- У нее стерты копыта, и одна нога уязвима. Если уедешь сегодня, лошадь захромает. Если сядешь на нее завтра, она повезет тебя, но ехать придется медленно. Ей следует отдохнуть по меньшей мере до послезавтра.
- Где мы находимся? - спросил Юсуф.
- Неподалеку от Льейды, - ответила хозяйка. - В четырех часах спокойной езды шагом на лошади или муле. Пешком для человека часов пять, шесть, если он медлительный. Куда ты держишь путь?
- В Жирону, - ответил Юсуф.
- Тебе нужно заезжать в Льейду?
- Нет, - ответил Юсуф. - Нужно ехать домой.
- Есть тропа через холмы, которая выведет тебя к восточной дороге и поможет сберечь немного времени, - задумчиво сказала хозяйка. - Если дашь отдохнуть своей лошади еще день, она этим путем дойдет до Жироны за три дня. Если выедешь завтра на рассвете, то, наверно, за четыре.
- Сеньора Эстелла, вы, кажется, очень многое знаете о лошадях, - раздраженно сказал Юсуф.
- Знаю многое, - заговорила она. - С тех пор как была девочкой твоего возраста, я вырастила много прекрасных коней для дворян и аристократов. Это была собственность моего отца. Когда я вышла замуж, муж переехал сюда и помогал, хотя толку от него было мало, потому что он почти ничему не научился. Потом началась чума, и они умерли - умерло даже много лошадей. И я осталась с Фелипом, сыном старшего конюха, тупым, но надежным, несколькими лошадьми и мулами. Мы постепенно наращиваем табун. Если передумаешь и не поедешь в Жирону, я охотно приму тебя вместе с этой кобылой. Она красавица, даже после того, что вынесла по пути. Видишь ли, она молодая, у нее нет той силы и выносливости, которые появятся с возрастом, но она превосходных кровей. К счастью, ты легкий, иначе бы загубил ее.
- Я охотно бы отдал ее вам, - сказал Юсуф, - но тогда мне придется добираться до Жироны пешком, и хотя я могу дойти, путь будет долгим.
- Где ты ее взял? - спросила сеньора Эстрелла.
- Это очень долгая история, - ответил он. - И не все я могу рассказать.
- Тогда пошли в сад, и расскажи то, что можешь.
Она взяла кувшин питья из раздавленных фруктов, меда и холодной колодезной воды и повела Юсуфа к саду. Он огляделся по сторонам. Впервые с тех пор, как кобыла остановилась на дороге, голова у него была достаточно ясной, чтобы замечать окружение. Сад находился под защитной стеной высоких холмов на юге и западе. На севере земля поднималась к далеким горам. Холмы на востоке образовывали вокруг сада последнюю стену.
В саду, под большим деревом, стоял большой стол и скамья с толстыми подушками. Они удобно уселись, и Юсуф начал свой рассказ.
Он назвался сыном незначительного чиновника из правительства Гранады, сказал, что сопровождал отца, поехавшего с поручением в Валенсию и ставшего жертвой восстания, вспыхнувшего в чумной год.
- Каким-то образом, - сказал он, - в Гранаде стало известно, что я остался жив; мать уговорила одного чиновника, бывшего другом моего отца, потребовать моего возвращения в эмират.
- Эмират кишит мелкими политическими интригами, - продолжал Юсуф. - Люди постоянно стараются создать проблемы другим, чтобы добиться выгоды для себя. К сожалению, там я оказался в центре одной такой интриги, и будущий муж моей сестры помог мне покинуть эту страну. Он и дал мне эту лошадь. Спешу добавить, что она у него на втором месте после самой любимой.
- Интересно было бы взглянуть на самую любимую, - сказала со смехом сеньора Эстелла. - Значит, кобыла прямо из Гранады, - задумчиво добавила она. - Притом из конюшни эмира.
- Я не говорил, что она из конюшни эмира, - возразил Юсуф.
