Все гости, которых ждал Рудольф Зеботтендорф, барон фон дер Роза, уже собрались за длинным столом в гостиной его берлинской квартиры. Барон уже хотел объявить о начале очередного заседания общества "Туле", как вдруг из прихожей донесся дребезжащий звук дверного звонка.
- Кто бы это мог быть? - осведомился герр Экхарт, видный чиновник из министерства иностранных дел.
- Я никого не жду, - ответил хозяин дома, обводя гостей взглядом. - Все приглашенные уже собрались…
- Простите меня, господа! - проговорил, приподнявшись со своего места, Гюнтер Рейхштайн, видный журналист и любимец всех членов общества. - Я позволил себе пригласить еще одного человека. Думаю, что он произведет на вас впечатление.
- Вы знаете правила, милый Гюнтер, - пожурил его барон. - Прежде чем пригласить сюда новых членов, мы подвергаем их тщательной проверке и проводим ритуал…
- Думаю, что это особый случай, - настаивал Рейхштайн. - Это особенный человек…
- Ну, если вы настаиваете… - смягчился барон.
Из-за двери донеслись приближающиеся шаги, на пороге появился дворецкий барона и представил:
- Герр Генрих Гиммлер!
В гостиную вошел невысокий сутулый человек с внешностью мелкого чиновника или провинциального школьного учителя. Маленькие бесцветные глазки прятались за стеклами пенсне, редкие темные волосы едва прикрывали череп неправильной формы.
- Да уж, этот господин весьма далек от идеалов арийской расы! - тихо пробурчал Экхарт.
Хотя он говорил очень тихо, в комнате именно в это мгновение наступила тишина, и все услышали его неодобрительные слова.
И сам вошедший, как его, Гиммлер тоже их наверняка расслышал. Во всяком случае, он бросил на Экхарта внимательный взгляд. Экхарт под этим взглядом заметно побледнел и стал даже как будто меньше ростом. Барон неожиданно понял, что этот человек, только что вошедший в его гостиную, никогда и ничего не забывает. И еще он понял, что этот невзрачный тип с его незапоминающейся внешностью заключает в себе огромную силу.
Надо же - и фамилия такая, что никак не запомнишь… как его представили? Гиндлер? Гимнер? Ах да, кажется, Гиммлер!
- Прошу вас, господин Гиммлер, - произнес барон учтиво. - Займите место за нашим столом.
- Охотно, - ответил тот, садясь на свободный стул. - Я слышал о вашем обществе много лестного.
- Кто этот господин? - вполголоса спросил барон своего соседа, Вернера Раушенбаха, который знал все и всех в Берлине.
- Кажется, он откуда-то из Баварии, - сообщил Раушенбах. - Член этой новой партии… как ее называют? Национал-социалисты, если я не ошибаюсь. Не самый видный человек в партии, но говорят, что у него большое будущее.
- Я знаю о вашем интересе к историческим корням арийской расы, - продолжал Гиммлер. - Думаю, что в этом смысле мы с вами очень близки. Я имею в виду нашу партию, НСДАП…
- Вы правы, господин Гиммлер! - ответил Зеботтендорф. - Наше общество много занималось изысканиями в архивах и библиотеках, и не только - мы объехали многие страны, чтобы найти свидетельства древней истории нордической расы.
- Я слышал, что во время поисков вам удалось найти некую мистическую святыню, - проговорил Гиммлер, обращаясь на этот раз исключительно к барону. - Мне говорили, что это меч Вотана…
- Не совсем так, - поправил его барон Зеботтендорф. - Хотя, возможно, эта реликвия не менее древняя и не менее волнующая. Насколько мне известно, это кинжал, принадлежавший королям-священникам Адлер-Велиготам.
- Вот как! - Гиммлер привстал, глаза его за стеклами пенсне заинтересованно блеснули. - Не могли бы вы, любезный барон, показать мне вашу находку?
