Константин сел в автомобиль и помчался по Фонтанке в сторону Невского.
Ни Табба, ни Кудеяров не видели, что за ними из пролетки наблюдает бывший артист оперетты Изюмов.
Несколько в стороне от Изюмова находился еще один господин в одежде рабочего, также следящий за происходящим.
Через пару дней Егор Никитич Гришин пригласил к себе на разговор Кудеярова-старшего. Беседа с Петром проходила в той же допросной комнате. За пишущей машинкой сидел белобрысый младший полицейский чин.
- Времена повторяются. Не так ли, господин Кудеяров? - полюбопытствовал следователь, глядя немигающими глазами на графа.
- Закон мироздания, - сухо ответил тот.
- Однако времена в чем-то и меняются. Сегодня мы будем разговаривать не как антагонисты, а как, надеюсь, патриоты и сердечные люди. Речь пойдет о вашем младшем брате Константине.
- Чем же он вас привлек?
- Пока ничем. Но некоторые вопросы возникают, - следователь полистал бумаги в папке. - Вы хорошо знаете окружение вашего брата?
- Никак не знаю.
- Он вас не посвящает?
- Оно меня не интересует. Константин достаточно взрослый человек, чтобы нуждаться в какой бы то ни было опеке.
Гришин извлек из папки два карандашных рисунка Таббы - под вуалью и в шляпке, - показал допрашиваемому.
- Вы никогда не видели его с сей особой?
Тот коротко взглянул на портреты, поинтересовался:
- Это разные дамы?
- Одна и та же.
- Артистка?
- В некотором роде.
Петр мотнул головой.
- Нет, ничего о ней сказать не могу.
- А как часто брат посещает дом княжны Брянской?
- По моим наблюдениям, никогда не посещает. С тех пор как заглохла эта история с воровками, уважающие себя люди стараются объезжать дом княжны стороной.
Егор Никитич сунул рисунки обратно в папку.
- Где бывает брат? С кем встречается? Никогда не наблюдали?
- Бывают у него какие-то люди… чаще всего не его уровня. Но это его проблемы!
- Что значит - не его уровня?
- Простолюдины. Дурно одеты, дурно говорят.
- О чем говорят?
- Никогда не прислушивался. Так же, как никогда не интересовался литературой, которой брат увлекается.
Гришин с интересом поднял брови.
- Крайне любопытно… Можете припомнить, какая именно литература привлекает Константина?
- К примеру, этот голодранец и провокатор Максим Горький.
- То есть он увлекся бытием бродяг и вольнодумцев?
- Похоже, что так.
- Мы хотим всего лишь помочь вашей семье. - Гришин вышел из-за стола. - Семье знаменитой, уважаемой, почитаемой. И вы, Петр Георгиевич, надеюсь, нам в этом поможете.
- То есть я должен сообщать вам о всех нюансах поведения брата? Быть вашим осведомителем?! - воскликнул возмущенно Петр.
- Это не осведомительство, сударь. Это необходимость сохранить честь семьи, - усмехнулся следователь. - Вы ведь заинтересованы в этом?
- Странный вопрос!
- Значит, будем работать вместе.
Егор Никитич вышел из-за стола, уважительно пожал руку визитеру, кивнул млад шему чину.
- Проводи графа, милок!
Встреча произошла совершенно случайно.
Княжна Анастасия как раз выходила из кондитерской и готовилась сесть в пролетку, когда наткнулась взглядом на господина, который показался ей весьма знакомым.
Оглянулась и узнала Улюкая.
Бросила коробки со сладостями на сиденье, кинулась к вору.
- Улюкай!
Он недоуменно оглянулся, не сразу признал в статной и рослой девушке княжну, разулыбался, двинулся навстречу.
- Княжна… Не узнал, - поцеловал руку, даже легонько приобнял за плечи. - А вы совсем уже барышня.
- Так ведь столько времени прошло! Почему не объявляетесь, не заходите? Боитесь, стесняетесь?