- Послушай, дружок, матери помощников конюха и кухонных прислужников не имеют доступа к высоким чиновникам в правительствах - тем, которые могут написать письмо Его Величеству или одному из его представителей здесь, в Каталонии, которое заставит немедленно отправить даже такое нежное существо, как ты, в Гранаду.
- Она не из лошадей эмира, - сказал Юсуф, решив по крайней мере держаться буквальной правды.
- Может быть, и нет, - сказала сеньора Эстелла. - Возможно, подарок для короля. Жила она в эмирской конюшне?
- Ну, - сказал Юсуф, - пожалуй, можно сказать так. Только не думайте…
- Я знаю, что думаю. Я думаю, что у меня есть сильный мерин, сильно застоявшийся, который может довезти тебя до Жироны за три дня или даже быстрее. Его мать покрыл один из коней курьеров покойного короля. Один из лучших. Он не знает, что такое усталость.
- Хочу взглянуть на него, - сказал Юсуф.
- А после того, как у меня появится жеребенок-другой от твоей красавицы-кобылы, можешь при желании потребовать ее обратно. Возможно, когда-нибудь тебе захочется доказать своему незначительному зятю, что ты оценил его вторую по качеству лошадь.
- Вы очень умная женщина. Составить соглашение можете?
- Могу. Читать умеешь?
- На двух языках.
- Пошли на конный двор, покажу тебе Флетксу, если вы не понравитесь друг другу, соглашение отменяется.
Сеньора Эстелла повела его мимо сарая, через ряд густо растущих деревьев. За ними находились конюшня, конный двор, тоже хорошо подметенный, и огражденный выгул с двумя лошадьми. За выгулом был большой, окруженный деревьями луг, по которому протекала бегущая с холмов речка. Там паслось больше десятка лошадей и мулов, в том числе четыре или пять кобыл с жеребятами. Юсуф на миг подумал о месте, которое предлагала ему сеньора Эстелла, и почувствовал искушение остаться здесь.
Она свистнула; несколько лошадей с любопытством повернули головы.
- Флеткса, - сказала сеньора Эстелла и протянула руку. Мышастая лошадь со светлой гривой и хвостом, изящной, высоко поднятой головой и плотным, сильным телом подскакала рысью к стене.
- Съешь морковку, - сказала она воркующим голосом. - Что скажешь о нем?
- Красавец, - ответил Юсуф. - Сколько ему лет?
- Восемь. Подумай о нем до ужина. Посмотри, как он скачет. Все, малыш, - обратилась она к Флетксе, - скачи.
Лошадь ускакала галопом.
Они вернулись в сад и сели.
- Я знаю одного человека в Жироне, который вырос неподалеку от Льейды. - сонным голосом сказал Юсуф. - Это странная история.
- Правда? - спросила сеньора Эстелла. - Тогда расскажи. Я люблю странные истории.
- Кажется, отец привез его из-за гор еще малышом и оставил здесь, в одной семье, которую не знал раньше.
- Похоже, такое случается довольно часто, - сказала сеньора Эстелла. - У нас были соседи, которые вырастили такого мальчика. Какой-то человек привез его, спросил, не согласятся ли они позаботиться о нем какое-то время, и больше не возвращался. Правда, говорят, что он приезжал однажды, но его почти никто не видел, а потом приезжал кто-то другой справиться о нем и мальчике, но не вернулся за ним. Сказал соседям, что мальчика нужно беречь, как зеницу ока, что мальчик очень богат, что, когда вырастет и сможет заявить права на свое имение, они будут щедро вознаграждены.
- И они получили вознаграждение?
- Нет, конечно. Они с самого начала знали, что все эти обещания из сказки, которую зимой рассказывают перед очагом, чтобы скоротать время. Мы здесь трезвый, практичный народ, и эти люди не ожидали ни гроша за то, что взяли ребенка. Они хорошо с ним обращались, заботились о нем, как только могли, потому что он был хорошим мальчиком, и они привязались к нему. Он вырос у них и влюбился в Марту, жену старика Грегори, усадьба его находится примерно в часе пути отсюда. Когда Грегори умер, он женился на Марте.
- Как его звали? - спросил Юсуф, внезапно насторожась снова.
