* * *
Кофе. Святые угодники, кто-то меня пожалел и принес кофе в постель. Открыв глаза, я пыталась понять где я и что делаю. Жабы невозмутимо любовались кувшинками, значит ответ на первый вопрос очевиден. Платье свисает с диванчика. Значит я или разделась сама или… Очень аккуратно скашиваю глаза влево. Пусто. Медленно поднимаю одеяло. Ну это тоже ни о чем не говорит, Тюхтяев может подтвердить.
Но на будущее - установить верхнюю планку в пять бокалов шампанского. Это ровно по числу пальцев на руке, несложно запомнить и способствует хорошей репутации.
Устя после звонка приносит завтрак.
- Как там? - я кивнула на нижние этажи.
- Людмила Михайловна и Дмитрий Сергеевич еще не вернулись. Госпожа Шестакова прислала записку, что приедет к 9 часам. Господин Тюхтяев просил напомнить Вам о прогулке.
Три бокала. В сутки. Не больше.
- Прогулке?
Устя пожимает плечами и улыбается только уголками глаз.
- Платье убери, пожалуйста.
Моюсь со скоростью звука, потом внимательно рассматриваю тело в зеркале. Да уж. Найди след лодки в воде, змеи на камне и мужчины в женщине. Ну не могла же я вообще все забыть? Не так много и выпила. Ну пару бокалов там, пару тут. С Алексеем Александровичем когда танцевала - бутылку, наверное… И что-то он мне там говорил… Что?
Хотя черт с ним, с бестолковым адмиралом, его еще годик лучше не трогать, а вот потом, когда он отвлечется от руин "ménage royal à trois" с удивительной Зизи, и подкатим. Если буду особенно злой, то Зизи начнет давать советы с того света.
* * *
Я оделась, спустилась на третий этаж, прислушалась. Решила вспомнить про скромность и начать с кабинета. Так и есть, зарылся в бумаги и строчит очередной аналитический опус.
- Доброе утро.
- Скорее доброго дня, Ксения Александровна. - он улыбнулся. Так, это у него засос на шее что ли? - Вам очень идут распущенные волосы.
Распущенный-пропущенный. О, черт! Таблетки!
После скандала с Фохтом и выдачи мне вольной я перестала следить за графиком их приема, значит нужно использовать план Б.
- Одну минуточку.
Я залезла в свои медикаментозные закрома, проглотила две белых капсулы и только после этого посмотрела на коробку. Срок годности плана Б истек в ноябре. Превосходно! Этими стратегическими препаратами в очень ограниченном количестве запаслись мои родственницы уже, не особо внимательно рассматривая даты. А еще прямо посреди чулок, поверх обычных таблеточек с пропущенной вчерашней (а также поза- и поза-позавчерашней дозой), валялся полуопустошенный блистер с залеплоном. Тем самым, который я подсыпала Феде. Если я вчера вспомнила, что пора, а выпила не то, то попала в вырытую другому яму. Странно, что раньше фармацевтические махинации сбоя не давали, обидно, что получилось именно так и теперь я вообще не помню ничего, ведь неспроста же я на таблетки накинулась.
К Тюхтяеву я вернулась уже куда менее благостная. Отлично будет забеременеть от покойника, верно?
- Михаил Борисович, я давно интересуюсь, а Вы с юридической точки зрения есть или нет?
- Интересная формулировка. Сейчас скорее нет, чем да. - он отложил перо. Рождественский подарок ему очень понравился, а появившаяся возможность снова писать правой рукой наполняла внутренним блаженством.
То есть мы нарушаем закон? - лукаво улыбнулась я.
- Ксения Александровна, это Вас еще ни разу не смущало.
Да, меня даже убийство не смутило. Интересно, а знай я, что он жив, это изменило бы мои планы? Граф знал, и не настаивал на смерти Гершелевой. В кармическом плане за мою судебную ошибку расплатилась Люська своей судьбой. Стоп. Об этом лучше не думать, иначе я дойду до самоубийства. В церковь надо, исповедаться. С другой стороны, не будь ее, я бы год уже жила со здоровым любящим и любимым мужем. За одно это стоило на куски нашинковать.
- Я бы многое отдал за то, чтобы прочитать сейчас Ваши мысли.
- Лучше не надо, Михаил Борисович.
Вот интересно, догадался или нет? Точнее так: думал об этом или нет. Ибо, если думал, то точно разгадал мои нехитрые маневры.
Я покрутила в руках шнурок платья.
- Насчет прогулки…
- Сейчас закончу с бумагами, и сможем выехать.