Рудольф фон Зеботтендорф неожиданно почувствовал дурноту. Ему отчего-то не хотелось показывать священный кинжал этому бесцветному человеку. Но в то же время он не мог ему отказать. Следовало признать - он его просто боялся! Да что с ним такое? Какая глупость!
Барон поднялся из-за стола:
- Конечно, господин Гиммлер, я весьма охотно покажу вам этот кинжал!
Он пересек гостиную и подошел к стеклянной горке, в которой, на подушке из черного бархата, покоился древний кинжал. Гиммлер подошел к нему, остановился рядом. Глаза его блестели, теперь они не казались такими маленькими и бесцветными.
- Вы позволите, господин барон? - проговорил он тоном не просьбы, а почти приказа.
- Конечно, друг мой! - ответил Зеботтендорф, открывая стеклянную дверцу.
Он извлек кинжал, немного подержал в руках, впитывая исходящую от святыни энергию, и бережно вложил клинок в руки Гиммлера. Тот прикрыл глаза, словно к чему-то прислушиваясь, и заговорил тихим, уверенным голосом:
- Да, я чувствую всю глубину веков, стоящую за этой реликвией! Сердце каждого арийца должно учащенно биться при виде этого священного оружия! Послушайте меня, господин барон, я расскажу вам нечто, чего еще никто не слышал, поделюсь с вами своими сокровенными планами.
Гиммлер левой рукой снял пенсне, приоткрыл тусклые бесцветные глаза, облизнул узкие сухие губы и продолжил еще тише, так что барон вынужден был вплотную придвинуться к нему, чтобы не пропустить ни слова.
- Я хочу создать мощную, разветвленную организацию, нечто вроде средневекового монашеского или рыцарского ордена. Но члены этого ордена должны защищать не христианскую религию, не эту лживую и жалкую веру малодушных и слабых недочеловеков. Нет, эти люди должны защищать вечные, сияющие ценности арийской расы! Они должны денно и нощно служить величию высшей расы, должны всю свою кровь, саму свою жизнь без колебаний положить на алтарь победы над неполноценными, второсортными расами! И я верю - эта победа близка! Скоро, очень скоро мы ее увидим!
Рудольф фон Зеботтендорф, барон фон дер Роза почувствовал легкое головокружение - как тогда, на рынке в Александрии, когда он получил священный кинжал. Он почувствовал исходящую от Гиммлера темную гипнотическую силу и понял, что не может ей сопротивляться. Не может и не хочет. Этот невзрачный человек с внешностью мелкого чиновника сумеет завершить то, о чем он, барон Зеботтендорф, только мечтал. И еще… Гиммлер и священный кинжал - они словно созданы друг для друга!
- Господин Гиммлер! - проговорил барон, подчиняясь внезапному импульсу. - Я верю в вашу звезду, верю в ваше высокое предназначение! Позвольте вручить вам эту священную реликвию германского народа как мой скромный вклад в дело создания того ордена, о котором вы говорили!
- Благодарю вас, барон. - Гиммлер выглядел совершенно спокойно, как будто ничуть не сомневался в таком решении, заранее был в нем уверен. - Благодарю вас, этот кинжал станет первой реликвией создаваемого мной ордена, а вы, если только пожелаете, станете одним из первых его членов.
Барон, с трудом преодолевая накатившую дурноту, вернулся на свое место за столом. При этом он тяжело, неуверенно переставлял ноги, как будто из крепкого, энергичного, полного сил мужчины неожиданно превратился в немощного старца, а еще вернее - в куклу-марионетку, лишенную собственной воли, послушно танцующую под музыку опытного кукловода.
К счастью, ему не пришлось сегодня руководить собранием общества - он лишь предоставил слово докладчику, известному в научных кругах профессору антропологии Герману Вирту, который намеревался сообщить членам общества тезисы своей новой книги с громким названием "Происхождение человечества", недавно выпущенной крупным берлинским издательством.
