Алена покраснела, сознавая, как мерзко выглядит в затуманенных горем глазах Генки. И еще покраснела оттого, что профессионально нагло врет собственному соседу. Однако деваться некуда. Скажи она, что ей нужен телефон Инги - Лялькиной подруги по рекламе "Тендер", он захлопнет дверь перед ее носом, потому что с некоторых пор слово "Тендер" вызывает в нем бурю негодования.
- Ладно, - неожиданно уступил Харитонов, - мне некогда. Возьми всю книжку, потом отдашь как-нибудь. Все равно там только Лялькины записи. Мне она не нужна.
Он сунул ей в руки маленький блокнот. Алена прижала его к груди, как сокровище.
- Слушай, а откуда ты Терещенко знаешь? - вдруг спросил он.
- Он разбудил меня… в ту ночь…
- Ну и что ты ему такого наговорила? Алена ясно увидела, как в его глазах мелькнул страх. И сама испугалась.
Она сглотнула и ответила как можно спокойнее:
- Да ничего особенного. Про рекламу рассказала, про то, что тут творилось всю последнюю неделю…
- А про скандал в ту ночь? - На сей раз страх в глазах не мелькнул, а откровенно вспыхнул.
Его состояние моментально передалось и ей, она сжалась, словно ожидая удара. Но Генка даже позы не изменил, так и застыл в проеме дверей, ожидая ответа. Только в косяк вцепился - аж пальцы побелели.
- Ну… - она с трудом разомкнула губы, не решаясь посмотреть ему прямо в глаза, - тогда я и не вспомнила о скандале. Да и вообще… я ведь ничего не знаю. Слышала, что вы громко разговаривали на лестнице…
- Громко разговаривали, - Генка скорчил презрительную гримасу, одну из тех, которые ему лучше всего удавались, - лучше скажи - орали на весь подъезд.
- Я сказала то, что сказала, - она вдруг осмелела. Наверное, оттого, что терпеть не могла, когда Генка цепляет на физиономию выражение полного презрения ко всему, кроме себя самого, - именно такое, как сейчас. Ну и вообще, в голову ей пришла невыгодная для Харитонова мысль: она подумала, что, если бы Генка не ушел в ту ночь из дома, Лялька была бы жива. Утвердившись таким образом в своей ненависти к соседу, она подняла на него глаза и холодно улыбнулась. - Конечно, если ты настаиваешь, я могу изменить показания. Только вряд ли они тебе помогут.
- Ну и наглющая ты! - Он потер переносицу - признак нерешительности. Алена поздравила себя с маленькой победой. Давно уже она хотела хоть как-то отомстить за Ляльку ее несносному мужу. Пусть и мелко вышло, но и это лучше, чем ничего!
- А про деньги что сказала? - Теперь в его глазах читалось уважение.
"Вот есть же странные люди, - подумала она, - когда с ними по-человечески, они тебя в грош не ставят. А начнешь им хамить - так прямо стелиться готовы! Никогда мне этого не понять!"
- А что я могла сказать про деньги? Только то, что, наверное, ей заплатили около трех тысяч долларов в рублях. Но точно я не знаю. Лялька мне деньги не показывала.
- А… - протянул он и почему-то облегченно вздохнул. Алене показалось, что вздохнул он так вовсе не потому, что она не знала про деньги, а по другому поводу - в принципе, такая ситуация его устраивала. - Деньги ей действительно заплатили, они у нас в книжном шкафу лежали, между книгами. Так вот, двух с половиной тысяч нет.
- А остальные пятьсот?
- Чего это ты мои деньги считать взялась? - Он действительно держался с ней по-свойски. Раньше такого не случалось. Похоже, он и правда начал ее уважать, а может быть, все еще боялся, что она знает какой-то его секрет и может навредить, раскрыв его следователю.
Алена пожала плечами:
- Спрашиваю, потому что этот вопрос исходит из логики разговора. Впрочем, мне все равно. - Она изобразила абсолютное равнодушие.
