Он показал на фиолетовый глазок телекамеры, притаившейся над массивной дверью. Николай Иванович понял: их физиономии изучает охрана – и постарался принять подобающий вид, прикидывая в уме, сколько же составлял оборот этого заведения в долларах. Получалось, порядка трех миллионов. Не слабо! В родной стране пока еще до таких банков не додумались. Хотя разве ему все известно?
Щелкнул замок, дверь открылась, пропустив их в тамбур, где ждали вооруженные секьюрити. Аркадий показал им радужную пластиковую карточку. Они проверили ее магнитный код, позвонили по внутреннему телефону и пропустили клиентов в операционный зал, отличавшийся от операционного зала обычного банка лишь тем, что в нем не было ни одного окна.
Аркадий ободряюще сжал локоть Николая Ивановича и начал оживленно болтать с клерком. Тот забегал пальцами по клавиатуре компьютера, на зеленовато-голубом экране дисплея поползли строчки и цифры.
– Ну, чего? – Аркадий довольно потер ладони. – Денежки уже здесь. Можешь свериться с номером счета. Гоним их к Мишке?
Опасаясь подвохов, Рыжов попросил распечатку и, как малограмотный, водя по строкам пальцем, попытался разобраться в английском тексте и цифрах, проклиная советскую образовательную систему, так и не научившую его иностранным языкам. Номер счета вроде совпадает. Сумма тоже. Ну, была не была?!
– Можно сохранить прежний номер счета?
– Не волнуйся, я подарю тебе новую зажигалку, – засмеялся Аркадий. – Подписывай бумаги, и валим отсюда!
Николай Иванович еще раз с грехом пополам прочел банковские документы и подписал их. Все, теперь его капитал улетел к мальтийским рыцарям. Господи, только бы деньги не пропали и он был бы жив!
Свое обещание Аркадий сдержал – прямо из банка они заехали в магазин, где купили новую позолоченную зажигалку и выгравировали на ней номер счета в банке Ла-Валлетты…
Мальта встретила тем же утомительным зноем, запахом древних камней и соленым морским ветром. Теперь Рыжов чувствовал себя уже увереннее: он легко прошел все формальности в аэропорту Афин и здесь проделал то же самое с совершенно невозмутимым видом. Никто не смог бы догадаться, как он волнуется.
Брат Аркадия ждал его также у справочной стойки: как оказалось, Михаил являл собой унылую и сухую копию весельчака и жизнелюба из Афин, но внешнее сходство было явным.
Не слушая протестов Николая Ивановича, он взял у него сумку и проводил к своей малолитражке.
Последующее очень напоминало приезд в Афины, за тем исключением, что машину вел сам Михаил, а квартира, где он устроил Рыжова, была ужасно маленькой и тесной. Новый опекун по-хозяйски уселся в кресло и скучно сообщил:
– У нас мало времени.
– Что вы имеется в виду?
– То, что сказал. – Михаил закурил сигарету и с удовольствием затянулся. – Вас научили, как принять прежний облик?
– Да.
– Сегодня мы отправимся в банк: вы переведете деньги в Марокко на имя Николаса Герберта, после чего Манолис исчезнет, а вы становитесь Гербертом. Паспорт я вам дам. Ирландский. Если быстро отмоетесь от того, что с вами сотворили, то полетите в Марокко уже ирландцем. Мальта маленький остров, не стоит здесь долго мозолить глаза.
– А как действовать в Марокко? – вкрадчиво поинтересовался Рыжов.
– Вас будут ждать у аэропорта, в машине. Ее номер, приметы и имя встречающего я вам скажу. Он решит вопрос с деньгами и отправит прямиком в Ирландию, где с вами вступит в контакт вот этот господин.
Михаил вынул из кармана объемистый бумажник, достал из него цветное фото и показал Рыжову. На фотографии был запечатлен спортивного вида мужчина лет тридцати пяти с короткой стрижкой и ранней сединой на висках. Его лицо показалось Николаю Ивановичу знакомым: может быть, приходилось когда-то встречаться, всех ведь не упомнишь.
– Его зовут Джеймс Тирни, – Михаил спрятал фото. – Запомнили имя и внешность?
