- Он заходил всего лишь на несколько минут к тете Матильде, а потом болтался возле меня, пока не пришел Джерри. Тут он поспешно ретировался. А что?
На щеке у Джеральда задергалась какая-то жилка, как будто он крепко стиснул челюсти.
- Что тебе известно об этой… преданности Матильды Джорджу Альберу?
- Знаю, что он ей очень нравится. Она вечно…
- Значит, тебе не известно, что лежит в основе этой привязанности? Что она совсем было собиралась выйти замуж за его отца?
- Господи, понятия об этом не имела… Трудно даже поверить, что тетя Матильда когда-то…
- И однако же это так. В двадцатые годы, дорогая, она была весьма привлекательной вдовой, а Стефан Альбер - весьма интересным вдовцом, Джордж очень похож на него. Мы нисколько не удивились, что они приглянулись друг другу. Твоей тетке тогда было лет сорок с небольшим. А вот когда они поссорились и Матильда вышла замуж за Франклина, мы были просто поражены. Я всегда считал, что она это сделала в пику Стефану. Он тогда действительно переживал, но быстро справился со своим разочарованием. И женился года через два-три. Ты, наверное, помнишь его бракоразводный процесс в тридцатых годах?
Элен покачала головой.
- Господи, ни за что на свете не поверила, чтобы кто-то мог быть влюблен в тетю Матильду! А еще труднее представить ее саму в роли влюбленной.
- И тем не менее, она была так сильно влюблена, что, как мне кажется, так и не преодолела своей страсти. По-моему, она до сих пор без ума от Стефана Альбера… Лично я такого мнения, что основная причина ее ненависти к Франклину заключается вовсе не в том, что он бросил ее. Просто она знала, что он всегда ненавидел Стефана Альбера, и не могла простить того, что он ему сделал.
- А что он ему сделал, дядя?
- Вообще-то ничего. Это сделал банк после исчезновения Франклина, но я не сомневаюсь, что инициатива исходила от самого Франка.
Кризис двадцать девятого года здорово потрепал Альбера, как и всех остальных, но все же он ухитрился кое-что спасти и жил на эти средства вплоть до тридцать второго года. Ну, а после исчезновения Франклина банк ввел жесткие правила, ограничил возможность спекуляции и так далее.
Говорю тебе, я почти не сомневаюсь, что инициатором этой кампании как раз и был брат. Он терпеть не мог Альбера. Так или иначе, но Альбер пошел на дно и больше не сумел вынырнуть. Возможно, не это его погубило, но помочь этому все же помогло. Ну, а Матильда…
Он замолчал. Они уже почти подъехали к своему дому.
- Я поеду с тобой сегодня вечером, буду ждать тебя у "Касл-Грейт отеля" где-то около девяти.
Элен заколебалась.
- Дядя Франклин сказал, чтобы я никому ни о чем не говорила и никого с собой не приводила. И в этом пункте он был особенно настойчив.
- Это совсем неважно, - сказал Джеральд, - я все-таки с тобой поеду. Понимаешь, мне видится тут какая-то, мягко выражаясь, авантюра…
И вдруг он внезапно снизил голос:
- Осторожно, девочка. Здесь рядом - Джордж Альбер.
Глава 3
Джордж Альбер спускался по ступенькам лестницы. Если он действительно походил на своего отца, как уверял дядя Джеральд, - подумала Элен, - то нет ничего удивительного, что двадцать лет назад тетя Матильда, да и другие женщины, теряли головы из-за Стефана Альбера.
Впрочем, его поклонницы наверняка принадлежали к типу тех женщин, которые млеют даже при виде фотографии популярных киноактеров, обладателей смазливых физиономий, как однажды выразилась сама же Элен. В наружности Джорджа тоже имелось что-то неестественное, что-то от театральной, немного искусственной красивости, как будто кто-то специально выпрямил его нос, придал черным бровям особый размах и уложил волосы ровными волнами.