- Так вроде не по чину!
- Какой чин? - отмахнулась Анастасия. - В наш дом вообще почти никто не ходит. После истории с Сонькой слух пошел по всему Петербургу. Высший свет не прощает ошибок.
- Может, встретимся как-нибудь?.. Поговорим?
- Я буду рада. Телефон помните? - улыбнулась Анастасия.
- Конечно, княжна.
Она махнула вору ручкой, запрыгнула в пролетку и понеслась в сторону домов на Фонтанке.
…Далеко за полночь в парадную одного из домов на Петроградской стороне вошла дама в черном длинном пальто, поднялась на третий этаж, определила кнопку звонка, на которую следовало нажать, позвонила длинно и настойчиво.
Дверь какое-то время не открывали, затем сонный и недовольный мужской голос громко спросил:
- Кто таков?.. Чего надо?
- От Жака, - ответила визитерша. - Откройте.
Дверь после скрипа замков открылась, и на пороге возник Китаец.
Ирина вынула из-под полы пальто револьвер и несколько раз выстрелила.
Тот бездыханно рухнул на пол.
Ночь была по-весеннему густой и теплой. Пароход, со слабо горящими иллюминаторами, черной махиной застыл у Александровского рейда.
На берегу стояли четверо - Сонька с дочкой, Михель и больше всех волнующийся поручик. В причаленной рядом шлюпке маячили два матроса. Золотая Ручка и Миха были одеты в длинные черные пальто, под которыми от ветра иногда проглядывали такие же черные платья.
Михелина вдруг расплакалась, уткнулась в грудь Никите, и он еще больше напрягся, растерянный, потерянный.
- Пора, - произнесла Сонька и едва ли не силой оттащила дочку от начальника. - Можем опоздать.
Михель, лишенный бороды и клочковатых длинных волос, казался совершенно на себя не похожим, голое лицо его обжигал сильный морской ветер, и он время от времени прикрывал его ладонями.
Он обнял дочку, подал руку поручику.
- Спасибо, начальник. Я этого не забуду.
- Лишь бы я не забыл, - усмехнулся тот и добавил: - А ты, Михель, совсем другим стал. Будто и не был на Сахалине.
- Душа все одно не изменилась, - ответил тот.
Сонька подошла к Никите Глебовичу, тоже подала руку.
- Спасибо… зятек. До встречи в Санкт-Петербурге.
- Я тоже на это рассчитываю… теща, - улыбнулся поручик и приобнял ее.
Гончаров остался на берегу. Когда шлюпка прошла почти половину пути до парохода, Михелина вдруг вскинулась, закричала, попыталась вырваться из рук Михеля.
- Не хочу!.. Я помру без него! Не хочу!.. Никита!
Он не двинулся с места, стоял прямо и бесстрастно, и ветер полоскал полы его шинели.
Для доверительной беседы Икрамов решил пригласить следователя Георгия Петровича Потапова, известного в кругах департамента как давнего и проверенного служаку, к тому же человека не болтливого и умеющего слушать.
Потапов расположился в низком кресле, попил предложенного чаю и с любопытством смотрел на князя, ожидая начала беседы. Было видно, что он чем-то озабочен.
Ибрагим Казбекович сел напротив, привычно положил подбородок на сцепленные кулаки. Он заметно нервничал.
- Что нового о налетах на банки?
- Я не очень посвящен в детали… по моим сведениям, о них вам исправно докладывает Егор Никитич Гришин.
- Вы собираете о нем сведения?
Георгий Петрович рассмеялся.
- Мы служим в таком ведомстве, ваше высокородие, что здесь без этого никак невозможно. Все висит в воздухе, - Потапов кашлянул в кулак. - Вам, видимо, известно, днями был застрелен один из свидетелей налетов на банки, некто Китаец.
- Кем застрелен?
- Следствие выясняет.
- Фигура, на ваш взгляд, важная?
