- Все, никаких проволочек. Эта история и так слишком затянулась.
Инспектор даже не пытался понять, на какую историю намекал его начальник.
- Идем прямо к цели. А цель - комнаты на антресолях на улице Кристин. Я хочу немедленно ознакомиться с их содержимым. Если и там мы не найдем ничего, что приведет нас к истине, значит, сам дьявол решил помешать нам. У вас есть отмычки?
Бурдо похлопал себя по карману, издавшему металлический звон.
- Отлично, - произнес Николя. - Значит, мы откроем дверь жилища младшего брата без лишних процедур и не спрашивая разрешения.
- У вас появились веские соображения?
- Еще сколько! Не обижайтесь, Пьер, что я умалчиваю о своих версиях. Я пока сам толком ни в чем не уверен. Стоит только всесторонне осмыслить одну, как другие уже можно выбрасывать в сточную канаву. Все версии надобно держать вместе, тогда ум, не отвлекаясь на каждую в отдельности, сконцентрируется на самых важных фактах и позволит сделать правильные выводы.
- Уверен, сегодня утром вы беседовали с господином де Ноблекуром, - улыбнулся Бурдо. - Вы выражаетесь столь же туманно, как и он.
- От вас ничего не скроешь. Как любит повторять наш дорогой Ноблекур, самое очевидное чаще всего лежит на поверхности.
- Раз вы так заговорили, - со смехом заявил Бурдо, - значит, я делаю вывод, что разгадка близка.
- Еще ближе, чем вы думаете. Даже если вы полагаете, что она находится на расстоянии вытянутой руки.
Улица Кристин, равно как и двор, и дом Дюшампланов, были безлюдны. С верхних этажей доносились голоса ссорившихся жильцов; привратник куда-то делся. Сыщики поспешно поднялись на антресоли; Бурдо быстро вскрыл замок, они открыли дверь и ступили в тесную темную прихожую. Едва они осторожно закрыли за собой дверь, как где-то в глубине раздался треск, а следом торопливые шаги. В полной темноте они бросились вперед, наткнулись на дверь, распахнули ее и очутились в гардеробной; вернувшись назад, они нащупали другую дверь, и та вывела их в смердящее отхожее место. Третья дверь привела их в гостиную; там царил беспорядок, на столе стояли неубранные остатки трапезы и пустые бутылки; бутылки валялись также и на полу. В глубине комнаты, куда падал свет из двух выходящих во двор окон, они заметили еще одну дверь. Бурдо дернул за ручку, но дверь не подалась. Разозлившись, он попытался высадить ее плечом, но дверь по-прежнему не уступала. Николя указал инспектору на небольшой комод, предложив использовать его вместо тарана. Подтащив комод к двери, они обрушили его на упрямую преграду. От удара дверь разлетелась на кусочки; тотчас прогремел выстрел, и на пол гостиной посыпались осколки мрамора и маркетри. Слетевший с головы Бурдо парик мгновенно оказался утыкан щепками и стал напоминать подушечку для булавок.
- Кажется, я обязан вам жизнью, - с трудом переводя дыхание, вымолвил побледневший инспектор.
- Я всего лишь возвращаю долги, ведь я все еще ваш должник, - с поклоном изрек Николя.
- Но откуда вы знали?
- Интуиция. Мне казалось, что тот, кто скрылся за дверью, должен быть вооружен.
Войдя в маленькую комнату, они увидели закрепленное на стене ружье, курок которого с помощью прочной волосяной веревки, пропущенной через шкив, соединили со створкой двери. Стоило открыть дверь, как раздавался выстрел.
- Где он? - спохватившись, спросил, озираясь, Николя. - В этой комнате нет другого выхода, окна закрыты, он не мог исчезнуть. Осмотрите камин, быть может, это камин а-ля Ришелье.
Достав из кармана складной нож, Бурдо открыл его и принялся исследовать контур очага, но ничего не обнаружил. Тайник оказался под кроватью: люк вел в узкий коридор, завершавшийся небольшой лестницей, упиравшейся в еще одну дверь. За дверью находилась каменная винтовая лестница.
