- Да, это я дал промашку, - сумрачно признал он. - Совсем пьяный был, через раз соображал... Дочка мечтала куклу одну получить, а у меня в последнее время... Наперекосяк все... Потому и водка так подействовала... По-дурному... Замечал, что, когда в хорошем настроении пьешь, да с радости, можно хоть литр одолеть - и ни в одном глазу. А когда на сердце дерьмо, то и от бутылки пива под забор свалиться можно.
- Замечал, - нехотя согласился я. - Не далее как вчера.
- Премии к Новому году не дали? - съязвил он.
- Тебе не понять.
- О! Видишь, какой у нас с тобой разговор обстоятельный получается? Мне не понять тебя, тебе - меня... Так что давай-ка, парень, меня обратно на нары. Нет у меня ни сил, ни желания с тобой говорить. У меня вся ночь в "разговорах" прошла. Спать хочу.
- А тебе не обидно, что один под статью пойдешь? Или думаешь, тебе подельники передачи на зону слать будут?
- Эти будут, пожалуй, - с ненавистью ответил он.
- Смотри-ка ты, - "удивился" я. - А ведь даже не спросил, какие подельники... Не все так просто в этой истории, да, Михаил Игоревич? У маньяков, как правило, подельщиков не бывает. А мы с тобой говорим явно об одних и тех же людях. Только ты мне их имена сказать не хочешь. На чем они тебя взяли? Узнали о твоих... э-э... о твоей болезни и заставили все это снимать на видео? Какой смысл тебе их прикрывать?
- Ты сам больной на всю голову, начальник, - с презрением ответил он. - Надо же было такое придумать...
- Тогда ничего не понимаю, - признал я.
- Я тебе об этом и толкую.
- Ладно, будем рассуждать логически. Если взять за основу факт, что убийства совершал ты...
- А если не брать?
- Тогда какой смысл молчать?
- Есть смысл. Такой смысл, ради которого на смерть идут с радостью. Не пытай меня, все равно не скажу. А сам не поймешь.
- Это почему? Вроде не тупой.
- Да потому, что свой палец всегда больнее кусать, чем чужой. И тебе моей боли не понять. Ты меня сейчас допросишь, придешь домой, опохмелишься и завалишься спать. Даже если я тебе все расскажу, что в твоей жизни изменится? Начальство похвалит, звездочку даст, премию пожертвует. А не скажу ничего, так и не сильно расстроишься - у тебя, наверное, таких "глухарей" немало.
- Таких еще не было.
- Привыкай...
- Все равно ведь эти эпизоды докажут, - продолжал увещать я, уже не веря в успех. - Машина, запись на видео - это доказательства. Опера здесь опытные, ухватят за ниточку - раскрутят... Только кассеты разойтись по городу успеют. То, что мне работы прибавится, - не страшно. Не впервой. А вот...
- Слушай, - взмолился он, - отстань ты от мня! Я спать хочу! Устал я! Все равно ничего не скажу, неужели не ясно?!
- Слушай, а правда, что стопка холодной водки похмелье снимает?
- Что? - Он даже опешил от такого вопроса. - Да... Еще активированный уголь с анальгином, но водка - надежней.
- Ты водку будешь?
- Думаешь, за стакан купить? - презрительно скривился он.
- Ничего я не думаю. Голова болит. Тошнит. Ты еще тут... Будешь - так говори, нет, так иди в камеру.
Он пару минут думал, рассеянно глядя на меня.
- Ну... Не откажусь. Вряд ли теперь удастся... Короче - буду.
Я вышел в коридор и попросил ожидавшего там Алексеева:
- Очень обидишься, если я попрошу тебя достать бутылку холодной водки и что-нибудь из закуски?
- А за пивом не сбегать? - нахмурился Алексеев.
- Тогда постереги его еще с полчасика, пожалуйста, я сейчас...
- Ты с ним, что ли, пить собрался? - удивился Алексеев.
Я неопределенно пожал плечами. Алексеев немного подумал, переводя взгляд с меня на дверь кабинета и обратно.
- Хм-м... Хорошо, схожу, - неожиданно согласился он. - Только ты за ним получше присматривай. Ему сейчас терять нечего. Жди. Я быстро.