- Скорее, отработанная. Он сообщил полиции о планирующемся налете, и на этом его функция закончилась. Может, и правильно, что застрелили. Мерзавцы - везде мерзавцы, будь то в полиции или в криминале.
- Еще что?
- Более мне ничего не известно. Согласно вашему распоряжению дело о налетах на банки поручено вести господам Гришину и Миронову, - Потапов с хитрецой посмотрел на полковника.
- Полагаете, я отодвинул вас от дела? - Икрамов по привычке закурил.
- И справедливо поступили! - воскликнул следователь. - Вы в нашей системе человек новый, вам положено экспериментировать. И у вас это получается. Хотя первое время, простите меня великодушно, князь, над вами даже потешались. Но ситуация меняется к лучшему, и вы в некоторых моментах начинаете вызывать уважение.
- Благодарю, - не без иронии склонил голову князь, загасил недокуренную папиросу, сел поудобнее. - Да, у меня был господин Гришин, и я доволен его работой. Он изложил любопытные варианты… Но я бы желал, чтобы вы дублировали его работу, если не возражаете.
- Вы не доверяете Егору Никитичу? - искренне удивился Георгий Петрович.
- Напротив. Но мне хотелось иметь еще одну точку зрения, скажем более отстраненную, и я намерен попросить, повторяю, об этом вас.
Потапов поелозил в кресле, попросил:
- А можно более предметно?
- Естественно. - Икрамов дотянулся до папки на столе, открыл ее. - Вы наверняка помните историю бывшей примы оперетты госпожи Бессмертной?
- Как же! Я принимал в этом деле самое непосредственное участие. Как, впрочем, и в истории ее матушки, Соньки Золотой Ручки.
- Значит, все одно к одному, - улыбнулся князь, протянул следователю рисованный портрет Таббы под кисеей. - Взгляните внимательно, Георгий Петрович.
Тот взял в руки листок, с особой старательностью поизучал его, поднял удивленные глаза на Икрамова.
- Это определенно госпожа Бессмертная.
- Что вас в этом убедило?
- Не могу сформулировать, скорее интуиция! Я наблюдал за нею на допросах, она до сих пор у меня перед глазами!.. Могу идти на пари, ваше высокородие, что это госпожа артистка!
- Не стоит. - Икрамов забрал рисунок. - Задача следующая. Необходимо установить негласную слежку за домом княжны Брянской. Филеры, шпики - прерогатива господина Гришина. Вы же должны произвести наблюдение таким образом, чтобы об этом знали лишь двое - вы и я.
- Задача ясна, ваше высокоблагородие.
- Далее: если возможно, попытайтесь неким образом либо проникнуть в дом Брянской, либо войти в контакт с близкими родственниками и таким образом подтвердить местонахождение госпожи Бессмертной.
- А не проще ли спросить об этом у самой госпожи Брянской?
- Может быть, и проще, но лучше этого не делать.
- Можете объяснить?
- К мадемуазель Бессмертной, если она действительно проживает у княжны, может возникнуть ряд нештатных вопросов.
Следователь понимающе склонил голову.
- Простите, это важно для следствия или лично для вас?
- Считайте, и для того, и для другого.
- Благодарю за доверие. - Георгий Петрович поднялся, откланялся и уже почти у выхода заметил: - Вспомнил, ваше высокородие! Я весьма неплохо знаком с родителями князя Андрея, кузена княжны Брянской. Очаровательные старики, хотя и весьма замкнутые.
Обер-полицмейстер Николай Николаевич Крутов отрешенно какое-то время смотрел в одну точку на полу, затем встряхнул головой, потер виски.
- Устал от головной боли. Не проходит, не унимается, не ослабевает.
- Мигрень? - спросил князь Икрамов, сидевший напротив.
- Нет, что-то другое. Наши эскулапы каждый по-своему несут немыслимую чепуху, и от их рецептов боль становится еще невыносимее. Им не понять, что мы с вами сидим на пороховой бочке и вот-вот взлетим. А отсюда мигрень, сердечные приступы и прочая гадость! - Он виновато усмехнулся. - Простите… Значит, вы по "Новому Балтийскому банку"?