- Похоже на потайной ход Сартина в Шатле, - промолвил Бурдо.
Лестница привела их в погреб с маленькой решетчатой дверью, выходившей в крошечный фруктовый садик; птичка успела благополучно улететь. Сыщики вернулись на антресоли. Внимательно осматривая помещение, Николя почувствовал, как под ногой у него что-то хрустнуло. Наклонившись, он подобрал очки с закопченными стеклами; одно из стекол он раздавил.
- Не стоит искать дальше, - произнес он. - После того как мы потревожили его в Русской гостинице, лорд Эшбьюри, без сомнения, скрывался здесь.
Он стукнул себя кулаком по голове.
- И вы еще смеетесь над Ноблекуром! Разве не очевидно, что самое надежное убежище следовало искать в нескольких шагах от гостиницы? И он нашел его, а мы ничего не заподозрили! Он переиграл нас, переиграл полностью!
И лихорадочно продолжил:
- Кого он принимал? Очевидно, своего сообщника, Эда Дюшамплана, тот, без сомнения, являлся одним из его агентов! Возможно, у нас его труп. Но почему он убил его? Избавился от него, а потом вернулся сюда? Стоит мне только подумать, что он уже далеко, как я готов кусать себе локти!
- Интересно, кто приносил ему еду? - поинтересовался Бурдо.
- Это настоящий виртуоз перевоплощения. Теперь мы знаем, что здесь есть выход, и он пользовался им без всяких помех.
Николя осмотрел гардеробную при входе; там висели плащи и шляпы, стояли башмаки. Взяв одну пару, он протянул ее Бурдо.
- Отложите их в сторону, они могут нам пригодиться.
Не понимая, на что намекает его начальник, Бурдо тем не менее согласно кивнул. Считая шаги, комиссар расхаживал по гардеробной: судя по всему, он пытался что-то измерить.
- Идите сюда, - позвал он Бурдо. - Смотрите, из чего бы ни была сделана несущая стена, разделяющая гардеробную и гостиную, она не может быть такой толщины.
Раздвинув висящую одежду, они увидели украшенную лепниной деревянную перегородку. Одно из лепных украшений выдавалось вперед, из чего комиссар сделал вывод, что, скорее всего, оно и приводит в движение потайной механизм. Начав осторожно вращать лепной выступ, он увидел, как часть перегородки отъехала в сторону, открыв доступ к еще одной кладовой, забитой женской одеждой; там висели платья, дезабилье, казакины, карако, юбки, шали, кружевные чепцы, корсажи, плащи и целая коллекция париков, при виде которых Сартин наверняка побелел бы от зависти. Парики висели на гвоздях: женские и мужские, с одним и двумя хвостами, с кошельками, с тупеями, с хвостиками, завязанными лентами, парики аллонжевые, а-ля Катоган, а-ля аббат, завитые а-ля "крыло голубя"…
- Напоминает наш чулан со старьем для переодевания, - задумчиво промолвил Бурдо.
В тайнике стояли также женские туфли. Николя сравнил их с отложенными в сторону башмаками: размер совпал. Бурдо расхохотался.
- Черт побери, вы и это предвидели!
- Не совсем, - ответил Николя.
Он и вправду не знал, зачем ему эти башмаки.
В углу валялась скомканная окровавленная мужская рубашка. Николя снова задался вопросом, отчего он до сих пор не сумел отыскать нить, связующую воедино накопившиеся с начала расследования улики: они по-прежнему являют собой полный хаос. Пока он боролся с невеселыми размышлениями, в комнату кто-то вошел. Обернувшись, они увидели перепуганные лица Дюшамплана-старшего и сопровождавшей его супруги, женщины без возраста, бледной, с покрасневшими глазами; она была одета в серое платье, а голову ее прикрывала серая мантилья.
- Могу я спросить, господин комиссар, на каком основании вы вторглись в жилище моего брата? Мы услышали шум выстрела и страшно перепугались.
Стоя в дверях гардеробной, Николя преграждал вход в нее.
- Видели ли вы брата после моего посещения?
