Испуганный мужчина с папкой тут же подбежал к нему и, склоняясь над кушеткой к самому лицу Сергея, мстительно зашептал, мешая русские и американские слова:
– Вы обвиняетесь в убийстве и посмертном изнасиловании гражданки США Мариэтты Суон, известной как Мими Стар. Вас обнаружили в подворотне, недалеко от дома жертвы, залитого её кровью. Обнаружен ваш биологический материал.
– Что?! – Сергей дёрнулся, но ремни были затянуты крепко, профессионально.
Один из мужчин в тюремной форме, не стесняясь, отвесил ему увесистую оплеуху, но сделал это так, чтобы сознание не покинуло Сергея.
Боли Сергей опять не почувствовал – вколотое ему лекарство ещё бродило в его организме. Он просто мотнул головой от толчка и снова выругался.
Человек в накинутом на плечи белом халате снова склонился к самому лицу Сергея и внятно выговорил:
– Вы находитесь в лазарете нью-йоркской тюрьмы Райкерс-Айленд.
Сергею это ничего не объясняло.
Мужчина пояснил:
– Сначала вас привезли в приёмник-распределитель в Гарлеме, где содержатся подозреваемые в сексуальных преступлениях, но из-за вашего плохого состояния вас перевезли сюда, в тюрьму Райкерс-Айленд.
Сергей не поверил заботе американских властей о его самочувствии, просто ФБР понадобилось поместить его сюда.
– А судебные решения?
– Всё было. – Мужчина несколько смутился. – Из-за вашего состояния слушания были проведены заочно…
"И оперативно", – ухмыльнулся про себя Сергей.
Итак, он в Райкерс-Айленд. Эта тюрьма одна из самых знаменитых в Нью-Йорке. Здесь снимались все голливудские фильмы о крутых американских тюрьмах, о всех ужасах американской пенитенциарной системы.
Райкерс-Айленд – это остров-тюрьма, город-остров. Здесь сидят мужчины, женщины и даже дети. Это огромный комплекс зданий, населённый четырнадцатью тысячами заключённых. Охрана составляет около десяти тысяч человек. Многочисленные хозяйственные рабочие учитывались отдельно, а фирмы, предоставлявшие сопутствующие услуги, давали работу тысячам жителей округи.
Но самое главное, Сергей знал, что в Райкерс-Айленд сидел "объект". Его цель. Василий…
Сергей знал, что это был тот самый Василий, которого вывезли из Индокитая под давлением американской Фемиды. Все газеты, все телеканалы, все интернет-ресурсы трубили о его задержании в экзотической стране. Сергей тогда ещё жил честной жизнью молодого пенсионера в родной квартирке и удивлялся, что так бурно отреагировали на это политики США, Евросоюза, НАТО и России. Ну, торговал человек какой-то техникой, ну, пообещал продать пару новейших беспилотников повстанцам Тринидада. Почему такая реакция? И при чём здесь Россия, ведь Василий – гражданин Молдавии? Тогда всё это казалось Сергею какой-то политической глупостью, маразмом.
Сергею необходим был контакт с Василием, чтобы задать вопрос, который ему должен озвучить кто-то из служителей тюрьмы. Этот человек не мог физически пообщаться с Василием. А Сергей, значит, сумеет? Как смогли предвидеть там, в конторе, что Сергей сумеет хоть на минуту пересечься с Василием и тот, поверив одному слову Сергея, всё ему расскажет, сдаст свою последнюю надежду на свободу и сгинет здесь, во мраке старинных катакомб Райкерс-Айленд?
– Хэе-хэе-хэ… – хрипло прокашлялся Сергей.
– Что с вами?! – удивился мужчина с папкой.
– Я в Райкерс-Айленд, – отозвался Сергей. – Это обидно. Я рассчитывал на Манхэттенскую федеральную тюрьму для богачей.
Мужчина рассмеялся.
А Сергей подумал с тоской: "Неужели под электрический стул подведут? А Василий – задание аховое. Узнай то, не знаю что! А как я передам эту информацию конторе? Как? Об этом инструкций не было! Сдали меня. Сдали! Спасибо, Родина!"
