- Проводите нас туда, где он лежит, и мы попытаемся установить, от чего он скончался, - сказал Исаак.
3
- Я не позволяла никому выпрямить его тело или входить в комнату, чтобы прибраться в ней, - сказал Марта. - Оставила для вас все, как было.
- В комнате какой-то странный запах, - сказал Исаак. - Помимо запаха смерти. Подведи меня к нему, - обратился он к дочери.
Ракель подвела его к кровати; Исаак нагнулся и быстро провел ладонями по одеялу. Стащил его, ощупал конечности, потом тело, застывшее в искривленном положении. Закончив, выпрямил конечности.
- Умер не мирной смертью, - негромко произнес он.
- Да, папа. Простыни в большом беспорядке. Чашка с водой опрокинута. Лицо покрыто крапинками, глаза широко открыты.
- Закрой их, - вполголоса сказал врач. - Они будут беспокоить его жену и детей.
Ракель мягко закрыла глаза.
Исаак подался вперед и уловил легкие, все еще исходящие от него запахи.
- Он умер недавно. Не только еще не остыл, но я все еще ощущаю запах его дыхания.
- Как только мы поняли, что он скончался, - послышался голос от двери, - я забрала своих сыновей и вышла из комнаты. Плотно закрыла дверь и велела им стоять перед ней, строго охранять ее. Потом спустилась вниз. Остановилась на минутку, чтобы успокоиться, потом пошла к воротам, и тут подъехали вы.
- И в комнате никого не было с тех пор, как вы вышли и пока не вошли мы?
- Никого, сеньор Исаак, - ответил Пау. - Роже Бернард и я стояли у двери с тех пор, как это случилось. И как только мы послали за вами, мама не отходила от него и не впускала в комнату никого, кроме нас.
- Вот почему я послала мальчика, а не одного из сыновей, - сказала Марта. - Сыновья мне были нужны, чтобы помочь охранять их отца.
- Был он болен, когда проснулся? - спросил Исаак.
- Да, - ответила Марта. - У него были боли в желудке - не особенно сильные, но такие, что я заставила его оставаться в постели.
- Ел он или пил незадолго до того, как ему стало хуже?
- Да, - ответил Пау. - Выпил одну из ваших успокоительных микстур, чтобы уменьшить боль.
- Где эта микстура?
- Возле окна, - ответил Пау.
- Я дала ему ее, - сказала Марта. - Это та самая микстура, которую вы дали ему, чтобы он лучше спал. Накануне ночью он спал очень мало, и я боялась, что если не будет спать, то умрет от изнурения. Он принимал эту микстуру несколько раз безо всяких дурных последствий.
- Тогда это не может быть та же микстура, - пробормотал Исаак. - Разве он принимал что-то другое примерно в это же время. Ракель, в комнате есть стол?
- Да, папа, - ответила его дочь. - Возле окна.
- Хорошо, - сказал Исаак. - Ракель, будь добра, принеси мне чашку, из которой он пил.
- Чашка уже на столе, - негромко ответила она. - Почти наполовину полная.
В комнате стояла тишина, слышался лишь легкий шелест дыхания и одежды, который живые не могли сдерживать полностью. Время от времени Исаак негромко давал Ракели указания, та, приносила воду, чистые чашки и свечу, чтобы нагреть несколько капель раствора. Наконец Исаак повернулся к остальным.
- Кто был сегодня в доме? - спросил он.
- Все, - ответил Пау. - Кроме Гильема. Он уехал три дня назад в Барселону. Сказал, по какому-то делу.
- Тогда, если можно, я бы хотел поговорить со всеми, кто был здесь, - мягко сказал он. - Это поможет мне точно установить, в какое время происходили эти события.
- В микстуре, которую я дал вашему мужу, оказались две смертоносных травы, - сказал Исаак, обращаясь к Марте. - Кто готовил ее?
Почти все домашние, за исключением нескольких слуг, собрались в столовой вокруг стола.
- Готовила я.
Ясный голос с легкой дрожью, принадлежащий молодой женщине.
- Кто вы?
- Я Сибилла, родственница Франсески, жены Хайме Манета.
