Бурдо вытащил трубку и полез в карман за табакеркой. Прохладный воздух и хлорка, которой посыпали тела, не могли помешать работе природы и скрыть ужасные запахи разложения, пота и крови тех, кого здесь пытали, влага и плесень на каменных стенах навсегда впитали эти зловонные испарения.
Николя и Бурдо поскорее спустились в зал допросов, освещенный светом факелов. Там их уже ждали два человека, их подвижные тени плясали на стенах. Тот, что помоложе - вечно одетый в сюртук красновато-бурого цвета, в белом парике, - что-то показывал пальцем другому, постарше и более грузному, сидевшему, сложив руки на коленях. Это были Шарль-Анри Сансон, палач, и доктор Семакгюс. Последний, корабельный хирург и большой любитель путешествий, был другом и должником Николя - однажды тот вытащил Семакгюса из очень скверной ситуации и доказал его невиновность в деле об убийстве, в котором все было подстроено так, чтобы обвинить его, враги использовали его нерешительность и слабость к прекрасному полу. Сейчас объект внимания Сансона и Семакгюса лежал на огромном столе.
- Вот картина из анатомического театра медицинского факультета! - сказал Николя.
Отрешенный и ироничный тон был традицией, принятой на этих встречах со смертью. Он создавал отстраненность, необходимую для свидетелей этих жестоких сцен. Склонившиеся над столом обернулись. Сансон узнал пришедших, и его лицо оживилось улыбкой. Он протянул Николя руку для рукопожатия. Здороваться с палачами за руку было не принято, но взаимное расположение, возникшее между ними со дня первой встречи, оправдывало этот жест. Круглое и всегда раскрасневшееся лицо доктора Семакгюса расцвело при виде друга.
- Доктор, - продолжил Николя, - вас всегда можно застать в подземельях Шатле!
- Месье Николя, - вмешался Сансон, - не скрою от вас, именно я позвал нашего друга ассистировать мне в этом деле, когда передо мной, скромным ремесленником, возникло несколько проблем.
- Николя, - сказал Семакгюс, - вы же не будете настаивать на том, что не заметили здесь ничего необычного?
Его карие глаза довольно и насмешливо сияли. Он вытащил из кармана пенковую трубку и попросил у Бурдо табаку.
- Здесь то, что мы можем назвать "тяжелый случай", - добавил он, раскатисто смеясь.
Видя озадаченные лица Николя и Бурдо, Сансон, до того занятый изучением своих ногтей на пальцах правой руки, принялся объяснять то, что имел в виду доктор.
- Месье Семакгюс желает, чтобы вы поняли, - продолжил он, - что в лежащем перед нами трупе содержится некая масса, не имеющая никакого отношения к человеческой природе. Мы вдвоем приступили к вскрытию, вернее попытались это сделать. Потребовалось неимоверно много усилий, чтобы поднять сюда тело, с таким мне еще не приходилось сталкиваться в своей практике. Впрочем, меня предупредили мои помощники.
Сансон ухватился за лацканы своего сюртука, как будто хотел спрятать за ними свой черный жилет с гагатовыми пуговицами, и сделал шаг назад, отступая в тень.
- И чем же вы объясните этот феномен? - спросил Николя. - На трупе не было кирасы, а вся его одежда вряд ли столь тяжела.
Сансон подался вперед, кивнул головой и указал на Семакгюса, возившегося с трубкой.
- Николя, вы видели лицо мертвеца?
- Я никогда еще не видел зрелища столь ужасного. Оно показалось мне похожим на рисунок, изображавший людей с крошечными головами, из книги одного отца-иезуита о диких племенах Ост-Индии, которую я нашел однажды в библиотеке месье де Сартина, сидя в прихожей у его кабинета.
- Наш друг Николя не теряет времени даже в ожидании приема у Сартина и изучает там сочинения Лойолы, - улыбнулся Семакгюс. - Мы тоже ужаснулись при виде этой дьявольской маски.