Но ретушер совершенно не уделил никакого внимания его рту, поэтому губы получились излишне толстыми, а подбородок совершенно безвольным. Мало того, именно рот был ответственен за выражение тщеславия и жестокости, не сходившее с лица Альбера-младшего.
- Что это за история со взбесившимся котенком?
Его голос напоминал его лицо, смесь самодовольства и подретушированной бархатистости, как считала Элен. Уж слишком он был хорош, чтобы быть подлинным.
- Кухарка мне сказала, что он вас поцарапал. Дайте-ка мне взглянуть на вашу руку.
Он дотронулся до ее руки. Пальцы у него были длинные, ногти всегда аккуратно подстрижены и подпилены, но Элен не выносила их прикосновения и поэтому сразу же отдернула руку.
- Рука у меня в полном порядке, а Янтарик вовсе не взбесился. Он…
- Вы не можете быть в этом вполне уверены, - перебил ее Джордж, - по словам кухарки…
- Кухарка узнала обо всем от тети, - рассердилась Элен, - а я от врача. Котенок просто был отравлен.
- Отравлен? - воскликнул Альбер.
- Совершенно верно.
- И вы в этом уверены?
- На все сто процентов!
- Ну, тогда я просто ничего не понимаю.
Джеральд Тор, который только что вылез из машины, сухо сказал:
- Не вижу особой причины для того, чтобы вам было трудно понять такую простую вещь, как отравление. Таблетки с ядом были искусно спрятаны в кусочки сырого мяса и даны котенку. Кому-то очень захотелось избавиться от этого симпатичного звереныша! По-моему, тут нет ничего сложного и непонятного.
Джордж Альбер упорно отказывался замечать сарказм своего собеседника.
- Вы мои слова совершенно не так истолковали. Я вовсе не затрудняюсь в понимании того, что произошло. Меня просто ставит в тупик то, почему это случилось.
- Ответ на это очевиднее очевидного - кто-то хотел убрать котенка с дороги.
- Но почему? - настаивал Альбер.
Только сейчас дошло до Элен значение этого вопроса. Она повернулась к дяде Джеральду, сведя в одну ниточку тонкие брови:
- Да, дядя Джеральд, чего это ради кому-то понадобилось убивать моего Янтарика?
Джеральд Тор, как показалось Элен, слишком быстро переменил тему разговора.
- Разве нормальный человек может разобраться в психологии людей, ненавидящих животных? Известны факты, когда люди просто так подбрасывают отравленное мясо в чужие дворы. Ты же слышала, ветеринар сказал, что в городе очень много случаев отравления животных.
Элен заметила, как глаза дядюшки как бы пытались что-то сказать глазам Джорджа Альбера, но молодой человек не пожелал последовать совету более пожилого, желающего, по всей видимости, успокоить племянницу.
- Я сильно сомневаюсь, чтобы котенка отравили таким образом, - сказал Альбер, - один кусочек мяса еще куда ни шло, но сразу несколько - вряд ли!
Джеральду Тору пришлось отстаивать свою позицию:
- Несколько кусочков мяса могли находиться на небольшом расстоянии один от другого. Почему же котенок не мог их все проглотить? На то он и котенок, чтобы чуять сырое мясо!
Джордж Альбер повернулся к девушке:
- Когда, в какое время котенок выбегал на улицу?
- Не знаю, Джордж. Я могу припомнить лишь то, что случилось после трех часов.
- Мог ли он уже тоща съесть отраву?
- Ветеринар утверждает, что яд попал в его организм за несколько минут до первого спазма, незадолго до того, как мы приехали в лечебницу. Именно поэтому он и сумел спасти Янтарика.
Альбер несколько раз медленно наклонил голову, как будто слова девушки подтвердили то, что давно у него было в голове, потом вдруг неожиданно сказал:
- Ладно, я пошел. Я забегал сюда на одну минуточку. Позднее увидимся. Сочувствую вам по поводу Янтарика. Теперь уж смотрите за ним как следует.
- Непременно, - ответила Элен, - я думаю на несколько дней отдать его Тому Ланку.
