"А ведь даже не спросил, чего принести, - подумал Григорий Иванович.- Значит, и так знает. Принесет то, что Сам любит. - Он стал гадать, что же такое сейчас окажется перед ним. Но что бы это ни было, надо пить, как будто это то самое, что надо. - Пусть хоть ликер киви принесут или вино десертное, все равно надо пить с удовольствием", - решил он, надеясь, что это будет "Абсолют" или "Смирновская", коньяк на худой конец, хотя коньяк под рыбу - вряд ли. А вообще-то, поди знай, какие тут в верхах обычаи.
Все это пронеслось в голосе Грязнова-старшего в считанные секунды. Вскоре референт вернулся, а еще через пару минут в "зал номер один" вошла приятной наружности женщина в кружевном крахмальном переднике и такой же наколке в волосах; на подносе была пара стопок и основательный графинчик. "Ну вот, накаркал: коньяку приперли..." - пронеслось в голове у Грязнова. Референт разлил темную жидкость по рюмкам.
- За наши успехи! - произнес Григорий Иванович торжественным голосом и без особого энтузиазма опрокинул рюмку. "Господи, ведь это ж "Старка"!.." О таком он мог только мечтать.
"Андрюха - наш человек!"- подумал он. Президент России вдруг стал ему еще ближе и родней. От избытка чувств Григорий Иванович чуть не прослезился, но вовремя сдержал себя. Президенту ни с того ни с сего плакать не полагается. В этом он был уверен.
2
Президент не сразу понял, что произошло. Он, правда, немного огорчился, что машину ведет не Купавин, но не придал этому большого значения. Время поездки в автомобиле он обычно тратил на то, чтобы спокойно обдумать результаты прошедшего дня, сделать наметки на день будущий.
Президент все еще анализировал результаты встреч в Кемерове, когда обратил внимание на то, что впереди на трассе происходит нечто не совсем обычное. Оттуда раздавались выстрелы и целые автоматные очереди, в этом ошибиться он не мог. Первой мыслью было: "Неужели мафиозные группировки? Это все-таки как-то слишком".
Однако, когда из-за поворота стало что-то видно, Президент понял, что это не бандиты, а войска. Но почему они открыли огонь на президентской трассе?..
В следующий момент, резко затормозив, остановилась идущая впереди машина сопровождения.
- Что там за сука! - выругался водитель.
Президент поморщился, сам он никогда не позволял себе грубых выражений и очень не любил, когда это делали другие. Жаль, что Купавин не смог приехать, старый водитель знал, как вести себя в присутствии Президента.
Еще через миг остановился как вкопанный президентский автомобиль. Где-то неподалеку раздались выстрелы, и дверь с той стороны, где на заднем сиденье сидел Президент, широко распахнулась. При тусклом свете лампочки, освещающей салон, Президент увидел перед собой лицо полковника Руденко. И сразу понял - случилось худшее.
Плен. Или смерть.
Полковник Руденко внимательно посмотрел на российского главу, а затем сказал как-то уж слишком официально:
- Господин Президент, я прошу вас выйти из автомобиля.
Мелькнула мысль - не повиноваться. Но, представив себе, как будет унизительно, если его начнут выволакивать насильно, глава страны медленно вылез из машины и с чувством собственного достоинства посмотрел на полковника Руденко.
Он не произнес ни слова. Не спросил ничего.
Пусть сначала объяснят, что все это значит.
- Господин Президент, - все тем же официальным тоном продолжал Руденко, - я прошу вас следовать за мной.
Тяжелыми шагами, хлюпая по осенней дорожной грязи, Президент повиновался. Мысли путались. Неподалеку на обочине с потушенными фарами стояла другая машина. Это был уже не президентский "линкольн", а нейтральные "Жигули".
- Я прошу объяснений, - потребовал Президент.
- Сейчас вы их получите, - раздался рядом знакомый голос.
Президент резко обернулся.
Предали.