- Можно спросить, как вы сегодня оказались здесь?
- Пришла навестить сеньору Марту - и ее мужа. - Голос ее слегка дрогнул. Она откашлялась и взяла себя в руки. - Я принесла сушеных фруктов от сеньоры Хуаны с наилучшими пожеланиями сеньору Раймону. Боюсь, что все здесь давно ждали моего ухода, но я осталась на тот случай, если смогу сделать что-то полезное.
- Сеньора Сибилла, никто не хочет вашего ухода, - сказал Пау.
- Скажите, сеньора, - спросил Исаак, - почему микстуру готовили вы, а не кто-то с кухни?
- Но, сеньор Исаак, - сказала Марта, - вы сами говорили…
- Какую причину вы назвали, сеньора Сибилла? - мягко спросил врач.
- На кухне не хватает людей, - ответила та, - там только кухарка и одна горничная - кухонная служанка, кажется, больна.
- Больна ее мать, она уехала к ней, - сказала Марта.
- Можете точно сказать, что делали, когда готовили микстуру?
- Взяла маленький пакетик с травой - в тазу других не было - положила его в чашку и залила кипятком. Дала настояться, пока жидкость не потемнела, и от нее не пошел сильный запах, как мне было сказано. Потом вынула траву и отдала ее кухарке.
- Подносили вы чашку к носу, чтобы понюхать?
- С какой стати ей это делать? - спросил Пау.
- Из любопытства, - ответил Исаак. - Из интереса. На ее месте я бы понюхал.
- Да, понюхала, - сказала Сибилла. - После того как отдала траву кухарке, я дала чашку Пау… сеньору Пау…
- Был он вместе с вами в кухне?
- Нет, - ответила Сибилла. - Он, кажется, стоял в дверях. Кухарка дала ему кувшин холодной воды из погреба, и он понес его отцу.
- Нет, - сказал Роже Бернар. - Я дежурил вместе с ним. Воду нес я.
- Моя дочь принесет вам чашку настоя, которую сеньор Пау отнес сеньору Раймону. - Ракель встала и бесшумно вышла из комнаты. - Он будет не совсем тем же, уже остывшим, но я прошу вас понюхать его и сказать, тот ли у него запах.
- Конечно, - сказала Сибилла. - И, если хотите, попробую на вкус.
- В этом нет необходимости. Достаточно запаха.
- Принесла, папа, - сказала Ракель.
- Налей немного в новую чашку и дай понюхать сеньоре Сибилле.
Ракель нашла в шкафу чистую чашку и налила в нее немного жидкости. Поставила ее на стол перед Сибиллой.
Сибилла взяла ее, взболтала жидкость и понюхала. Поставила на место.
- Уфф, - произнесла она. - Это не тот настой, который я готовила для сеньора Раймона. У него отвратительный мускусный запах. Противный, такой не захочешь пробовать на вкус.
- Извини, папа, я дала ей не ту чашку, - сказала Ракель. - Минутку. - Принесла из шкафа другую. - Понюхайте эту.
- Это тот самый, - сказала Сибилла. - Пахнет травами. - Умолкла, пораженная новой мыслью. - В первой был тот настой, который пил сеньор Раймон?
- Да, - ответил Исаак. - Кухарка здесь?
- Я приведу ее, - сказал Роже Бернард.
Кухарка вошла в запахах чеснока и специй.
- В чем дело, сеньора? - спросила она.
- Это я хотел спросить вас кое о чем, - мягко сказал Исаак. - О пакетике с травами, которые сеньора Сибилла настаивала для сеньора Раймона. Походил он на другие пакетики, которые я оставил ему?
- Откуда мне знать? - ответила кухарка с дрожью раздражения в голосе. - Хозяйка запретила мне прикасаться к ним. Они хранились в этой комнате, я их и в глаза не видела.
- Находились они под запором?
- Должны были находиться, - ответил Пау. - Но ключ был на кольце вместе с остальными - от погреба, от кладовой, от бельевой. Всех хранилищ. И боюсь, при нынешнем положении вещей, в том числе нехватки рук, кольцо легко переходило от одного к другому. Мы не думали, тем более при том… при том, что сегодня здесь не все.
