В отделе было людно и шумно. Помещение, переделанное из трехкомнатной квартиры, не было предназначено для содержания задержанных. Для этого инспектора третьего отдела использовали, как правило, те отделения милиции, на территории которых проводили операции. А помещение на Тверской было чем-то вроде офиса, где планировались операции и писались отчеты. Под укоризненными взглядами Григорьева Екатерина Юрьевна с невозмутимым видом прошествовала в свой кабинет ("свой" - весьма относительное понятие, ибо делила она его еще с тремя сотрудниками) и начала работу...
Повезло ей на третьей задержанной - худенькой, забитой и глуповатой девчонке лет двадцати.
- Ирка? Которую убили? - Она припоминала так, словно со дня смерти подруги прошло не полтора месяца, а пара десятков лет. - Да, знаю... Наши точки рядом были... Бывало, в паре работали, если заказ был большой... А че?
- В тот день вы тоже работали рядом?
- Нуда... Как обычно... А че?
- Вера, - не вытерпела Екатерина Юрьевна, - ты откуда родом?
- Питерская... А че?
- Да так... Говорят, город высокой культуры... Родители, наверное, алкоголики? Или сирота?
- Нет, - удивилась девушка, - отец столяр, а мама у вас... в вашей системе работает. На Литейном...
- О, е! - схватилась за голову Беликова. - И они знают?! Ну, о том, чем ты занимаешься?
- Нет, конечно, - с изумлением посмотрела на нее девушка, - я что, дура - такое рассказывать... А че?
- Хорошие родители, внимательные, - вздохнула Беликова, - а че... Тьфу, черт! А что было в тот день, когда убили Иру Чекулаеву?
- Да ничего не было, - задумалась девушка, - все как обычно... Вышли вечером, часиков в шесть - раньше смысла нет... Встали на точку, начали работать. Подъезжали клиенты, мы говорили цену, забирали деньги, ехали в тихое место... Все как обычно.
- Как же "обычно"? Ведь подружку-то убили?
- Ну да, - туповато согласилась девушка, - уехала с последним клиентом, и все... Больше я ее не видела. Говорят, прямо на дорогу тело выбросили... Наши боятся работать. По всему городу шухер.
- Однако работаете?
- Работаем. Жить-то надо...
- Нуда, нуда... Вера, а ты случайно не помнишь, как выглядел тот, последний клиент, с которым Ира уехала?
- Мужик как мужик, - безразлично ответила девушка, - широкоплечий, здоровый такой... Я его издалека видела, да и не запоминала специально... "Копейка" у него черная, совсем гнилая... Вы Любку расспросите, она лучше видела. Мы, когда между собой это терли, пытались вспомнить... Она лучше разглядела.
- А эта Люба сейчас здесь?
- Да, в красной кофточке, со стрижкой каре.
- Она в тот день с вами на точке была?
- Нет, она его видела, когда Ленка Симонюк погибла. Месяцем раньше.
- И вас никто не допрашивал? - удивилась Беликова.
- Девчонок допрашивали, - ответила девушка, - но Л юбка тогда в запой ушла - от счастья, что жива осталась. Она же должна была с тем типом ехать, да интуиция сработала: отказалась. А Ленку жадность подвела. Ей Любка намекала, но... да вы у нее сами спросите. Это же с ней было. Я пойду?
- Разумеется... Только сначала наш сотрудник запишет все то, что ты мне рассказала. Хорошо?
- А... Мама не узнает?
- От меня нет, - вздохнула Беликова, - иди и позови мне Любу.
Спустя минуту в кабинет вошла невысокая, плотно сбитая девушка с восточными чертами лица. Неприветливо и настороженно косясь на Беликову, села напротив.
- Давай знакомиться, - предложила Беликова, - я Екатерина Юрьевна...
- Я знаю, кто вы, - кивнула девушка, - мне про вас рассказывали... Подружки.
- Надеюсь, не только плохое?
- Говорили, что нормальная тетка, - непосредственности ей было не занимать, - вот только зачем тогда нас сюда притащила? Вербовать станете или, подобно местным ментам, на деньги разводить?