Я вернулся в кабинет. Капланюк осуждающе покачал головой:
- Работнички... А если б я в окно сиганул?
- Сломал бы ногу, - пожал я плечами. - Или шею.
- А может, мне это и надо?
- Не, ты водку ждать будешь. А уж потом - в окно, или головой о стену... Ты что, в органах раньше служил?
- Нет. В армии краснопогонником был, - нехотя сообщил он. - Конвоировали заключенных. Потом охранником в частных фирмах.
- Понятно, - кивнул я, и мы замолчали. Молчали до тех пор, пока не вернулся Алексеев. Неодобрительно покосившись на меня, поставил на стол бутылку, ка-кие-то консервы, вынул из ящика стола два стакана и, не проронив ни слова, снова вышел за дверь.
- Не одобряет, - посмотрел ему вслед Капланюк.
- Самому противно, - признался я, разливая водку по стаканам.
- Со мной пить?
- Вообще пить. Я ведь и впрямь непьющий. Раз в год только и позволяю себе. Наверное, и этого не надо, но уж больно эти праздники душу травят. Тяжело на трезвую голову... Держи.
Он принял стакан и тут же, одним огромным глотком, выпил. Меня даже передернуло.
- А ты чего ждешь? - посмотрел он на меня. - Или надеешься, что опьянею и язык развяжется?
Я пожал плечами и, собравшись с духом, выпил.
- Бр-р! Мерзость какая! - с трудом выдавил я, переведя дыхание. - И чего? Когда оно... подействует?
- Жди, - развел он руками. - Это же не наркоз, тут время нужно... А что у тебя за проблемы с Новым годом?
- Тебе не понять, - насупился я.
- Вот видишь? Как я и говорил: мне не понять тебя, тебе - меня. Каждый умирает в одиночку.
- Очень интересно? - зло прищурился я.
- Мне, честно говоря, до фонаря. Своих забот хватает.
- А я могу рассказать, - неожиданно для самого себя решил я. - Никому никогда не рассказывал, а вот тебе могу.
- Это почему еще именно мне? - насторожился он.
- А ты - маньяк, - видимо, водка все же ударила мне в голову. - Ты ни смеяться, ни жалеть не станешь. И всякие поганые советы давать не станешь.
- Да-а? А вот теперь интересно... Ну-ну?
И я рассказал ему все. Не комментируя и не оправдываясь. Просто взял и рассказал свою жизнь сидящему напротив насильнику и убийце. А потом налил полстакана водки и выпил. Не знаю, что на меня нашло. Если б эту картину увидел нормальный человек, он бы просто не понял. А присутствуй при этом кто-нибудь из коллег, думаю, больше со мной в отделе никто бы не разговаривал. Но на тот момент мне было почему-то все равно.
- Забавно, - после долгого молчания сказал Капланюк.
- А-а, тебе забавно...
- Нет, забавно то, что я, кажется, ее знаю.
- Это как? - опешил я.
- Ты же сам сказал: блондинка, симпатичная, ветреная, забавная, любит танцевать и ушла от тебя примерно полгода назад. Так?
- Так.
- Значит, знаю.
Мы еще помолчали. Я выжидательно смотрел на него, он долго мялся, потом, на что-то решившись, подвинул ко мне стакан.
- Еще нальешь? Спасибо... Ладно. Черт с тобой. Скажу я тебе. Но только тебе. Без протоколов и не подтверждая в дальнейшем ни словом. Потом поймешь - почему... Идет?
- Идет, - согласился я.
- После армии я женился, - начал он свой рассказ. - Женился на той, которую любил. Как ни странно звучит, но она дождалась меня из армии. Любила меня безумно. Такая, как она, - одна на миллион. А я молодой, опыта и связей нет, да еще перестройка эта чертова... С деньгами туго... Устроился охранником в одну фирму - разорилась. В другую - зарплату по нескольку месяцев задерживали. Нелегко, в общем, было. Халтурил где придется. Потом ребенок появился, вообще едва концы с концами сводил. Да что говорить, всякое было... Одним словом. Когда удалось наконец устроиться в фирму с хорошим графиком и приличным окладом, держался за эту работу, как за спасательный круг. Не все нравилось, но от добра добра не ищут. Директор там был сволочь первостатейная. Люди редко делятся на плохих и хороших. В каждом человеке перемешано все, как в коктейле. По поступкам судят. Для кого-то ты плохой, для кого-то - хороший... А этот исключением из правил был. Родит иногда земля таких уродов... Фирма эта занималась видеопродукцией...