Сергей несколько раз приходил в себя и снова проваливался в забытье – новые порции лекарства, вводимые шприцем, блокировали в мозгу попытки сопротивления.
Сергей понимал, что американцы изначально знали, что его цель – контакты с Василием, но зачем им были нужны пароль и задания, оставалось для Сергея загадкой. Он предполагал, что это позволяло им держать русских под контролем. ФБР, после столь памятного задержания одиннадцати русских нелегалов с подачи предателя-перебежчика, теперь желало поймать резидента и играло наверняка. Американцы не хотели контакта Василия с кем-то из внешней разведки России, ибо этот контакт мог привести к потере очень важных сведений, но справедливо полагали, что мешать контакту – не в их интересах. Если они переведут Василия или Сергея в другую тюрьму – на Василия выйдет другой контактёр, им неизвестный. Здесь же, разоблачив Сергея в момент контакта, можно было на очень длительный срок отбить у русских желание к новым попыткам контакта, и тайна, к которой причастен гражданин Молдавии, останется тайной на необходимый срок.
Когда Циммерман намекал Сергею о предстоящем задании, уже тогда тому стало понятно, что Василий каким-то краем принадлежал к тайной организации, преследующей собственные цели. Через Василия ФБР и ЦРУ получали доступ к человеку, который руководил организацией. Используя шантаж и подкуп, они с его помощью могли совершать некие манёвры, как отвлекающие российскую политику от мировых проблем, так и приносящие прямой технологический урон науке и обороноспособности.
Вытянув из Василия необходимую информацию, его можно было убить. Но сейчас контакт мог поддерживаться только с его помощью. К тому же после задержания, выполненного местными властями в Индокитае, российские СМИ устроили всемирную истерию вокруг "незаконного" задержания. Это была вторая информационная битва, которую выиграли русские. Первая победа была в 2008-м, когда мировые СМИ не смогли убедить людей в том, что Грузия является жертвой агрессии. В настоящее время смерть Василия могла вызвать очень сильный политический резонанс. Из поля тихих игр спецслужб дело Василия перекочевало в русло "улыбчивых" межгосударственных интриг. Вот почему на таком фоне ФБР требовалось громкое разоблачение очередной операции русской СВР.
А контора, рискуя очень многим, шла на операцию, ибо каждый день деятельности загадочного Василия наносил Российскому государству непоправимый вред…
Сергей долго отлёживался в лазарете после сеансов мозготерапии. Когда его перевели в общую камеру, он был ещё очень слаб.
Его сокамерником оказался спокойный латинос, лет сорока пяти, подтянутый, натренированный, с крепкими мускулами и с покрытыми татуировками руками. Сергею он показался соглядатаем ФБР. Но латинос большую часть времени отмалчивался, а Сергей не собирался проводить душевные беседы.
Сергей не обнаружил Василия среди заключённых своего сектора, поэтому контакт мог произойти только во время прогулок, когда всех заключённых выгоняли на тюремный двор.
Пароля у Сергея до сих пор не было. К нему неторопливо присматривались другие заключённые, но явных наездов ещё не было. То ли другие тоже видели в латиносе, сокамернике Сергея, агента ФБР и заодно опасались общаться с Сергеем. К тому же охрана тоже следила за Сергеем во все глаза – он постоянно чувствовал на себе взгляды хмурых охранников с помповыми ружьями.
Сергей издали наблюдал за Василием. Тот осунулся, еле передвигал ноги в мощных, грубых ботинках (Сергей не исключал, что ему провели те же сеансы мозготерапии, которые проходил сам, только поступив в тюрьму). Василий смотрел куда-то поверх голов, постоянно пребывая в одиночестве…
Время шло, а возможности для контакта не было, так как Сергей не имел пароля и поэтому предпочитал бесполезным действиям пассивное ожидание. Ему оставалось только твердить про себя слова старой песенки: "Подождём мою маму!"
– Подождём. – Сергей фыркнул. – Твою мать.
– Что ты сказал? – оживился латинос. Он, как рыба-прилипала, всегда был рядом…
Сергей, взглянув на него через плечо, раздраженно буркнул:
– Ничего. Сам с собой говорю, – и продолжил наблюдение за бродящим бесцельно по двору Василием.
