Дон Арно придвинул к нему письмо. Галсеран взял его, перевернул и внимательно осмотрел.
- Я не вижу никакой печати, - сказал он. - Похоже, что это всего лишь пара листов бумаги, причем, как вы и говорили, сильно испачканные.
- В этом вся проблема. Они пропитались кровью, которая затем засохла. Я не могу понять, было ли оно запечатано и вскрыто, или вообще не было запечатано. Но если мы попытаемся вскрыть его, то будет ясно…
- Мы уже вскрыли его, - сказал Галсеран де Монтетерно.
- Я не уверен, возможно, этот документ касается епископа лично, а не дел епархии. Мне нужен ваш совет.
Все сразу поняли причину, но которой их так срочно созвали. Вне зависимости от содержания письма дон Арно решил, что все они должны разделить с ним ответственность за вину или честь его вскрытия. Рамон де Орта, мастер по спасению собственной шкуры, явственно увидел перед собой темную могильную яму.
- Что точно произнес этот монах, дон Арно? Это могло бы нам очень помочь.
Тишина стала невыносимой.
- Нам известно лишь то, что сказал дядя ребенка, - наконец произнес каноник. - И пересказ того, что рассказал этот ребенок.
- Внизу, на скамье у лестницы, сидит маленькая и довольно грязная девочка, полагаю, это и есть тот самый ребенок, - сказал Орта. - Почему бы нам не позвать ее и не расспросить?
- Она так напугана, вряд ли она что-то расскажет, - сказал каноник.
- Тогда пусть тот омерзительный тип, что сидит рядом с ней - полагаю, это и есть ее дядя, - войдет вместе с ней, чтобы она не боялась.
Дон Арно кивнул.
- Я пошлю за своим секретарем, чтобы он привел их обоих, - сказал он yi вышел из комнаты, дать указания слугам.
- Надеюсь, процедура не затянется, - сказал Галсеран. - Сегодня приезжает мой племянник, он очень хотел повидаться со мной. Мы обедаем вместе.
- Я бы не рискнул строить предположения относительно длительности всего этого, - нетерпеливо заметил отец Виталис. - Но ради всех нас, не упоминайте о своем племяннике, поскольку в этом случае все затянется еще сильнее, так как он будет размышлять о последствиях обеда каноника со своим родственником.
Разговор за дверью продолжался.
- Сколько указаний надо дать секретарю, - сказал Рамон де Орта, - для того чтобы просто послать его за грязными мужланом и ребенком? Он заставляет меня просто жаждать возвращения его преосвященства.
Отец Виталис запечатлел в памяти этот небольшой комментарий, чтобы внести его в свое следующее конфиденциальное сообщение его преосвященству.
* * *
Каноник и маленькая девочка в сопровождении дяди друг за другом вошли в комнату. Она посмотрела на четырех мужчин в темных строгих одеяниях, сидящих вокруг стола, и спокойно поклонилась. Она боялась их гораздо меньше, чем своих родителей.
- Дитя мое, расскажи нам, - начал отец Виталис, - все, что ты видела и слышала этим утром.
- Я пошла за водой, господин, - сказала она, - и услышала, как кто-то стонет. Я поставила кувшин на землю и пошла посмотреть. Это был священник, похожий на отца Берната, и он попросил, чтобы я взяла бумагу, которая была у него в руке, и отнесла ее епископу.
- Видите? - сказал ее дядя. - Точно, как я вам говорил.
- Помолчи, - сказал отец Виталис, у которого были собственные племянницы и племянники, и поэтому он умел разговаривать с детьми. - Уверен, что ты не сможешь точно пересказать его слова, - сказал он с улыбкой. - Ты наверняка их забыла.
- Нет, не забыла, - с негодованием ответила она. - Он сказал… - Она закрыла глаза. - "Возьми это и отдай… епископу… в собственные руки… поклянись… что ты передашь это… - Она замолчала.
Четверо мужчин в изумлении уставились на девочку. В высоком, детском голосе они услышали задыхающуюся речь умирающего монаха.
- И это все, что он сказал? - спросил отец Виталис.
Она покраснела.
- Он был хорошим человеком, и я не хочу говорить, что он еще сказал.
- Нам ты можешь рассказать, - сказал дон Арно с неожиданной мягкостью. - Это не потрясет и не удивит нас.
- О, господин… - Дядя ткнул ее в плечо. - Ваше преосвященство, он казался таким хорошим человеком, и я не хочу…
- Ну же, дитя мое. Нам очень нужно знать, что именно он сказал. И не надо звать меня вашим преосвященством.
Однако остальные присутствующие заметили, как при этих ее словах он улыбнулся напряженной улыбкой, в которой промелькнули удовольствие и горечь.