- Не могли бы вы принести мне тот пакетик? - спросил Исаак. - Тот, который отдала вам сеньора Сибилла?
- Нет, конечно, - ответила кухарка. - Я велела Хустине выбросить его на мусорную кучу. С какой стати мне его хранить?
- Нет, конечно, - негромко сказал Исаак, словно разговаривая сам с собой. - С какой стати? А Хустина та служанка, которая помогает вам на кухне?
- Когда может найти время, - раздраженно ответила кухарка.
- Спасибо. Сеньор Роже Бернард, - сказал Исаак, - может быть, вы сможете найти Хустину и спросить ее о местонахождении этих трав?
- Конечно, - ответил Роже Бернард.
Роже Бернард вернулся через пять-десять минут, в руке у него была тарелочка, на ней лежал сырой, испачканный пакетик бурого цвета.
- Вот он, сеньор Исаак. К счастью, он валялся наверху мусорной кучи, на нем было лишь чуть-чуть кухонных отбросов. Я стряхнул их. Надеюсь, правильно сделал.
- Конечно. Думаю, ваши кухонные отбросы такие же, как у всех остальных, - сказал врач. - Ракель, взгляни, кажется ли он знакомым.
Ракель взяла тарелочку и взглянула на пакетик. Перевернула его кончиком пальца и осмотрела другую сторону.
- Похож на наши, папа, - сказала она. - Хасинта делала такие с нашими обычными лекарствами. Она складывает их, как конверт, потом аккуратно зашивает на том месте, где ставится сургучная печать, и оставляет длинную нитку, чтобы пакетик можно было вытащить, когда настой готов.
- Дай-ка его мне, - сказал Исаак. Понюхал пакетик, положил снова на тарелочку и бережно развернул. Потер между пальцами влажные листики и сломанные стебли, при этом нюхая их. Наконец достал платок, вытер руки и повернулся к остальным.
- Если сеньора Сибилла использовала этот пакетик, в нем нет никаких вредных веществ, - сказал он.
- Тогда как же он мог причинить вред сеньору Раймону? И почему он так пахнул? - спросила Сибилла.
- Я бы хотел спросить эту Хустину, не видела ли она чего-нибудь, - сказал Исаак.
- Хустина так расстроилась, что слегла, - сказала кухарка. - А теперь можно мне вернуться к стряпне? Бедной хозяйке и ее ребятам нужно есть, что бы ни случилось.
- Конечно, - ответил Исаак. - Вы дали мне много пищи для размышлений, большое спасибо. С вашего позволения, сеньора Марта, я вернусь завтра. Если все еще хотите, чтобы я исполнил вашу просьбу.
- Хочу, - сказала Марта. - Я провожу вас к двери.
- Сеньора, давайте я, - послышался голос из коридора. - Вы, думаю, невероятно устали.
- Эстеве, это ты? Спасибо. Пожалуй, я посижу немного в саду.
- Я принесу вам чашу вина, - сказала Сибилла, - а потом Роза, моя служанка, и я оставим вас в покое.
- Не уходите пока, сеньора Сибилла, - сказал Пау. - Я провожу маму в сад, если вы принесете вино.
- Печальное событие, - сказал Исаак. - Есть семьи, в которых утрата отца и мужа не является такой уж трагедией, но, думаю, эта семья не такая.
- Вы правы, - сказал Эстеве. - Сеньора Марта замечательная женщина, красивая, изобретательная, добродушная, муж души в ней не чаял.
- А сыновья?
- Для таких горячих парней они очень любили отца. Веселились с ним, радовались его обществу. Для них это тяжелый удар.
- Как думаете, кто мог это сделать?
- Сеньор Исаак, мне совершенно ясно, когда в этот дом вошла беда.
- Брат?
- Если только он брат. Внешне он похож на сеньора Раймона, но хитрый, нервозный, а не прямой и спокойный. Разница между ними так же ясна, как между верной собакой и хорьком, хотя шкура у них одного цвета - если только можете себе это представить.
- Тогда как же это могло произойти? Сеньор Гильем в Барселоне.