– Имя лучше, – не стал скрывать Рыжов. – Ничего, разберемся, – и не удержался-таки от вопроса: – А как его звали раньше?
– Не имеет значения, – сухо ответил Михаил, и выражение его лица сделалось еще более унылым. – Приведите себя в порядок после дороги, а потом поедем в банк.
Через пятнадцать минут они отправились в банк. Николай Иванович ожидал чего-то подобного если не Риге, то Афинам, но Михаил привез в самую обыкновенную финансовую контору. Перевод денег и оформление документов не вызвали никаких затруднений, и час спустя Рыжов вновь очутился в малогабаритной квартирке.
– Сколько вам потребуется времени, чтобы перестать быть Манолисом? – Михаил впервые бледно улыбнулся.
Николай Иванович пожал плечами.
– Час, может, два. Но загар я все равно никуда не дену.
– Загар – ерунда. Приступайте, а я навещу вас через два часа.
Оставшись один, Рыжов хотел тут же раздавить каблуком и выбросить в мусоропровод ненавистную фальшивую челюсть – как ее ни подгоняли в Юрмале, все равно, надев произведение "специалиста по пластике" лица, Николай Иванович чувствовал себя словно взнузданная лошадь. Однако немного поразмыслив, он здраво рассудил – в жизни еще может статься всякое и вдруг приспособления юрмальского умельца пригодятся?
Сняв контактные линзы, он аккуратно упаковал их вместе с челюстью в проложенную ваткой пластмассовую коробочку и спрятал в сумку. Теперь на свет появился заветный флакон с жидкостью, снимающей краску с волос. Живо вспомнились страдания Кисы Воробьянинова. Стараясь не думать об этом, Рыжов включил горячую воду, задернул пластиковые занавески, встал в квадратное эмалированное корытце душа и подставил голову под тугие струи.
Сначала он вымыл волосы шампунем, а затем, как инструктировал "хирург", открыл флакон и обильно смочил пахучей бесцветной жидкостью голову. Кожу начало немилосердно щипать, но Николай Иванович терпел. Потом вновь сунул голову под душ и с злорадным удовлетворением увидел, как в сливное отверстие потекли бурые пенистые потоки. Жжение кожи постепенно прекратилось. Еще раз ополоснув голову, Рыжов вышел из душевой, включил фен и, стоя перед зеркалом, начал сушить волосы, приподнимая их расческой, – хотелось побыстрее увидеть результат.
Наконец, волосы подсохли, и он радостно рассмеялся: краска сошла, а вместе с ней чудодейственное средство убрало и легкую курчавость. Теперь Николай Иванович приобрел свой прежний вид, если не считать смуглости кожи.
Вскоре объявился Михаил. Увидев Николая Ивановича, он восхищенно прищелкнул языком и попросил его одеться, чтобы сфотографироваться на паспорт. Пока временный хозяин квартирки переодевался, "опекун" приготовил к работе японскую фотокамеру. Отсняв несколько кадров, он посоветовал Рыжову никуда не ходить и отдохнуть, а сам обещал наведаться вечером.
После его ухода Николай Иванович, чтобы заглушить очередной приступ страха, махнул стакан водки, закусил бутербродами с копченым мясом и маринованными овощами и завалился на диван. Вспомнилась Маша, вновь взыграло ретивое, но он сумел подавить в себе все желания и, одурманенный алкоголем, задремал…
Разбудил его звонок в дверь: приехал Михаил. Он прошел в комнату и, церемонно поклонившись, протянул Рыжову паспорт.
– Теперь вы Николас Герберт. Виза в Марокко есть, никаких проблем. А вот билетики на самолет. Утром улетаете. Я отвезу и провожу.
…Ни свет ни заря, когда небо еще только-только стало отливать розовым перламутром, он уже звонил в дверь. Наскоро проглотив чашечку растворимого кофе и на ходу дожевывая бутерброд, Николай Иванович собрал вещи и вышел из квартиры.
По дороге провожатый несколько раз повторил номер машины, на которой будут встречать Рыжова, и назвал имя – Сахнун Лакдар.
– Лет сорока, смуглый, темноволосый, с небольшими усиками. Скажете, что вы от Михаила.
– Я понял, – обреченно вздохнул Николай Иванович. – Спасибо за все. Счастливо оставаться.