Сколько раз это происходило с ним за последние годы. Предавали люди, которых он считал своими верными последователями, если не товарищами в борьбе за новую Россию. Предавали по-мелкому и по-крупному. И все-таки он не смог к этому привыкнуть. Может ли человек привыкнуть к предательству? Возможно, кто-то другой и мог бы. Но не он. Это всякий раз было потрясением.
Да, его предупреждали, и не раз. Но предупреждения иногда слишком смахивали на доносительство, на желание выслужиться, показать, что ты единственный надежный.
Президент вспомнил, как сразу после августовского путча один из его ближайших помощников, Сергей Скачков, все ходил и повторял: "Вы окружены врагами. Я единственный, кто вам предан". Он говорил это так часто, что закрадывались подозрения. Нет, не в том, что российский глава действительно окружен врагами, а в том, не страдает ли Скачков манией преследования.
Все это пронеслось в голове Президента за считанные секунды.
- Садитесь в машину, - сказал тот же хорошо знакомый голос. - Мы отвезем вас в надежное место.
Значит, плен.
Президент оглянулся - он был один. Вернее, вокруг было много людей, причем людей, призванных его охранять. Но они стали врагами. И он один перед ними.
- Сопротивление бесполезно.
Он знал об этом и сам. Не говоря ни слова, сел в машину. Немедленно по обе стороны заняли свои посты боевики. Охрана.
Глава одиннадцатая В ПЛЕНУ
1
Да, его взяли в плен. Это было одновременно и ясно и немыслимо. Трудно поверить в то, что, не совершив ничего противозаконного, ты вдруг оказываешься узником, отрезанным от всего мира пленником. Ты, который всего пять минут назад стоял у кормила власти огромной страны. Но ведь не он первый. Разве не то же самое произошло с Хрущевым, с Горбачевым? А если вспомнить российскую историю, то окажется, что в предыдущие века с сильными мира сего расправлялись хуже - их не держали под домашним арестом, а лишали жизни. Так что стоит ли удивляться тому, что происходит сейчас?
Машина мягко тронулась. За окном было темно, но Президент понимал, что его продолжают везти в сторону Москвы. "Куда?" - то и дело вспыхивала тревожная мысль.
Но вот впереди показались огни. "Кольцевая дорога", - понял Президент. Значит, его везут прямо в Москву. Но этот факт нисколько не радовал. Даже напротив - ведь он был свидетельством того, что враги считают себя настолько всесильными (или на самом деле являются таковыми), что решают поместить похищенного Президента прямо в столице. Забрезжила надежда - может быть, понимая, где его содержат, он все-таки найдет какой-то способ дать о себе знать...
Кольцевая дорога осталась позади. Вокруг была сплошная темнота, не было видно ни автомобильных фар, ни освещенных окон. "Завезли куда-то", - подумал Президент. А. еще через минуту машина остановилась, и ему вежливо, но твердо было приказано следовать за охранниками.
- Лучше бы уж сказали - за конвоирами, - не мог не ответить Президент, - Я предпочитаю, чтобы все называлось своим именем.
Вскоре он оказался в небольшом помещении без окон. На тюремную камеру оно, впрочем, также не походило - здесь был удобный диван, стол, книжный шкаф, в углу - телевизор "Панасоник". Но Президенту комната показалась лишь самую чуть лучше средневековой камеры с охапкой соломы в углу - ведь это была тюрьма. Здесь он будет сидеть, отрезанный от всего мира.
- Вот здесь вы будете жить первое время.
- Как вы объясните миру внезапное исчезновение Президента России? - спросил Андрей Степанович. - Ведь это же мировой скандал! На ноги будут подняты все силовые министерства, все спецслужбы, милиция... Интерпол может подключиться.
- Мир этого даже не заметит, - в знакомом голосе послышалась насмешка.
- Этого же просто не может быть! - возмутился Президент.
- Судите сами.
Было отдано какое-то распоряжение, и через несколько секунд заговорил радиоприемник.
