– "Я вчера вечером, после гаража, сказал одной женщине, хамившей в автобусе: манда-м! Вы не правы!" – начал Платон.
– "Мне кажется, ты всегда всё везде комментируешь!" – лишний раз утвердилась в своих догадках Марфа Ивановна.
– "А что ты хочешь?! Писатель ведь!" – встрял, ни кому не отдающий лавры комментатора, Гудин.
– "И всё о бабах!" – вспомнила Марфа написанную Платоном порнуху.
– "Да! Теперь моими руками и женщину толком не погладишь! Разве, что только грудь сможешь охватить скованной пятернёй!?" – жалуясь на свои скрюченные пальцы, задумчиво изрёк Платон.
Внимательно всматриваясь в абрис своей ладони, он продолжил рассуждения, советуясь при этом со всезнающим Гудиным:
– "Вань! Интересно, какого только размера? Скажи, как специалист!".
– "Третьего!".
– "Да в твоей пятерне и четвёртый уместится!" – добавил, не желающий отставать в знаниях, вошедший к ним попить чаю, Алексей.
– "Да?!" – поначалу удивился и восхитился Платон.
– "Но только, если её сжать!" – добавил он, опуская на землю молодого знатока женских грудей.
Платон Петрович с Иваном Гавриловичем тут вспомнили свою последнюю, совместную, деловую поездку на трамвае.
– "… а тут как раз и объявляют: следующая остановка – Красные суконщики!" – донесся до Марфы Ивановны обрывок фразы Гудина.
– "А кто это такие?" – перебивая, поинтересовалась она.
– "А после революции так называли мужей сук!" – не смог остановить свой пыл Платон, быстро удовлетворяя любопытство дамы.
После этого сразу, не любящий когда его перебивают, Гудин продолжил своё воспоминание:
– "Ну вот! А далее слышу, объявляют: во избежание травм при движении… ОМОНА держитесь за поручни!".
Затем насмешники приступили к чаепитию.
Не потеряв прежнюю ноту, Платон задал Марфе провокационный вопрос:
– "А ты знаешь, какое вкусное варенье из Фейхоа?".
Алексей решил показать свою грамотность старшему поколению, и медленно, старательно и членораздельно, опережая всех, произнёс:
– "Фейхоовое!".
– "Фейхуёвое!?" – переспросила Марфа Ивановна.
Засмеявшийся Гудин уронил на свой костюм каплю варенья.
Тут же, чертыхаясь, он заметил:
– "Ничего приличного сюда надеть нельзя!".
– "Тоже мне, нашёл приличное!?" – неожиданно прицепилась к нему Марфа Ивановна.
– "Марф, а ты вообще молчи! Ты ведь совсем не разбираешься! Я в этом костюме похож даже на… денди!" – гордо и возмущённо возразил Иван Гаврилович.
– "Больше на бенди!" – съязвил Платон, вызвав лёгкий смешок Алексея.
– "А что это такое?" – обратилась Марфа к Платону.
– "Вот, видишь, ты даже этого не знаешь!" – снова вмешался Иван Гаврилович.
– "А Вы, знаете?" – вмешался Алексей.
– "Ну, конечно, знаю! Кто этого не знает!?" – продолжал пока держаться на плаву Гудин.
– "Ну, и что это всё-таки?" – продолжал допытываться хитрый Алексей.
– "Ну, ты совсем, что ли? Ну, это ж это…" – застопорился Гудин.
– "Да это так шведы называют русский хоккей с мячом!" – выждав пререкания Гудина с Алексеем, ответил на вопрос Марфы Платон.
– "Так я так и говорю…!" – вновь примазался к знатокам Гудин.
Поговорив о разном, сослуживцы разошлись по своим делам, а Платон сел дописывать стихотворение о несостоявшемся его контакте с журналом "Огонёк". В своё время он отослал в него стихотворение "Чистые пруды – Воронцово поле", с предложением послать к нему корреспондента и обыграть две, изложенные в стихотворении, полвека назад прошедшую и нынешнюю, ситуации. Но, как говориться, ни ответа, ни привета! Он даже немного обиделся на журнал. И вот теперь по этому поводу он разразился новым стихотворением:
"Несостоявшееся фото"
Мой милый друг, прошли года…
Преданья старины далёкой
Лишь вспоминаю иногда:
Чредой проходят… с поволокой.Как бред, как сон, как наважденье
Они являются ко мне,
И создают мне настроенье…
Хотя, сам создаю себе.Спустя полвека я предстал
На "огоньковском" фото.
(Стихи об этом написал.
Писать всегда охота.)
Об этом только я мечтал.
Мечтать всегда охота.Мне не ответил "Огонёк".
И не прислал спецкора.
Я, видимо, для них далёк.
Та тема не для спора.В редакцию послал стишок.