- Есть разные способы, - ответил Эстеве. - Можно нанять людей; яд может долго храниться среди конфет.
- Но какая может быть у него причина? Он не вправе стать наследником.
- Может, он хочет, так сказать, унаследовать хозяйку, - сказал Эстеве. - Жениться на ней, уволить меня и прибрать к рукам ферму - отправив ребят, если они благоразумны, обратно в Льейду. Давайте, помогу вам, сеньор, сесть на мула.
4
Исаак сидел перед огнем в общей гостиной, обдумывая все, что Раймон сказал ему за последние несколько месяцев. В доме было тихо, все либо спали, либо использовали послеполуденный отдых для личных целей, и это время он находил наиболее благоприятным для раздумий.
Услышав звон колокола у ворот, Исаак раздраженно вздохнул. Звон был тактичным, слишком легким, чтобы разбудить хотя бы Юдифь, и определенно слишком слабым, чтобы поднять от послеполуденного сна Ибрагима. Вышел из комнаты, прошел по коридору, спустился по лестнице во двор и подошел к воротам.
- Кто там? - спросил он, не стараясь придать голосу добродушия или любезности.
- Сеньор Исаак, - послышался в ответ негромкий, ясный голос. - Это Сибилла, родственница Франсески. Извините, что явилась в такой неподходящий час, но мне хотелось поговорить с вами наедине.
Исаак открыл ловкими пальцами ворота и впустил ее.
- Ветер холодный, - сказал он. - Вы ехали верхом от усадьбы?
- Да, - ответила она.
- Тогда давайте посидим наверху перед огнем. Если хотите, могу вызвать одного из слуг, чтобы приготовил вам горячего питья.
- Пожалуйста, не надо, - ответила Сибилла. - Это наверняка разбудит всех в доме.
- Возможно, - сказал Исаак. - Хотя, скорее всего, только тех, кого бы нам не хотелось будить.
- Ну, вот, - сказал врач. - На столе вы найдете кувшин вина и кувшин воды, несколько чашек и, возможно, фрукты или орехи. Налейте нам по чашке - я вполне могу справиться и сам, но у вас это получится быстрее. Когда согреете руки и ноги, утолите жажду, мы сможем поговорить о том, что вас беспокоит.
Сибилла рассмеялась.
- Не представляю, как вы узнали, что у меня замерзли руки и ноги и что меня мучит жажда, но вы правы.
- Я живу среди энергичных, полных жизни, трудолюбивых женщин, они не уклоняются от разъездов или усилий, но, кажется, страдают от мерзнущих рук и ног и от жажды, когда прилагают все усилия. Полагаю, вы прилагаете все усилия и при этом сильно страдаете. Я слышу это в вашем голосе.
- Сеньор Исаак, пожалуйста, избавьте меня от любезностей. - Голос ее прервался, и она сделала глубокий вдох. - У меня есть силы, чтобы продолжать, но любезности подрывают их. По счастью, сеньора Хуана очень беспокоится из-за своей снохи, чтобы обращать на меня внимание, иначе давно сжила бы меня со свету.
- Сеньора, я никому не передам ваших слов, если вам не хочется этого, - сказал Исаак. - Теперь - что хотите мне сказать? Наверняка не что вы отравили сеньора Раймона.
- Нет. Я бы ни за что его не отравила. Ни за что, - повторила она. - Сегодня я в третий раз поехала навестить его. Разумеется, моей надуманной причиной приезда было желание повидать сеньору Марту. Все полагают, и в определенной степени - в значительной степени - верно, что я приезжаю в усадьбу повидать Пау. Но подлинной моей целью было познакомиться с сеньором Раймоном.
- Для чего?
- Думаю, вам это станет ясно. В первый день мы болтали, как старые друзья, потому что сразу почувствовали себя друг с другом очень легко. На второй день он много расспрашивал меня обо мне. Сегодня впервые заговорил о себе. Утром я просидела с ним долгое время, потому что он интересовался моей историей, а я его. В конце он рассказал мне о своих сновидениях, включая последнее.
- Когда оно привиделось ему? - спросил Исаак.