Сколько определенности в этих словах! Так все-таки у нас вояж по свежему воздуху, или пойдем в народ? А вдруг? Он даже со всеми шрамами симпатичнее многих из тех, с кем я отрабатываю танцевально-разговорную практику последнюю неделю. Поэтому нужен универсальный выбор. Пошла переодеваться, надевать стеганую нижнюю юбку, бархатное прогулочно-визитное платье.
- А теперь, Михаил Борисович, я в полном Вашем распоряжении. - подмигнула ему.
Откуда-то (хотя кого мы обманываем) привезли ему новое пальто, по уменьшившемуся размеру, котелок, который, будучи низко надвинут, затенял шрамы. Глаза горят - впервые за год мы полноценно выгуливаемся. Не крадемся воровато в ночи в рентген-кабинет, не таимся в сумрачном пределе храма - гуляем.
- Признаться, я не рассчитывал увидеть эти места еще раз. - он провожал взглядом канал Грибоедова, пока все еще Екатерининский.
- Да и многие люди здесь на такое тоже не рассчитывают. - попробовала пошутить я. - Что будем делать, если встретим Ваших знакомых?
- Соблюдать приличия и улыбаться.
Да что с ним такое-то?
- Вы с Их Сиятельством решились выйти из подполья? - осеняет вдруг меня.
- Ну мы же не революционэры какие. Просто пришло время, да и дела требуют.
Само собой, как же без дел-то. Экипаж тем временем сворачивал на Моховую. А страшно снова проезжать это место вдвоем. Я прижалась к нему и поймала встревоженный взгляд.
- Мы всех победим, верно? - чмокнул меня в висок. Что же было ночью, что он теперь такой игривый?
Лакей в холле был из новеньких, а вот многие другие моего спутника помнили, поэтому и возник некий ажиотаж.
Но все померкло перед Ольгой Александровной, которая вознамерилась выйти из дома именно в это время. Встреча с живым трупом произвела на хозяйку дома столь сильное впечатление, что вросшее на два пальца под кожу воспитание дало сбой и с заячьим криком она ринулась вверх по лестнице.
- А ведь обещал подготовить. - с сожалением пробормотал мой спутник, помогая раздеться.
* * *
Не обращая внимания на изумление толпившихся в приемной посетителей и коротко здороваясь с самыми смелыми, Михаил Борисович двигался к двери, оставляя позади пустоту, на которую люди боялись заступать. Секретарь Его Сиятельства странно хрюкнул и дрожащей рукой приоткрыл дверь.
Ну, там и без нас было весело - графиня успела чуть раньше и теперь билась в форменной истерике. На ее фоне я встретила это событие с нордическим спокойствием.
Глаза Его Сиятельства чуть округлились, когда он рассмотрел лицо моего спутника и совсем выкатились, когда понял, что я опираюсь на черную ладонь.
- Ольга Александровна, я сожалею, что стал причиной Вашего волнения. - мой спутник приблизился к мятно-зеленой графине и поцеловал безвольную руку.
- Ксения! - Она наконец нашла виноватого. - Вы знали!!!
- О, нет, Ольга Александровна! Знал Николай Владимирович, а я лишь раскрыла этот маленький мужской секрет. - оказывается я умею рассыпаться смехом.
- Вы, оба, ужасные люди! - сорвалась Ольга и рванула из комнаты, увлекая меня за собой.
* * *
- Ксения, но как? - она даже не раздеваясь забилась на диванчик и тихонько цокала зубками о чашку чая.
- Не знаю точно. - и сегодня я впервые стала для нее примером выдержки. - Думаю, когда… это случилось, Николай Владимирович действовал по порыву сердца, а потом все само закрутилось. Михаилу Борисовичу требовалось долгое и серьезное лечение. Возможно, у них были и иные причины, кто знает.
- Да, теперь он так изуродован. - она отставила несчастную посуду. - Вам, наверняка, очень непросто смотреть на него. И, конечно, Вы не должны чувствовать себя обязанной…
- Я и не чувствую себя обязанной, Ольга. Мне повезло делать то, что хочется.
- То есть Вам все равно, что он теперь… такой?
Да красавчик он теперь, глупышка. Вот когда я его откопала, тогда еще были претензии.
- Нет, не все равно. И я многое бы отдала, чтобы тот взрыв не случился. Но это все не так уж и важно… - я улыбнулась, и поняла, что сейчас говорю не то, во что хочу верить, а то, что сама ощущаю.
Ольга не поймет никогда. И вряд ли решится на мою авантюру. Мы обе через боковую дверь вернулись в кабинет, где беседа мужчин явно перешла границы простого обмена любезностями.
- То есть теперь ты определился, верно? - грохотал граф.
- Да. - кротко согласился гость, но по тембру голоса понятно, что уже закипает.
- Столько времени в графа Монте-Кристо играл, а теперь передумал, так что ли?
Молчит. Я после такого уже стараюсь не давить.