- Да ладно! - он натянуто хохотнул. - Пятьсот баксов я взял, когда уходил. Вернее, Лялька сама мне их в карман сунула. А что тебе следователь сказал?
От столь крутого поворота разговора Алена непроизвольно дернулась, но, заметив злорадный блеск в Генкиных глазах, мгновенно взяла себя в руки:
- Просил сообщить, если чего вспомню.
- И чего ты вспомнила? - Он снова напрягся.
"Просто не диалог, а состязание!" - с раздражением подумала она, а вслух ответила:
- Я много чего вспомнила, но к убийству твоей жены это не имеет никакого отношения. Да и следователю вряд ли поможет.
- А все-таки?
- Ну, я тут пораскинула мозгами и вспомнила фрагменты из уроков химии в 10-м классе. Теперь точно знаю, что есть таблица Менделеева, раньше я об этом как-то забывала все время.
- Далеко же ты свои мозги раскидала. Вряд ли соберешь! - разозлился он и попятился в квартиру.
- Мы же в 10-м вместе с Лялькой учились… - печально улыбнулась Алена.
- И все-таки ты ужасно наглая девица! - Генка, похоже, окончательно потерял самообладание. - Смотри, не найдешь себе мужика.
- А я и не стремлюсь! - фыркнула она, про себя решив, что гораздо лучше быть одинокой, чем найти себе что-то вроде Генки Харитонова.
Глава 8
Оказавшись за плотно закрытой на все три замка дверью, она облегченно вздохнула, признавшись себе, что разговор с соседом дался ей нелегко. Похоже, они разошлись с обоюдным чувством, что отдубасили друг дружку от души. "Теперь он уж точно зол на меня и скорее всего ожидает, что я побегу к следователю на него кляузничать! Надо было быть с ним поосторожнее. Еще неизвестно, а вдруг он причастен к убийству жены? А если причастен, то вполне вероятно, что и меня может пришить как лишнего свидетеля!"
Столь нерадостная мысль не придала ей уверенности. Коленки ее предательски дрогнули, и она инстинктивно схватилась за дверную ручку, подергала ее, дабы проверить, хорошо ли закрыта дверь. "Если снова явится ко мне, ни за что не пущу!" - решила Алена, почувствовав некоторое облегчение. Генка и раньше Алене не нравился. Она считала его скользким, хамоватым типом и никак не могла понять, почему Лялька связалась с ним. Ведь крутились вокруг нее как минимум три надежных жениха. Так нет же - вышла замуж за этого нищего аспирантика, у которого и прописки-то московской не было. Лялька работала, как лошадь-тяжеловоз, - с утра в лицее, потом репетиторство до самой ночи, а он сначала кандидатский минимум пытался сдать - не вышло, потом бросил и устроился в институт Склифосовского хирургом.
Неизвестно, каким он был врачом, но мужем оказался совсем никудышным. Все ему не нравилось, вечно он ворчал, занудничал, изводил придирками не только собственную жену, но и всех, кто попадался под руку, причем в выражениях не стеснялся. По его мнению, все вокруг должны ходить перед ним на цыпочках, кланяться в ножки и исполнять его желания. Разумеется, никому, кроме Ляльки, и в голову не приходило потакать прихотям Харитонова, поэтому с его физиономии никогда не сходило хмурое выражение, даже в те редкие моменты, когда он пытался улыбаться. Всегда казалось, что он не доволен собственной жизнью, однако и менять ее не собирается, только другим отравлял существование, словно в отместку.
Иногда он напивался в одиночестве, иногда исчезал на двое суток. Потом являлся, к великому счастью жены, абсолютно трезвым, объяснял, что был у друзей и оттуда его срочно вызвали в больницу. Всегда одни и те же отговорки. Лялька верила, рассказывала, что у него тяжелая и ответственная работа, что напиваться ему просто необходимо, чтобы снять стресс, да и веселиться он давно разучился, так как постоянно видит чужие страдания.