- Слушайте новости последнего часа, - сказал диктор. - Сегодня вечером Президент России вернулся из Кемерова, где имел встречу с шахтерами Кузбасса. Были достигнуты соглашения по большинству спорных вопросов. На завтра назначена встреча Президентов России и Украины.
Президент не верил своим ушам.
Никакой реакции не было. Мир не всколыхнулся. Корреспонденты иностранных газет и телевизионных студий не толкались у телефонных аппаратов и факсов, чтобы разослать по всей планете сенсационное сообщение об исчезновении российского главы. Этого просто НИКТО НЕ ЗАМЕТИЛ!
- Возможно, вас больше заинтересует телевидение, - сказал знакомый голос.
Президент промолчал...
- Сейчас как раз будут новости канала "дважды два".
- Мне это неинтересно, - твердо сказал российский глава, понимая, что ничего хорошего он не увидит.
Тем не менее экран телевизора вспыхнул, и там появилась симпатичная дикторша в ярком платье. Она скороговоркой начала перечислять события последнего часа и важнейшие происшествия за день. Мэр Москвы подписал распоряжение о начале строительства Храма Христа Спасителя, большая авария с десятками жертв, в том числе пятью смертельными случаями, произошла на Щелковском шоссе, неизвестными был обстрелян ресторан "Витязь" на Маросейке, бывшая улица Богдана Хмельницкого.
- По городу на Неве прокатилась целая волна заказных убийств, - продолжала дикторша со скоростью, раза в три превышающую нормальный темп человеческой речи. - Жертвами стали, увы, как обычно, видные биржевые деятели, бизнесмены, общественные деятели.
Главного события, случившегося в стране за последний час, дикторша, конечно, не назвала. А ведь страна лишилась своего всенародно избранного Президента.
2
Ужин прошел удачно, и постепенно Григорий Иванович почувствовал себя увереннее. Он уже не сомневался, что сумеет выдержать роль столько времени, сколько понадобится. Внушало некоторое беспокойство только то, что он не знал никого из приближенных российского Президента. Разумеется, он сразу признал бы Жириновского, Рыбкина или Бабурина, но вовсе не эти люди окружали российского главу в его каждодневной жизни. А были референты, секретари, шоферы, горничные, многих из которых Андрей Степанович, разумеется, знал в лицо и называл по имени. Вот с этим-то и была главная заковыка.
- Так что там у нас завтра с Украиной? - спросил он по дороге, обдумывая завтрашний день.
- Да в общем ничего, - ответил референт, - главное, ничего не обещать конкретного. Никаких цифр, никаких шагов, а все вообще.
- Добрососедские отношения, взаимопомощь, взаимное уважение, - кивнул "Президент". - А ведь он начнет просить нефть бесплатно. Не дадим, я думаю.
- Так решили, - сказал референт.
- И правильно, - махнул рукой Григорий Иванович, - нефть - это доллары, а эти хохлы хитрющие. Все под себя гребут. Зазеваешься, они тебя облапошат. Вон что с Черноморским флотом устроили, ну да сейчас не время!
Они подошли к личному кабинету Президента.
- Слушай, - сказал Григорий Иванович, - я тут еще хочу поработать. Есть одно дело, не буду говорить, в чем именно оно заключается. Мне нужно выбрать кого-то из самого близкого окружения. Надо подумать кого. Принеси-ка мне личные дела всех секретарей, референтов, помощников разных. На себя тоже принеси. Мне надо подобрать кандидатуру...
- Так давайте я помогу, Андрей Степанович.
Грязнов-старший заметил, что на лице референта отразились беспокойство и даже страх.
- Да ты не бойся, - улыбнулся он, стараясь вести себя так, как обычно вели себя проверяющие у них в части. Вежливо, с юмором, немного по-панибратски, но одновременно давая понять - я начальство и вы передо мной пешки. - Тащи сюда личные дела.
- Сейчас, - ответил референт и скрылся за дверью.