Джордж махнул рукой, подошел к своей машине, сел в нее и укатил.
Джеральд Тор голосом, яростная напряженность которого поразила Элен, сказал:
- Терпеть не могу этого молодого красавчика!
- Почему же, дядя Джеральд?
- Я толком и сам не знаю. Но он слишком самоуверен. Конечно, это еще можно простить взрослому мужчине, но что такого сделал, скажи мне, этот лоботряс, чтобы разговаривать с видом такого превосходства? И как могло случиться, что его не призвали в армию?
- Он несколько туговат на левое ухо. Разве ты не замечал, он всегда поворачивается к тебе правым боком?
Джеральд фыркнул:
- Тут все дело в его классическом профиле. Вот ты, я вижу, не обращала внимания, как он держит голову! Принимает позу какого-то известного актера из последнего голливудского боевика.
- Да нет, дядя Джеральд. Надо же быть справедливым. Позер, конечно, он бесспорный, но и слышит все же плохо. Я точно знаю, что он добровольно пытался попасть на фронт.
Джеральд Тор быстро спросил:
- Когда Джерри Темплер возвращается в лагерь?
- В понедельник.
Элен боялась подумать, как близок этот понедельник.
- А знает ли он, куда его пошлют?
- Если даже и знает, то не говорит.
Они стояли у дверей дома. Джеральд распахнул обе половинки двери перед Элен, но сам не стал входить.
- Мне еще нужно кое-что сделать в городе, так что тебе придется отправиться одной в контору Мейсона.
Он взглянул на часы:
- Тебе уже скоро выезжать, а так как ты опоздаешь к обеду, то тебе лучше сказать, что ты поешь со мной. Это успокоит Матильду, а ты сможешь уделить адвокату столько времени, сколько потребуется. А понадобится ему много, можешь быть уверена. В девять часов я буду вас ждать перед "Касл-Грейтом".
Он закрыл за ней дверь до того, как девушке удалось еще раз напомнить ему, что дядя Франклин убедительно просил, чтобы никто, кроме нее и Перри Мейсона, не знал о свидании в "Касл-Грейте".
Глава 4
Природа наградила Перри Мейсона тем располагающим к себе магнетизмом, который часто обнаруживается у высоких мужчин. Порой его лицо казалось высеченным из твердокаменного гранита, что же касается его истинного лица, то о нем можно было судить в редкие моменты необычайного душевного волнения.
Иной раз, особенно в зале суда, перед присяжными, он проявлял талант незаурядного актера. Голос его был воистину тончайшим музыкальным инструментом, который сопровождал и подчеркивал значение того, что было сказано в точно сформулированных и отточенных фразах. А его вопросы на суде можно было сравнить только с бритвой, которая моментально вскрывает и отбрасывает все недомолвки, увертки и лживые заверения недобросовестных свидетелей.
Да, в трудные моменты он умел быстро реагировать и думать, обладал интуитивным пониманием всех слабых мест противника, точно рассчитывал его ходы: действовал не только на умы, но и на сердца и воображение всех членов жюри.
Делла Стрит, секретарша Перри Мейсона, открыла дверь в его кабинет. Сам адвокат сидел на вращающемся стуле за огромным столом, далеко вытянув свои длинные ноги.
- А вот и я, - объявила девушка, стаскивая с рук перчатки и освобождаясь от легкого пальто.
Мейсон ничего не произнес, пока она не повесила одежду в специальный стенной шкаф и не подошла к его столу.
- Делла, добродетель вознаграждена. Я же говорил сегодня утром, что нам не следует забивать себе головы этим бездарным делом о разделе имущества, хотя оно и было выгодно в денежном отношении. И вот через восемь часов мы получили это!
- Бездарное дело, как вы говорите, все же принесло бы десять тысяч долларов гонорара, - возразила Делла ледяным тоном, - а это?
Мейсон подмигнул:
- Приключение, которое сбросит с тебя десять лет!
- Большинство ваших дел старят меня на десять лет, - проговорила Делла с несколько обиженным видом.