Он исчез в тени и появился снова, с ланцетом в руке, и осторожно опустил его в рот трупа. Все склонились над телом и услышали, как инструмент зазвенел, натолкнувшись на металлическую поверхность. Семакгюс вынул ланцет, затем опустил руку в карман сюртука и вытащил из него небольшие щипцы, которые также засунул в рот трупа. Все задрожали, услышав, как металл заскрипел о зубы мертвеца. Доктор долго возился, пытаясь что-то ухватить. Когда он вытащил щипцы, в них оказался какой-то кусочек серо-черного цвета. Он поднял его над головой.
- Тяжелый и ковкий! Это свинец, господа. Свинец.
Свободной рукой он похлопал тело по груди.
- Этот человек полон свинца. Он был крайне жестоко убит… Его напоили расплавленным свинцом. Его внутренние органы лопнули, а голова уменьшилась в размере!
Воцарилось тяжкое молчание, Николя прервал его наконец немного дрожащим голосом:
- А пуля? - спросил он. - А как же выстрел из пистолета?
Как в хорошо отрепетированном балете, Семакгюс отступил на шаг и предоставил возможность Сансону выйти вперед и взять слово.
- В самом деле, мы нашли след от выстрела. Мы с доктором прозондировали рану. Пуля застряла между позвонками, но не она стала причиной смерти, а то, о чем мы только что рассказали.
- Но все же… - проговорил Николя.
- Теперь ваша очередь зачитать нам свои записи.
Николя вытащил свою записную книжку, перелистал несколько страниц и начал читать: "Лицо уменьшено в размерах, в конвульсиях, вид пугающий. След от выстрела в упор. Ткань галстука и рубашки обожжена. Рана почернела. Место входа пули наполовину прикрыто кожей. Небольшое количество спекшейся крови, но только на мышечных тканях".
Семакгюс зааплодировал:
- Отлично. Беру вас в ассистенты. Какой зоркий глаз! Мэтр Сансон, ваши выводы?
Палач снова принялся разглядывать свою левую руку и через некоторое время выдал приговор:
- Дорогой месье Николя, я разделяю мнение своего собрата… то есть доктора Семакгюса. Его работа заслуживает всякого уважения, он мастер своего дела…
Он покраснел. Николя почувствовал его затруднение. У "парижского месье" не было других "собратьев", кроме "месье" из других больших городов, состоящих на одной и той же мрачной службе и приговоренных к одному и тому же одиночеству…
- Ваши столь существенные замечания облегчили нам работу, - продолжил Сансон. - Почти невозможно спутать предсмертные раны с теми, что нанесены несколькими часами позже.
Он снова склонился над трупом.
- Взгляните на это отверстие от пули. Вы верно заметили запекшуюся кровь на мышечных тканях, и это доказывает, что выстрел был сделан через некоторое время после смерти.
- Можно ли уточнить время выстрела?
- Выстрел был сделан спустя несколько часов, но не более шести. Еще я хотел бы добавить то, что мы уже знаем, - что эту рану не мог нанести себе самоубийца. Выстрел в упор был сделан в труп, в человека, ранее задохнувшегося от расплавленного свинца. На службе у короля я видел всякое, но это превосходит все…
Он оборвал свою речь, побледнел и вытер со лба пот. Николя вспомнил страшный рассказ Шарля-Анри Сансона о казни Дамьена, покушавшегося на жизнь короля, рассказ из первых уст. Этот человек, со своей добротой и чувствительностью, был настоящей загадкой. Бурдо нетерпеливо ждал, когда Николя начнет говорить.
- Я вижу, что мой друг Бурдо хочет, чтобы я изложил вам свои догадки, которые он, несомненно, разделяет. Итак, слушайте.