Григорий Иванович опустился в кресло, очень довольный своей маленькой хитростью.
"Смотри-ка ты, - думал он, - а ведь так можно быть и Президентом. Кормят хорошо, поят, условия хорошие. Ничего - справимся".
Когда референт принес стопку личных дел, Григорий Иванович кивнул ему:
- Иди отдыхай. А я тут еще посижу, поработаю.
Когда референт ушел, он разложил перед собой папки с личными делами. Тут должно быть все - имена и отчества, возраст, биография и, главное, фото. Григорий Иванович просматривал личные дела медленно и вдумчиво, отчасти чтобы как следует всех запомнить, поскольку оставлять записи в такой ситуации он считал неправильным. Но было у него и смутное подозрение, что за ним могут наблюдать, так что он не должен делать ничего, что могло бы показаться странным. Он должен помнить, что он сейчас Президент России, который хочет подобрать кого-то из своих ближайших сотрудников для некоего важного дела.
В третьей по счету папке нашелся и коротышка-референт, с которым он сегодня ужинал. С фотографии 5 х 6 на него смотрел серьезный человек в костюме, белой рубашке и галстуке. "Панов Павел Сергеевич, - прочел дядюшка. - Значит, если завтра появится, надо обратиться к нему по имени-отчеству, - решил он, и тут же ему в голову пришла другая, более разумная мысль: - А не покажется ли ему странным, что накануне за ужином я ему все "ты" да "ты", будто как и звать-то забыл, а как личное дело посмотрел, так сразу вспомнил. Нет, пожалуй, надо и завтра сначала всех называть без имен, а потом ввертывать так, как бы между делом". Панову оказалось тридцать четыре года, москвич, закончил Институт международных отношений, референт по странам ближнего зарубежья. "То бишь по бывшим нашим республикам", - сообразил Грязнов-старший.
Далее шли папки с референтами по странам Европы и Америки, по вооружению, по экономике, сельскому хозяйству, секретари, помощники. Всего набиралось полтора десятка человек. Григорий Иванович старался запомнить на первый раз хотя бы имя-отчество-фамилию и должность, ну и, разумеется, уметь соотнести это с лицом на фотографии. Кстати, все, как референты, так и помощники с секретарями, имели какой-то мрачный, суровый вид. Никого из спецохраны в этих делах не было. Но это было и понятно, Григорий Иванович не упоминал об охране.
Наконец, он почувствовал, что глаза окончательно стали слипаться, а внимание притупилось. "Ладно, - решил Григорий Иванович, - больше я все равно не смогу усвоить. Но то, что выучил, уже лучше, чем ничего".
Он аккуратно сложил папки на углу стола и отправился в "номер" - президентскую комнату отдыха. На разложенной постели лежала глаженая пижама. "Когда же успели положить? - удивился "Президент", но затем понял, что это могли сделать во время ужина. - Какие тут все расторопные", - удовлетворенно кивнул он головой. Его радовало, что пижама постирана и поглажена - не хотелось надевать на себя ношеное белье, пусть даже Президента России.
Отставной майор Грязнов имел привычку что-нибудь почитать перед сном. При этом он старался не брать с собой в постель ничего увлекательного - не дай Бог зачитаешься детективом - под утро только и уснешь, пока не узнаешь, чем все-таки кончается дело. Он старался взять что-нибудь спокойное, такую книгу, которую можно бросить на любой странице. Последний месяц эту роль у него играли "Биографии" Плутарха. С одной стороны, было приятно сознавать, что читаешь такую мудрую книгу, постепенно узнавая о жизни великих, а с другой - она совершенно не препятствовала, а даже весьма способствовала быстрейшему засыпанию.
"Что же Сам-то читает?"- подумал Григорий Иванович, подходя к книжным полкам.
Здесь были книги по истории, экономике, географии. Но на самой нижней полке стояла литература более легкого содержания - путешествия, приключения, детективы. Григорий Иванович вытащил наугад "Ярмарку в Сокольниках", но затем поставил обратно. Сегодня надо выспаться как следует, а не читать, пока не рассветет.
