* * *
Фома и Терентий вошли в город "С" под видом мастеровых людей. Сзади за поясом у каждого торчал топор. Люди, уходившие в леса от войны, теперь, спасаясь от голода, возвращались к своим порушенным жилищам. Но не всем повезло найти свой дом и тем более еду. Одни умирали прямо у своих домов. Тела стаскивали в канаву, присыпали землей. Другие восстанавливали свое жизненное пространство.
Требовались сильные умелые руки, которые за кусок хлеба помогали бы рубить любые постройки. По городу стучали топоры, жизнь постепенно возвращалась на поруганную землю. Фома выбрал полусожженную избу, чтобы ее восстановить и некоторое время жить в ней.
Много раз, по одному и вдвоем, Фома и Терентий пытались пройти к шатру хана, но расположенные кругами юрты, представляли собой рубежи обороны, каждый из которых тщательно охранялся. При приближении к юртам, следовал окрик постового нукера. На них не действовал даже наряд нищего. Нищие еще больше получали тумаков за свою навязчивость в просьбах поесть. Шло время, но ни Фома, ни Терентий ничего о хане не узнали, за исключением, того, что зовут его Саин-хан. Он умен и хитер, жестокость проявляет только в крайних случаях. Необходимая информация о приближенных оставались за семью замками.
Возвращаясь к дому, в полумраке Терентий увидел мальчика и девочку. Дети были очень слабы. Девочка лежала на траве, мальчик сидел подле нее, опустив голову на руки.
Сердце Терентия дрогнуло. Ему вспомнились собственные скитания и голодные годы, проведенные на чужбине. Он остановил Фому и указал на несчастных детей. Через полчаса они отпаивали детей жидкой кашицей из воды и хлеба.
Семью Димы, так звали мальчишку, разметала война. Девочка помнила только свое имя. Ее звали Марьица. Дети поначалу боялись трупов, но потом поняли, что в их сумках или одежде можно найти еду или денежку. Количество бродячих детей становилось все больше, а значит, найти еду стало, тяжелее. Однажды Дмитрию повезло, он смог отрезать кусок мяса от дохлой кобылы. Изжарив его на костре, стал, есть, но увидел девочку, которая с трудом передвигала ноги. Падая, она подолгу лежала, чтобы собрать последние силы. Голодный мальчишка мясо разделил, но это только отсрочило их кончину. Быть бы им в канаве присыпанными землей, не пришли им Бог спасителей.
Через несколько дней после спасения, Марьица несмело улыбалась, пыталась хозяйничать по дому. Дмитрий не отставал от своих спасителей. Он сразу понял, что они что-то выведывают, и напрямую спросил:
- Вы скажите, что надобно, я узнаю.
Фома и Терентий переглянулись. Рисковать мальчонкой им было боязно.
- Ты еще мал для таких дел.
- Ничего я не мал, скажите, я все сделаю, - с обидой ответил он и отвернулся.
- Понимаешь, попадешься, тебя изобьют до полусмерти, а то и убьют.
- Не убьют, никого еще не убили. Нукеры разрешают ходить среди юрт собирать объедки и просить милостыню, но за это надо увернуться от десяти арканов. Сейчас я сильный, увернусь.
Через несколько дней, с помощью Димы нарисовали расположение юрт, и обозначил местонахождение постов. Он даже вплотную приближался к желтому шатру хана, за что получил нагоняй.
- Шатер - это не юрта, там живет шах. Охрана могла тебя просто убить. Больше, без нашего ведома, никуда не ходи.
- Что же мне сидеть дома?
- Будешь ходить с нами или по нашему заданию. Понял?
- Угу, - буркнул недовольный Дмитрий.
* * *
Подружки опять вместе. Таисия и Устинья в гостях у Пелагеи. Они шепчутся, смеются, но радость встречи быстро проходит, уступая место, девичьим печалям.
- Ой, девочки страшно-то как?! Афанасий сказывал, что может так случиться, что вернутся из похода не все.
- Звяга мне сказал то же самое.
Пелагея как могла, успокаивала, но это у нее плохо получалось. Затем она не выдержала, строго сказала:
- Хватит вам хныкать! Еще ничего не случилось! Не кличьте беду! Как маленькие девочки!
- Мы с Афанасием мечтали, что у нас родится Настенька. Не унималась Устинья.
- У вас будет малышка? - округлила глаза Пелагея.
- Нет, это только планы! - улыбка стерла на некоторое время тревогу с лиц девушек.
