- Нет, - ответил Юсуф. - Это было бы невозможно. Были и другие, солдаты, стражники, люди, с которыми разговаривал отец. Это заняло долгое время, но сколько дней, сказать не могу. Помню какие-то ландшафты в разных местах. Помню свою лошадь, свой маленький меч - я очень ими гордился, В Валенсии мы жили в большом дворце. Внутри он был синим - все было синее. Он был полон людей, речи которых я не мог понять, но всегда находился с отцом.
- Твой отец говорил на языке христиан?
- Не знаю, - ответил Юсуф. - Я не понимал ничего происходившего, поэтому не слушал, если он не обращался ко мне.
- Конечно, - сказал Наср.
- Потом однажды - день был очень ясным, солнечным, жарким - поднялся шум, люди бегали, кричали, двери хлопали. Мы с отцом были в очень большой синей комнате, вошли несколько человек. Отец обратился к одному из них, очень спокойно, и помню, я перестал бояться. Потом вошли еще люди. Они что-то закричали, и человек, который разговаривал с отцом, указал на него. Я это сейчас вспоминаю. Отец оттолкнул меня назад и велел бежать, отнести письмо королю. Должно быть, он мне говорил об этом письме, потому что я знал, где оно. Эти люди напали на отца, и тут я убежал. Взял письмо и убежал. - Юсуфа била дрожь. - Я был в крови, но и многие люди тоже.
- И сражение прекратилось?
- Нет, но я держался в стороне от сражавшихся групп. Я спрашивал всех встречных, где король, наконец кто-то понял меня, указал на другую улицу и сказал, что король уехал по ней к дороге на восток. Тогда я ушел из города и побрел пешком. Какой-то человек заговорил со мной на нашем языке и потом взял меня в слуги. Я долгое время оставался с ним, потому что он шел на восток, но потом он решил идти в глубь страны, и я ушел от него. Я не знал языка этой страны, но знал, что таких, как я мальчиков, могут продать в рабство.
- Ты уверен, что отец разговаривал с человеком, которого знал?
- Да, уверен. Почувствовал себя в безопасности, когда те люди вошли в комнату, потому что знал их.
- Ты их знал?
- Разве я не говорил? Я знал их, знал, что они нам помогут, но они не смогли, потому что вошли другие люди.
- Нужно будет продолжить этот разговор завтра, - сказал Наср. - А теперь давай поговорим о скачках.
- Почему мы устраиваем скачки? - спросил Юсуф.
- Потому что наш родственник капитан утверждает, что все было организовано вчера за час до захода солнца и что честь требует, чтобы мы состязались в верховой езде. Он сказал всем, что все организовал задолго до того, как сообщил об этом мне. Поэтому мы будем скакать часть пути мимо дворца, а все будут наблюдать за нами с башен и стен, потом до Хенералифе и обратно. Я недоволен. Мы вчера много проехали, и моя лошадь, скорее всего, захромает, если буду сегодня скакать на ней.
- Но мы не соглашались устраивать скачки, - сказал Юсуф. - О них было сказано в шут…
- Кто первым заговорил о скачках?
- Капитан. Сказал, что если мы хотим скакать, как сумасшедшие, то можно устроить это перед городом, там, где упражняются войска, но не на переполненной дороге, сквозь группу видных придворных, пугая их лошадей.
- Мне тоже так помнится. Но, боюсь, отказываться поздно. Все приготовления сделаны.
- На какой лошади мне скакать?
- Конь моего брата все еще в твоем распоряжении, хотя, уверен, можно найти свежую лошадь.
- Но у тебя свежей не будет, поэтому давай скакать на вчерашних. Если придерживать их, они не получат повреждений.
- Сможешь это сделать? - спросил Наср. - Насколько ты умелый наездник?
- Достаточно умелый.
- Абдулла нашел тебе одежду для верховой езды в дополнение к той, что на тебе, - тактично сказал Наср. - Она у тебя в комнате. Перед скачками я зайду за тобой.
Вернувшись в комнату, которую отвел ему визирь, Юсуф с удовольствием растянулся на удобной кровати. Приятный двор, где они занимались, был восхитительным; Наср был таким приятным собеседником, какого только можно желать, и он понял его гораздо лучше, чем накануне; но физические нагрузки были утомительными. Он тут же погрузился в легкий сон, наполненный странными сновидениями.