К нему свой комментарий.
Он вызвал, видимо, смешок.
Не подошёл сценарий.
Платон познакомил Марфу Ивановну Мышкину с написанным текстом, ответив на её вполне конкретные и искренние вопросы, получив от неё как всегда положительный отзыв. Ему вообще было приятно общаться с Марфой.
Она не обладала комплексами, как Гудин, не умничала, как Алексей, не пыталась захватить хоть какое-нибудь лидерство в чём-либо, как Надежда, и не молчала надменно, иронично, с лёгкой улыбочкой снисхождения, как Инна. Она просто умела внимательно слушать, уважая собеседника, как и Платон.
А Марфе Платон был приятен ещё и тем, что никогда попусту не перебивал её как другие, считая ею высказанное неинтересной глупостью.
Только Платон успел убрать своё творение, как был вызван в "штаб" ООО. Получив сначала житейский совет от Надежды и К°, в лице Ивана Гавриловича Гудина, а также задание от самой начальницы, и уже выходя, он в дверях услышал её вопрос. Но обернувшись, понял, что Надежда обращается не к нему:
– "Что-то Ноны не видно! Она вчера была?".
– "Да, нет!" – первым подсуетился свободный от дел и мыслей Гудин.
– "Её теперь каждый день в институт дёргают!" – почему-то с гордостью объявила Надежда.
– "А-а! А я-то думаю, почему её нет? А её оказывается уже и в институте каждый день дёргают!" – услышал Платон, уже через захлопнутую им дверь, о шалостях Инны Иосифовны, опередившей в этом Ивана Гавриловича.
– "Ну что там?" – полюбопытствовала клеящая этикетки Марфа Ивановна.
– "Да, как обычно! Вот, дали опять заказ собирать. А так, Инка Нонке завидует, а Надежда всё советы мне даёт. А Гаврилыч – наш конформист-жополиз, ей поддакивает, подпевает, в общем, Гудман наш! Мне их советы по любому поводу… давно надоели! Я ещё ни разу их не послушал, и всегда был в выигрыше! Прям, антисоветчики, какие-то!?".
– "А они, поди, злятся из-за этого на тебя?!" – позлорадствовала Марфа Ивановна.
– "А мне на их мнение обо мне, как впрочем, и любых других людей, в общем-то, по большому счёту, наплевать!".
– "Ух, ты какой!" – подивилась и насторожилась она.
Действительно, мнение толпы его интересовало только, если оно совпадало с его собственным.
Платон всегда, во всяком случае, хотя бы подсознательно, считал себя подарком для тех людей, с которыми работал, к которым пришёл, с которыми общался. И это иногда подтверждалось на практике.
Тут он вспомнил, как, работая ещё в НПО, он, после прочитанной им в Отделе Главного Технолога лекции, неожиданно для самого себя согласился сыграть шахматную партию с местным чемпионом Константином, который, видимо, из-за комплекса низкорослого человека, хотел взять реванш у блистательного Платона за его только что состоявшийся триумф в их аудитории.
Платон не питал никаких иллюзий по поводу исхода игры, но решил доставить удовольствие своему давнему старому знакомому, с коим у него были взаимные симпатии и уважение, и немного разрядиться.
Но, к всеобщему удивлению, партия сразу легко и неожиданно пошла в пользу Платона. Внешне она напоминала разгром новичка прожжённым в шахматах мэтром.
Вокруг них скопилось множество болельщиков, с удивлением наблюдая полнейшее фиаско их шахматного фаворита.
Платон и сам не знал, как это у него получилось.
Проигравший с вымученной и растерянной улыбкой, сквозь намечающиеся слёзы, пожал руку победителю:
– "Да! Ну, ты и играешь! Высший класс!".
– "Кость! Поверь мне, что это произошло совершенно случайно! Просто попал в струю! У меня такое то же как-то раз было, когда меня просто разгромил намного меня слабее играющий, который у меня никогда не выигрывал! И я даже не понял, как это произошло!".
– "Как и я сейчас!" – немного успокоился теперь уже весело заулыбавшийся Константин.
– "У меня, видимо, сейчас ещё не прошёл кураж от здорово прочитанной лекции?" – предположил Платон.
– "Летящего орла нельзя опустить!" – неожиданно философски, задумчиво тогда добавил он.
А кстати, об орле – вдруг вспомнил, теперь, Платон своего давнего друга Александра Сергеевича Александрова, женатого на Наталье Михайловне Гавриловой, двоюродной сестре трёх сестёр Гавриловых.
Так вот именно этого орла, друга Платона, постоянно пыталась опустить на землю его жена Наталья. Её, иногда просто переходящая в ненависть, ревность к творчеству мужа была так велика, что не позволяла её природному, чисто женскому любопытству втайне от мужа даже хоть частично познакомиться с его творениями, хоть бы одним глазком взглянуть на его разнообразные произведения искусства.