Он оглядел комнату, дабы убедиться, что никто их не подслушивает в темных коридорах огромного Шатле, и начал:
- Когда, войдя в комнату виконта, я осмотрел тело, кроме ужасной деформации лица я тут же заметил, что выстрел был сделан в шею с левой стороны. Сначала я не придал этому особого значения. Затем я нашел записку, все слова в которой были написаны заглавными буквами - я подчеркиваю - заглавными. Расположение бумаги на столе, лампы и пера, лежащего слева от записки, также сначала меня не насторожили. Но все изменилось после того, как я зашел в туалетную комнату. Я долго стоял перед элегантным несессером из серебра и перламутра. Что-то меня озадачило, и я позволил мыслям идти своим чередом. Я думал, что поражен только красотой этого предмета…
- Наша ищейка сделала стойку, - заметил Семакгюс.
- У меня душа охотника и богатый опыт общения с гончими. Короче, через мгновение щетки и бритвы помогли мне разрешить вопрос, я все понял. Уверен, что Бурдо сможет рассказать вам все остальное.
Николя хотел предоставить это удовольствие инспектору. Он знал, что может рассчитывать на его преданность. Опытный полицейский, его помощник, без видимых колебаний и с невероятной доброжелательностью воспринял взлет человека моложе себя на двадцать лет. Он обучил его своему ремеслу, раскрыл все свои секреты и даже однажды спас ему жизнь. Бурдо испытывал к нему не только дружескую привязанность, но и уважение. То, что для Николя почти ничего не значило, давало Бурдо возможность удовлетворить самолюбие и почувствовать свою значимость.
- Комиссар хочет сказать вам, - продолжил с важностью Бурдо, - что щетки и бритвы ставят обычно со стороны той руки, которой их берут, особенно если их ежедневно раскладывает перед хозяином лакей. Тот самый несессер стоял на столике с правой стороны. Но я думаю, месье, что вам лучше самому закончить этот рассказ.
- Из этого следует, господа, что мы выяснили точно, что виконт был убит, что его тело привезли во дворец его родителей, как именно и почему - нам неизвестно, и что потом кто-то выстрелил в тело, чтобы инсценировать самоубийство, и то, что он стрелял левой рукой. Затем он написал поддельное прощальное письмо, даже не пытаясь подделать почерк виконта, потому что писал заглавными буквами. Он совершил ряд промахов: перо с левой стороны, лампа с правой. Виконт де Рюиссек был правшой, он не мог убить себя, стреляя левой рукой.
- Я проверил это в Гренеле, у старого Пикара, - добавил Бурдо. - Он подтвердил мне, что несессер стоит с его обычной стороны.
- Вот и все, что мы знаем на данный момент. Этот труп, господа, больше ничем нам не поможет. Вскрытие уже не кажется мне необходимым.
- И все-таки, - сказал Семакгюс, - похоже, что вашего бедолагу еще где-то искупали. О дожде речи быть не может. Я нашел на его костюме - вам известна моя страсть к ботанике - остатки водорослей.
- Морских? - спросил Николя, в котором в самые неожиданные моменты просыпался бретонский моряк.
- Отнюдь, месье Ле Флош, пресноводных. Из пруда или реки. Если понадобится, я предоставлю вам подробный отчет.
Николя вспомнил странный запах, которым пропиталась вся одежда виконта.
- Черт возьми! - вскричал Бурдо. - Его залили свинцом, чтобы он опустился на дно! Но потом передумали или что-то помешало их планам.
- Есть гораздо более простые средства, чтобы избавиться от трупа, - заметил Семакгюс.
- Не знаю, - задумался Бурдо. - Утопление, пожалуй, самое верное средство. Но если топить тело в Сене без груза, есть риск, что его обнаружат у плотины Сен-Клу, именно там вылавливают тела всех утопленников.