Когда проснулся, безупречная погода, которой они наслаждались весь день, начала меняться. Утренний легкий ветерок набирал силу и превращался в ветер; легкие облачка сменились густыми серыми и сизыми тучами. Юсуф высунулся в окно. В воздухе ощущалось какое-то беспокойство. Он увидел, что люди надевают плащи; что матери загоняют детей в дома. Где-то вдали сверкнула молния, и вскоре раскат грома поведал о далекой грозе.
Юсуф умылся, чтобы прогнать сон, и осмотрел третий комплект одежды. Большая часть, включая сюда сапоги для верховой езды, была его собственной. Но были и незнакомые стеганые брюки и стеганая шапка, такие он видел на нескольких всадниках.
- Для чего это? - спросил он у Абдуллы, который сидел на подушке, начищая сапоги Юсуфа суконкой.
- Если вам случится упасть на древесный ствол или на острый камень, такая шапка защитит голову, - ответил мальчик. - Они удобные и не спадут с головы. Думаю, господин Наср будет здесь очень скоро, - добавил он.
- Жизнь в этом месте требует многих трудов, - сказал Юсуф, переодеваясь в костюм для верховой езды.
- Интересное получается сочетание, - сказал от порога насмешливым тоном Наср. - Подозреваю, оно войдет здесь в моду, как только тебя увидят.
- Камзол тесноват, - сказал Абдулла обеспокоенным тоном. - Может, надо было найти ему такой, чтобы подходил к брюкам.
- Мне вполне удобно, - раздраженно сказал Юсуф. - Поеду в том виде, как есть. На более просторный камзол я не смогу надеть портупею для ножен с мечом.
- В самом деле, - пробормотал Наср. - Но я должен научить тебя владеть одним из наших мечей, если научишь меня владеть вашим. Владение обоими будет для мужчины большим преимуществом. Они совершенно разные и, полагаю, требуют совершенно разного обращения. Но пошли - надо идти к конюшням.
- Конь твоего брата кажется сегодня очень нервным, - сказал Юсуф, когда тот пошел, приплясывая, по дорожке за Насром и его спокойной серой кобылой. - Будет твой брат на скачках?
- Сомневаюсь, - ответил Наср. - Сейчас, думаю, он до сих пор в Гуадиксе, выполняет поручение эмира. Но если бы знал, наверняка одобрил бы, что ты получил на время Сокола. Как я уже говорил, человек он щедрый, и у него есть еще один конь. А этот, думаю, застоялся.
Тут молния ударила в гору перед ними с оглушительным громом. Испуганный Сокол заржал и поднялся на дыбы. Юсуф твердо потянул его голову вниз, негромко говоря ему в ухо. Конь раздраженно дернул ушами и немного успокоился.
Дождь полил как из ведра, и когда они подъехали к воротам, выходящим на дорогу, по которой предстояло скакать, оба промокли до нитки.
- Послушай, давай отменим скачки, - сказал Наср, повысив голос, чтобы его было слышно сквозь стук дождевых капель, когда они миновали ворота и выехали на дорогу.
- Совершенно согласен, - ответил Юсуф, повернувшись, чтобы Наср лучше слышал его. Когда он сместил вес тела, Сокол обезумел.
Конь подскакивал, изгибаясь в воздухе, вставал на дыбы, бил копытами, а потом взбрыкивал с яростной решимостью избавиться от всадника, который, казалось, причинял ему мучения. Неожиданно он помчался вперед.
Лошадь Насра пустилась за ним.
Сокол свернул в сторону от стены, поскакал в овраг, оступился, заскользил вниз по грязи и упал на бок.
Наср был невдалеке позади, за ним следовали двое конных стражников. Юсуф тоже оказался в грязи, но не под конем. Сокол замер.
- Юсуф, говори со мной, - сказал Наср.
- Вот только освобожу рот от грязи, - ответил Юсуф.
- Вы пострадали, господин? - спросил один из стражников.