- Да, ваше преосвященство… господин. Он сказал: "Поклянись, а затем оставь меня здесь умирать, потому что я этого заслуживаю" - вот так, а больше ничего.
Каноник поманил ее к себе и под столом вложил ей монетку в руку, ласково гладя ее по голове.
- Ты очень хороню поступила, дитя мое, - сказал он, - очень хорошо. И Бог вознаградит тебя за твою доброту к умирающему человеку.
- Спасибо, господин. - Она торопливо направилась к двери. - О… еще он так странно говорил, но я его не поняла.
- Подожди, - сказал Галсеран со вновь вернувшимся нетерпением. - Что ты имеешь в виду?
- Он говорил не так, как вы здесь. Он говорил как… - Она нахмурилась. - Помнишь, дядя Марк, на ярмарке, тот человек, который продавал конфеты, а ты не купил мне, потому что сказал, что они плохие? Ты купил мне вместо них медовый пирог?
- Нет, - честно сказал ее дядя со смущенным видом.
- Но так и было, - сказала она. - Он говорил, как этот.
Она улыбнулась, слегка присела в очередном поклоне и быстро вышла, продолжая крепко сжимать монетку.
- Все, что нам теперь осталось, это подождать шесть месяцев до следующей ярмарки и спросить продавца конфет, откуда тот родом, - сказал Рамон де Орта.
- Наша главная беда не в этом, - сказал Галсеран. - Но полагаю, что теперь совершенно ясно, что это - очень личное письмо епископу, ради которого монах совершил некий проступок. Он поступил бы правильнее, если бы послал сообщение вышестоящему прелату, но это уже не наше дело.
- Значит, вы думаете, что мы должны переслать письмо епископу? - спросил Корнильяно.
- Да. Это будет безопаснее всего.
- Безопаснее всего? - переспросил дои Арно. - А если это дело епархии, которое следует исполнить немедленно?
- Тогда его преосвященство пошлет посыльного назад с соответствующими указаниями.
- Превосходная идея, - сказал отец Виталис, у которого имелись собственные причины для того, чтобы согласиться с Галсераном.
- Я согласен, - сказал Рамон де Орта и поднялся.
Три каноника вышли вместе из комнаты и пошли вниз по лестнице ко внутреннему двору. Внизу у лестницы стоял элегантный молодой человек в синей шелковой куртке с рукавами, в прорезях которых проглядывала темно-красная ткань. Он поклонился.
- Фортунат, - сказал Галсеран. - Как я рад тебя видеть. Надеюсь, что поездка прошла благополучно.
- Очень выгодная поездка, особенно теперь, когда я прибыл и могу видеть вас, дядя, - сказал он, с легкой усмешкой.
- Все хорошо?
- Все хорошо.
- Мой племянник, Фортунат, - сказал Галсеран отцу Виталису и Рамону де Орта. - Прекрасный молодой человек, не правда ли? Я надеялся, что он пойдет по стопам дяди и выберет церковную карьеру, где, возможно, я был бы в состоянии помочь ему в продвижении по службе, но он желает пробиться в светском мире без помощи дяди.
- И заметно, что он в этом преуспевает, - вежливо сказал Орта.
- Спасибо, отец, но мне еще многого предстоит добиться и многому научиться.
- У нас есть еще час до обеда, - сказал Галсеран. - Может быть, ты хотел бы прогуляться в садах аббатства? Это тихое место, и там очень приятно беседовать.
- Я буду очень этому рад, дядя, - сказал молодой человек. - Но боюсь, что я не смогу отобедать с вами. Мне нужно выполнить одно неотложное поручение моего покровителя. Я вернусь только завтра или послезавтра.
- Тогда давай насладимся теми мгновениями, которые остались в нашем распоряжении, - сказал Галсеран. - Орта, Виталис. - Он кивнул прощаясь, - Встретимся позднее.
- Дядя, возникла небольшая проблема, - сказал племянник. - Но я уверен, что мы сможем решить ее. - Они отошли на достаточно большое расстояние, и ни один из каноников не мог услышать его ответ.
- Это обязанность всех дядей, - произнес Орта, покачав головой.
- Опустошать свои кошельки ради племянников? Боюсь, что да. Этот молодой человек слишком опрятен и обходителен. Он не похож на человека, только что приехавшего в город, - сказал отец Виталис. - Наверно, он рассчитывает на весьма крупный подарок.
К концу второго часа дня солнце уже хорошо прогрело весенний воздух. Постепенно приглушенная болтовня начала утихать, и путники впали в тихую сонливость. Даже вздымающиеся холмы и ухоженные поля, лежащие с обеих сторон дороги, выглядели ленивыми и сонными.
- Почему мы так медленно двигаемся? - спросила Ракель ближайшего стражника. Он выглядел моложе нее, и она не стеснялась обращаться с ним так же, как со своим братом или Юсуфом.