– Это плохо. Начнёшь сам с собой говорить – с ума сойдёшь, – заявил латинос. – Ты со мной говори. Тебе плохо – мне говори. Человек должен слушать. А будешь говорить сам себе – сойдёшь с ума.
– Хорошо.
– Что?
– Буду говорить тебе. Потом.
Сомнений у Сергея теперь не оставалось: латинос – соглядатай.
Сергей снова уставился на понурую фигуру Василия.
– Подождём, – снова буркнул себе Сергей. Придёт время, и всё получится как надо, он ведь профессионал своего дела. – Подождём…
Сергей сидел перед телевизором и смотрел решающий матч по футболу. Наши играли с португальцами.
Сергей ненавидел футболистов за то, что они обманывают надежды болельщиков… Им такие деньги платят, а они…
– Папа! Па-па!
Сергей очнулся, забылся перед телевизором накануне, изрядно пива нахлебался. А им с сыном идти на рыбалку.
Уже светало. Пятый час утра.
– Сынок, ты как сам так рано проснулся?
Сергей погладил сына по руке. Он еще маленький, десятилетний. Сын испуганно указал за спину Сергея:
– Папа, там твой будильник зазвонил.
– Будильник? – удивился Сергей.
– Бж-бж! Бж-бж!
– Какой будильник? – удивился Сергей. Они были на даче, до реки – шагать метров пятьсот. Будильника в домике быть не могло.
– Сынок, какой будильник? – спросил Сергей.
– Тот!
"Бж-бж! Бж! Бж!.."
Разболелась голова.
Сергей вернулся в реальность.
Решётчатые двери камеры с лязгом отошли в сторону.
Новый день.
Америка.
Зона.
– А-а-а-а!!! – заорал Сергей что есть силы, не отрывая лица от тонкой подушки и не пытаясь подняться с лежанки.
– Насильник, ты что?! – Латинос легонько толкнул его в плечо (из-за вменяемой статьи все звали теперь Сергея неприятным прозвищем Насильник).
Сергей затих, но не поднимался.
– Давай-ка, Насильник, вставай. Пора на утреннюю перекличку!
– Не хочу, – отозвался Сергей по-русски.
– Что сказал? – Латинос нагнулся к самому лицу Сергея. – Скажи по-нашему, Насильник!
Сергей поднял голову с подушки и сказал снова по-русски:
– Не хочу!
– Что?
– На х… пошёл!
Всё умиление ото сна исчезло. Реальность победила, а так хотелось остаться во сне… Мозг ещё помнил его фрагменты… Хотелось зацепить мелкие моменты, какие-то детали… Там всё было реально, до самых мелочей… Там тоже жизнь… Почему не уйти туда навсегда, в ту жизнь?
Но всё ушло в пустоту.
Разум готов был к борьбе. Сергей улыбнулся сокамернику:
– Что с тобой? Испугался?
– Я не испугался. Я знаю русский язык! – Латинос походил на сумасшедшего. – Я тоже русский!
– Рад за тебя, – спокойно отозвался Сергей, вставая с лежанки. – Пойдём на перекличку, а то нам здорово попадёт!
Латинос, улыбаясь, вдруг панибратски обхватил Сергея за плечи:
– Друг!
Сергей, злясь, скинул его руку.
– Без рук! Мы не друзья!
– Почему?
– Мы плохо знаем друг друга. Чтобы подружиться – нужно время.
– О-о-о! – Латинос, улыбаясь, отодвинулся от Сергея. – Я нормальный парень. Привыкай ко мне, Насильник, и мы станем друзьями! Будем держаться друг за друга – не пропадём! Здешний держало Консуэло не даст нас в обиду!
"Идиот!" – подумал Сергей. Как было хорошо во сне и как ужасно здесь, наяву…
– Э-э-э! – заорали с внешнего коридора заключённые, вышедшие из своих камер на утреннюю перекличку. – Э-э, русские! Выходи на перекличку!
Латинос просиял, услышав, что он тоже теперь "русский". Сергей, выходя вслед за "новым русским", думал о том, что Бог поступил несправедливо, определив его в эту американскую клоаку.
"За что, Господи?" – спрашивал он.