- Не хами мне, - попросила Беликова, - по этой части я сама большая мастерица... Я хочу тебя спросить о том парне, что последним увез твою подругу - Лену Симонюк... Как он выглядел?
- А кто сказал, что я его вообще видела? Верка? Так вы ее слушайте больше...
Беликова молчала, пристально глядя на девушку. Некоторое время в кабинете стояла тишина, потом Люба обреченно вздохнула и решилась:
- Ладно, иначе все равно не отвяжетесь... Только по судам я потом таскаться не стану - учтите сразу... Моя фамилия - Кузнецова, где и кем работаю - сами знаете. Приехала с Украины, живу здесь полгода... В тот день мы с Ленкой действительно рядом стояли. Подвалил ко мне этот козел на дребезжащей "копейке"...
- Номер не запомнила?
- Нет. Помню только, что он ещё старого образца... А так в машине ничего приметного, ни безделушек на стеклах, ни лайб... Мужик за рулем мне не понравился. Мы ведь чисто на интуиции работаем, на свой страх и риск, а потому клиента стараемся по возможности сразу определить... В смысле: чего от него ждать можно. А этот мне не понравился.
-Чем?
- Какой-то... Странный. Сам здоровый, как бык, а лицо словно маска, невыразительное, как мертвое... Глаза пустые. Такие обычно без бзиков не живут. То их выпороть просят, то сами под ремень пристроить норовят... да и какой с него навар? Тачка - барахло, одежда не лучше...
- Люба, - попросила Беликова, - попытайся описать его подробней: лицо, рост, одежда...
- Насчет роста врать не буду, я его только сидячим видела, а лицо, - задумалась девушка, - вот черт... Все больше его выражение, маска эта на память приходит... Сейчас... Значит, так. Глаза у него светлые. Кажется, голубые, но не черные и не карие - это точно. Морда квадратная. Подбородок такой... "американский", тяжелый. Волосы... негустые, русые. Нос явно сломан, но не сильно, так, чуть-чуть... Зубы хорошие, белые, значит, не курит или недавно от стоматолога... Говорит правильно, но как-то тяжело, словно слова подбирает... В плечах широк. Боюсь ошибиться, но, кажется, и роста он не маленького. Одет в серую куртку-ветровку... Вроде все.
- Люба, попытайся представить себе этого человека в рабочей одежде, в халате, в мундире... Какая униформа ему подошла бы больше? Кем его легче всего представить: врачом, учителем, грузчиком...
- Интересные у вас задачки, - хмыкнула девушка, но все же попыталась исполнить просьбу Беликовой, даже глаза прикрыла, вспоминая. - Так... Грузчиком - наверное, можно... Чувствуется, мужик не просто здоровый, но и руками за свою жизнь изрядно поработавший... Омоновцем могу его вообразить. Офицером каким-нибудь... Только жизнью потрепанным... Во всяком случае, не врач и не учитель - это точно... Говорила я тогда Ленке: не рискуй, плюнь на бабки, другой клиент подвалит. А она уперлась: деньги нужны... В общем, взял он ее и с тех пор я ее не видела... Мужика того - тоже...
- Спасибо, - искренне поблагодарила Беликова, - ты ведь и сама понимаешь, как нам того парня найти надо. И, если вдуматься, вам это куда выгоднее, чем нам... Под запись свои показания дашь?
- Дам, - пожала плечами Люба, - чего не дать... А по судам я бегать не буду - это я вам уже говорила... того ублюдка поймать вам обязательно надо - скольких еще девчонок эта мразь порезать может... В тот день ведь не только мне повезло, но и Кристине. Обычно она с Симонюк в паре работала, а в тот день на встречу со своим ментом убежала и место мне уступила - эта точка чуть повыгодней моей.
- Повезло, - задумчиво кивнула Беликова.
- Мы потом с Алябьевой неделю не просыхали, - поделилась переживаниями Люба, - как узнали о том, что могли бы вместо Ленки-покойницы с этим типом один на один оказаться...
- Алябьева? - встрепенулась Беликова. - Кристина Алябьева? Так это она работала вместе с погибшей Симонюк?