- Боюсь, что да - не знаю, как сказать это - рука и плечо отделились друг от друга. В остальном, кажется, все в порядке. А бедный конь?
- Какая рука, господин?
- Та, что внизу.
- Доставьте врача и костоправа, - приказал Наср.
- Они уже едут, - ответил стражник.
Один из стражников спустился в овраг вместе с Насром. Они помогли Юсуфу встать и отойти от коня. Потом Сокол содрогнулся, попытался пошевелиться и содрогнулся снова. Стражник подошел, разрезал ножом подпругу и осторожно снял седло.
- Взгляни на его спину, - сказал через секунду Наср. - Кто это сделал?
Плоть под седлом представляла собой кровавую массу.
- Я уже видел, как такое делалось перед скачками, - сказал стражник. - Увидев сочащуюся из-под седла кровь, я это заподозрил.
- Чтобы лошади скакали быстрее?
- Нет. Чтобы обезумели от боли, попытались убить всадника и были сняты с состязания, - ответил охранник. - Под седлом укрепляется какая-то терка. Когда подпруга затягивается и всадник садится в седло, она впивается в плоть.
- Бедный Сокол. Мой брат будет недоволен. Как он? - спросил Наср. - Можешь сказать?
- Если не сломал ногу, все может быть в порядке, - ответил стражник. - Посмотрим, попытается ли он встать.
После того как седло было снято, Сокол чуть полежал, потряс головой и начал сложный подъем на ноги. По оврагу уже бежала вода. С фырканьем и плеском Сокол поднялся со второй попытки, вызвал одобрительные возгласы зрителей. Отряхнулся и огляделся, решая, куда идти. Теперь уже повсюду стояли люди, свободной была только дорога позади. Конь вскарабкался по склону оврага и спокойно пошел к дороге. Появились еще двое стражников.
- Его Величество хочет видеть коня и седло, - сказал один из них, ухватив поводья Сокола. Другой взял седло, и оба въехали в ворота.
Дождь прекратился также внезапно, как и начался. Ветер начал разгонять тучи, выглянуло солнце.
Юсуф все еще стоял по щиколотку в грязной воде, крепко держа правую руку левой. Он не видел возможности вскарабкаться по скользкому склону без помощи рук. Но двое стражников, избавленные от обязанности устанавливать причину происшедшего, ловко обошлись со второй жертвой. Тот, кто добродушно спустился в воду к Юсуфу, обхватил его за талию и поднял к другому. Поддерживаемый сзади Юсуф сделал два шага и почувствовал, что его с силой подталкивают к стоящему наверху, тот нагнулся, схватил Юсуфа чуть повыше талии, поднял и поставил на ноги.
- Ну, вот и все, господин, - сказал он. - Врач и костоправ уже здесь.
Юсуф ощутил секундную боль, и рука была вправлена в сустав.
- Не двигайте ею какое-то время, - сказал костоправ. - Пусть немного восстановится. Пока что я ее подвяжу.
Он взял бинт, туго, аккуратно обернул им руку и крепко привязал ее к груди.
- Когда я смогу ею действовать? - спросил Юсуф.
- Через день или два. Если будет больно, держите ее в неподвижности, - ответил костоправ. - Я навещу вас завтра. Мы навестим, - поправился он, кивнув коллеге.
- Я пришлю вам лекарства для уменьшения боли. И для ускорения выздоровления, - сказал врач.
Оба повернулись и ушли.
- Надеюсь, они проведут с Соколом больше времени, - сказал Юсуф.
- Конечно, - сказал Наср. - Припарки на рану, потом целебные мази, успокаивающий массаж ног, потом специальная запарка для еды. Люди могут позаботиться о себе сами, - шутливо добавил он. - Но пошли в теплое место, где ты сможешь спокойно отдохнуть.
- Это где?
- Отведем тебя обратно в маленький дворец Ридвана. Мы с Абдуллой позаботимся о тебе.
Когда они пришли в его комнату во дворце Ридвана, Юсуф дрожал от холода. Абдулла снял с него мокрую одежду, надел на него чистую рубашку и уложил в постель с нагретыми камнями у ног. Жаровня уже согревала комнату, и кто-то принес ему горячую настойку разных трав. Юсуф попробовал ее с профессиональным интересом и узнал некоторые ингредиенты. Пытаясь вспомнить рецепт этой настойки, он ощутил приятное тепло и уснул.