- Дамы, хватит уже прятаться, вас видно. - Процедил граф. - Представляю Вам действительного статского советника.
- О, оказывается, после экспедиций на тот свет у нас в чинах повышают! - неожиданно колко отозвалась графиня. Я в ней до сих пор иронии не наблюдала. - Если мы с Ксенией что-то подобное выкинем, то княгинями вернемся?
Мы немного посидели с родственниками и вежливо откланялись.
* * *
- Вас оживили? - мы неспешно прогуливались в сопровождении экипажа, выданного графом. Этот вариант оказался компромиссом между моим страхом за его ногу и его желанием выгулять меня как позапрошлым летом.
- Да. Конечно, для оформления бумаг потребуется еще время, но Его Величество высоко оценил мою работу в последние месяцы.
Набережная Фонтанки красива даже зимой. Река уже схватилась льдом и даже слегка присыпана снегом, но тротуары расчищены, так что гулять приятно, хотя щеки пощипывает морозец.
- И что теперь?
- Теперь праздновать будем этот ваш самый главный день в году. - он улыбнулся. - Пока Вы вели активную светскую жизнь, я плотнее пообщался с Вашими близкими.
Ой, нет!
- Должен признать, что недооценил Ваши слова относительно политической обстановки. И теперь у меня куда больше планов на ближайшие годы, чем два месяца назад.
Я бы и о других твоих планах послушала, но пока хватает и прогулки вместе. Как только на виске появляется вторая капля пота, я подворачиваю ножку, и теперь могу только в экипаже. Вряд ли моя хитрость прошла незамеченной, но суетится надо мной он всерьез.
* * *
А через несколько часов наступает Новый 1898 год. Часы в холле бьют 12 раз, мы открываем шампанское, включаем айфон с новогодним гимном от Дискотеки Аварии, и зажигаем!!!
Я успела загадать несколько желаний, и верю, что они сбудутся. Поэтому пока рассказывать не буду.
* * *
Говорят, как встретишь Новый год, так и проведешь. Вранье. Весь январь ушел псу под хвост - и с документами возникли какие-то проволочки, да и операция получилась так себе. То есть мы с Люськой, конечно, расслабились и поверили в свою безумную удачливость, ну или организм Тюхтяева взбунтовался. Осколки экипажа из мышц мы извлекли и все вроде бы правильно сделали, но воспаление не хотело проходить, и пару-тройку недель мой герой температурил и хандрил.
День, другой, третий. Температура не так чтобы высокая, но не проходит, кожа на ноге воспалена, горит прямо под ладонью. Посеревшее лицо не отрывается от угла, в котором явно что-то интересное вещают, и мне не особо льстящее. Целыми днями молчит, и даже враз оскудевшее мое остроумие не помогает все исправить. Порой случаются хорошие дни, когда и жар спадает, но длится это до ночи, а там все заново.
Мы опять пропустили мои именины, но вспомнили об этом лишь через несколько дней, когда дошли открытки от моих малочисленных знакомых. Я практически переехала в его спальню, заходя к себе лишь переодеться и помыться, но это отнюдь не способствовало нашей близости. Наоборот, мы начали ругаться.
- Я не просил меня лечить. - выдал он однажды.
Меня вообще никто не просил это делать. Вот и страдаем теперь от самоуправства, верно?
- Да, я помню, что это я Вас об этом просила. Очень просила. - и вот помолчать бы, но едкое само срывается с языка. Порой ищу и не нахожу в себе какого-то особенного тепла, смешивая ненависть к его недугу с самим пациентом. Ну а что он, в самом-то деле?
- И этого делать не стоило. - и отворачивается к стене.
Мы оба устали. Мой недосып усугублял недостатки характера, а его бесила собственная беспомощность. Потом извинялись наперегонки, но это все накапливалось. Люська посоветовала переложить часть обязанностей на прислугу, и я с трудом, но доверила бесценную тушку чужим рукам. Снова вернулись к совместной работе - ходить ему далеко не сразу дали, а когда поставили на ноги, то боль в ноге стала еще сильнее, как и хромота. Я упиралась против морфина - боялась, что подсядет, Люська сомневалась, Тюхтяев только злился.
На Сретенье день не задался с утра - у него снова поднялась температура. Предательский страх от того, что я своими руками загоняю его в могилу, воспрянул с новой силой. Я упала перед кроватью на колени.
- Что я могу сделать для Вас?
Хоть свою ногу отдам, лишь бы все выправилось. Не могу больше. Все впустую, все усилия, лекарства, от которых любого затошнит, все манипуляции, которые могла вспомнить Люська - та в последние дни все чаще говорила о психосоматике и косилась в мою сторону. Ну а что я еще могу?
- Дать мне револьвер. - произнес он, не открывая глаз.