Николя задумался. Все детали теперь встали на свои места. То промокшее тело, которое люди баварского посла видели у реки… Но едва Николя собрался рассказать о своей догадке, послышался шум, похожий на раскаты грома. В удивлении все переглянулись. Сансон отступил назад и вжался в стену, на которой висели пыточные орудия. Торопливые шаги эхом отдавались в сводах старой крепости. Нарастающий шум сопровождался отблесками света на стенах. Вскоре в Басс-Жеоль показалась группа из нескольких человек. Одни из них несли факелы, другие - гроб на носилках. Человек в платье магистрата, возглавлявший процессию, обратился к Николя:
- Сударь, вы врач?
- Нет, мое имя Николя Ле Флош, я комиссар полиции Шатле, следователь по уголовным делам.
Пришедший поклонился в знак приветствия.
- Вскрытие тела сира Лионеля, виконта де Рюиссека, лейтенанта французской гвардии Его Величества, - совершилось ли оно?
- Нет, - холодно ответил Николя. - Я произвел только необходимый внешний осмотр. Взгляните, месье, на это выражение ужаса на его лице.
Человек бросил взгляд на лицо трупа, еще более пугающее при свете факелов, и отступил назад.
- Мы успели вовремя. Ваше счастье. Именем короля я должен объявить вам распоряжение графа де Сен-Флорантена, королевского министра, ведающего делами города Парижа и его окрестностей. Оно предписывает начальнику полиции города остановить всякое расследование по делу виконта де Рюиссека, отменить решение о вскрытии тела вышеозначенной персоны и вернуть останки его семье. Надеюсь, месье, вы не станете препятствовать исполнению приказа короля?
Николя поклонился.
- Ничуть, месье. Прошу вас, вы уже убедились в том, что тело, если можно так сказать, невредимо.
Слуги поставили носилки и опустили на пол гроб. Они сняли крышку, развернули саван, который уже лежал внутри гроба, и с нескрываемым ужасом, ибо вид покойного также напугал их, с величайшим трудом приподняли тело. Николя слышал, как ближайший к нему носильщик тихо выругался и процедил сквозь зубы: "Мерзавец, словно камней наглотался!"
- Месье, - снова заговорил Николя, - не могли бы вы сообщить мне, кто настоял на подписи этого приказа?
- Разумеется, месье. Герцог де Бирон, полковник французской гвардии, от имени семьи лично обратился к министру. Я могу сказать вам, что месье де Рюиссек рассказал о новых деталях дела. Выяснилось, что несчастный случай произошел, когда виконт чистил пистолет. Каждый может ошибиться.
Николя едва сдерживался. Бурдо с опаской смотрел на него, готовый удержать. Молодой человек подавил в себе желание заломить магистрату руки и засунуть его голову под крышку гроба, чтобы благодаря этому страшному тет-а-тету ему наконец открылась правда. Кортеж выстроился и, поклонившись, исчез в темноте, шаги постепенно стихли вдали. Низкий голос Семакгюса нарушил тишину:
- Долг судей вершить справедливый суд, дело их - отсрочивать его. Кое-кто знает свой долг и делает свое дело!
Николя промолчал. Бурдо заговорил вместо него.
- Если бы речь шла о буржуа, все законности были бы соблюдены. Когда же настанет день, когда закон будет един для всех - для сильных и слабых мира сего?
- Друзья, - произнес Николя, - мне жаль, что так случилось. Однако благодаря вам я узнал все, что хотел узнать.
- Вы же не собираетесь продолжать расследование? Вы рискуете угодить в пасть волка.
- Значит, я не такой мастер своего дела - я слишком упрям. Я еще не получил никаких новых инструкций от месье де Сартина, и это представление не свернет меня с пути. Я найду виновных в этом страшном преступлении.
- Бог вам в помощь! А вы, Бурдо, не оставляйте своего друга. Присматривайте за ним.