Когда Юсуф проснулся, было темно. Портьера его ниши была отодвинута. В главной комнате горела масляная лампа, слышался скрип пера. Потом, когда дверь в нее открылась и закрылось, до него донеслись негромкие голоса. На миг он подумал, что остался здесь один, беспомощный, с привязанной к груди правой рукой и ощутил прилив страха.
Юсуф попытался сесть, но его остановил звук чьих-то шагов. Лег снова, не сводя глаз с проема ниши. Тот человек заглянул внутрь; это был Наср. Почувствовав облегчение, он тут же погрузился в глубокий сон и спал, пока солнечный свет вновь не упал ему налицо.
Глава пятая
ГРАНАДА. ТРЕТИЙ ДЕНЬ
1
Утром, когда пришли врач и костоправ, Юсуф снял бинт, которым была привязана к груди рука, и спокойно пользовался за завтраком правой рукой под пристальными взглядами Насра и Абдуллы.
Костоправ мягко ощупал плечевой сустав. Выразил скромное удовлетворение результатом.
- Не возражаю против пользования рукой для таких простых задач, как еда, - сказал он. - Мой учитель давно заметил, что такие повреждения заживают лучше, если вывихнутая конечность не остается слишком долго в неподвижности. Но если выйдете в город, поедете верхом или будете делать что-то такое, где можете упасть, где вас могут толкнуть или стеснить, я настаиваю на том, чтобы рука была привязана. Будет очень скверно, если в ближайшее время она окажется повреждена снова.
Врач посмотрел ему в рот, в глаза, потыкал пальцами в живот и оценивающе взглянул на мочу.
- Похоже, вы вполне здоровы, - сказал он. - Выпейте еще этой настойки, если почувствуете боль, и посылайте за мной. - И добавил: - Я личный врач эмира.
- Я польщен вниманием вас обоих и благодарен за него, - сказал Юсуф. - Чувствую себя совершенно здоровым, если не считать нескольких ушибов и царапин.
- Этого следовало ожидать, - рассудительно согласились оба и ушли.
Наср и Абдулла предписали Юсуфу баню, массаж, а затем визит к брату эмира, который очень хотел познакомиться с ним.
- Пока будешь заниматься этим, - сказал Наср, - тебя переселят отсюда в жилье во дворце, - сказал Наср. - Несколько ночей мы с Абдуллой будем спать там же, чтобы не оставлять тебя без присмотра.
- К брату эмира? - переспросил Юсуф. - Ты имеешь в виду того, что находится в заключении?
- Вряд ли это можно назвать заключением, - неторопливо заговорил Наср. - Он живет во дворце поменьше рядом с матерью, младшим братом и сестрами, получает большой доход и еду, питье, одежду и развлечения, какие пожелает.
- Но Его Величество назвал брата заключенным, - сказал Юсуф. - Я не хотел приписывать никаких…
- Конечно, - перебил Наср. - И я допускаю, что если б Исмаил попросил разрешения съездить в Гуадикс или в Малагу, то мог бы не получить его. Собственно говоря, наверняка бы не получил. И поэтому ему скучно. Думаю, даже очень скучно. Будь он поэтом или ученым, это положение было б для него идеальным, только он ни то ни другое. Твой визит доставит ему огромное удовольствие, потому что сплетни - его любимое занятие. С твоей стороны это будет актом милосердия.
И Юсуф снова не мог решить, говорит Наср серьезно или шутит.
2
- Ну и как себя чувствуешь теперь? - спросил Наср, когда Юсуф вышел из бани.
- Гораздо лучше, - ответил Юсуф. - Массажист превосходно знает свое дело.
- Это так, - сказал Наср. - Говорят, его массаж может воскресить мертвого. Не знаю, правда ли это, но знаю, что если ты устал, или у тебя что-то болит, он может творить чудеса.
- Не уверен, что он сотворил чудо, - сказал Юсуф, - но я определенно чувствую себя лучше. Когда пойдем к Исмаилу?