- Как вы, должно быть, знаете, господа, - начал профессор своим красивым, хорошо поставленным голосом, - на заре зарождения человеческой цивилизации существовали два разделенных океаном обитаемых континента: северный континент Арктогея и южный - Гондвана. Соответственно эти два континента населяли две большие расы - нордическая, или арийская, которой изначально была свойственна высокая духовность, стремление к высоким идеалам, и южная, гондваническая раса, представители которой находились во власти низменных, животных инстинктов.
Профессор обвел присутствующих взглядом, чтобы убедиться в их внимании, и продолжил:
- Как вы понимаете, обитатели северного континента были предками арийских народов, обитатели же Гондваны - предками низших рас: евреев, славян, негров. Что интересно, господа, группы крови, которые сейчас перемешаны совершенно случайным образом, в древности не смешивались. У арийцев была исключительно первая группа, а у представителей низших рас, населявших Гондвану, - третья…
- На чем основано такое необычное заявление? - задал вопрос Гюнтер Рейхштайн.
- На данных археологии, - недовольно ответил докладчик. - И впредь прошу вас не перебивать меня, герр Рейхштайн! На все вопросы я отвечу после доклада!
И он продолжил:
- К несчастью, произошла глобальная катастрофа - в районе Арктогеи упал огромный метеорит. В результате волна землетрясений расколола северный континент надвое. Одна часть покрылась вечным льдом и опустилась на дно Мирового океана, другая же сдвинулась, соединившись с более обширным южным континентом. Эта часть Арктогеи стала называться Европой…
Профессор сделал паузу и снова оглядел собравшихся.
- Часть арийских племен, покинув замерзающий северный континент, прошла через азиатские просторы и осела в Индии, на китайской равнине и в Японии. Из-за мутаций под воздействием сильной солнечной радиации, а также в результате смешения с местными племенами внешние признаки арийских народов изменились. Также под влиянием мутаций возникли две новые группы крови - вторая и четвертая. Согласно моим собственным исследованиям, четвертая группа более всего распространена среди цыган, украинцев и венгров.
Профессор снова сделал паузу, чтобы слушатели оценили столь важную информацию.
- Повсеместно в районах расселения арийских племен археологи находят надписи, сделанные руническими символами. К сожалению, наука еще не вполне справилась с их расшифровкой, но того, что сейчас известно, уже достаточно, чтобы сделать важнейший вывод: Библия, которой так гордятся евреи, представляет собой всего лишь поздний пересказ сокровенных знаний нордических народов, древних обитателей Арктогеи! Именно от них, древних арийцев, иудеи получили все свои знания, а первоисточники уничтожили…
В другое время барон Зеботтендорф с интересом слушал бы откровения профессора, но сегодня он был явно не в форме, и слова Вирта доходили до него как сквозь толстый слой ваты.
Барон не помнил, как довел до конца заседание общества, не помнил, как проводил гостей. Пришел в себя он только тогда, когда все разошлись.
Все, кроме Вернера Раушенбаха.
- Рудольф, что с вами? - проговорил тот озабоченно, вглядываясь в лицо хозяина квартиры. - Я вас сегодня просто не узнаю!..
Барон потер виски, огляделся таким растерянным взглядом, как будто мучительно пытался понять, где находится. Потом позвонил и попросил у беззвучно возникшего в дверях дворецкого две чашки чая - для себя и Раушенбаха.
Когда дворецкий принес чай и удалился, Раушенбах, понизив голос, проговорил:
- Барон, я действительно вас не понимаю. Зачем вы отдали священный кинжал этому баварскому мужлану?
- Простите, Вернер, - смущенно отозвался Зеботтендорф. - Я сам не знаю, что на меня нашло. Я почувствовал вдруг, что не могу противиться его воле. Мной как будто руководила какая-то высшая сила. Но я думаю, Вернер, что все случилось по воле судьбы. И в самом деле, я уверен, что за ними будущее, что именно им, этим мужланам из НСДАП, суждено возродить Германию…
- Это ошибка, Рудольф! - воскликнул Раушенбах. - Это большая, страшная ошибка! Помните, мы с вами говорили о мистическом значении этой реликвии? Начертанные на рукоятке кинжала древние рунические письмена однозначно говорят о том, что кинжал станет оружием последней, решающей битвы между великими армиями Запада и Востока, битвы, в которой решатся судьбы мира, битвы, за которой последует Рагнарек…
- Конец света? - переспросил барон удивленно.