- Раймон, - ответила сеньора Эстелла. - Его называли Раймон-чужеземец.
- Нашего тоже так зовут, - сказал Юсуф. - Должно быть, Раймон здесь вырос. Как странно.
- Когда старый Грегори умер, усадьбу унаследовал сын Марты, - сказала она. - Дела на ней вел Раймон, потом ее сдали в аренду, кажется, родственнику, который до сих пор работает там и получает хороший доход, несмотря на арендную плату. Уехали они отсюда лет десять назад. Как они поживают?
- Когда я покидал Жирону, у них было все замечательно, - ответил Юсуф.
- Моя мать будет очень рада услышать вести о них, - сказала сеньора Эстелла. - Пошли, познакомишься с ней.
- Здесь еще кто-то живет? - спросил Юсуф, пока что не заметивший признаков ничьего присутствия, кроме сеньоры Эстеллы, прачки и надежного Фелипа.
- Неужели думаешь, что я живу в таком большом доме совсем одна? - сказала она снова со смехом. - Мать живет очень тихо в другой части дома. Кухарка и две служанки все еще помогают со стиркой. Здесь живет и мой брат, но он повел лошадей на ярмарку.
- Рад, что вам не приходится делать самой всей работы, - сказал Юсуф.
- Я бы могла взять еще одного человека, - лукаво сказала она. - Но мы говорили о моей матери. Она хорошо знала Раймона Форастера - он всего на несколько лет моложе ее - и она всегда была к нему очень привязана. Я была маленькой, когда он женился на Марте и перебрался в усадьбу, но мать хорошо знала его и до сих пор о нем говорит. Он был таким приятным ребенком, говорила она, с манерами, как у маленького аристократа, но сильным, как кузнец, - мог работать, как целая упряжка волов, когда стал мужчиной.
- Раймон не изменился, - сказал Юсуф. - Он до сих пор сильный, а также любезный и обаятельный.
- Марте повезло, - сказала сеньора Эстелла, - что после этого отвратительного старика Грегори она вышла за такого красивого, доброго мужчину, как Раймон.
Дверь комнаты старой сеньоры открывалась прямо во двор, и несколько лучей вечернего солнца еще падали в широкий проем. У северной стены без окон находилась кровать, плотно занавешенная от зимних ветров, с воем дующих с гор, кроме того, там были удобного вида кушетка, стол и несколько стульев. Были окна, выходящие на восток и на юг. Когда они вошли, ставни были открыты, и Юсуф видел в них горные хребты на востоке и дорогу, по которой он так мучительно ехал утром. Клонившееся к западному горизонту солнце окрашивало скалы гор в оранжево-розовый цвет и придавало комнате роскошный вид.
Из этого маленького царства, подумал Юсуф, можно наблюдать за всей деятельностью как в доме, так и снаружи.
Старая сеньора лежала на кушетке, прислонясь спиной к подушкам, слушала девочку, та рассказывала ей историю, которую, видимо, только что слышала.
- Мама, - сказала сеньора Эстелла, - я привела к тебе молодого человека, который проезжал мимо по пути в Жирону. Его лошадь захромала и остановилась у наших ворот, мы сделали для нее, что могли.
- Судя по тому, что я видела, лошади нужно несколько дней отдыха, и только, - твердо сказала старая сеньора. - Если только лошадь не страдает от чего-то очень серьезного, о чем может знать только он.
- Нет, не думаю, - сказала сеньора Эстелла. - Но он знает Раймона в Жироне. Раймона Форастера. Разве не поразительно?
- По-моему, нет, - сказала старая сеньора, улыбнувшись Юсуфу. - Раз они оба живут там, не нахожу в этом ничего странного. И это не в первый раз кто-то приезжает, ища сведений о Раймоне.
- Мама, но это было много лет назад, - сказала сеньора Эстелла.
- Не так уж много. У нас было два или три гостя, которые интересовались, так сказать, приемным сыном нашего соседа. Последний приезжал с севера всего несколько лет назад.