– И вам всего доброго, – кивнул Михаил, высаживая пассажира около аэропорта.
Рыжов даже не заметил, как прошел паспортный контроль, которого всегда боялся. А таможня уже ерунда – разве он курьер с героином или тащит чемодан кокаина из Колумбии? Кстати, сколько лететь до Марокко? Наверное, часа полтора, не больше?..
Глава 10
"Зараза! – негодовал Рыжов, шагая по залу рабатского аэропорта. – Скотина безрогая этот Миша! Лучше бы его папаша надел презерватив, чем сконстролил такого идиота!"
Получив багаж и пройдя все необходимые формальности, Николай Иванович с ужасом обнаружил – за стеклянной стеной зала аэропорта стояло море разных автомобилей, а вокруг толпами ходили одетые в национальные и европейские костюмы смуглые темноволосые мужчины с усиками. Как отыскать среди них, похожих друг на друга, человека по фамилии Лакдар? Или это имя, а фамилия Сахнун?
– Мать его, этого Мишу! – еще раз ругнулся Рыжов и жестом подозвал мальчишку-носильщика: он уже приметил, что таскать самому чемоданы здесь в отличие от родной страны не принято.
Стеклянные двери, снабженные фотоэлементом, раздвинулись. Рыжов в сопровождении дочерна загорелого мальчишки-носильщика в шортах и пестрой рубахе вышел из кондиционированной прохлады аэропорта на раскаленную площадь. И тут Николая Ивановича озарила идея. Он черкнул на бумажке номер машины, который назвал ему Михаил, и сунул ее в руку юного марокканца: пусть пробежится по пеклу и найдет тачку с этим номером. Но как объяснить, что от него требуется?
Пришлось прибегнуть к языку жестов. Мим из Рыжова был никудышный, но паренек оказался смышленым и быстро все понял. Он поставил чемодан и помчался вдоль вереницы машин, поглядывая на их номера, и вскоре издал радостный вопль, подпрыгнул и замахал руками, а потом побежал обратно.
Рыжов вместе с мальчишкой, тащившим чемодан, подошел к "мерседесу" с кондиционером. Номера как будто те самые? Из автомобиля вышел высокий мужчина в дорогом светлом костюме. У него были правильные черты лица, смуглая кожа, темные волосы и франтоватые, тщательно подбритые усики.
– Сахнун Лакдар? – направив на него указательный палец, без всяких церемоний спросил вконец обалдевший от жары Николай Иванович.
– Йес, – по-английски ответил мужчина и застрекотал, как швейная машинка. Понять было ничего невозможно, хорошо еще он, как все экспансивные южане, без конца жестикулировал, и Рыжов догадался: вещи нужно положить в багажник.
– Николас Герберт! Михаил, Ла-Валлетта! – ткнул себя в грудь Николай Иванович, и Лакдар расплылся в любезной улыбке. Он сам открыл дверцу, усадил пассажира, сунул мальчишке мелкую купюру и плавно тронул с места автомобиль, в котором пахло хорошим табаком, кожей и крепким мужским одеколоном.
– Ай доунт спик инглиш, – Рыжов решил сразу поставить все точки над известной буквой. Пусть хозяин думает сам, как им объясняться. И добавил: – Вери бедли спик! Ферштейн?
– Оу?! – Лакдар вновь широко улыбнулся и постучал ребрами смуглых ладоней по баранке. На левом запястье у него красовался золотой "роллекс", а на правом – витой браслет из того же металла. Но что означал его жест: разочарование, досаду или заверение, что это не существенно? – Испаньола? Итальяно? Франсе? – быстро спросил Сахнун.
– Не! – мрачно буркнул Николай Иванович. Еще бы про китайский спросил, образина!
Лакдар успокаивающе похлопал пассажира по колену и свернул в узкий переулок. Еще поворот – и они оказались на бетонированной площадке перед опущенными железными жалюзи в каменной стене без дверей и окон. Сахнун достал из кармана электронный ключ-брелок, направил его на ворота и нажал кнопку. Жалюзи медленно поползли вверх, и "мерседес" нырнул в темноту.