- Вы ее знаете?
- Доводилось общаться. Она раньше по саунам работала, потом спиваться стала, пошла "на понижение"...
- Зато фартит ей как никому, - с оттенком зависти сказала Люба, - и клиенты большей частью приличные попадаются, и насиловали всего пару раз, и парня себе нормального подцепила - тот даже не знал, чем она занимается, - и мента себе в качестве личной "крыши" надыбала...
- Подожди-подожди, - нахмурилась Беликова, - какого мента? Ты его видела? Как зовут - знаешь?
- Зачем вам? - вновь насторожилась Люба.
- Не бойся, к его начальству стучать не побегу, - успокоила ее Беликова, - просто есть кое-какие соображения... не из убойного отдела, часом?
- Если знаете, чего спрашиваете? Я про него толком не знаю. Видела один раз. Ничего себе мужчина, представительный такой. Кажется, майор. Она его Андреем называла.
- Интересное кино получается, - задумалась Беликова, - ладно, Люба, спасибо тебе. Сейчас тебя наш сотрудник еще раз, под протокол, опросит, и можешь идти... До свидания...
- Лучше бы: "прощайте", - вздохнула девушка и вышла.
А Беликова еще долго сидела одна, задумчиво выводя на листе бумаги какие-то вензеля и хмурясь...
Ближе к вечеру в дверь деликатно постучали, и на пороге возник улыбающийся Смоляков.
- Вы меня что, преследуете? - удивилась Беликова.
- Решил посмотреть, где вы работаете, - пояснил писатель, - без этого мое представление о вас было бы неполным.
- А как же детские фотографии, краткая биография, характеристики родственников? - притворно удивилась Беликова. - История первой любви, наконец?
- Это без надобности, - с улыбкой заверил Смоля-ков, - я создаю образ здесь, - он дотронулся до своего лба, - а не следую сформировавшемуся мнению. Ваш образ у меня почти сложился. Не хватало последнего штриха... А еще я хотел проводить вас до дома. Я сегодня на машине.
- Надеюсь, "Феррари"? - амбициозно приподняла бровь Беликова.
- "Волга", - смиренно потупился Смоляков, - зато в хорошем состоянии. Я ею редко пользуюсь...
- И "Хванчкара", наверное, уже лежит на заднем сиденье?
- Лежит, - признался писатель.
- Да вы, Владимир Иванович, Дон Жуан? Признайтесь, в молодости шампанское из дамских туфелек пили?
- Вот чего не было, того не было, - отверг с негодованием эту версию Смоляков, - за кого вы меня принимаете?! Самогон из кирзача - было, а до дамских туфелек все же не опускался...
По дороге он остановился у ресторана "Дворянское гнездо" и предложил отобедать.
- Забавно, - сказала Беликова, - я здесь сегодня уже была.
- С мужчиной?! - в притворном негодовании воскликнул Смоляков.
- Увы, с женщиной. С вашей коллегой, Симонюк... Хотя нет. Симонюк - это погибшая проститутка. А встречалась я с Галиной Сидорчук.
- Не поправляйтесь, не надо. По сути они - одно и то же...
- Какой вы все-таки злой, - вздохнула Беликова, - вы, наверное, скрытый женоненавистник?
- Почему же "скрытый"? - обиделся писатель.
Заметив их приближение, швейцар выскочил и услужливо распахнул двери.
- Добрый вечер, - приветствовал он Беликову, - ваш столик как раз свободен.
- Вот, значит, как, - задумался Смоляков, располагаясь за указанным столиком, - оказывается, вы втихаря ведете светский образ жизни. Передо мной швейцары так двери не распахивают. Да и "своих" столиков у меня до сих пор почему-то нет...
- Все куда проще, - таинственным шепотом пояснила ему Екатерина Юрьевна, - швейцар почему-то уверен, что я - скрытая миллионерша...
- Может быть, у него на это есть какие-то основания? Как продвигается ваше следствие по поиску маньяка?
- Медленно, но верно, - заверила его Беликова, - информации мало, но шансы на то, что Бортко удастся избежать обвинения в этих убийствах, все же растут.