Сергей со вздохом встал в шеренгу заключённых.
Латинос ободряюще ткнул Сергея кулаком в бок, попав в печень.
– У! – Сергей согнулся.
– Ты! – вскипел он, сжимая кулак.
Латинос простодушно развёл руки в стороны.
– Прости, друг!
– Мы не друзья!
– Мы русские, ты и я! – шутливо заявил латинос, ударив себя в грудь.
– Забудь об этом, – сурово произнёс Сергей.
Охрана уже расходилась вдоль шеренг заключённых, стоявших у раскрытых камер, то и дело тыча резиновыми дубинками в их лица.
Сергей отвернулся от латиноса. Разыгрывает дружбу и участие, а сам – яростная ищейка ФБР, которая ловит каждое слово, каждый взгляд, каждый намёк, подумал Сергей. Возможно, он действительно русский… Может быть, эти его слова совсем не шутка. Он загорелый и выдаёт себя за латиноса, а сам мог быть выходцем из России, работающим на ФБР. Могло быть так? Могло! Сто процентов могло! Их, чёртовых иммигрантов из России, в Америке десятки тысяч, и каждый рад выслужиться перед новой "родиной"!..
Сергей опять провалился в небытие.
Лето. Тополя уже начали облетать, пух лез в глаза. То и дело приходилось смахивать его с лица. Вокруг все чихали. Жара…
Петя-алкаш, сидя на лавке у подъезда, внушал Сергею:
– Это правда!
Сергей оглянулся вокруг. Это снова сон! Это могло быть в семидесятых годах прошлого века, в восьмидесятых, но не сейчас…
– Серый! – Петя-алкаш дёрнул Сергея, приводя его в чувство. – Ты слышал, о чём я тебе рассказывал?
– Нет! – честно признался Сергей.
– Господь сказал: "Я проведу тебя через пустыню!" И он пошёл!
– Кто?
– Не знаю! – Петя-алкаш особо не утруждал себя деталями. – Хуть хто! Кто в Бога верит! Он решил перейти пустыню и вопросил Господа: "Как я смогу всё преодолеть?", и Господь отозвался: "Иди вперёд – Я буду рядом!"
– И что дальше? – Сергей всё время куда-то проваливался, в какую-то мягкую, облачную пелену забытья.
Латинос дёрнул его за руку, вернув в реальность.
– Слушай!
Петя-алкаш вещал дальше:
– Путник пошёл через пустыню. И было совсем плохо. Невмоготу. Он оглядывался и видел за собой только цепочку своих одиноких следов. Один! Никакого Бога рядом! Никакой помощи! Только благодаря своей силе и своему терпению он перешёл пустыню и достиг того, к чему стремился… Тогда он крикнул Господу с осуждением: "Что же ты, Господь, обещал всегда быть рядом со мной, оберегать меня, а я один всё преодолел, один прошёл через все испытания! Где же ты был?!" И Господь ответил: "Когда ты шёл через пустыню и, оглядываясь, видел только одни следы на песке, знай, то были Мои следы – Я нёс тебя на руках!"
"Бж… Бж… Бж-бж-бж!!!"
Сергей очнулся, поднял голову от подушки. Камера. На верхней лежанке ещё храпит соглядатай-латинос. Вставать не хотелось, но было надо… Он в американской тюрьме – вот настоящая реальность, а всё остальное – сны… Да, да, Господь несёт его на своих руках!
Прибывших в Израиль "беженцев" из Германии встречал Мойша Маслов.
– Здорово! – Сергей пожал крепкую пятерню толстяка. – Как тут без нас?!
– Вот и мы! – рассмеялся Изя. – Привет, Земля обетованная!
– Вы не изменились, – честно признался Мойша, знавший Сергея по разведшколе в Москве, а с Циммерманом уже пересекавшийся по делам. – Зачем к нам? Тут так было спокойно.
Маслов показательно затосковал, мол, теперь начнётся "веселье"!
– Риторический вопрос, Миша! – преувеличенно бодро отозвался Сергей.
– Не смей называть меня Миша! – взвился Мойша Маслов.