И как-то без особой иронии это звучит. А граф предупреждал. Но отчего он ломается так несвоевременно? Мы же прошли через такое вместе, и восстановили почти все. Да практически все, что можно было починить и еще немного больше. И теперь остается расслабиться и начать получать удовольствие, но и меня не радует больше ничего - выдохлась, и он устал. Синхронно у нас получилось. Просто ему еще и больно.
- … - я очень долго и вдумчиво материлась. Злилась и на него, и на себя, и на все эти обстоятельства.
- В моей юности после такого советовали помыть рот с мылом. - бросил мой несостоявшийся муж. Интересно бы жили, если задуматься. В его юности все было не так, как я привыкла. И он со мной бы еще намучался. В конце концов, взрослый человек, пусть поступает, как знает.
Я психанула, сходила к себе, накапала опия в стакан и поставила рядом с постелью.
- Делайте, что хотите.
Когда вышла, хлопнув дверью, услышала звон осколков. Вздрогнула, но не вернулась. Слезы рукавом вытерла и пошла дальше. Побегала по лестнице - не помогло. Приняла душ, немного успокоилась, заглянула в глобус и пошла мириться. Пятно на обоях возле косяка уже подсыхало, а вот осколки надо убрать. Кликнула Устю, помолчала, пока она быстро сгребла останки тонкого стекла, закрыла за ней дверь. Выставила два ведерных бокала, разлила виски, пододвинула один к нему. Даже не смотрит на меня. Это ж до сих пор злится, что ли?
Первую порцию выпили молча. Еще немного такой терапии - и печень попросит отпуск.
- Что не так? - тон участливым уже не получается. Просто усталый, бесцветный голос. И сама я не лучше. В зеркало смотреть страшно.
Он только отводит взгляд.
- Все достало, да?
Кивает.
- У меня тоже бывают такие дни.
Кстати, они все-таки начались, и это меня даже не порадовало. Вообще не вызвало эмоций.
- Я сам себя раздражаю. - выдавил он из себя к исходу бутылки.
- Это пройдет. - с уверенностью заявила я и нырнула в очередной стакан.
Вскоре мы оба забылись неглубоким сном на его подушке. Пришла Люська, всыпала мне за неуставной алкоголь, зато температура спала. Да, некоторые швы кровили дольше положенного, но кризис прошел.
К Масленице наш герой уже бодренько ходил, опираясь на костыль, но все же ходил.
- Насколько я понимаю, пока мы с лечением закончили? - спросил он в перерыве между очередными блинами.
- Да. Посмотрим, как пойдет. - Люся хищно рассмотрела его лицо. - Возможно, осенью еще немножко щеку поправим.
Как он просиял!
- Спасибо вам, ангелы мои. И простите меня за все.
Да, сегодня же Прощеное Воскресенье. Мы по цепочке просим прощения, прощаем, целуемся. И на короткое время я расслабляюсь.
А с понедельника он собран и серьезен, как ни разу еще не был в этой половине жизни.
- Ксения, мы тогда договорились, что я проживу у Вас до окончания лечения. - заявил за завтраком.
- Да. - а рука-то дрогнула, резко звякнув вилкой о фарфор.
- Я договорился насчет квартиры.
Ну не сейчас же? Больным щенком смотрю на него.
- Вам нужно отдохнуть, в том числе и от меня. - он смущается моего состояния. - Да и насчет репутации…
- А от моей репутации разве что-то еще осталось? - это действительно интересно. Моя светская жизнь после новогоднего выхода несколько зачахла.
- Не впервой исправлять. - он отвел глаза от моего изумления. - Перед нашей помолвкой появлялись слухи о Вашей связи с Его Превосходительством. И последствиях этой связи.
- Что??? - я выронила многострадальную вилку.
- Ксения, кто мог поверить, что Вы по своей воле без особых обстоятельств выйдете за меня замуж? - как первоклашке мне все разжевывает.
- Но…
- Тогда я избавился от этих грязных инсинуаций. И сейчас справлюсь. Но для этого нам стоит жить под разными крышами.
Я и граф. И ведь Ольга тоже могла об этом слышать! Мерзко-то как… Последствия - это беременность что ли? Значит именно поэтому он так старательно избегал возможности… А я-то комплексовала. По-видимому, я покраснела сильнее возможного, потому что он подошел ко мне и неловко приобнял.
- Не переживайте. Я со всем разберусь. Формально мы все еще помолвлены, так что за Ваши поступки ответственность перед светом несу я. - уверенно произносит он.
А вот насчет этого я вообще не знала.
- А не формально?
Очередной вздох.
- Мы же договорились…
О чем?
Проводит ладонью по моей щеке, и словно кипятком ошпаривает. Та самая ночь.