- Вы затеяли все это только ради Бортко? Не волнуйтесь: он окажется на свободе быстрее, чем вы думаете.
- Почему вы так в этом уверены?
- Серийные убийцы тем и отличаются, что несколькими жертвами не ограничиваются. Рано или поздно он совершит еще одно преступление, и это будет лучшим алиби для Бортко.
- Так-то оно так, - вздохнула Беликова, - но именно это меня и пугает. Он ведь не остановится до тех пор, пока его не поймают.
- А если все же не сбрасывать со счетов мою версию? Если он выполнит свое предназначение и остановится... Вы и дальше будете его искать?
- Я в это не верю, - призналась Беликова, - вы из него прямо мученика делаете. А он - убийца. И каждый раз он будет задумываться над тем, что его миссия не закончена, что посеянный им страх недостаточен, что... Что еще не все наказаны. Почему-то некоторые люди считают, что высшая справедливость бога - это торжество дьявола. Кто он такой, чтобы судить, наказывать, пугать?..
- Критик, - улыбнулся Смоляков, - вы же его сами так прозвали.
- Я его так не называла, - запротестовала Беликова, - это журналисты. Для меня он - маньяк. Человек без имени, без лица и... без души.
- Посмотрите, какой поднялся ажиотаж на телевидении и в газетах... Неужели не видели и не читали?
- Нет времени, - призналась Беликова.
- Жаль. Вас бы порадовали некоторые изменения в нравственности наших доморощенных "бестселлеристок". Я даже...
- Подождите, - остановила его встревоженная Беликова, - бармен, будьте добры сделать погромче радио!
- ... полчаса назад, - рапортовал возбужденный голос журналиста, - наша группа успела первой прибыть на место происшествия. Двор дома, где произошло убийство, перекрыт милицией. На место происшествия уже прибыло все руководство Василеостровского РУВД, но от каких бы то ни было комментариев они воздерживаются. Однако нам стало известно, что это еще один случай из ряда серийных убийств, совершенных Критиком, как прозвали маньяка средства массовой информации. То же орудие преступления, тот же почерк и, самое главное, - жертва. Как нам удалось выяснить, убита знаменитая писательница, автор нашумевших бестселлеров Галина Михайловна Сидорчук. Убийца напал на нее в тот момент, когда она направлялась в издательство со своим новым романом...
- Вот вам и алиби для вашего Бортко, - с ледяным спокойствием заметил Смоляков, - лучше и не придумаешь.
- Знаете что, Владимир Иванович, - задумчиво сказала Беликова, - а я ведь начинаю вас бояться...
- Помилуйте, почему же?! - искренне удивился писатель. - Только не говорите, что снова начали подозревать меня в этих убийствах. Если я не ослышался, то инцидент произошел полчаса назад, а я в это время сидел прямо напротив вас. А брата-близнеца у меня нет...
- Меня пугает не это, а ваше отношение к убийствам, - сказала Беликова, - и ваша дьявольская интуиция. Буквально несколько минут назад вы сказали, что будут еще жертвы, и вот... напророчили...
- Отношения своего я и не скрывал, - признал писатель, вытирая губы салфеткой и поднимаясь из-за стола, - а что касается интуиции... Не надо быть Спинозой, чтобы понять: раз невиновный сидит за решеткой, значит, преступник еще даст о себе знать. Кстати, к вопросу об интуиции. Она мне подсказывает, что домой вы уже не поедете, и, следовательно, мне предстоит везти вас на Васильевский остров. Я опять пугаю вас? Если нет - тогда я к вашим услугам...
- Привет энтомологам, - хмуро поздоровался с Беликовой опер Васильевского РУВД Алексеев, - видали, что эта мразь на моей земле натворила? Начальство и так по поводу этих убийств рвет и мечет, а теперь так и вовсе озвереет... Поймаю - собственными руками удавлю ублюдка!
- Что известно? - спросила Беликова.