- Совершенно верно.
- А вчерашнее покушение на члена Госдумы Кирсанова?
- Группа следователей уже занимается этим делом.
- Хорошо, давайте по банку. Осведомителя, значит, вы лишились?
- Да, он был застрелен неизвестным лицом у себя на квартире.
- Следов, естественно, никаких?
- Сыщики работают, но пока безрезультатно.
- И что дальше?
- Будем проводить дальнейшие дознавательные действия с главарем недавнего ограбления.
- Молчит?
- Пока молчит. Но с ним работают опытные следователи.
- Он из эсеров?
- По нашим сведениям, да. Они весьма законспирированы, и выйти на их след крайне сложно.
- Что значит - сложно? Эта нечисть почти каждый день выводит на улицы бездельников и шарлатанов, и вы не можете выйти на след хотя бы одного из главарей? - Обер-полицмейстер раздраженно вышел из-за стола, остановился возле окна. - Адама… подельница задержанного… о ней хоть что-то прояснилось?
- Увы… Предположений много, однако бег на месте продолжается.
Николай Николаевич снова потер виски.
- Мне, князь, неловко вам об этом говорить, но в силу должностных полномочий я обязан поставить перед вами временные рамки. У вас слишком много горящих дел, чтобы засиживаться на этом чертовом банке и налетчице! Месяц!.. Даю месяц! И если за это время ничего не изменится в расследовании, придется вам писать рапорт о неполном служебном соответствии.
- Слушаюсь, ваше высокопревосходительство. - Князь поднялся и покинул кабинет.
Глава шестая
Ловушка
Анастасия не стала приглашать Улюкая в дом. Они встретились в небольшом уютном ресторанчике на Каменном острове. Клиентов здесь было немного. В дальнем углу граммофон радовал слух песнями мадам Вяльцевой.
- Сколько уже лет живет у вас госпожа Бессмертная? - спросил Улюкай.
- Кажется, шесть, - пожала плечиками княжна.
- Может, за эти годы вы просто от нее устали?
- Не думаю. Дом огромный, и мы редко видим друг друга. К тому же она ведет крайне уединенный образ жизни.
Они не обратили никакого внимания на господина неприметной внешности, неторопливо пившего чай и лишь изредка бросавшего на беседующих мало что значащие взгляды.
- Друзья, подруги у нее есть? - поинтересовался Улюкай.
- Полагаю, есть. Но я их никогда не видела.
- Поклонники?
- Увольте! - отмахнулась Брянская. - Она после всех житейских передряг просто переполнена комплексами.
- Но не сидит же она целыми днями дома?! - развел руками вор.
- Иногда уходит. Чаще всего пряча при этом изуродованное лицо.
- Оно так изуродовано?
- Я бы не сказала. Шрамы есть, но для бывшей актрисы это все равно проблема. - Брянская улыбнулась. - А совсем недавно она нацепила парик, которым когда-то пользовалась ее маменька, отыскала ее же наряды и в таком виде отправилась в город.
- Но ведь она совсем без денег?!
- Я помогаю.
Улюкай подождал, пока официант нальет чай, с надеждой на откровенность спросил:
- Затея отправить ее вместе с князем Андреем в Одессу - желание избавиться от нее?
- Нет, скорее это тревога о кузене. Он беспомощен и физически, и душевно. Он будто остановился в развитии, - печально усмехнулась Анастасия.
- Князь действительно намерен найти Михелину?
- Так он утверждает. Но я в это верю с трудом. Проще, как я сказала, помочь Соньке и Михелине в побеге.
- Мы готовы в этом поучаствовать.
- Мы - это воры?
- Можно называть нас по-разному. Многие большие воры стали теперь большими людьми.
Анастасия подняла брови.
- То есть?
- Ну, например, я очень близок к Государственной думе.
