к тебе едет Боб.
- Твой Борис? - удивилась Ева. - Зачем он едет ко мне?
- Охранять тебя от маньяка.
- Не смеши, Боба соплей перешибешь. Дуся, какой из него охранник?
Евдокия за брата обиделась:
- Ты не права. Боб немножко худой, но зато очень сильный. Знаешь, какой он накаченный!
- Да ну? Никогда не сказала бы.
- Да-да, он просто высокий и любит одежду просторную, вот и выглядит, словно жердь. Это ты его голого не видала. У Боба очень красивое тело.
Ева немедленно согласилась:
- Что ж, пускай приезжает. Уж лучше с Бобом, чем одной. Не станет же этот маньяк убивать меня при свидетелях, а мужчин он не трогает.
- Вот и чудесно, - обрадовалась Евдокия, - а к утру мы с Леней вернемся, и я сразу к тебе.
- Спасибо, ты настоящий друг, - умилилась Ева, в уме перебирая уже в чем ей встретить Бориса.
"Странно, теперь и я припоминаю, у него действительно красивое тело, - вмиг забыв о маньяке, размышляла она. - И почему я раньше не обращала внимания на брата Дуси? Боб симпатичный и довольно высокий. Короче, будет чем этой ночью заняться…"
А Евдокия, разрешив проблему подруги, хотела вернуться к мужу, но, случайно глянув в окно, она увидала паршивого пса. Голодный, убогий, он прятался в кудрявом самшите под рестораном, жадно вдыхая вкусные запахи и не решась приблизиться к кухне. Опыт прошедших дней псу говорил, что это очень опасно. Пес был расстроен. На его унылой облезлой морде выступили все поражения тяжелой собачьей жизни.
Евдокия поражения эти прочла и прониклась сочувствием. Не задумываясь, она открыла окно и, махнув через подоконник, устремилась к несчастному псу. Пес насторожился и попытался забиться поглубже в кусты, но она оказалась ловчей и преградила ему дорогу. Пес зарычал с вялой угрозой и жалобно заскулил, чем рассмешил Евдокию.
- Ну-ну, дурашка, - ласково прошептала она, погладив его плешивую шерсть своей нежной холеной рукой. - Не трать понапрасну силы. Оголодал. Где же ты раньше был, никудышный? Почему я тебя не видела, не кормила? Некрасивый, да? Никому не нравишься? Прятался, да? Обижали тебя? Людей боишься?
Пес мгновенно пошел на контакт: он вздохнул и лизнул ладонь Евдокии.
"Людей я боюсь, но ты мне мила", - говорили его глаза.
Она все поняла и скомандовала:
- Пошли!
Пес еще раз лизнул ее руку, но идти наотрез отказался: он пятился, отчаянно ввинчиваясь костлявым задом в самшитовые кусты - густые кусты упруго его не пускали.
- Что ж, придется тебя на руках нести, - посетовала Евдокия и, бесстрашно прижав к себе ворчащего пса, помчалась к автостоянке, приговаривая на бегу: - Не бойся, бродяга, там еще гуще растительность. Надежно спрячу тебя, в обиде, бродяга, ты не останешься. Господи, какой же ты легкий! - ужаснулась она и, переполнившись состраданием, чмокнула в лоб паршивого пса.
Просто счастье, что не видел этого психиатр Лагутин - удар бы хватил его. Пес же, ласку учуяв, успокоился и притих. Евдокия определила бедолагу в кусты, что рядом с автостоянкой и, с улыбкой глядя ему в глаза, с нежной строгостью наказала:
- Сиди здесь, не уходи. Я скоро вернусь и тебя накормлю.
Пес ее взгляда не выдержал и смущенно отвел глаза. Но не ушел, остался в кустах. Возвращаясь бегом в ресторан, Евдокия несколько раз на него обернулась и крикнула:
- Бродяга, жди меня! Жди!
Ей показалось, что пес кивнул, мол согласен, мол буду ждать. Она успокоилась.
Глава 5
Лагутин давно пообедал и угрюмо сидел за столом, с тревогой поджидая жену. Когда Евдокия вернулась, он буркнул:
- Тебя рвало?
- Да, немного, - кивнула она.
Он нахмурился:
- Ты не беременна?
- Нет-нет, на солнце перегрелась вчера, - испуганно затрясла головой Евдокия.
Леонид Павлович категорически не хотел размножаться, объясняя это свое нежелание слишком юным возрастом Евдокии. Однако она подозревала, что виною тому ее болезнь: муж просто боится передать своим будущим детям нездоровые гены жены.
- Все в порядке, мой дорогой, я уже отлично себя чувствую, - с нежной улыбкой сообщила она.
Лагутин поверил и уже мягче спросил:
- Что же ты так долго отсутствовала?
- Взвешивалась. В туалете оказались весы, - не моргнув глазом, солгала ему Евдокия и, кивнув на свои тарелки, (нетронутые совсем) пояснила: - Есть не буду. Барашка и рыбу придется собачке отдать.
Леонид Павлович насторожился:
- Почему это вдруг?