Капланюк замолчал, выдерживая паузу, и многозначительно посмотрел на меня. Я внимательно слушал, и он продолжил:
- Офис я охранял. Сначала по салонам, где кассеты продавались, постоять пришлось, но потом перевели на небольшое повышение. В отличие от большинства охранников, я не пил, на работу не опаздывал, и видно было, что местом дорожу. Вот и "выслужился" себе на голову. Поначалу-то все хорошо шло. Народу в офисе мало, ночью запираешься и спишь или фильмы по видику смотришь. Чисто, тепло. Спокойно. Заметно было, что с чем-то они мухлюют, но в какой фирме сейчас без этого? Кто-то налоги утаивает, кто-то "левым" товаром балуется, в общем, ничего особо криминального я не замечал. Почти год проработал. Семь месяцев назад это случилось. Были выходные, я как раз дежурил. Вдруг приезжает директор. Папанин его фамилия, Сергей Петрович. Сказал, что встреча у него. Мол, как люди придут, сразу к нему проводить, и все такое. Минут через двадцать пришли два каких-то "абрека". По-русски едва-едва говорят. Принесли ящик с кассетами. Большой ящик, из-под телевизора. И весь битком набит. Я проводил их к директору. Они недолго разговаривали: от силы минут десять-пятнадцать. Потом разошлись. Сперва "абреки" ушли, потом директор. И дернул меня черт! Скучно было. Дай, думаю, посмотрю, что за новинки эти "дети гор" принесли. Думал, что это "пиратские" копии. Даже не подозревал, что там на самом деле записано. Если б знать...
Он вздохнул, сам разлил остатки водки по стаканам, выпил и продолжил:
- Это были кассеты с записями изнасилований. Насколько я понял, все они были сделаны в Чечне и прочих бывших "братских республиках". Там же сколько лет беспредел творился! Людей крали, друг дружке, как баранов, перепродавали, и всяк норовил на этом денег побольше сделать. Девушки были в основном русские. И это понятно: за своих пулю в спину схлопотать можно. Они же там все кланами, как в Сицилии... Какие-то кассеты дублировались, но в целом количество изрядное... А на некоторых... Не поверишь: убийства. И мужчин, и женщин... Так меня это поразило, что я даже не заметил, как директор вернулся. Да не один. С водителем. Скорее это даже не водитель, а так... Есть такое слово, я в книжке читал - "фактотум". От латинского "делай все". Этакий телохранитель, советник и мальчик на побегушках одновременно. Здоровый бугай! То ли и впрямь забыли чего, то ли все специально подстроено было... А дальше все, как в дурном сне. Или в дешевом фильме про итальянскую мафию. "Ты сунул нос в наши секреты", "будем решать, что с тобой делать", и все в таком духе. Я не робкого десятка, но настрой у них был самый решительный. Да еще эти связи с "абреками"... Честно скажу: испугался. Ладно, говорю, виноват. Давайте думать, как могу загладить вину. Хотите, компенсацию, по частям, с зарплаты отдавать буду, а молчать обязуюсь как рыба. Они смеются. Компенсацию, говорят, можешь засунуть себе куда подальше, ты нам много больше денег теперь должен, но это дело десятое. В молчании твоем, говорят, мы не уверены. Должен теперь сделать такое, чтобы и с нами рассчитаться, и гарантию дать, что молчать по фоб жизни будешь. Я спрашиваю: что же это такое? Они на кассеты кивают - вот. Сделаешь такую же и расплатишься, и мы за твое молчание спокойны будем. Я сначала даже не понял. В Чечню, что ли, меня продать хотите, спрашиваю, а сам не верю. Уж больно на кошмарный сон все это похоже. Зачем в Чечню, отвечают. Здесь жертву найдешь. Кассеты эти на рынок не поступают. На каждую из них есть заказчик. И один заказ никак выполнить не можем, а человек ждет, обижается, большие деньги сулит. Хочет получить