Сергей не ожидал от него такой реакции, ведь, по официальной версии, Мойша тоже был выходцем из России, только поехал сразу в Израиль. Зачем же скрывать, что он Миша? Сергей рассмеялся:
– Хорошо! Мишей я тебя больше не буду называть. Только Моисеем.
Маслов улыбнулся:
– Очень рад, что ты всё понял. Молодец!
– Никогда! Поверь – никогда!
Наглый Циммерман бросил свой необъятный баул под ноги Маслова.
– Здесь, что ли, жить останешься?
– Что?
– Навсегда решил остаться жить в Израиле? Возвращаться на любимую Родину не собираешься?
– А ты не дёргайся! – взъярился толстый Маслов, тыча в Циммермана пальцем. – Не дёргайся! Я здесь свободен от опеки ФСБ! Здесь рай, не то что у вас – в недемократичной России!
– Да ну? Ах ты, сука!
Изя Циммерман схватил Маслова за палец и сжал так, что Михаил присел.
Изя прошипел:
– Слушай, ты не дёргайся, правоверный иудей! Мы все здесь за Родину биться приехали! И ты, и мы. Сделаем дело – уедем. Понравится тебе – здесь останешься! Но наша Родина – Россия! Или ты променяешь на великую Россию свою хитрожопость?
Изя отпустил палец Маслова, но тут же приставил свой палец к его щеке.
– Смотри, сука! Я хитрожопых не люблю! То ты за одну Родину, то за другую! Учти, в слове "Родина" разночтений нет – она одна, как отец и мать! Повторяю для тупых уродов! Скажи сразу, что скурвился!
– Изя, ты всегда обвиняешь на ровном месте! Сам ты сукин сын!
Маслов подхватил сумки прибывших и, указывая на раздвижные двери аэропорта имени Давида Бен-Гуриона, сказал:
– За мной, германцы!..
В тот раз Сергей с Изей прибыли из Германии в Тель-Авив по одному важному делу.
Жил тогда в этом маленьком еврейском городе один человечек – Сева Зойтц.
В СССР, в Москве, при Брежневе, его звали Севастьян Зайцев.
Преступление он совершил в ярких семидесятых годах двадцатого века.
Именно в это время произошел военный конфликт между Египтом и Израилем. СССР помогал египтянам, США – правительству Земли обетованной. У всех были свои планы.
Москва поставляла Каиру новые истребители в аренду. Вместе с лётчиками.
Вашингтон разместил новые ракетные комплексы ПВО в Израиле.
Арабский фронт трещал по всему периметру – храбрые египтяне, сняв неудобные русские кирзовые сапоги, убегали босиком от упорных еврейских солдат.
Что тут можно было сделать?
Выход был найден! Во многих боевых операциях принимали непосредственное участие советские военные советники. Американцы и европейцы посылали своих специалистов в помощь евреям.
Для того чтобы остановить израильское наступление, решено было послать в Египет эскадрилью советских самолётов с советскими пилотами. Операция эта была глубоко засекречена, но пятёрка вылетела на задание и не вернулась – были сбиты все пять самолётов, все летчики погибли. Оказалось, что израильские ПВО были предупреждены об атаке и ждали русскую пятёрку.
И всё это произошло благодаря предателю Севе Зойтцу. Он лично участвовал в разработке этого рейса и сам же сдал его противнику. Зойтцу удалось благополучно перебраться в Израиль, а после он долго сотрудничал с американским ЦРУ.
Уйдя на покой, Сева Зойтц вернулся из Штатов в любимый Тель-Авив, чтобы спокойно и благочинно прожить остаток дней и упокоиться в Земле обетованной. В России в это время вовсю шла перестройка, старые подлости выглядели чуть ли не геройством в глазах новой элиты. СМИ на все лады хвалили перемены в "логове Зла". И Сева радовался этим переменам и собирался жить свободно, больше не скрываясь, и не тужить.
Но Зойтца помнили в конторе.
И вот из Германии прибыли по его душу два еврея-изгоя – Изя и Иегуди.
Подразумевался какой-то несчастный случай. Показательных наказаний предателям больше не устраивали. Всё происходило как-то так, само собой…
– Да, грязное дело, – оценил значимость задания Маслов, вытирая жирные руки о салфетку.