Алена в эти сказки не верила. В конце концов для себя она сделала вывод, что из предложенных перед загсом руки и сердца Ляльке не досталось ни того, ни другого. Одни неприятности выпали на ее долю после свадьбы. Денег муж в дом не носил, хотя тратить любил, поэтому постоянно тиранил жену, мол, позвони родителям - папа у тебя теперь бизнесмен, средства имеет, пусть и нам отстегивает. Папа и отстегивал, только Генке всегда было мало - то он куртку себе не ту купил, нужно другую, а то хирургу стыдно одеваться черт знает во что, то в долги влез.
Кстати, Лялькин отец, который при встрече с Аленой всегда жаловался ей на несносного Лялькиного мужа, удивлялся, почему это дочь никогда не может ответить, куда уходят финансы и что за странные долги у ее мужа. Лялька действительно не вникала в Генкины дела. Да что там не вникала, она и пикнуть-то против него не решалась - боялась нарушить неустойчивую семейную идиллию.
Скорее всего это именно Генка довел свою жену до решения сняться в рекламе. Она надеялась смягчить его нрав, подарив ему машину. Поступок, на взгляд Алены, идиотский - как сама попытка заработать деньги таким путем, так и намерение ими распорядиться, а особенно - пустые мечты, будто бы покупка машины даст положительные результаты. Скорее всего Генка принял бы автомобиль как должное, да еще и ворчал бы: мол, почему такая дешевая, почему папочка не добавил, чтобы купить ему новенькую иномарку. По крайней мере, брюзжать по поводу и без повода он бы не прекратил, это точно.
Впрочем, Алена не задумывалась над тем, как там живут ее соседи. Если бы не Лялькин отец, который иногда зубами скрипел от злости на зятя, и если бы не слезы Ляльки, которые та неуемно лила в последнюю неделю своей жизни, она бы вообще не стала размышлять по поводу этого Харитонова. У нее своих проблем хватало. Ну сталкивалась она с этим мерзким типом в подъезде, а больше-то она с ним никаких дел не имела.
А думать о Генке, о Ляльке и вообще о ситуации в их семье она начала не по своей воле - за пять дней до смерти соседка встретила ее на лестничной площадке в слезах. Причин для слез было больше чем достаточно - весь двор на нее ополчился за эти чертовы прокладки. Мальчишки, так те от возможности излить свой подростковый гнев на мир просто с ума посходили - прямо прохода ей не давали, подъезд весь измалевали красной краской, соответствующими надписями и все такое. Бабушки у подъезда провожали излишне громкими высказываниями, мол, вон она, которая… Пошла, бесстыдница. И это еще не все - в магазине, в транспорте и просто на улице от нее сторонились с такой откровенной брезгливостью, будто бы она по меньшей мере прокаженная на последней стадии болезни. Тогда Алена предложила ей кардинально изменить внешность. Они вместе целый вечер размышляли, как это сделать. Тогда-то Лялька и рассказала, между делом разумеется, что муж ее, и без того вечно недовольный всем и вся, теперь уж совсем осатанел; и про машину рассказала, и про то, что вообще не знает, как теперь жить. А спустя дня два вообще начали происходить странные вещи - с работы Ляльку почему-то уволили, деньги начала занимать - снова попросила у родителей, заходила и к Алене, говорила, что скоро этот кошмар с рекламой должен закончиться, но каким образом не раскрывала.
Алена тогда еще неудачно пошутила, мол, что ты собираешься каждому в доме взятку дать, чтобы не осуждали? Та только хитро подмигнула. Алена даже порадовалась, что соседка начала в себя приходить - румянец на щеках появился, и вообще какая-то решимость в глазах. Генка накануне снова домой не явился, Лялька, опять же к слову пришлось, мимоходом посетовала, что вот-де в семье несчастье, а муж в отсутствии. Алена ей посоветовала задуматься, так ли уж ей нужен такой муж, на что Лялька сделала круглые глаза: "Ты что?!" Впрочем, потом опять хитренько улыбнулась. По крайней мере, выглядела она не слишком расстроенной.