- Ленечка, ты не пугайся. Это не симптомы болезни. Я ужасно здесь растолстела, так что, снова пора на диету.
За два года супружеской жизни Лагутин почти смирился с дурацкими диетами жены, он лишь изредка протестовал. И на этот раз мудро решил промолчать.
На самом деле Евдокия его обманывала. Она не полнела - не склонна была, но муж вский раз так пугался, видя отказ жены от еды, что она шла на хитрость: частенько ему приходилось лгать. В его возрасте трудно понять как это нет аппетита, если здоров. К тому же, Лагутин мечтал нарастить жирку на тощее тело Даши и первое время пичкал деликатесами ее сверх всякой меры. От этого у Евдокии появилось отвращение к пище, она взбунтовалась и прибегла к диетам.
Сейчас же она есть хотела, но желание накормить облезлого пса оказалось сильнее голода. Мысленно облизываясь, Евдокия опустошала тарелки в кулек и планировала перекусить где-нибудь по дороге домой.
"Я перебьюсь, зато как будет рад бедный песик", - сердобольно размышляла она.
Глядя на то, как жена собирает ресторанный обед очередной бездомной собаке, как расползается по целлофану мятный соус из-под барашка, Лагутин уже и не злился. Лишь с брезгливой гримасой сказал:
- В связи с твоим увлечением я всерьез начинаю подумывать, не покупать ли нам для этих дворняг сухой корм. Какой-нибудь Дарлинг или Педи Грипал, на мой взгляд, выглядят аппетитней.
- Вот и лопай их сам, - отправляя и рыбу в кулек, ответила Евдокия. - Дворняги не станут есть заграничную лабуду.
- Ясное дело, - саркастично заметил Лагутин, - им привычней барашек из ресторана.
- Вовсе нет, просто наши дворняги знают толк в жизни: они привыкли к натуральной еде.
- Зато ты, со своей диетой, от еды скоро отвыкнешь, - поднимаясь из-за стола, попенял Лагутин жене и строго добавил: - В автомобиле тебя буду ждать. Изволь не задерживаться. Догоняй.
- Ленечка, как ты можешь? - рассердилась вдруг Евдокия. - Когда я задерживалась? Знаешь, мне уже надоело! То дворнягами упрекаешь, то диетой, ко всему придираешься. Почему ты все время ругаешь меня?
Леонид Павлович удивился:
- Я ругаю тебя? Это ты постоянно меня ругаешь. Что ни скажу, все не так.
Она закатила глаза и громко три раза икнула:
- Ик-ик-ик! - И ту же выдала комментарий: - Ну вот, опять начинается. Придрался опять. Я уже нервничаю.
Лагутин пошел на попятную:
- Ладно-ладно, не будем.
Он поспешил расстаться с женой. Во-первых, не хотел слушать ее упреки, а во-вторых, он не мог смотреть на все эти нежности с бездомными псами.
"Уж лучше неспешно прогуляюсь после обеда и почитаю газету", - подумал Лагутин, выходя из ресторана и направляясь к лотку, на котором продавался дежурный набор туриста: от журналов до купальников, не искулючая пива и прочих, необходимых курорту продуктов.
- Купите жене шоколаду, - посоветовал осетин-продавец, протягивая газету.
Евдокия, за мужем бежавшая по пятам, застыла в надежде: "Хоть шоколаду поем, коль собачки им не питаются". Но Лагутин, хмурясь, ответил:
- Ну что вы, моя жена на жесточайшей диете.
Осетин удивился:
- А что же она ест?
- Только меня, но поедом.
Продавец рассмеялся, а Лагутин неспешно направился к автомобилю - обед из шести блюд приятно отяжелил. Он любил послеобеденные променады. Голодная же Евдокия, сглотнув слюну, вихрем помчалась тайной тропой туда же, куда направлялся и муж. Только на автостоянке его ждал автомобиль, ее же - собачка.
Пес в мгновенье одно расправился с рыбой, затем с барашком и, несмотря на раздавшиеся бока, уставился на благодетельницу с призывной надеждой.
"Ведь это еще не все?" - говорили его глаза.
- Все, - разочаровала его Евдокия, и ей стало стыдно.
"Все так все", - пес вздохнул и покорно прилег к ее ногам.
Евдокия вдруг осознала, что не может бросить его - именно этого пса бросить не может.
- Ладно, бродяга, фиг с тобой, уговорил, - сказала она и, подхватив его на руки, поспешила к автостоянке.
Ей преградил путь охранник.
- Куда вы? - осведомился он, с отвращением глядя на паршивый, ослабленный организм, примостившийся к дорогой и симпатичной девчонке. - С этим на территорию автостоянки нельзя.
"Черт возьми! - мысленно ужаснулась Евдокия. - Вот-вот мой Леня придет!"
Нервно оглянувшись на дорогу, она захныкала:
- Что же, мне с этим здесь под солнцем стоять? Пропустите меня, пожалуйста. Мы все равно уезжаем.
Сердце охранника дрогнуло:
- Ладно, девушка, проходите.