- Сейчас, - ответил Наср. - Я пойду с тобой. Только имей в виду, что в этом доме каждый шпионит для кого-то, даже принимающий обувь мальчишка и подметающая двор служанка. Не говори в этом дворце ничего такого, если не хочешь, чтобы это сегодня же стало рыночной сплетней. Если тебе зададут вопрос, на который опасно отвечать, я так или иначе вмешаюсь.
- А если мне предложат еду или питье? - спросил Юсуф в шутливой тревоге. - Безопасно будет есть, или нужно попытаться обменяться чашками с хозяином?
- Не думаю, чтобы они осмелились пользоваться ядом в своем доме, - совершенно серьезно сказал Наср. - Но Мариам опасная женщина. Честолюбивая, безжалостная и богатая.
- Ты по крайней мере третий, кто говорит мне об этом, - сказал Юсуф. - Она представляется очень пугающей.
- Я только хочу, чтобы ты был настороже.
- Я увижусь с ней?
- Как вдова эмира, она требует себе таких свобод, каких многие женщины не смеют и желать, - ответил Наср. - Возможно, увидишься.
После того как Абдулла позвонил в колокол, Юсуфу стало казаться, что он снова оказался в мире женщин. Дверь открыла служанка и проводила их в уютную приемную с толстыми подушками, мраморными скамейками, яркими коврами и разнообразными масляными лампами. Они удобно уселись и приготовились ждать.
- Интересно, как долго, на их взгляд, людей более низкого положения нужно томить ожиданием, - негромко произнес Наср.
- Ты уже ждал их? - спросил Юсуф. - После смерти старого эмира?
- Ждал, - ответил Наср. - Это одна из любезностей, которую делаешь вдове эмира, если она это позволит. И я все еще жив, - добавил он с веселым блеском в глазах.
- Это утешает, - сказал Юсуф.
Шум в коридоре известил их о появлении старой вдовы и юного принца. Наср с Юсуфом поднялись и чинно поклонились, когда торжественно вошла вся группа: мальчик четырех-пяти лет, две женщины, одна пожилая, полная, другая почти тридцати лет, поразительной красоты, и располневший молодой человек на пороге возмужания с огромными, подведенными сурьмой глазами, длинными, блестящими волосами с вплетенными в них алыми лентами, в шелковом камзоле шафранного цвета, отделанном зеленой и золотой нитями.
- Ваше высочество, - сказал Наср, поклонясь располневшему молодому человеку, - позвольте вам представить моего родственника Юсуфа ибн Хасана, который стремится стать известным вам. И Ваше Величество, - продолжал он, повернувшись к красавице, - могу я осмелиться представить вам моего родственника, Юсуфа ибн Хасана?
- Мы довольны, что вы отыскали нас, - сказал с легким кивком принц Исмаил и сел на кушетку.
- Мне было любопытно мельком взглянуть на молодого человека, о котором столько говорят, - сказала хриплым голосом красавица, севшая на груду подушек на другой кушетке. Вторая женщина повозилась с подушками, потом усадила маленького мальчика на подушку на полу в позу обожаемого сына.
- Мама, ты прекрасно знаешь, что видела его не мельком, - сказал принц Исмаил. - Ты хорошо разглядела его раньше, чем этот жалкий вор Ридван смог его увидеть. - Повернулся к гостям, жестом предложил им сесть и продолжал: - У нашей царственной матери в башне этого дворца есть комната с окнами, выходящими на восточную сторону, северные подъезды, дорогу к Хенералифе…
- Нет. Мне пришлось бы отодвинуть ширмы и высунуться, - сказала Мариам. - А я никогда не могла сделать этого, так ведь?
- Ты знаешь, что сделала это, - сказал Исмаил. - И ей прекрасно видны Алькасада и западные подъезды. Кто что делает, она знает лучше, чем стражи на башнях, - добавил он доверительно.
- Женщины всегда лучше знают, что происходит, чем мужчины, - со смехом сказал Наср. - Они наблюдают за происходящим, слушают, что говорят люди, и накапливают сведения. Мы, мужчины, немного послушаем и ищем, что бы сказать более значительного, важного или умного, и упускаем часы и часы серьезных новостей.