- Несколько лет, мама? Это было до смерти моего мужа. Помнишь? И он прогнал эту бедную женщину - как ее звали?
- Беатриу.
- Да-да - и ее дочь - прогнал, будто амбарных крыс.
- Они были немногим лучше амбарных крыс, - твердо сказала старая сеньора. - Но нашего гостя, Эстелла, не интересуют наши воспоминания. В вашем появлении странно то, сеньор Юсуф, что вы приехали по этой дороге с юга, и что ваша лошадь решила перед нашими воротами, что дальше не сделает ни шагу. Как вы, наверно, догадались, я наблюдала за вашим появлением.
- Именно это и произошло, сеньора, - сказал с поклоном Юсуф. - Судьба или сообразительность моей кобылы отдали меня в ваши благородные руки. Моя кобыла решила, что, достигнув ваших ворот, достигла исполнения своих нужд и желаний, и остановилась. Бедное, прекрасное существо. Она провезла меня далеко за две недели.
- Вы очень желанный гость, - любезно сказала старая сеньора. - У нас бывает мало гостей из внешнего мира, и они всегда интересны. Садитесь, молодой человек, рядом со мной, потому что руки-ноги у меня плохо действуют и болят, хотя в остальном я совершенно здорова. Расскажите, как вы познакомились с Раймоном.
5
В тот день Исаак не смог передать его преосвященству сообщения от Ребекки - или от ее подруги Сибиллы. Два предположительно кратких визита к пациентам превратились в долгие, делать приходилось много, а помощи в трудах от бестолкового Ионы почти не было.
Четыре или пять раз Исаак был готов отправить мальчика за Ракелью, но он дал себе слово, что будет вызывать ее только в тех случаях, когда дело будет касаться жизни и смерти. Это решение удерживало его от беспокойства дочери лишь ради собственного удобства. И он мучился, рылся в беспорядочно уложенной корзинке среди лежавших не на месте материалов в поисках самых употребительных лекарств. Ему постоянно приходилось обнюхивать пакетик или склянку или пробовать их содержимое на вкус, дабы убедиться, что не дает пациентам потенциально смертоносные смеси.
Закончил дела Исаак усталым, раздраженным, голодным. Уже наступило время обеда, и в домах пациентов ощущался запах стряпни.
- Пошли домой, Иона, - сказал он.
- Сеньор, я все делал правильно? - спросил мальчик.
Исаак глубоко вздохнул.
- Иногда, - ответил он. - Но ты должен изучить, где лежит в корзинке каждое лекарство. Будь сеньора Анна в худшем состоянии, она бы умерла до того, как я нашел нужные капли. Иона, так не годится. Это не работа на кухне. Людям не нравится скверно приготовленный обед, но от него обычно не умирают. Медицина другое дело.
- Да, сеньор, - сказал подавленный мальчик.
Поданный в тишине двора обед несколько улучшил настроение Исаака, но не решил его основной проблемы. Когда со стола убрали, он остался там, у фонтана, размышляя, что делать. Близнецы, уже почти девятилетние, научились читать и очень этим гордились, но не могли вскрыть письмо от другого врача, написанное второпях, со множеством подробностей относительно лекарств и болезней, даже правильно прочесть его. Юдифь читать не училась, все слуги тоже, за исключением маленькой Хасинты, но читала она лишь немногим лучше близнецов.
Дети, вне всякого сомнения, научатся читать, но письмо требовалось прочесть сейчас. По печати Исаак определил, что оно почти наверняка от Низима, его коллеги из Монпелье, который обещал прислать сына для замены Юсуфа и Ракели, но до появления дочери вскрывать письмо не было смысла. И у него не было желания вызывать ее по столь банальному делу.
Его размышления прервал звон колокола у ворот.
- Сеньор Исаак, - послышался негромкий знакомый голос. - Это Сибилла. Можно поговорить с вами?
- Конечно, - ответил врач. - Минутку, я открою ворота.
Уж это он мог сделать быстро и без помощи.
- Я кое-чего не сказала вам сегодня утром, - заговорила она, когда они сели на скамью у фонтана. - И, поразмыслив о том, что сказала - а после нашего разговора я только и делала, что размышляла - поняла, что должна сказать вам все.