- Да, конец света, предсказанный мертвой провидицей Вельвой! - В голосе Раушенбаха зазвучало воодушевление, его красивое бледное лицо озарилось странным светом. - Конец этого мира, насквозь прогнившего, полного тлена и мерзости, утопающего в низости и разврате! Этот мир будет до основания выжжен огненным мечом великана Сурта, и на его пепелище возникнет новый мир - чистый и сверкающий, населенный новыми людьми, людьми истинно арийского духа!
- Но этот человек, Гиммлер, он говорил о том же самом - о торжестве арийской расы…
- Вы видели его лицо?! Это лицо мелкого чиновника, бухгалтера, налогового инспектора! Что может понимать такой жалкий человечишка в великих тайнах мироздания? Нет, будущее арийской расы должно быть в руках подлинных аристократов духа - таких, как мы с вами! Фон Зеботтендорфы, Раушенбахи, фон Третновы, потомки крестоносцев и гордых рыцарей Запада - вот кто должен вести арийскую расу к сияющим вершинам будущего… ведь именно для этого мы с вами создали общество "Туле"!
- Успокойтесь, Вернер! - перебил барон своего собеседника. - Думаю, вы не правы, и этот Гиммлер не хуже нас с вами знает, что нужно Германии. Оставим все как есть и предоставим судьбе решить за нас, кто прав в этом споре.
- Воля ваша, Рудольф! - Раушенбах развел руками. - Сдается мне, что этот бухгалтер вас околдовал. Но я не оставлю попыток вернуть священный кинжал королей-священников…
- Я боюсь за вас, Вернер! Мне кажется, вы затеваете слишком опасную игру…
- Не нужно бояться за меня! - Раушенбах встал и направился к двери, однако на пороге остановился и закончил фразу: - Бойтесь лучше за себя… за себя и за Германию!
Штандартен вернулся домой, но его мучило смутное, тяжелое беспокойство. Он ходил по комнате взад-вперед, как зверь в клетке, и не мог понять, что же его так гнетет.
Раньше у него был проверенный способ борьбы с депрессией: хорошая дорожка кокаина.
Может, и сейчас этот способ сработает?
Штандартен сел в свое любимое кресло (то самое, со свастикой на спинке), достал серебряный портсигар, высыпал на его отполированную до зеркального блеска крышку горку заветного порошка, свернул в трубочку купюру в десять рейхсмарок… словом, выполнил в точности раз и навсегда заведенный ритуал.
Разровняв кокаин, он осторожно, тщательно втянул его через свернутую купюру, стараясь не потерять ни крошки.
Почувствовав в носоглотке знакомый веселый холод, сладкое волнующее онемение, он ждал, что сейчас придет божественная легкость, все узлы развяжутся, скучная, утомительная реальность отпустит его, и на смену ей придет ледяная величественная пустота. Он ждал, что унесется в мир своей мечты, в мир, где властвуют Кровь и Почва, в мир, где он - сверхчеловек в черном мундире СС, как ангел смерти, решает человеческие судьбы, взвешивая их на весах высшей справедливости, точнее - на весах собственной воли…
Но нет, на этот раз свобода не приходила. Реальность не хотела его отпускать, какая-то тоскливая, мучительная забота тяжким грузом висела у него на шее.
И вдруг он понял, что это за забота.
У нее было имя - Сергей Куницын.
Как он, Штандартен, мог доверить этому зазнайке, этому убогому книжному червю самое дорогое, самое значительное в своей жизни - священный кинжал?
Штандартен взглянул на серебряный портсигар, который все еще держал в руках.