Он озорно улыбнулся ей.
- Некоторые - например дворцовый повар и ему подобные - не слишком хорошие ходоки. Легче поторопить вола.
- Мы не смогли бы двигаться медленнее, даже если бы попытались, - сказала она. - Я не думала, что это путешествие будет настолько утомительным и скучным.
- Я впервые сопровождаю его преосвященство в его поездке, - сказал стражник. - И счастлив, что с нами едут люди, с которыми можно поговорить, госпожа Ракель. Меня зовут Энрике, и если вам что-либо понадобится, то я к вашим услугам.
- Я не могу себе представить, какая услуга могла бы понадобиться моей дочери, - отрезала Юдифь самым строгим тоном.
Щеки Ракели покраснели.
- Он не имел в виду ничего предосудительного, мама, - ответила она.
- Я уверен, что такая опытная и прекрасная молодая дама не нуждается в моих услугах, - бодро сказал стражник. - Но если мы столкнемся с опасностями, то моя крепкая рука и острый меч смогут защитить вас обеих.
- Мы не нуждаемся ни в какой защите, - отрезала ее мать.
- Мама, - сказала Ракель, - знаешь, он не подразумевал ничего такого. А ты не считаешь, что эта поездка была бы намного интереснее, если бы мы шли пешком?
- Пешком! - сказала Юдифь. - Конечно, нет. Со слугами, взятыми неизвестно где…
Добившись того, что ее мать сменила тему, Ракель мечтательно посмотрела на медленно меняющийся пейзаж и предалась своим размышлениям.
Им навстречу медленно двигались телеги, запряженные волами, торговцы с крытыми повозками, доверху набитыми связками, тюками и бочонками, несколько групп людей, шедших пешком. Компания странствующих музыкантов предложила им остаться с ними, и тогда музыканты будут развлекать их за очень скромную плату. Они продемонстрировали свое искусство, но епископ бросил им несколько монет и вежливо отказался. Затем они встретили группу веселых крестьян, несших узелки с вещами и мех с вином - оказалось, что они отправлялись на подвернувшуюся им трехнедельную работу, за которую им должны хорошо заплатить.
- Но только то, что закон позволяет, ваше преосвященство, - торопливо сказал их вожак. - Просто нам повезло больше, чем другим. Мы получили хорошее жилье и отличную еду: жена арендатора готовит так, что пальчики оближешь.
Епископ улыбнулся. После того как "черная смерть" унесла с собой немало рабочих рук, были приняты законы о введении строгих штрафов для тех хозяев и рабочих, которые не используют установленные расценки для каждого из ремесел. Наверняка всем этим веселым, крепким, уверенным в себе мужчинам и женщинам переплатили, и, скорее всего, за эту переплату никого из них - ни мужчин, ни женщин, ни детей, да и хозяина-нанимателя - не ждут взыскания.
- Я очень рад, что в течение этих трех недель вы будете хорошо питаться и жить в прекрасных условиях, - сказал Беренгер. - Полагаю также, что в своей удаче вы не забудете о бедных людях.
Их вожак подмигнул.
- Да, конечно, ваше преосвященство, - сказал он и снова поклонился.
С каждым холмом, каждым изгибом дороги, каждым пройденным дорожным столбом Ибрагим вздыхал все громче и громче. Он задыхался от усталости. Время от времени он бежал, чтобы двигаться наравне с мулом. Затем он захромал.
- Что с тобой, Ибрагим? - спросил Исаак.
- О, мастер Исаак, - ответил он. - Ваш мул идет так быстро, что я не могу двигаться рядом с ним, чтобы вести его.
- Тогда просто иди возле него и держись за уздечку, - сказал Исаак.
- Отец, это бессмысленно, - сказала Ракель. - Твой мул двигается так медленно, что вскоре заснет. И прекратите вздыхать и хромать, Ибрагим.
- Да, хозяйка, - сказал Ибрагим, хромая еще сильнее.
- Ибрагим, - произнес голос, вызвавший у него сильный страх. - Делай то, что сказала госпожа Ракель. С тобой все в порядке.
- Но, хозяйка, - обратился он к Юдифи, посмотрев на нее, словно загнанный в угол зверь, - у меня камешек попал в башмак.
- Тогда остановись и вынь его, - сказала Юдифь.
- Хватит, - сказала Ракель, подталкивая своего мула и становясь по правую руку от отца. - Ибрагим, дайте мне узду. Я поведу мула, отец.
- Ты сможешь это сделать?
- Конечно.