Мейсон пропустил мимо ушей данное замечание:
- В этом деле совсем нет тоскливой обыденности, от которой я иногда боюсь запить самым настоящим образом. Это дело сверкает какой-то тайной, авантюрой, романтикой. Ну, а с другой стороны, это сплошное безумие, невозможная бессмыслица. Не дело, а черт знает какая роскошь!
- Это-то я как раз и поняла из вашего телефонного звонка, - сказала Делла, пристраиваясь на противоположном конце стола и мысленно отмечая тот огонек, который всегда появлялся во взгляде Мейсона в минуты особого душевного волнения.
Перри Мейсон, что весьма редко бывает у профессионалов, находил колоссальное удовольствие в своей работе. Скажем, врач после нескольких лет обширной практики приобретает опыт и знания, но зато теряет гуманность и человеколюбие. Его пациенты перестают быть для него страдающими людьми, а всего лишь носителями тех или иных симптомов патологического характера, которые необходимо снова довести до нормы. Нормально и то, что адвокат превращается как бы в робота, прекрасно знающего всю механику поведения в зале суда.
Перри Мейсон люто ненавидел "простые дела", которые не требовали от него ни напряжения, ни изворотливости, ни творческого, интуитивного подхода. С каждым новым выигранным делом его все более занимала человеческая психика, движущие мотивы, приведшие к преступлению. И с каждым новым делом методы Мейсона становились все более блестящими, опасными и необычными.
По определенному блеску в глазах своего шефа Делла Стрит могла точно установить, что новое дело представляло для адвоката пока совершенно обескураживающую загадку.
Перри Мейсон внимательно смотрел на нее, и непроизвольно девушка взглянула на себя как бы его глазами. Ее шоколадного цвета вязаное платье было в высшей степени элегантным, ножки в шелковых чулках - стройные и длинные, а коричневато-бежевый жакет, недавно сшитый у дорогого портного, прекрасно дополнял ансамбль. Делла надеялась, что Мейсон остался доволен.
- Делла, - вздохнул Мейсон, - иногда я серьезно опасаюсь, что ты становишься чересчур меркантильной.
- Да? Интересно! Ну что ж, поговорим обо мне.
- Да, да. Ты делаешься расчетливым и осторожным консерватором. Тебя все больше интересуют доллары, чем то, за что они получены.
- Но ведь кто-то в этой конторе должен быть практичным. И если я не требую невозможного, нельзя ли мне все же узнать, по какому поводу столько шума? Вообще-то я не слишком возражаю против того, что мне пришлось оставить на столе половину превосходного ужина и примчаться сюда, но все же меня интересует, какого миссионера сжевали людоеды.
- Все произошло уже после того, как ты ушла из конторы. Я тоже собирался домой, набрасывал последние замечания по делу Джонсона. Как вдруг неожиданно зазвонил телефон, это оказался один адвокат, которого я очень мало знаю, и попросил меня принять его племянницу. Ну, а вскоре приехала и она сама, и мы провели весьма примечательную беседу.
Делла Стрит неслышно скользнула за свой стол, достала карандаш и бумагу для стенографирования. От нее непринужденных манер не осталось и следа, теперь перед адвокатом сидела его расторопная секретарша, великолепно знающая свои обязанности.
- Итак, я слушаю вас… - произнесла она.
- Джеральд Тор владеет адвокатской конторой в Бедентча Инвестмент-Билдинге. Насколько я припоминаю, он занимается весьма узкой отраслью юриспруденции, обслуживает горно-рудную корпорацию. Думаю, что он сам из игроков, много делает для своих хозяев, получая частично наличными, а частично акциями тех компаний, которые он организует.
- Дело денежное?
- Да оставь ты свои несносные расчеты! Не сомневаюсь, что мы получим нечто большее, так же, как и этот Тор.
- Что же? Не понимаю.