пленку с изнасилованием и убийством маленькой девочки. Сделаешь - в расчете. Я отказался наотрез. Режьте меня, говорю, прямо здесь, на такое не пойду. Пойдешь, отвечают. У тебя жена есть и дочка, как раз нужного нам возраста. Веришь, что через пару часов эта кассета будет снята с их участием? Нам, мол, теперь терять нечего, ты знаешь слишком много, а ситуация все равно разрешения требует. Я на них с кулаками... Куда там. Отделали как манекен. Я спортом давно не занимаюсь, а этот качок-водитель на какие-то курсы карате каждый день ходит. Лежу в крови, а директор по телефону названивает, "абрекам" звонит, говорит, что "заказ" есть... Может, только вид делал, что звонит, но мне тогда все за чистую монету казалось... Одним словом, согласился я. Дали мне три дня. Кинокамеру выделили. В первый день я напился в дрова, домой приходить боялся, только звонил. Успокаивал жену. Она думала, что я по бабам пошел... Ругалась... стал думать. Понимал, что убить я все равно не смогу. Просто физически не получится. Как и изнасиловать. У меня же дочка все время перед глазами стояла... А с другой стороны, директора я немного знал. Человек не только поганый, но и страшненький. Он на этом бизнесе живет, ему черту уже переступать не надо. Закажет моих как пить дать... Делать нечего. Взял камеру, сел в машину, стал по городу колесить. В пригороде увидел возвращающуюся откуда-то девчонку лет девяти. Пообещал купить куклу, если она мне ближайшую поликлинику покажет. Она в машину и села. Я отвез ее в тупик, что присмотрел за гаражами, запугал. И имитировал изнасилование и убийство.
- Ах, вот оно что, - не удержался я от восклицания.
- Да. Никто не погиб, - хмуро подтвердил он. - Потому и заявлений не было. Девочек я запугивал так, что они родителям сказать боялись. Может, кто и говорил, но... Что там было дальше - не знаю...
- А как же остальные... случаи?
- Обманули меня. Надо было, дураку, это сразу понять. Попала собака в колесо - пищи, да беги. Принес им первую кассету, обман с рук сошел, но зато крючок на меня нашелся. Потребовали еще одну, и еще одну... Клиент платил, заказы поступали... Мне они с каждой кассеты по двести долларов давали, щедрые парни...
- Как же ты имитировал все это? - не поверил я.
- Как-как... Говорил девчонкам, что, если жить хотят, пусть не сопротивляются, а потом набрасывал им на шею свой ремень или их же колготки и приказывал притвориться мертвыми... Потом отвозил на то же место, где брал, и уезжал. Пробовал взбунтоваться. Отказался наотрез. Сказал, что расплатился с лихвой, но они поставили условие: еще три кассеты. На второй я и попался.
- А сколько всего было?
- Неважно, - отвернулся он.
- Почему же ты не хочешь об этом рассказать? Их боишься?
- И боюсь, и... Понимаешь, мне все равно не жить. Это я для себя твердо решил. Во-первых, мне в камере такое устроят, что смерть избавлением покажется, уж ты-то знать должен. А во-вторых, жена и дочь...
-Что?
- Они не поверят, - убежденно сказал он.
- Пойми, Михаил Игоревич, - вздохнул я. - Доказать все это - дело техники и нескольких дней. Как я уже говорил: машина, кассета. Директора этого я обязательно задержу. Суд, в конце концов.
- Суда не будет, - твердо сказал он. - Я до суда дожидаться не буду. Все равно один конец, так что уж там... А значит, и они до конца все равно не поверят. Может, сомневаться будут, но не поверят. Они меня совсем другим знают... А если человек твердо решился на такое, его остановить нельзя. Это я тебе точно говорю. Насмотрелся за время службы... Но все же об этом моем решении помалкивай, прошу тебя. Хотя бы в благодарность за то, что я тебе карты открыл.