"Раз женщина живет с таким козлом, - подумала тогда Алена, - значит, это ее устраивает, как бы она на свою жизнь не жаловалась. А посему пусть сами разбираются. Может, за закрытыми дверями у них складывается некая идиллия, которая непонятна другим, в том числе и мне". И только сейчас все события, предшествовавшие Лялькиному убийству, показались ей крайне подозрительными.
Например, для каких целей та деньги пыталась занять? Где шлялся Генка и почему супруги скандалили в ту трагическую ночь? С какой стати муж, явившийся после длительного загула, вдруг решил уйти от жены навсегда - ведь, по всем статьям, он должен был прощения просить. И вообще, где он гулял? Почему, например, сегодня он так выпытывал у нее, знает ли она что-нибудь, не рассказала ли следователю лишнее? Может быть, решил, что Лялька успела перед смертью рассказать Алене нечто такое, что бросает на него подозрение? А что такого может всплыть на свет?! Что, по его мнению, она знает? Что, в конце концов, он скрывает? А может, это он убил Ляльку?
У Алены перехватило дыхание, она потерла шею и тряхнула головой, обругав себя дурой. Хотя… хотя сказал же он ей на похоронах о каком-то грехе, который будет лежать на его плечах до самой смерти… Грустно так сказал, но, с другой стороны, такие фразы шутливым тоном не произносят. Она еще раз обругала себя дурой и, чтобы не развивать пагубные мысли, пошла в гостиную к телефону. "Одно дело быть козлом, даже полным козлом, другое - убить собственную жену, - напоследок сказала она себе. - А может быть, Генка и не козел вовсе. Может, я к нему отношусь с предубеждением! Зачем Генке убивать Ляльку? Бред какой-то, придет же в голову! И вообще, думать о Харитонове - занятие для следователя Терещенко".
При воспоминании о следователе ее губы непроизвольно расплылись в улыбке. Терещенко - просто душка, похож на крутого мужика с обложки журнала. Ему бы пиджачок от "Хьюго Босс" да темные очки, как у парней из фильма "Люди в черном", - цены бы ему не было! Правда, под столь приятной внешностью может скрываться какой-нибудь идиот типа пресловутого майора Пронина. "Нет, не может!" - она быстро отмела эту версию, слишком уж обходительно он себя вел, слишком интеллигентно выспрашивал, слишком понимающим казался. Майоры Пронины так не умеют.
"Хорошо бы встретиться с Терещенко в неформальной обстановке, - мечтательно подумала Алена, - в компании, например, или даже в магазине. Влюбилась бы в него с первого взгляда!" Но теперь о любви и речи быть не могло. В ее мечты об идеальном мужчине, в которого хочется влюбиться без оглядки, как-то не вписывалось, что он явится к ней под утро в образе следователя, чтобы сообщить об убийстве в соседней квартире. Это плохое начало для романа, вернее - это финал романа. Кроме того, как всякая нормальная россиянка, Алена видела своим избранником милиционера в последнюю очередь. После милиционеров в шкале популярности у нее шли разве что конченые алкоголики да еще звезды эстрады и кино. (Вот бы всем этим "звездным" поклонницам поработать в журнале "Оберег"!) Таким образом, как ни хорош собой этот следователь Терещенко, Алене пришлось признать, что как мужчина он для нее потерян.
Чтобы не углубляться в грустные размышления о том, как было бы хорошо, если бы… она решила уйти с головой в работу. Поэтому подсела к телефону с явным намерением выйти на Ингу, используя современные средства связи. Найти номер телефона Инги из Электростали в записной книжке Харитоновых оказалось плевым делом - он находился на странице с буковкой "и". Запись была сделана аккуратным Лялькиным почерком: Инга с пометкой "Тендер" и пятизначный номер с кодом города.