- Так это вы однажды приходили к госпоже Бессмертной?
- Да.
- Надо же… Вор - и Дума! Как такое возможно?
Улюкай рассмеялся.
- Все решают деньги, княжна. Думаете, там народ много лучше воров?.. Хуже! Просто мы работаем по мелочи, они - по-крупному.
Анастасия качнула головой, усмехнулась.
- А я, дура, мучаюсь, что у меня в доме жила Сонька.
Вор с печальной укоризной посмотрел на нее, сказал:
- Сонька - чистая и невинная душа. Не говоря уже о Михелине. Бедных не грабили, невиновных не наказывали, обездоленных не обходили стороной. Отсюда, княжна, вопрос. За что их на вечную каторгу? Чего они такого сделали, чтоб гнить в этих гиблых краях? Почему те, кто убивал, грабил, отнимал, не только жируют и воруют, но еще управляют страной! Почему так, княжна?
Она помолчала, тихо произнесла:
- Надо помочь Соне и Михе бежать с Сахалина.
- Надо, - согласился Улюкай. - И мы будем рядом с вами, княжна.
- Скорее рядом с кузеном и мадемуазель.
- Я это имел в виду.
Когда вор достал портмоне и подозвал официанта, серый господин, оставив на столе деньги за чай, незаметно покинул помещение.
Родители князя Андрея медленно шли через Марсово поле к своему дому. Остановилась пролетка, и из нее с радостным лицом выбрался следователь Потапов.
- Господи боже мой! - воскликнул он, направляясь к супружеской паре с распростертыми руками. - Невозможно даже представить, сколько я не виделся с вами, любезные Антон Михайлович и Елизавета Петровна!
Ямские узнали следователя.
- Георгий Петрович, незабываемый вы наш!
Мужчины обменялись рукопожатием, Потапов облобызал руку Елизавете Петровне.
- А я глазам не поверил! - сообщил радостно он. - Гажу, Ямские! Ну, как возможно проехать мимо?!
- Весьма польщены, - поклонился Антон Михайлович. - Куда торопитесь, Георгий Петрович? Небось снова охотиться за преступниками?
- А куда от них денешься?! Все государство - сплошь преступники!
- Что верно, то верно, - согласился князь. - Невообразимые времена наступили, Георгий Петрович.
- Вам-то что? - возразил тот. - Вы на прогулочке под ручку, а нам, сердечным, с этой, извините, мерзостью валандаться! Мне бы на вашем месте.
- Не приведи господь, - отмахнулась княгиня. - У вас свое, у нас свое.
Потапов озабоченно уставился на Ямских.
- Неприятность какая, что ли?
- Да с сыном у нас незадача, Георгий Петрович. С Андреем…
- Прошу, Лиза, не надо, - попросил князь. - Мы же договорились… И самим больно, и человеку настроение испортим.
- Может, помочь чем?
- Если уж великий князь не сумел помочь, - отмахнулась мать, - то вам вряд ли это удастся.
- А все-таки? Мы господа маленькие, незаметные, однако подход к людям имеем особый. Вдруг получится!
- Андрей собрался на Сахалин, - ответил отец.
- На Сахалин?.. На остров?!
- Да, на остров.
- Зачем?
- Любовь позвала.
- Любовь?.. На край света?
- Именно так. И ни доводы, ни убеждения, ни просьбы - ничего не помогает!
- А кто же избранница?
Родители князя Андрея переглянулись. Мать стала плакать, отец приобнял ее.
- Не надо, Лизонька… Успокойся. Все будет хорошо, Господь поможет. - Посмотрел на следователя, виновато усмехнулся. - Простите нас.
Неожиданно со стороны Миллионной улицы послышалась тягучая песня "Замучен тяжелой неволей", и тут же на Марсово поле выплеснулось не менее ста человек мастеровых с лозунгами и красными знаменами.
- Долой самодержавие!
- Долой царизм!
- Власть рабочим!