- Нет. А что здесь произошло?
Пытаясь разглядеть, что скрывается внутри гардеробной, Дюшамплан-старший попытался отстранить Николя. Бурдо живо погасил свечи.
- Здесь жил посторонний человек, - сурово произнес Николя. - Вы об этом знали?
- Разумеется, нет.
Николя сделал знак Бурдо, тот отошел в сторону и вновь зажег свечи.
- Итак, сей склад ни о чем вам не говорит? Содержимое этой гардеробной, поистине, достойное лавки старьевщика, не пробуждает в вас желание дать объяснения, коих мы от вас ждем?
Скорее обреченно, нежели удивленно, Дюшамплан окинул взором кладовую. Его жена, приблизившись, дрожала и цеплялась за руку мужа.
- Надо им все сказать, - простенала она. - Вы не можете молчать. Вы только хуже сделаете.
- Что сказать? - грозным голосом поинтересовался Николя. - Может, вы скажете, откуда здесь эти дамские тряпки?
- Обноски из гардероба моей жены.
- О, мои комплименты, сударыня, - произнес Николя. - Вы рискуете носить парики а-ля Катоган и избавляетесь от почти новых платьев? Прекрасно понимаю, почему вы выбросили их на свалку! И эти туфли тоже, не так ли?
- Разумеется, сударь.
- В таком случае, сейчас мы кое-что проверим. Сударыня, прошу вас примерить их.
Он протянул госпоже Дюшамплан бальные туфельки без задников, украшенные белыми кружевами.
- Послушайте, господин комиссар, что вы этим хотите сказать?
- Советую вам, сударыня, примерить туфли.
Не зная, куда девать руки, она в нерешительности смотрела на мужа и в конце концов залилась слезами.
- Сударь, - произнесла она, - я не хочу обманывать правосудие. Это не мои туфли, равно как и платья.
- Благодарю вас, сударыня, именно это я и хотел от вас услышать. Хотя с первого взгляда ясно, что они не подходят вам по размеру. Но тогда чьи же они? Кто из ваших родных - младший брат или шурин? - переодевались в женское платье?
- Такое иногда случалось с Эдом, - смущенно проговорил Дюшамплан. - Разумеется, это было крайне легкомысленно с его стороны, но он играл, забавлялся, устраивал себе что-то вроде карнавала или бала-маскарада…
- И часто он переодевался? - поинтересовался Николя.
- Несколько раз в неделю, - с раздражением в голосе ответила жена.
- Увы, - добавил Дюшамплан, - боюсь, как бы мой младший брат не ступил на стезю порока. Он приобрел привычку переодеваться для участия в вечерах, во время которых они столь бурно развлекались… нет, я даже понятия не имею, что они там делали… Но состояние, в котором он возвращался, меня пугало.
- Ваша старшая сестра об этом знала?
- Не так давно она застала Эда в женском платье. Он выдумал какую-то путаную историю, стал уверять, что помогал герцогу де Ла Врийеру укрощать строптивых красавиц, которых поставлял ему наш зять Миссери, служащий у министра дворецким…
- Значит, сестра ваша знала…
На протяжении некоторого времени он обдумывал новый поворот событий. Сестра Луиза от Благовещения сообщает новость герцогине де Ла Врийер, герцогиня устраивает сцену министру… Но как события разворачивались дальше, он пока не мог себе представить.
- Следовало бы заключить в тюрьму вас обоих до окончания расследования, - заявил Николя. - Но я готов поверить вам на слово. Я запрещаю вам покидать дом. Не забывайте, что и днем и ночью за вами будут наблюдать мои люди. А теперь уходите.
Как только супруги удалились, он подобрал окровавленную рубашку и что-то отметил в своей черной записной книжечке.
- Не лучше ли отправить эту парочку в Шатле? - проворчал Бурдо.
- За ними, скорее всего, следят, и не только мы, поэтому я не хочу их спугнуть. Во всяком случае, как мы убедились, обследовав этот дом, не я один предосторожности ради предпочитаю уходить через черный ход!