- Почему Настенька? Может, будет мальчик! - с небольшой долей протеста в голосе спросила Пелагея.
- Гадалка нагадала мне, что я буду рожать только девочек! Дай Бог, чтобы Афанасий вернулся, жив - здоров! - Устинья выпалила единым духом и радостным взглядом обвела подруг.
Заметив потухшую, при последних словах Таисию спросила, упавшим голосом:
- В чем дело, почему ты сразу стала такой печальной?
- На новолуние назначены смотрины. Отец выдает меня замуж. Слезы закапали ей на сарафан. Новость сразила ее подруг. Устинья буквально шлепнулась на лавку. Пелагея порывисто шагнула к подруге, обняла ее.
- Не подчиняйся, скажись больной.
- Если Звяга успеет вернуться, он заберет меня. Ты дочь воеводы, должна знать, когда вернется дружина?
- Я ничего не знаю! Мать не отходит от иконы, молится день и ночь. Видимо, что-то опасное. Мне ничего не говорит, только заставляет просить у Бога спасения для отца и его дружины.
- Мне Афанасий сказал, что может так случиться, что вернуться немногие, - вступила в разговор Устинья.
Испуганные сердца девушек стучали с предельной частотой.
- Девочки, давайте и мы помолимся, попросим Пресвятую Богородицу, чтобы она помогла вернуться нашим любимым. Она женщина и Богиня! Поймет нас и поможет!
Они несмело вошли в комнату матери и опустились на колени у иконы, рядом с Ефросиньей, склонив головы, стаи горячо молиться.
Разошлись, когда тихо спустились сумерки. Таисия не смотрела в сторону ушедшего солнца, боясь появления ненавистного рогатого светила. Вечерняя звезда, почему-то сегодня очень яркая. Она смотрела на чуть мерцающую звезду, губы ее шептали слова просьбы:
- Звездочка, милая, передай моему милому, чтобы приезжал скорее.
Она свято верила, что Звяга тоже смотрит на эту звезду и слышит ее слова. Подойдя к дому, она краем глаза увидела, как молодая луна начала свой путь на ночное небо….
Сердце ее едва не остановилось. Таисия смотрела на небесное светило, которое сегодня, выйдя из-за горизонта, известило ей, что на седмицу будут смотрины.
- Не бывать этому!
Таисия решительно шагнула к своему дому. По выражению лица отца, она поняла, о чем будет разговор.
- Папа, разреши мне выбирать свою судьбу! Я хочу выйти замуж за Звягу. Другой мне не нужен! - она стала перед отцом на колени, - пожалей меня, папа!
- Где твой Звяга? Ему бы только мечом махать! А если его срежет монгольская стрела? Куда ты пойдешь с выводком? Мы не вечные. - Видя, что его слова не имеют воздействия на дочь, а скорее наоборот, отец стал срываться на крик.
- Судьбу не угадаешь, папа. - У Таисии еще оставалась надежда уговорить отца. Она взглянула на плачущую мать.
Мать поняла ее призыв и стала рядом с дочерью на колени.
- Не трогай дочь, не ломай ей жизнь!
- Будет так, как я сказал! - Отец рубанул ладонью воздух и отвернулся.
- Не бывать этому! - Таисия решительно встала с колен и рванулась из дома в ночь, оставив двери открытыми. На секунду остановилась, решая куда бежать.
- Тая, отец умер!
Смысл этих слов не сразу дошел до его сознания. Она сделала несколько шагов, но повторный вопль матери остановил ее.
- Тая, отец умер.
Отец лежал, завалившись на спину, без признаков жизни.
- Папа, не умирай! Папа! - Возможно, именно этот крик и желание помочь отцу вернуло его к жизни, он зашевелился, застонал. Увидев перед собой дочь, он хотел согласиться с ее решением, но она опередила его.
- Папа, прости меня, я все сделаю, как ты хочешь.
Перечить ей у него не осталось сил.
На смотринах нарядная Таисия вышла к гостям, стрельнула в будущего мужа глазами.
- Не красавец и не урод. - Равнодушно подумала она.
В конце вечера, когда назначили время сватовства и свадьбы, отец жениха предложил тост:
- Выпьем за богатую жизнь наших детей!
- Им мало своего богатства… Отец Таисии впервые пожалел, что отдает свою дочь этим людям, но отменять договоренностей не стал.
* * *
Данила Савич видел, как монгольский сторожевой разъезд, примерно в два десятка сабель, разворачивается в цепь. Пики вражеских всадников направлены в самое сердце.