- Ой, спасибо! - обрадовалась Евдокия, стремительно пролетая мимо него.
Она торопливо открыла дверцу автомобиля и усадила пса между передним и задним сиденьем. Достав из сумки свой свитер, она набросила его на собаку и строго-настрого наказала:
- Знаю, жарко, но ты, бродяга, не шевелись, не дыши, и боже тебя упаси залаять.
Пес покорно прилег, уложив облезлую голову на тонкие серые лапы. Из-под свитера Евдокии выглядывал только его черный нос.
- Вот и умница, - похвалила она. - Все понимаешь. Смотри же, и впредь будь таким.
Пес промолчал, даже не шелохнулся.
"Может и пронесет?" - подумала Евдокия.
Окрыленная, она села за руль и двинула с места машину. Поравнявшись с охранником, протянула в окошко талон оплаты - шлагбаум открылся. Мужа подобрала она на половине пути - он шел медленно, читая газету.
- Ты обогнала меня? - удивился Лагутин и с надменным прищуром предположил: - Собачка опять не пришла на свидание.
- И пришла, и барашка поела, - хохотнула в ответ Евдокия, перебираясь на пассажирское сидение и уступая руль мужу.
- В чем же дело? - поддергивая штанины и присаживаясь на водительское кресло, спросил Лагутин.
- Просто я все бегом. Хотела избавить тебя от похода в крутую гору. Видишь, успела к половине горы.
- Ты у меня метеор, - похвалил он жену и спросил: - Ну что, все дела сделаны? Можно отправляться домой?
Евдокия, радуясь, что номер ее удался, чмокнула мужа в щеку:
- С богом, любимый! С богом!
- С богом, - согласился он и, трогая с места машину, по-мальчишески закричал: - Ура-а! Наконец-то домой!
Однако, выехав на трассу, Леонид Павлович утратил хорошее настроение. Он посмотрел на часы и недовольно проворчал:
- Управились только к вечеру, а собирались - к обеду. И отдохнули не слишком, так себе. Ох уж, этот наш русский сервис.
Евдокия на всякий случай икнула, испуганно оглянувшись - пес сомлел и сбросил с себя теплый свитер, но помалкивал, прядая ушами опасливо и настороженно.
"Ой, что тут будет, если Леня его обнаружит", - подумала Евдокия.
Она вздохнула, стараясь вызвать к себе сочувствие мужа снова икнула, и попросила:
- Ленечка, не ругайся. Я так люблю когда у тебя хорошее настроение.
- Хорошее настроение? - удивился Лагутин. - Да откуда же ему взяться? Ехали на двенадцать дней, а притащили целых пять чемоданов! А увозим уже семь и еще коробки, баулы…
Речь его обрывая, зазвонил телефон Евдокии.
- Вот, пожалуйста! - взорвался Лагутин и сам себе приказал: - Тебе, Леня, лучше заткнуться.
- Ленечка, милый, - пропищала жена, - пожалуйста, разреши мне ответить.
- Да кто запрещает тебе? Говори!
Евдокия глянула на табло и сообщила:
- Это Борис.
Лагутин вздохнул с облегчением:
- Хоть в чем-то мне повезло.
К шурину он относился с симпатией и уважением: Боб не станет на каждом перекрестке трещать, что их в городе нету.
Получив разрешение мужа, Евдокия легла ухом на трубку и радостно закричала:
- Боб, ты где?
- Еще спрашиваешь? - удивился Борис. - Где, по-твоему, я могу находиться?
Евдокия, старательно опуская имя подруги, приступила к допросу:
- Боб, ну как? Как там вообще? Ты там все осмотрел?
- Слушай, сестренка, тут такое странное дело…
Смущенно крякнув, Борис замолчал.
- Боб, какое дело?
- Снова кровь, - растерянно констатировал он.
- Какой ужас! - схватилась за сердце Евдокия. - Ты сам ее видел?
- Да, кровь на клавишах. Опять проступила. Теперь я видел своими глазами. Похоже, на этот раз твоя подруга не врет.
- А где она?
- Ужин готовит.
- А где ты?
- Как дурак сижу перед роялем.
- Зачем?
- Жду, когда кровь снова проступит, - смущенно сообщил Боб и вдруг всполошился: - Все, больше я говорить не могу. Ева идет.
- Боб, ты мне еще позвонишь? - забеспокоилась Евдокия.
- Хорошо, позвоню, - согласился Борис.
"Замучает братца", - подумал Лагутин и, строго взглянув на жену, спросил:
- Скучно тебе?
Она кивнула, признавшись:
- Я всегда скучаю, если не с кем поговорить.
Леонид Павлович жене посочувствовал:
- Да, я плохой собеседник, когда за рулем.
"И когда не за рулем - тоже," - подумала Евдокия, но высказать мысль не рискнула. Тем более, что Лагутин был настроен миролюбиво.
- Дашенька, может приляжешь? - заботливо предложил он. - Давай остановимся и устроим тебя на задних сидениях на подушках.
- Нет-нет, не надо, - поспешила отказаться Евдокия, испуганно вздрагивая.