- Благодарить мне тебя не за что, - сказал я. - То, что ты рассказал, - всего-навсего ПРАВИЛЬНО. Понимаешь? Там, - я кивнул в потолок, - может, это и зачтется. Потому как этим ты, весьма вероятно, несколько жизней спас. Они вряд ли остановятся, а другой может так не "кокетничать" с совестью. Но ты все равно подлец, Михаил Игоревич. Сам знаешь, что возможностей поступить иначе у тебя была целая куча. Мог уехать, мог в милицию заявить... В конце концов, мог этих уродов из-за угла перестрелять. Тоже преступление, но даже ты сам после него в петлю бы не лез. Чуешь разницу? Девочек тех ты травмировал на всю жизнь. Имитация это или нет, но для них - все всерьез. И родители их кастрировали бы тебя ржавыми ножницами, не вдаваясь в подробности твоей истории. Так что мешать тебе или отговаривать от принятого решения я не стану. Сам себя не отговори. Про него обещаю молчать. А уродов этих все равно задержу. Ты же понимаешь, иначе я просто не могу.
- Понимаю, - сказал он, - потому и рассказал... Только помни, что ты мне обещал: подтверждения этому у меня не проси. Больше я никому это повторять не стану. Сам знаешь, почему. Доказательства, думаю, найдешь. Они подонки, но не гении. Бизнес у них на поток поставлен, так что кассет хватает. Адрес запиши, где фирма эта расположена... И вот что... Я тебе к чему рассказываю... Девчонка твоя...
- Что? - насторожился я.
- Если я не путаю... Но вроде все сходится...
- Да не тяни же ты! - не выдержал я.
- С директором этим она сейчас.
- Врешь! - выдохнул я.
- А смысл? Как раз в это время у него такая появилась. И приметы все сходятся. Олей зовут, блондинка... Тоже такая... Ветер в голове. Он с ней несколько раз приезжал в офис... Но я не ревность в тебе вызываю. Понимаешь... Гнида он. На все способен. А девочка... не слишком умная. Рано или поздно, но рога ему наставит. И, если такое случится... Одной кассетой у него может стать больше.
Я вскочил с места.
- Ты куда? - спросил Капланюк, прекрасно зная ответ.
- К нему.
- В офисе его нет. Не забывай: Новый год на дворе. Дома тоже нет. Я, по случайности, знаю, где он сейчас отдыхает.
- Говори!
- Под Петербургом есть такие маленькие коттеджи-отельчики. Во Всеволожске бывал?
- Доводилось.
- Дай ручку и бумагу, я тебе нарисую, как это место найти. Место примечательное, не ошибешься. С умом дома сделаны, с фантазией. Если сауна, то не просто абы где, а прямо в номере, на балконе устроена. Очень все продумано. Где-то прямо в номере качели имеются, где-то...
- Да ты дело говори, мне эти подробности до фени! Рисуй!
- Я рисую... Я им туда перед самым Новым годом коньяки привозил и деликатесы всякие. Они числа с двадцать седьмого гулять начали, сами съездить уже не в состоянии, а я вроде как уже доверия заслуживаю, по их пониманию... Или просто вовсе за шестерку держать стали.. Никуда, мол...
Не дослушав, я выхватил у него из рук бумагу со схемой и бросился к выходу.
- Возьми с собой кого-нибудь! - крикнул мне в спину Капланюк. - Их двое. И они здоровые как лоси.
В коридоре меня поймал за рукав Алексеев:
- Что случилось? Узнал что-нибудь?
- Да. Позже расскажу. Времени нет. Все в масть - не сомневайся. Только несколько необычней, чем вы предполагали... Не обижайся, капитан, так карта легла, что это мое личное дело оказалось. Вечером все расскажу - обещаю.
- Помощь нужна?
- Нет, - ответил я, убегая. - Вечером позвоню... Спасибо!
Он что-то прокричал вдогонку, но я уже не расслышал. Выбежав на улицу, поймал частника и за совершенно бешеные деньги договорился о поездке под Всеволожск.
- У-у, запах-то какой... приятный, - благодушно заворчал третий "близнец"-водитель (клонируют их, что ли?). - Видно сразу: человек хорошо Новый год отметил. А я вот...
- Знаю, - грубо оборвал я. - Посидел часа полтора и халтурить поехал. Дома жена своим ворчанием все равно праздник отметить бы не дала.