Он лег в кровать и выключил свет. Однако сон не шел. Григорий Иванович долго лежал, всматриваясь в темноту, и снова и снова поражался превратностям судьбы. Мало того, что он случайно, по какому-то капризу стал двойником российского Президента, так теперь на время еще и занял его место. "Дня три, наверно, придется тут провести", - думал он. Он испытывал некоторое беспокойство, впрочем не очень сильное. Накануне все прошло как будто нормально, даст Бог, так пойдет и дальше.
Глава двенадцатая ДЯДЯ ОН И ЕСТЬ ДЯДЯ
1
- Нет, это черт знает что! - Романова была не в духе. Такое случалось с ней и раньше, но теперь это состояние стало постоянным.
Работать с каждым годом становилось все труднее. Теперь "застойные" годы воспринимались почти как идиллия. Да, были свои сложности, и немало, но такого беспредела, как сейчас, Романова тогда и представить себе не могла.
Безудержный разгул преступности ассоциировался с Америкой. Чикаго времен сухого закона. Да по сравнению с тем, что сейчас делается в одной Москве, Чикаго покажется детским садом! Надо же, "расстрел в гараже"! Да у нас такие расстрелы каждый месяц. И никаких следов!
А теперь дожили. Глава государства пропал без вести, возможно, похищен, и никто ничего! Все идет так, как будто ничего не случилось. Знаменитый МУР, Московский уголовный розыск, прокуратура не могут ничего выяснить. До чего же мы докатились?!
Александра Ивановна взяла сигарету, закурила и почти сразу же с силой ткнула окурок в пепельницу. Даже "Ява" стала не та, просто дрянь какая-то!
В дверь кто-то сунулся, но Романова только гаркнула:
- Приема нет!
Зазвонил городской телефон. Первым импульсом Александры Ивановны было поднять трубку и сразу же бросить - не было желания ни с кем разговаривать. Но, сообразив, что рабочий день формально уже два часа как кончился, поняла, что абы кто с ерундой не позвонит.
- МУР, - сухо произнесла она.
- Шура! - раздался в трубке голос Славы Грязнова. - Я только что смотрел телевизор. Это же дядя Гриша! Что у вас там, где Президент?
- Там, где надо,- ответила Романова,- Да ты что, Славка, с ума сошел, о чем ты говоришь? Дядя и есть дядя, и вообще это не телефонный разговор!
2
Григорий Иванович открыл глаза и не сразу сообразил, где же он. Через секунду он все вспомнил, но явь оказалась причудливее всякого сна. И если Грязнов-старший еще какое-то время сомневался, не приснилось ли все это ему, то достаточно было оглядеться, чтобы понять, что все правда. Он проснулся Президентом России. Конечно, не навсегда, но в каком-то смысле самым настоящим.
Часы на стене пробили семь. Это значит, проспал он меньше шести часов, что было для него нормально. Военные привыкли спать немного. Григорий Иванович и понятия не имел, когда Президенту России положено вставать, но решил на всякий случай ничего не предпринимать.
Он вышел на середину "номера" и сделал несколько традиционных элементов зарядки- пару приседаний, несколько наклонов и взмахов руками. Затем он прошел в душевую кабину. Душ был хороший, этого Григорий Иванович не мог не признать - напор воды был мощный, струи так и колотили по телу, массируя его. "Вишь ты, - подумал он, - такой душ с утра примешь, как заново родился".
Вернувшись в "номер", он хотел было надеть свой прежний костюм, но вовремя вспомнил, что вообще-то неплохо бы поменять носки. Григорий Иванович знал за собой некую особенность. Зина всегда говорила ему. "Ты бы, Гриша, не бросал носки на полу, в комнату войти невозможно".
"Распорядиться насчет носков? - подумал Грязнов-старший. - Но как?"