Едва они въехали, как жалюзи с грохотом опустились, и туг же вспыхнули люминесцентные лампы под потолком. Машина стояла в хорошо оборудованном, чистом гараже. Выйдя, Лакдар достал из багажника чемодан гостя и жестом позвал Рыжова за собой.
Они поднялись по лестнице на второй этаж и очутились в огромной, залитой солнечными лучами комнате, обставленной на европейский манер, но с огромным количеством ковров. Они были всюду: на полу, стенах, покрывали диваны и кресла. Сахнун усадил гостя в одно из них, раскрыл перед ним коробку дорогих сигар и резную шкатулку с сигаретами, подкатил столик с напитками и легкими закусками. Подбирая наиболее простые английские слова и помогая себе красноречивыми жестами, он объяснил, что должен ненадолго отлучиться.
"Общается, как с недоразвитым, мартышка чернозадая! – с какой-то злой обидой подумал Николай Иванович, но старательно изобразил учтивую улыбку и кивнул в знак того, что все прекрасно понял. – Тут тебе бабу не предложат, особенно из наших".
Он закурил и поглядел в широкое окно на качавшиеся под ветром разлапистые ветви незнакомых деревьев: во куда занесло после откровенного разговора с Шамраем, уму непостижимо!
Докурив, он выпил немного бренди, съел пару тартинок, и тут появился Лакдар в сопровождении бородатого длинноволосого старика, одетого в гавайскую рубаху, полотняные штаны и широкополую соломенную шляпу. Сняв ее, старик обнажил загорелую лысину и с почтительным поклоном тихо осведомился:
– Пан не поляк? Альбо пан руснак?
– Русский, – подтвердил Рыжов.
– Я уже не очень хорошо говорить по-русску, – старик взял из коробки сигару и жадно раскурил ее. – Я есть еврей из Варшавы, когда-то жил в Беларуси, здесь давно, с войны. Но мы сможем понимать?
– Конечно, – улыбнулся Николай Иванович. Он догадался: Сахнун привез переводчика. Вот это дело!
Лакдар тоже заулыбался, закурил сигару, уселся на диван и выпалил длинную тираду. Старик немедленно перевел:
– Он просит не опасаться. Так? Я разговаривал на многих языках, но никогда не распускал свой! Господин Лакдар знает. Вы должны быть откровенны, у вас общее дело. Господин спрашивает, когда ехать в банк и как брать деньги?
– Чего тянуть? – ответил Рыжов. – Чем быстрее, тем лучше. Спросите у него: можно ли взять наличными?
Раз ему обещали, что это последний перевалочный пункт перед Ирландией, он хочет держать в руках свои деньги, чтобы самому распорядиться ими, без посредничества всяких там Андреасов, которые обдирают тебя как липку. Естественно, Рыжов не намеревался путешествовать с полным чемоданом долларов, но хотел отнести их в тот банк, который выберет сам. Без Лакдара!
– Все сегодня. Так сказал господин Сахнун, – старик отвесил поклон хозяину дома. – Он спрашивает, почему брать деньги? Лучше кредитные карточки! Они без имени и есть код: его знает только хозяин. Например, "Америкэн Экспресс". Удобно, можно спрятать в жилетный карманчик!
Кредитные карточки? Пожалуй, удачное решение и глупо не воспользоваться достижениями людей, постоянно имеющих дело с деньгами. Кстати, до карточек он мог бы и сам додуматься!
– Хорошо, – кивнул Рыжов.
– Приглашают обедать, – сообщил переводчик.
Лакдар проводил их в соседнюю комнату, где был сервирован стол на три персоны. Блюда оказались европейскими, если не считать больших ваз с экзотическими фруктами. Видимо, в доме были слуги, но хозяин приказал им не высовывать носа и ухаживал за гостями сам: подливал в бокалы вина и накладывая на тарелки сочные куски жареной баранины.
– Есть старый анекдот, как чекисты поймали в лесу одичалого еврея. Он украл во время Первой мировой войны вагон золота, – вытряхивая из бороды крошки хлеба, начал переводчик. – Говорить он не мог ни с кем и пригласили мудрого раввина. Тот объяснил еврею, что ЧК его расстреляет, если он не скажет, где золото. Что бы вы думали? Таки он сказал! Но когда чекист спросил у рабби, о чем разговор, тот мрачно ответил: "О, начальник! Он не боится ни пыток, ни смерти!"