"Тендер" - что-то легкое промелькнуло в ее голове, что-то похожее на строчку из популярной песенки, которую она слышала совсем недавно. Странно, и где она могла ее слышать? Да и какую песню? "Не отвлекаться!" - приказало жаждущее деятельности подсознание. Она потыкала пальцем в кнопки телефона, но, видимо, удача отвернулась от нее - Инга не отвечала. Она упрямо набирала номер еще и еще раз и наконец сдалась. "Вот тебе и затворница! А Лялька уверяла, что она дома сидит целыми днями. Может, у нее уже жизнь наладилась? В конце концов, сколько можно травить человека, даже всем городом? Ведь надоест же когда-нибудь!" Хотя этому доводу Алена почему-то не поверила.
* * *
Устав от бессмысленной возни с диском телефона, она бросила трубку на рычаг, решив, что свет клином на сегодняшнем вечере не сошелся. Рано или поздно Инга явится домой, и тогда она непременно с ней переговорит. Не сейчас, так завтра. Алена встала, раскинув руки в стороны, с наслаждением потянулась, попутно размышляя, не испить ли чайку. Но так ничего и не решила - раздался звонок в дверь.
Она застыла на месте. Звонок повторился. Сердце ее ухнуло к полу с характерным скоростным завыванием. "Точно, Генка! Не все узнал, явился прояснить интересующие его подробности!" - мелькнуло в одуревшей от страха голове. Она испуганно посмотрела на часы, прикидывая, сколько минут раздумывала о соседе, об убийстве, о следователе, сколько потратила на звонок, и мог ли Генка прийти к убеждению, что нужно избавляться от неприятного соседства. Выходило, что времени у него для столь судьбоносного решения было предостаточно - минут сорок. Стрелки показывали половину девятого.
"Самое время для идеального убийства", - почему-то решила она, хотя точно знала - все идеальные убийства совершаются много позже. В дверь позвонили еще раз. "Генка знает, что я дома, он будет звонить, пока я не открою. А если не открою, испугается еще больше!" Воображение моментально нарисовало точечки сузившихся зрачков в его мутных от злости глазах. "Нужно открыть! - уговаривала она себя. - Открыть, но в квартиру не впускать!" Она взяла записную книжку и обреченно поплелась в прихожую. "Все! Завтра же перебираюсь к тетке!" Последней ее мыслью было - как же не хочется умирать, пока еще не написана статья… Борисыч взбесится.
Именно воспоминания о статье и придали ей странной решимости - статья об Иваре Скрипке?! Нет уж, лучше смерть! Она посмотрела в "глазок", разве что для порядка, и сразу же успокоилась. Умирать! Какая чушь! Придет же такое в голову! На лестничной площадке топтался кто-то на Генку совершенно непохожий. Во всяком случае, волосы у него были очень светлые, а у Харитонова темные. Больше ничего разглядеть не удалось.
- Кто там? - тихо спросила она.
- Следователь Терещенко.
- Ну знаете ли! - Алена и не пыталась скрыть свою сумасшедшую радость. Она быстро откупорила замки и распахнула дверь.
Следователь улыбался, показывая свои ровные зубы.
- Вообще-то я надеялся застать вашего соседа, - несколько смущенно объяснил он, - поговорить с ним в неформальной обстановке, но… - Он развел руками.
- Он был совсем недавно.
Она никак не могла подавить в себе приступ безумного счастья, хотя и сознавала, что ее цветущая физиономия по меньшей мере нелепа. Но, во-первых, она готова была кинуться на шею непрошеному гостю просто потому, что он не Генка. А во-вторых, разве преступление, что она рада еще раз пообщаться с приятным парнем, пусть и следователем?
- Он сейчас здесь не живет, - не к месту оживленно защебетала она. - Хотя, согласитесь, понять его можно.
Терещенко кивнул, изобразив мимолетное огорчение, но тут же снова приветливо улыбнулся:
- Ну, не было бы счастья, так несчастье помогло. Я ведь и с вами хотел поговорить. Звонил, даже повестку присылал, только дома вы редко бываете, да и в почтовый ящик, наверное, не заглядываете.
- Не заглядываю. С тех пор, как его мальчишки подожгли.
- А газеты?
- Газеты можно у любого метро купить.
- А письма?
- Теперь существует такая штука - электронная почта называется. По ней я и переписываюсь.