- Копье с повязанным рушником, поднять! Быстро!
Белый флаг затрепетал на древке копья.
- Матерь Божья, спаси нас грешных.
Русичи дружно перекрестились. Послышались команды и вскоре Данила Савич и его спутники стояли в плотном кольце.
- Хто такая? Поцему сдеся?
- Мы послы князя Василко. Везем подарки хану. Он ждет нас.
- Поцем знаес, сто здет.
- Он тебе потом расскажет, если задержишь нас.
Данила Савич преднамеренно говорил неправду, чтобы нукеры не посмели их убить, а содержимое вьюков поделить.
Командир разъезда не знал, как поступить, но последние слова, видимо, возымели действие. Он более миролюбиво спросил.
- Сто во вьюках?
Данила Савич кивнул своим спутникам. Вьюки охотно вскрывались. Жадные глаза нукеров, неотрывно смотрят на добротную одежду посуду, мех… Дружинники совсем не возражают против того, что некоторые вещи бесследно исчезают. Данила Савич жестом подозвал командира и показал ему дорогое кольцо. Монгол взял его в руки и жадно разглядывал.
- Возьми себе, - тихо шепнул воевода.
Кольцо мгновенно исчезло в складках одежды монгола.
Преодолели несколько кругов юрт. У границы, каждого круга их встречали постовые, которые на непонятном языке говорили с командиром разъезда, после чего их пропускали. У последнего рубежа посольство спешили.
Солнце покатилось к закату, но его лучи нестерпимо обжигали зноем. Нукеры, охраняющие посольство, пытались присесть, но командир все время взбадривал и покрикивал на них.
* * *
Саин-хан - дальний родственник Чингиз-хана во втором поколении. В юношеские годы командовал сотней в войске Сабудай-бахатура. На реке Калке получил незначительное ранение. После возвращения в Монголию женился на узбечке из Бухары, чем вызвал недовольство своего рода. Казалось, что его звезда закатилась, но ему удалось отличиться под Рязанью, где он опять получил ранение, которое способствовало назначению его наместником. Природный ум и хитрость помогали удерживать этот пост, но в последнее время в Золотой Орде им не довольны, так как он плохо собирал ясак* и почти не пересылал его в Орду. Такие провинности могли стоить ему жизни.
Хан лежал на подушках, разложенных, на большом ковре. Солнце, пробивавшееся через тенистые деревья и светло-желтый шелк шатра, расцвечивало предметы, делало их, будто вылитыми из золота. Невеселые думы заставили хана забыть о еде, которая успела остыть.
Ясак собрать в нужных количествах не удается. Обозы отправляемые им в Орду, грабят бесчисленные тати. Его темник Менгу не раз ходил в поход, чтобы изловить бандитов, но они уходили глубоко в лес, где становились неуловимыми. Что-то необходимо делать, иначе валяться ему в канаве с переломанным хребтом. Ему донесли, что в стороне неподвижной звезды* (Пояснения даны в конце книги), есть княжество, которое не затронуто войной. Если это правда, то он покорит это княжество. Победный поход его спасет, но об этом княжестве нет никаких сведений, и чтобы начать его покорение, следует послать туда лазутчиков или купцов. Время не терпит, оно как петля аркана сдавливает шею, не дает дышать.
Вошел слуга и сообщил, что прибыло посольство от князя Василко Олеговича.
Саин-хан не мог припомнить подвластных ему князей, с таким именем, но предположил, что это послы того самого княжества, которое, минуту назад, он решил покорить. Хан решил все обдумать и отложил прием посла до утра.
- Посла в грязную юрту, пусть потомиться, сговорчивее будет.
- Все будет сделано, светлый хан.
* * *
Прибытие посольства не осталось не замеченным Фомой, но узнать, что-то конкретное не удавалось. Даже Дмитрий не мог проникнуть внутрь первого круга юрт. Вечером, собравшись вместе, Фома, Терентий и Дима долго думали, каким образом контролировать ситуацию с посольством. Когда стало ясно, что проникнуть в лагерь монголов не удастся, да и присутствие в нем мало, что даст, Дима предложил взобраться на пригорок, с которого все будет хорошо видно.
- Светлая голова! - Терентий дружески потрепал мальчишку.
- Настоящий разведчик! - подтвердил Фома, - нам у него надо поучиться.
У Димы, от смущения, даже появился слабый румянец. Ранним утром все трое сидели в зарослях и вели наблюдение. Шатер был виден, как на ладони.