- О чем вы? - спросил Исаак.
- Я имею в виду историю Гильема и его матери.
- Матери Гильема?
- Да, сеньор Исаак. Незаконнорожденный Гильем сын отца Раймона, Арнауда де Бельвианеса, от его служанки Беатриу, - твердо сказала она. - Его преосвященство должен спросить Гильема, почему он приехал сюда на поиски Раймона и что он знает о его смерти.
- Вы ведете рассказ, как опытная рассказчица, сеньора Сибилла, удерживая внимание слушателей, рассказывая им каждый день понемногу, - сказал Исаак. - Но могу ли я полагаться на ваше сообщение?
- Клянусь, что в нем все достоверно. Все знали мать Гильема, Беатриу, - заговорила Сибилла, - потому что она родилась в той деревне. И, разумеется, все знали, что сеньор Арнауд был отцом Раймона и Гильема. Беатриу сама говорила моей няньке, Розе, что Арнауд был ее любовником. Неудивительно, что незаконнорожденный Гильем больше похож на отца, чем законный сын. Роза говорила, что Арнауд дурно обходился с Раймоном потому, что хотя мальчик и был похож на него, но всякий раз, когда отец входил в комнату, бежал к матери. Арнауд и Раймунда ненавидели друг друга.
- Раймунда была матерью Раймона? - спросил Исаак.
- Да, - ответила Сибилла. - Я не знала ее, так что не могу ничего сказать по собственным впечатлениям. Но люди все еще продолжали говорить о маленьком Раймоне и незаконнорожденном Гильеме, - добавила она.
- Знали вы эту Беатриу? - спросил Исаак. - Была она доброжелательной?
- Беатриу уехала из деревни, когда я была еще совсем маленькой. Ее место в нашем доме заняла Роза.
- Но Беатриу работала в вашей семье? Ваши родные хорошо ее знали?
- Беатриу была служанкой моей бабушки. Но что до знания - это особый вопрос. И дело не в том, что она была прислугой. Самой близкой моей подругой - особенно после смерти бабушки - была моя служанка Роза. Но Беатриу и моя бабушка друг друга недолюбливали.
- И все-таки она оставалась в услужении у вашей бабушки?
- У нее не было выбора, - сухо сказала Сибилла. - Вскоре после того, как она начала работать у нас - ей тогда было четырнадцать или пятнадцать лет - у нее родился ребенок, и другого места ей было не найти. И у нашей семьи были свои трудности. Мы были бедны, и прислугу найти было трудно. Бабушка согласилась держать ее, платить ей небольшое жалование, а она, в свою очередь, делать всю работу, какую могла. Она и ребенок жили у бабушки на этих условиях, пока Гильему не исполнилось двенадцать, и бабушка заставила Арнауда отправить его в Тулузу изучать право.
- Вы знали Гильема?
- К сожалению, да. Время от времени он возвращался в деревню и всегда останавливался у бабушки. Она разрешала ему, так как, по ее словам, Гильем не знал другого дома, кроме нашего. Я не могла его не знать - дом был не особенно большим.
- Но эта Беатриу не приезжала к вам вместе с ним?
- Нет, конечно. Через два или три года после того, как Гильема отправили учиться в Тулузу, Беатриу покинула деревню. Тайком, ночью, забрав все ценности, какие могла унести. Потом мы узнали, что Гильем уехал из Тулузы. Все решили, что мать и сын бежали вместе искать счастья.
- Куда они отправились?
- Не знаю, сеньор Исаак. Как я уже сказала, Гильем возвращался в деревню время от времени, но ничего о ней не говорил, вполне возможно, не знал, где она. После того как перестал приезжать, я не видела Гильема и не слышала о нем, пока не увидела его на похоронах.
- Но он поселился в доме Раймона несколько недель назад, - сказал Исаак. - Приезжая туда, вы ни разу его не видели?
- Ни разу, - ответила Сибилла.
- Гильем, наверно, знал, кто вы, и что живете в городе.