Ибрагим отошел к обочине, снял башмаки, вымыл ноги в ручье, который он заприметил перед этим, вытер их о свою куртку и приготовился идти дальше. Развив скорость, которую никто от него не ожидал, он побежал вдоль дороги, пока не добрался до почти пустой повозки. Подпрыгнув, он растянулся на соломенной подстилке возле Наоми. Она сидела там потому, что охраняла горшки, лежавшие в повозке: ее ноги были достаточно хорошо приучены к долгой ходьбе.
Солнце стояло уже высоко, и те, кто шли пешком, начали роптать. Примерно через полмили капитан охраны коротко переговорил с епископом и объявил долгожданную остановку. Повар епископа и его помощники быстро принялись за дело. Они разложили костер, вытащили горшки и чайники и собрали все необходимое для плотного обеда. Чуть дальше обслуга из женского монастыря зажгла свой костер и распаковала свою снедь. Наоми стащила Ибрагима с повозки и заставила его развести свой костер. На всех трех кострах начали готовить еду.
Исаак взялся за осмотр колена Беренгера, разгибая и сгибая его ногу, массируя ее с ароматным маслом.
- Мне кажется, состояние вполне удовлетворительное, - сказал он. - Было бы желательно, чтобы вы немного походили. Вы слишком долго сидели, не меняя положения.
- Так же, как и вы, господин Исаак. Возьмите меня за руку и прогуляйтесь со мной и Франсесом. - Трое мужчин пошли по твердому как камень лугу. - Чуть дальше должна быть тенистая роща, - сказал он. - Исаак, мне жаль, что вы не можете видеть того, что вижу я сейчас.
- И что вы видите, ваше преосвященство?
- Три кухни в поте лица трудятся над мало чем отличающимися друг от друга обедами, в то время как мой повар вполне бы мог и готов приготовить еду для всех.
- Но, возможно, добрая жена господина Исаака боится, что ваш повар подаст ей пищу, которая запрещена ей и ее семье, - сказал Франсес.
- Тогда ей не стоит есть этого, - сказал Беренгер.
- Уверен, что она совершенно не доверяет вашему повару, - сказал Исаак. - Но я поговорю с нею.
- Монахини не могут оправдаться тем же.
- Я предложил бы, ваше преосвященство, не заострять сегодня на этом вашего внимания, - сказал Франсес. - Позднее все кухни можно будет объединить.
Лишь когда дневное солнце миновало точку зенита, горшки были собраны и возвращены на прежнее место в повозках. Утреннее нетерпение значительно поутихло, и потребовались усилия, чтобы все наконец снова тронулись в путь, Однако, когда они уже тронулись на юг в сторону Таррагоны, Ракель машинально подхватила за узду мула, на котором ехал ее отец. Если бы кто-либо вздумал искать Ибрагима, то он нашел бы его во второй повозке, сидящим позади Наоми.
Они проехали Кальдес, а затем дорогу, уходившую в сторону Барселоны. Все чаще им встречались группы путников; с одними они обменивались дружескими приветствиями, а с другими - подозрительными. Когда послышался приближающийся топот несущегося во весь опор коня, большая часть путников так устала, что не обратила на него внимания. Но, когда всадник догнал епископа, лошадь замедлила бег, наездник энергично спешился, поклонился и передал его преосвященству тонкий, обернутый в кожу пакет, перевязанный лентой.
- Письма от дона Арно, каноника вашего преосвященства.
- Уже? - удивленно спросил Беренгер. - Что-то случилось?
- Мне ничего такого не рассказывали, но… - осторожно начал посыльный.
- Говори, - сказал Беренгер. - Почему тебя послали вслед за мной да еще приказали мчаться так быстро?
- У реки нашли тело монаха. Неподалеку от Сан-Фелиу. Может, из-за этого. Говорят, монах был убит, и при нем нашли письмо, адресованное вашему преосвященству. Это был францисканец, возможно, его зовут отец Норберт. Но мне ничего не сказали, за исключением того, что дело очень срочное и что письмо нужно передать вам лично.
- Они?
- Их было четверо. Дон Арно, ваше преосвященство, а еще отец Виталис, отец Рамон де Орта, и отец Галсеран де Монтетерно.
- Превосходно. Ты отлично справился с заданием, - сказал он, награждая гонца и возвращаясь к пакету.
Епископ сломал новую печать и посмотрел на письмо. Легким движением руки он подозвал Франсеса и Берната. Затем он тихо шепнул Франсесу, и тот подозвал Ракель, чтобы она подвела мула, на котором ехал ее отец, к ним поближе. Когда все собрались, епископ снова обратился к письму.
- Прочтите его мне, - сказал он Бернату. - Оно довольно сильно запачкано, и трудно разобрать слова.
Бернат взял листки и бегло просмотрел их. Когда он добрался до второй страницы, ставшей конвертом, он нахмурился.
- Часть слов невозможно разобрать, ваше преосвященство.
- Сделайте все, что в ваших силах.