Анекдот перевели Лакдару, и он хохотал до слез. Правда, предварительно ему пришлось объяснить, что такое ЧК. Однако это уже мелочи.
– Семью вы привезете позднее? – потягивая сок из высокого бокала, поинтересовался хозяин.
– Нет, – слегка замялся Рыжов. – Я путешествую один. В Ирландии меня будут встречать.
– Конечно, конечно, – согласно закивал Лакдар. – Значит, у вас нет семьи? Печально, очень печально. Но вы еще молодой мужчина, не стоит отчаиваться.
Старый еврей наедался на неделю вперед, но не забывал исправно переводить с русского на арабский и обратно.
– Я и не отчаиваюсь, – отведя глаза, пробормотал Николай Иванович. Наверное, у этого богатого араба куча жен и детей? – Лучше скажите, когда поедем в банк?
– Вы торопитесь? – Сахнун встал и надел пиджак. – Тогда можем поехать прямо сейчас. А как стемнеет, я посажу вас на пароход, идущий в Корк. С борта лайнера вы можете позвонить по спутниковой связи, и вас встретят.
– Поехали! – решился Рыжов.
– Переводчика придется оставить здесь, – предупредил хозяин, – поэтому целиком положитесь на меня.
Не слишком приятное сообщение, но Николай Иванович понимал: светиться в банке с такой колоритной фигурой, как старый варшавский еврей, не стоит.
Посещение банка оказалось весьма прозаичным мероприятием. "Мерседес" Сахнуна выехал из гаража особняка, железные жалюзи тут же опустились, и машина начала пробираться через закоулки. Потом вдруг выскочила на широкую автостраду с современными домами и красивым бульваром посередине. Высокие тонконогие пальмы, шумная толпа на тротуарах, яркие витрины и вывески. В стороне мелькнул голубой купол мечети.
Банк мало чем отличался от европейских – просторный операционный зал с мраморным полом, кондиционированная прохлада, расторопные вежливые клерки. Как велел Лакдар, Рыжов, проходя через зал, держался чуть позади и правее рослого спутника. Сахнун открыл дверь служебного помещения и провел Николая Ивановича в кабинет банковского служащего. Перекинувшись с ним парой фраз, он обернулся к Рыжову. Тот подал бумажку с номером счета и свой ирландский паспорт.
Клерк быстро набрал код на клавиатуре компьютера и почтительно обратился к клиенту на английском. В ответ Николай Иванович лишь натянуто улыбнулся, зато Лакдар заливался соловьем. Клерк принес все необходимые бумаги. Сахнун показал, где подписать, и Рыжов подписал, получив взамен кредитную карточку "Америкэн Экспресс".
Через четверть часа уже вернулись на виллу Лакдара.
– Честно признаться, я порядком переволновался, – Сахнун налил виски и медленно выцедил его, как лошадь: сквозь стиснутые зубы. – Клерк благодарит клиента, а тот стоит, будто истукан. Хорошо, догадался улыбнуться, и я все свалил на пресловутую британскую невозмутимость.
– По паспорту я ирландец, – напомнил Николай Иванович.
– А, – отмахнулся Лакдар, – какая разница? Я думаю, с такими лингвистическими способностями вам лучше попасть на борт корабля в обход пограничного и таможенного контроля, а по прибытии пусть о вас позаботятся друзья в Ирландии.
– А избежать контроля возможно? – поднял на него глаза Рыжов.
– В мире нет ничего невозможного, – перевел старый еврей, вздохнул и налил себе полный стакан виски.
– Эй-эй! – Сахнун отобрал у него спиртное. – Ты мне еще нужен! Когда закончишь работу, пей сколько влезет… Отдыхайте, а я наведаюсь в порт.
Он ушел, а Николай Иванович развалился на диване и принялся разглядывать кредитную карточку.
– Целое состояние, – втихаря опрокидывая стаканчик, заметил старик.
"Если бы ты знал, сколько здесь миллионов долларов! – усмехнулся Рыжов. – Тебе такая сумма не привидится даже во сне. Впрочем, не зря говорят: у кого жемчуг мелкий, а у кого суп жидкий".