- Он, насколько мне известно, вечно гоняется за какими-то миражами. Наши проповедники материализма называют это дурной философией только потому, что мираж лишен определенной субстанции. Они не замечают, что это одна из интереснейших загадок в мире, потому что никто так не наслаждается жизнью, как вот такие поклонники миражей. Верь мне, его безумно интересует то, что от него ускользает, чего нельзя сказать о большинстве практичных людей, преследующих конкретные цели. Да, любовь к жизни - это так здорово!
- Ну, а гонорар? Или с вами расплатятся половиной миражей?
- Пока ничего, - развел руками Мейсон.
- Ясно… Имя племянницы?
- Элен Кендал.
- Возраст?
- Примерно двадцать четыре. Прелестные фиолетовые глаза. Очень светлая шатенка. Стройные, я бы сказал, ножки, хорошая фигурка, где все на своем месте и в нужной пропорции. Определенно мила…
- И, конечно, никаких денег. Хм… Так вы говорите, что она племянница Джеральда Тора?
- Да. Послушай, я тебе коротенько изложу историю их семьи.
Он потянулся за какими-то карандашными набросками и принялся диктовать. И вот уже скудно изложенные факты в хронологическом порядке заняли место в блокноте Деллы.
Однажды январским вечером тысяча девятьсот тридцать второго года Франклин Тор, которому в то время было пятьдесят семь лет, находившийся в отменном здравии и в превосходном финансовом положении, после обеда с женой вошел к себе в кабинет. Там у него побывал посетитель, которого, по всей вероятности, впустил он сам, поскольку никто из слуг не открывал дверь. Горничная заметила только, как кто-то шел вверх по лестнице. Ей показалось, что она узнала Джеральда Тора. Матильде, жене Франклина Тора, тоже казалось, что в кабинете мужа она слышала голос Джеральда, но утверждать что-либо определенное она не бралась. Сам же Джеральд наотрез отказывается от того, что он приходил к брату.
Кто бы ни был тот человек, но ему определенно были нужны деньги. Матильда ясно слышала, как ее супруг, повысив от негодования голос, наотрез отказывался ссудить требуемую сумму, заметив, что мир переполнен ослами, которые только и ищут, где бы им найти несколько тысчонок, чтобы вернуться на улицу Бездельников и промотать их за пару недель. Но даже самый глупый осел должен понимать, что Страна лентяев существует только лишь в сказках.
Больше ничего из - этого бурного разговора Матильде не удалось услышать. Она поднялась к себе наверх почитать в постели и не слышала, как посетитель ушел. И лишь на следующее утро она узнала, что ее мужа нет дома. То были времена, когда один слушок мог взорвать банк, поэтому супруга Франклина Тора и его компаньоны ничего не говорили о его внезапном исчезновении на протяжении нескольких дней. Но потом поиск был организован и официально, и частным порядком, но он как в воду канул.
Все его банковские дела оказались в полном порядке и, несмотря на крикливые заголовки в газетах, учреждение не понесло никаких убытков от исчезновения его главы. Личные дела Франклина Тора тоже были все в ажуре. Но это не только не проясняло загадку, но даже усугубляло ее, потому что за исключением нескольких сотен долларов, которые были при нем, он ушел из дома вообще без денег. Его чековая книжка осталась лежать на столе. На верхнем ее листочке он начал кому-то выписывать платеж, но потом либо передумал, либо его отвлекли. Чек остался недооформленым. Общий баланс на его совместном счете с женой равнялся 58.941.13. Он был подтвержден и банком за исключением чека на десять тысяч долларов, выписанным на бланке из другой книжки, о котором Тор звонил своему секретарю перед исчезновением.
Начались обычные шепотки, поползли всякие сплетни. В последнее время его несколько раз видели в обществе какой-то неизвестной женщины. Говорили, что она хороша собой, великолепно одета, не старше тридцати. Но ничто не говорило о том, что Тор уехал вместе с ней. Если не считать открытки из Майами, из Флориды, полученной племянницей и отправленной, судя по штемпелю, 5 июня 1932 года, то есть через шесть месяцев после его исчезновения.