* * *
Данилу Савича поместили в отдельную юрту. В центре ее давно перетухший костер, у стены толстый ковер, который испускал страшное зловонье.
Савич попытался выйти из юрты, но нукер преградил ему дорогу копьем. Что случилось с его спутниками, он не знал.
Ему все же пришлось сесть на ковер. Спустилась ночь, но уснуть ему мешал этот ужасный запах, который не давал дышать, лез даже в глаза. Наконец лоскут неба, который был виден через дымовое отверстие, побелел. Вскоре вошел нукер, оставил кусок жареной конины, и молча, ушел. Данила Савич брезгливо отодвинулся от еды. Солнце припекало, отчего в юрте стало еще и душно. В груди воеводы кипела злость, и он как мог, пытался сдерживать себя. Когда его вывели на свежий воздух, ему очень захотелось стукнуть лбами этих тщедушных людишек. Слуга хана, в расписном халате, увидев ярость в глазах посла, попятился, и что-то сказал своему спутнику толмачу.
- Сейчас вас примет хан, - толмач даже изобразил, что-то вроде поклона.
- Хан хочет понюхать запах вашей юрты? Мне надо помыться и переодеться. Где мои люди? - в его груди продолжал клокотать гнев.
Слуга хана опять сказал непонятную фразу стоящим поодаль нукерам.
- Ваших людей сейчас приведут, - порадовал Данилу толмач.
* * *
Внимание лазутчиков, сидевших на пригорке, привлекли два человека, один из которых, хорошо одетый, шел быстрым шагом, позади его семенил маленький человек. Они явно спешили.
- Смотри! Смотри! Данила вышел из юрты, - радостно воскликнул Фома.
- Подожди радоваться! Где остальные? Чем все это закончится?
Движения посла были уверенными, что вселяло надежду на благополучный исход. Несколько нукеров бегом бросились к другой юрте и вывели остальных спутников Данилы. Затем все пошли к ручью, где привели себя в порядок. Данила Савич облачился в кафтан темно-красного цвета с золотистым шитьем и янтарными пуговицами. На поясе с золотыми застежками висел, в позолоченных ножнах меч, рукоять которого была украшена драгоценным камнем.
- Зачем Данила вырядился? Не помешало бы это ему, - усомнился в правильности действий посла, Фома.
- Савич знает, что делает. Главное то, что хан примет его, а там он его переиграет. Нам остается только ждать. Перед входом в шатер, слуга-проводник потребовал от Савича снять меч, так как входить к хану с оружием запрещено. Пришлось меч присоединить к подаркам.
* * *
Саин-хан нервничал. Посол заставлял себя ждать. Теряя терпение, хлопнул в ладоши. Вошел слуга, склонился в вопросительном поклоне.
- Где посольство? - хан не стал выслушивать обычную словесную мишуру слуги.
- Посол русичей готов войти.
- Пропусти.
Данила Савич твердой походкой вошел в шатер. Его седая голова склонилась в глубоком поклоне. Хан с интересом и растерянностью смотрел на посла. Увидев его спокойный и твердый взгляд, понял, что этот человек имеет достоинство. Он приехал договариваться, а не просить. Впервые хан не знал, как себя вести.
- Удельный князь Василко Олегович приветствует светлого и мудрого Саин-хана и желает тебе хорошего здоровья и многая лет жизни. Он также просит принять его княжество, под могучую руку и мудрую власть непобедимого Бату-хана.
Выслушав толмача, Саин-хан, неожиданно для себя, пригласил посла присесть на ковер
- Прости, светлый хан, разреши преподнести тебе часть наших подарков. Данила Савич сделал ударение на словах "часть подарков".
Хан любезно кивнул.
Разложили на ковре серебряные кубки, наполненные золотыми гривнами, мех и меч Данилы Савича.
Саин-хан потянулся к мечу. Его глаза загорелись, было видно, что он ему очень понравился.
- Корос меч! Очень корос! Сто хосет княся Василка?
- Он не хочет войны и поэтому просит непобедимого хана Батыя принять его княжество под свою руку и власть. Князь обязуется платить ясак. В знак своей доброй воли он шлет в подарок золотые вещи, мех, оружие и двух скакунов.
- Это не вся подарка?
- Еще много подарков мы привезем завтра, если хан этого пожелает.
- Когда ясак платить смозес?
- В течение месяца, обоз с ясаком будет здесь.
- Карасо! Завтра подарка, завтра говорить о ясаке будем.