В его полированной крышке отражалось лицо - бледное, нездоровое, с темными мешками под глазами, с влажной пористой кожей и лихорадочно блестящими глазами. Разве таким должно быть лицо сверхчеловека, властителя судеб? Нет, это лицо жалкого неудачника, доверчивого неудачника, которому один-единственный раз улыбнулась судьба, но он сам, своими руками оттолкнул свою удачу! Отдал бесценную находку сомнительному человеку!
Вот так всегда они, эти ученые людишки, эти интеллектуалы, обманом втираются в доверие, обволакивают умными словами и выманивают у простых людей все самое дорогое…
Штандартен не помнил уже, что сам пришел к Куницыну, сам, своими руками вручил ему кинжал, попросив как можно больше узнать о нем. Сейчас, под действием кокаина, бывший одноклассник казался ему злобным, пронырливым интриганом, представителем тайных сил, злобной мировой закулисы.
Штандартен вскочил, отбросил портсигар, застегнул пальто и бросился прочь из своей квартиры.
Он не разбирал дороги, не узнавал знакомых улиц и сам не понимал, как оказался возле дома Куницына.
Здесь он пришел в себя и огляделся. Из подъезда вышла женщина средних лет, ведя на поводках трех французских бульдогов. Увидев Штандартена, она испуганно взглянула на него, что-то сказала своим собакам и припустила прочь.
Штандартен придержал дверь подъезда, чтобы она не захлопнулась, и вошел внутрь.
Поднявшись на третий этаж, позвонил в дверь квартиры Сергея Куницына.
Звонок гулко и безнадежно раскатился за дверью. Каким-то образом по самому этому звуку Штандартен понял, что пришел напрасно, Сереги нет дома. Однако он позвонил еще и еще раз.
Окончательно убедившись, что в квартире никого нет, он воровато огляделся по сторонам и достал из кармана хитрую железную закорючку, которую ему как-то отдал за долг мелкий квартирный воришка.
Воришка уверял, что закорючка запросто открывает любой замок.
Штандартен несколько минут копался в замке чертовой закорючкой, но замок не поддавался.
- Обманул, гад! - пробормотал он раздраженно и уже хотел сдаться, но тут замок щелкнул и открылся.
Штандартен проскользнул в квартиру, захлопнул за собой дверь и прямиком кинулся в кабинет Куницына.
Вбежав в комнату, он огляделся по сторонам.
Здесь было множество старинных вещей - керамические сосуды, покрытые сетью мелких трещин, и глиняные светильники с примитивными узорами, обломки каких-то древних орудий, бесформенные черепки, наконечники копий, старинные монеты, заржавленные ножи и железки непонятного назначения. Среди всего этого доисторического барахла Штандартен надеялся разыскать свой кинжал.
Он перебрал редкости, разложенные на полках и тумбе, выдвинул один за другим ящики письменного стола. Кроме черепков и ржавых железок, здесь лежали знакомые ему вещи - нацистская символика, жалкие обломки Третьего рейха.
Кинжала нигде не было.
Снова оглядев кабинет, Штандартен принялся сбрасывать с книжных стеллажей тяжелые старые тома. Ведь Куницын вполне мог спрятать кинжал за ними…
Через полчаса книги огромной грудой громоздились на полу вперемешку с черепками и обломками далекого прошлого.
Кинжала не было.
Где же он мог его спрятать?
Штандартен стоял посреди разгромленного кабинета, оглядываясь по сторонам, и вдруг услышал в прихожей шаги.
Он вздрогнул, вытащил из кармана пистолет - тот самый старый "вальтер", купленный у покойного Степана.
Дверь кабинета приоткрылась, на пороге возникла темная мужская фигура.
- Кто здесь? - удивленно проговорил вошедший.
Штандартен выстрелил раньше, чем узнал хозяина квартиры, своего бывшего одноклассника Серегу Куницына.
Куницын пошатнулся, под его правой ключицей проступило темное пятно.
- Ты?! - проговорил он, схватившись за притолоку. - Что ты… что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?
- Как надо - так и попал! - выкрикнул Штандартен, шагнув к Сергею. - Не задавай мне вопросов! Вопросы здесь задаю я!