- Прошлой ночью, - ответила Сибилла. - И думаю, этот сон очень значителен. Ему снилось, что он маленький мальчик, играющий во дворе у матери, и отец повез его к графу. Там он увидел человека, которого называл дядя Пере. Сказал об этом отцу, тот назвал дядю Пере "еретической нечистью" и в ярости увел сына.
- Но в этом сновидении не было огня?
- Это еще не все. Перед уходом отец взял узел с его одеждой и повез на своем муле к реке Ауде, к излучине реки, где берег широко усеян песком и камешками, вода там очень мелкая. Он не раз играл на этом мелководье с матерью и няней в жаркие летние дни, там же, где я в жаркие дни играла со своей няней, с Розой.
- Вы знаете это? - спросил Исаак. - Или догадываетесь, что это, должно быть, то же самое место?
- Знаю, сеньор Исаак. Знаю. Оно хорошо известно. Однако в тот день никто не играл у реки. В его сновидении там была такая большая толпа, что ему не было видно, на что все смотрят. Потом с громким ревом взвился огонь, и он услышал вопли своей матери. Попытался бежать к ней, но отец схватил его и увез в Арагон через горные ущелья.
- Но почему он рассказал это вам, а не сыновьям или жене? - спросил Исаак.
- Потому что мог, - ответила Сибилла. - Потому что я уже знала ту историю, которую он видел во сне. Она хорошо известна там, откуда я приехала. Горы Раймона - это мои горы. Собственно говоря, у нас много общего. Раймон и я… Но теперь это совершенно неважно.
- Почему вы рассказываете мне это?
- Гильем - вот кто злонамерен в этом доме, - сказала Сибилла. - Гильем знает правду и однако лгал брату лишь для того, чтобы видеть его страдания.
- Но Гильем в Барселоне, - сказал Исаак. - Во всяком случае, так говорят все.
- Я в замешательстве, - сказала Сибилла, и врач услышал в ее голосе слезы. - Не понимаю, как безобидный пакетик трав мог превратиться у меня в руках в смертоносный настой.
- Есть разные способы, сеньора Сибилла, - сказал Исаак.
- Пусть даже так, с какой стати кому-то убивать Раймона? Он оставил все, когда в детстве его увезли от семьи; никому не предъявлял претензий. Только Гильем настолько злонамерен, чтобы убить его, но Гильем ничего не может выиграть от его смерти. Раймон не мог ничего оставить в наследство. Пау получил наследство от своего отца, уже давно умершего. Усадьба принадлежит Марте, она, вне всякого сомнения, оставит ее Роже Бернарду. Что остается незаконнорожденному единокровному брату человека, который начинал, ничего не имея? Если кто-то в этой семье искал мести, то не Раймону, который за всю свою безупречную жизнь никому не причинил вреда, а Гильему и отцу Гильема Арнауду.
- Знал Раймон, что его мать, должно быть, была катаркой? - спросил Исаак.
- Он сказал мне, что его последний сон был наполнен невыносимой печалью и страхом, а не ужасом кошмара, и что это скорее воспоминание, чем сон. Он был уверен, что визит к графу и поездка к реке были реальными, что там он в последний раз видел свою мать. Мы не говорили о религии, - добавила Сибилла.
- Это понятно, - сказал Исаак, и Сибилла посмотрела на него с любопытством.
5
- Почему вы решили, что буду как-то обеспокоен - если не считать того, что Раймон был добрым человеком и принадлежал к моей пастве в этой епархии - его смертью? - спросил Беренгер.
- Я только боялся, что могут возникнуть религиозные проблемы, способные потревожить ваше преосвященство, - ответил Исаак.
- Ох уж эти слухи, - раздраженно сказал епископ. - Сперва я думал, что они совершенно не распространялись, потом, что они пресечены задолго до того, как кто-то за пределами дворца услышал их. Но здесь невозможно хранить секреты. Очевидно, даже вы их слышали.
- Нет, ваше преосвященство. Я не так узнал о возможности того, что Раймон, когда был очень маленьким, воспитывался в семье, считавшейся еретической. Сам он ничего об этом не знал.
- Тогда как же узнали вы?