Они поднялись наверх. Семакгюс скромно предложил пойти куда-нибудь подкрепиться и забыть о неприятностях за бутылкой вина. Сансон покинул их первым, попрощался и растворился в ночи. Николя беспокоился за доктора, которому еще нужно было добираться до своего дома в Вожираре. Он рисковал столкнуться с ночным патрулем. Но он быстро понял, что доктор вовсе не спешит домой и желает еще немного поразвлечься в городе. Семакгюс пожелал ему спокойной ночи и посоветовал быть более осмотрительным, и затем также исчез в сумраке ночи.
Николя еще на какое-то время остался переговорить с Бурдо. Он подтвердил, что намерен довести расследование до конца, если только генерал-лейтенант полиции не прикажет ему остановиться. До тех пор он надеялся, что будет иметь полную свободу действий в этом деле, и если не собьется с верного пути, то достигнет цели. Как корабль, набравший скорость, он стремился вперед, и ничто не могло его остановить.
Инспектору нечего было на это возразить, и он заметил, что если факт убийства виконта уже доказан, то круг подозреваемых значительно расширялся, как и количество мотивов этого ужасного преступления. И наконец, еще не была разгадана загадка того, как тело оказалось в запертой комнате. Ко всему еще добавлялась тайна смерти графини.
Когда перед Николя оказывался столь запутанный узел, он не пытался действовать, как Александр, но стремился ухватиться за самую тонкую нить и начать его распутывать. Так он и поступит. Сначала он отправится на поиски в Итальянскую Комедию. Он будет держать нос по ветру и не упустит ни малейшей детали. В конце концов, порядок в театрах находился в ведении генерал-лейтенанта полиции. Он все разведает и поговорит с кем нужно. Этот билет появился рядом с телом графини де Рюиссек не случайно. Для такой пожилой и набожной женщины, приближенной старшей дочери короля, было в порядке вещей сопровождать принцессу в Оперу, но она не опустилась бы до итальянской пьески.
Наконец, Николя сообщил Бурдо о своих подозрениях в том, что тело виконта пытались утопить. Следовало разыскать сбежавшего кучера баварского посла. И наконец, пока он будет избегать встреч с Сартином - если же тому потребуется его разыскать, то он сделает это через своих шпионов. Так Николя выиграет время в случае, если расследование все-таки решили прекратить.
Что до Бурдо, ему была поручена особенно деликатная миссия во дворце Рюиссеков. Он вернется туда под невинным предлогом - снять печати с дверей комнаты виконта. Николя был уверен, что они уже были сняты самовольно, но это был лишь предлог, чтобы попасть во дворец. И он знал, что может поручить инспектору тайно провести обыск. Бурдо хорошо знал свое ремесло и умел противостоять трудностям, которые наверняка не замедлят перед ним возникнуть. Николя попросил инспектора составить полный список книг библиотеки виконта.
Он предложил Бурдо проводить его до дома. Тот отказался и посоветовал Николя скорее добраться домой самому и как следует отдохнуть. Он никогда не смешивал свою работу полицейского и семейную жизнь. И все же Николя помнил, как однажды, когда он оказался на улице, Бурдо сразу же предложил ему поселиться у него. Они попрощались. Каждый ушел в своем одиночестве, подумал Николя. У каждого были свои заботы и печали. У Сансона - кошмар его ремесла, у Семакгюса - его необузданная жажда удовольствий, у Бурдо - незаживающая рана из-за несправедливой смерти отца. Что до Николя, он не желал слишком много об этом думать.
Такие сладко-горькие размышления занимали его по дороге на улицу Монмартр. В особняке Ноблекура, кажется, все уже заснули, даже Кир. Только Катрине не спалось - она готовила кроличий паштет. Она предложила Николя поужинать, но события вечера слишком утомили его, и у него не было аппетита. Кухарка посоветовала ему никогда не разрезать кроличье мясо ножом. Следовало сделать надрез до кости и разорвать его, скручивая, чтобы не осталось осколков костей. Она тут же показала, как это делается, отделив голову кролика от тела.
Николя быстро прошел в свою комнату. Он был изнурен волнениями дня, но долго ворочался, прежде чем заснул.