Поведав Бурдо, каким образом ему нередко приходится покидать дом на улице Монмартр, он спросил:
- Полагаю, посольство Англии находится под наблюдением?
- Постоянно, начиная с заключения мира. Но, возможно, это вошло в привычку и бдительность ослабла.
- Лорд Эшбьюри мог укрыться в посольстве, надо удвоить бдительность. А что у нас с выращиванием ананасов?
- Рабуин шерстит список в Шатле и наводняет город и предместья нашими агентами. Возможно, он уже нашел то, что вы ищете.
- Боюсь, что и в это воскресенье я вам покою не дам. Ваша жена проклянет меня.
- За четверть века она привыкла!
Закрыв дверь тайного хода и заперев ее изнутри, чтобы снаружи никто не смог ею воспользоваться, они наложили печати на входную дверь и отправились в Шатле. Там их уже ждал Рабуин; агент лихорадочно расхаживал из угла в угол.
- Судя по вашему возбужденному виду, поиски увенчались успехом, - сказал Николя, положив на стол окровавленную рубашку.
- Сейчас вы сами убедитесь, - ответил Рабуин, разворачивая бумагу. - Из всех домов, список которых мы составили, мое внимание привлек только один, и вот почему.
- Расскажите нам.
- Во-первых, лицо, проживающее там, числится среди наших клиентов. Имя его не сходит со страниц ежедневных отчетов Марена, тех, что прежде отправляли господину де Сартину, а теперь отсылают господину Ленуару; в этих отчетах содержатся сведения, полученные от инспекторов и осведомителей. Наш клиент упоминается в разделе скандальных галантных похождений, и, судя по тому, что о нем пишут, он быстро приближается к той незримой черте, за которой порок протягивает руку преступлению.
- Он нас дразнит! - проговорил Бурдо, поднимая голову; он сидел за столом, устроив на нем локти и опустив на руки голову.
- Итак, чтобы и дальше не тянуть кота за хвост, скажем, что человек, о котором идет речь, давно и хорошо известен в мире порока. Почему?
- Да, почему? В самом деле, Рабуин, ближе к делу! Время поджимает, а ты испытываешь наше терпение, - проговорил с нетерпением Николя.
- Так вот, он является магистром общества либертенов, именуемого "Орденом блаженства". Члены ордена дают клятву делать друг друга счастливыми. Это общество гермафродитов практикует чередование и смешение полов…
- И где они собираются?
- Иногда в особняке Магистра, на Монпарнасе, где, действительно, имеется оранжерея с экзотическими растениями. Иногда в карьерах в Вожираре или же в иных местах, которые нам еще предстоит отыскать.
- Однако, все это более чем странно! А что еще вам известно?
- Во-вторых, в обществе влияние этого любителя юной плоти возрастает с каждым днем, ибо он - это маркиз де Шамбона, женившийся на мадемуазель де Леспинасс-Ланжак, внебрачной дочери герцога де Ла Врийера и "прекрасной Аглаи".
- Черт побери, - выругался Бурдо, - кто бы мог подумать!
- Он заключил этот союз с единственной целью: поправить свои расстроенные дела, - продолжал Рабуин, - но ожидания его не оправдались, и он, откопав кое-какие интересные сведения, стал шантажировать министра. Он намекнул, что ему известно, что в свое время супруг "прекрасной Аглаи", граф Сабатини, был незаконно сослан на острова по приказу министра.
- Не будем терять времени, - проговорил Николя. - Немедленно возьмите особняк маркиза де Шамбона под неусыпное наблюдение. То, что сейчас рассказал нам Рабуин, прекрасно согласуется с сообщениями Ретифа, с полупризнаниями Полетты и результатами нашего обыска на улице Кристин. Бурдо, берите рубашку и без промедления отправляйтесь в особняк Сен-Флорантен. Найдите мне лакея министра и любой ценой выясните у него, принадлежит ли эта рубашка его хозяину. А еще мне нужно как можно скорее получить подробный доклад обо всех перемещениях герцога за последнюю неделю, дабы проверить, может у него быть алиби или нет.