- В издательство она шла, - раздраженно пояснил Алексеев, - свой новый "шедевр" несла. Издательство в этом доме располагается, под аркой. Он, видимо, шел за ней и, как только свернули во двор, нанес удар в висок заточкой. Скорее всего со спины... И не боялся ведь! Время-то еще не позднее, кругом народ... Правда, толку от этого народа, как от козла - молока, - с досадой добавил он, - только один пенсионер случайно заметил, как из-под арки выбегал высокий мужчина в серой ветровке. Примет не рассмотрел.
- Кажется, его приметы есть у меня, - сказала Беликова, - заедь в наш отдел, там протоколы допроса двух девушек, которые смогли рассмотреть мужчину, увозящего их подруг... Разумеется, проституток. Кстати, тот тоже был в ветровке.
- Что же вы молчали?! - вместо благодарности набросился на нее Алексеев. - Эх, Екатерина Юрьевна, Екатерина Юрьевна!
- Я эту информацию сама несколько часов назад получила, - сказала Беликова, - и сама, между прочим, раскопала. Да-да, инспектор "полиции нравов", старая больная женщина, а не молодые жеребцы из уголовного розыска. Так что свои ахи-охи можешь адресовать по другому адресу.
- Извиняюсь и униженно замолкаю! - склонился в восточном поклоне Алексеев. - Где эти протоколы? Как мне их получить?
- Позвони Григорьеву или Мартынову. А еще лучше возьми у них адреса этих девушек да пообщайся лично. Если произведешь хорошее впечатление, то, может быть, они снизойдут до того, что составят фоторобот Критика.
- Да за такую информацию я на них женюсь! - с энтузиазмом заверил Алексеев.
- На обеих сразу? - с сарказмом уточнила Беликова. - К тому же ты уже женат - не забыл на радостях?
- Разведусь! Разведусь и женюсь на обеих, только бы информацию дали. Я побежал!
- Подожди, - остановила его Екатерина Юрьевна. - Вот еще что... Попытайся порыскать кругом и найти свидетелей, видевших черную, потрепанную "копейку". Она должна быть где-то поблизости. Вернее, была. Скорее всего, именно на этой машине приехал и уехал убийца.
- С завтрашнего дня подаю рапорт на перевод в "полицию нравов", - истово перекрестился Алексеев, - и иду к вам подмастерьем... А что это с вами за старичок такой бодренький, Екатерина Юрьевна? Аль секрет?
- Писатель... Так получилось...
- Писатель, - скривился Алексеев, - у меня на них скоро аллергия выработается.
- Беги, беги, - отпустила его Беликова и медленно побрела во двор, туда, где у дверей издательства остывало тело женщины, с которой она говорила еще утром. Постовые, видимо, знали ее в лицо и пропустили беспрепятственно. Не отвечая на приветствия многочисленных знакомых и коллег, подошла к трупу, близоруко щурясь, вгляделась в искаженное смертью лицо...
- Прости, - едва слышно прошептала она, - утром я плохо о тебе подумала... А видишь, как все обернулось... ты уж не обижайся на меня, старуху...
И, ссутулившись, по-старчески шаркая ногами, побрела прочь.
Всю обратную дорогу они молчали. У самого дома Смоляков не выдержал:
- Объясните! Объясните мне, Екатерина Юрьевна, что вы так переживаете? Да, я - циник! Жестокий и бездушный циник, но ведь и вы не мать Тереза, а жертвы не ваши дети и внуки! Я понять хочу!
- Опять сегодня не засну, - отвлеченно посмотрела на него Беликова. - Пью, пью снотворное, а все маюсь бессонницей... Объяснить? Сложно это. Я могла бы рассказать вам одну историю, но она очень длинная - утомлю.
- Ничего, - решительно сказал Смоляков, - я сова, работаю ночами, а у вас, как сами признались, - бессонница. Так куда нам спешить?
- Ну, хорошо, - сказала Екатерина Юрьевна, - только давайте уж войдем в квартиру, а то в машине как-то неудобно... Да и не один час мой рассказ займет. Он тяжелый и жестокий - вы к этому готовы?
- Не в институте для благородных девиц воспитывался, - по-стариковски брюзгливо ответил писатель, - как-никак бывший оперативник - всякого навидался.