- Нет ничего проще, господин Николя, - отозвался Рабуин. - Не так давно я установил приятельские отношения с кучером министра: в часы простоя он никогда не упускает возможности пропустить стаканчик. Угостив его напитком покрепче, - потом я вам составлю отчет о расходах, - я сумел вытянуть из него необходимые сведения.
- Рабуин, ты получишь не только вознаграждение, но и премиальные!
- Деспотизм плодовит на премии за аморальность, - назидательным тоном произнес Бурдо.
- Однако, господин инспектор, - таким же тоном ответил Николя, - многие люди, коих считают беспринципными, относятся к своей работе в высшей степени добросовестно. Мы слушаем тебя, Рабуин.
- Получается, что его светлость герцог де Ла Врийер вот уже несколько месяцев ночует вне дома.
- Это не ново. Сначала была "прекрасная Аглая", потом ее сменили порочные красавицы, коим несть числа.
- Вполне возможно, - продолжил Рабуин, - ибо по ночам он приказывает везти себя в разные места, потом отпускает карету и исчезает. Слуги заинтригованы, они даже пытались проследить за ним, но безрезультатно. Получается, что на то время, когда были совершены все три убийства, означенный министр не имеет алиби.
- Черт побери, - с тревогой в голосе вскричал Бурдо, - все эти преступления связаны друг с другом! И кто знает, какие еще кошмарные убийства могут произойти, пока мы, наконец, не обратим наше внимание на особняк Сен-Флорантен?
- Вот видите, вы прекрасно понимаете важность полученного вами задания, - заключил Николя. - Так что, дорогой Пьер, во что бы то ни стало надо выяснить, принадлежит ли эта рубашка министру.
Ощущая настоятельную потребность поставить точку в расследовании, Николя остался один в дежурной части и достал свою маленькую черную записную книжку. По мере чтения записей он на отдельном листе делал пометы, надеясь, что, собрав все мысли воедино, он сумеет отыскать разумный и не противоречащий логике путь, ведущий к истине. Исписав лист до конца, он внезапно осознал, что сложившаяся у него в голове картина преступления сознательно внушена ему извне и имеет мало общего с действительностью. Кто-то невидимый властной рукой направлял ход вещей, и он безотчетно подчинился этой власти. Чем больше он перечитывал свои заметки, тем больше отдавал себе отчет, что показания свидетелей относительно смерти Маргариты Пендрон, случившейся в особняке Сен-Флорантен, искажали истину, обманули его проницательность и сбили его с толку. Чтобы докопаться до истины, следовало начать все сначала. Но времени на уговоры свидетелей больше не было, и хотя он всегда был против назначаемых правосудием допросов с пристрастием, которые проводили Сансон и его подручные, он решил, что угрозы применить пытку, без сомнения, хватит, чтобы даже самые упрямые перестали лгать. Зная, что во время допроса с пристрастием многие огульно признавали себя преступниками, он не мог не опасаться, как бы его угрозы не привели к такому же результату. Он стал думать, как наилучшим и наиболее убедительным способом пригрозить свидетелям, дабы те, наконец, сказали правду. Бессмысленно еще раз допрашивать всех. Впрочем, разве можно доставить на допрос с пристрастием герцогиню де Ла Врийер? Надо как следует обдумать, кого можно и кого следует хорошенько припугнуть. Если он имеет дело с постройкой из лжи, искажающей события и порядок их следования, значит, стоит сдвинуть один кирпич, и все здание рухнет. Поразмыслив, он решил, что, согласно вновь избранной стратегии, надобно припугнуть старшую горничную герцогини Эжени Гуэ. Не лишено интереса пригрозить допросом с пристрастием и привратнику Жаку Блену, влюбленному в Маргариту. Немедленно вспомнилась реплика Бурдо: почему рагу из трех кроликов, и почему соус без добавления крови? Наконец, беседа с малышкой Жанеттой Леба позволит узнать больше о жизни Маргариты Пендрон. Николя надеялся, что повторный допрос ускорит ход событий, и ниточка, вытянутая из канвы преступления, мало-помалу поможет распустить и самое изделие.