Её отец, Михаил Васильевич, тоже уже умерший генерал, но майор, был младшим братом отца Ксении, генерал-лейтенанта Александра Васильевича. Оба они были названы их отцом, тоже потомственным военным, в честь Суворова и Фрунзе. Младший из генералов, как младший из братьев, оказался с апломбом, гонором, капризами и с, помешавшими его карьерному росту, претензиями, всецело передавшимися его детям. Частично старшему сыну Владимиру – осторожному, скрытному и замкнутому, но весьма трудолюбивому и основательному чиновнику правительственного аппарата, но особенно – очень способной младшей дочери Наталье.
Их мать, сибирячка Тамара Николаевна Афанасьева, долгое время работала хирургом в госпитале имени Н.Н.Бурденко. Это была чересчур серьёзная, жёсткая и холодная, но справедливая женщина, тоже передавшая эти черты своего характера своим детям, особенно дочери. После выхода на пенсию она, насколько ей позволяли силы, теперь, в отличие от первого внука Константина, с которым практически занималась только одна его мать – домохозяйка Татьяна, немного понянчилась с младшим внуком Сергеем.
Отец же Александра, Сергей Александрович Александров, был человеком интеллигентным, образованным, культурным и мягким.
Он любил кино, живопись и литературу, тяга к которым невольно передалась и его старшему сыну, в отличие от младшей дочери Нинель, ставшей пианисткой.
В должности подполковника он закончил службу военпредом на ЗИХе – заводе имени М.В. Хруничева.
В своё время, особенно после окончания Александром МВТУ им. Н.Э. Баумана, отец желал сыну карьеру военного, а именно военпреда от одного из заказывающих управлений РВСН. Но не дождался. Сашу вскоре взяли на работу в КГБ при Совете Министров СССР. А сам Александров-старший через несколько лет неожиданно умер от инфаркта, так и не дождавшись, много позже названного в его честь, внука.
Сергей Александрович очень здорово рисовал, что передалось сначала сыну, а затем, в ещё большей мере, и внуку.
Сашина мать, Валентина Васильевна, работала инженером на том же предприятии, что и её муж с сыном. Её отличали скромность, аккуратность и щепетильность по всем вопросам, особенно морали и чести. Добрая, порядочная и отзывчивая женщина стала потом и очень хорошей бабушкой.
Ещё обучаясь в одной группе вечернего факультета МВТУ имени Н.Э.Баумана, Платон быстро сошёлся с Александром. Поначалу они некоторое время присматривались друг к другу. Но затем наличие похожести не только внешней, но и внутренней, окончательно сблизило их.
Саша, как и Платон, не только хорошо чертил, но и рисовал, и уже в то время начал пробовать себя в сочинительстве. Однако об этом, до поры, до времени, никто пока не знал, в том числе и Платон.
В то же время, из-за своей страсти к рисованию, Александр больше сблизился с другими друзьями Платона, Юрием Максимовым и Геннадием Петровым, тоже большими любителями практической живописи. Платону не раз приходилось присутствовать и даже иногда принимать самое активное участие в их заинтересованных беседах и экзерсисах.
Еще, будучи студентом-вечерником последнего курса МВТУ, в результате бурного романа, впечатлительный Александр неожиданно для всех быстро женился на первокурснице МГИМО, красавице Елене. Но их, поначалу идеальный, основанный на страстной, взаимной любви, одиннадцатилетний брак в итоге распался.
Первые годы их семейной жизни жена была ещё студенткой. А после окончания института и папиной помощи в семейном распределении за границу, молодые решили сначала пожить в своё удовольствие и кое-что поднакопить. Со временем, нагулявшись и насмотревшись, обзаведясь многим, они решили, наконец, завести и потомство. Но не тут-то было.
Имея практически всё, что только могла желать в то время молодая пара, супруги не смогли сделать самого главного – зачать ребёнка. Сначала виной тому казались обстоятельства. Потом подозрение пало на Александра. И, только после рассмотрения всех иных причин, вдруг выяснилось, что Елена Прекрасная оказалась неспособной к деторождению. И никакие долгие и настойчивые медицинские, и около этого, ухищрения не смогли помочь несчастной паре.
То была плата супругов за свой эгоизм и корыстолюбие.
В процессе поисков причин семейного бесплодия, от тоски, отчаяния и беспомощности, не находивший себе места Александр, в порядке невольного эксперимента, неожиданно завёл ребёнка на стороне. То была дочь Аня.
Поэтому, вскоре, обожающему детей Саше при поддержке своих родителей, пришлось расстаться с любящей его женщиной, причём со скандалом.
С одной стороны, гордая Елена не могла простить мужу измены. С другой стороны, всё ещё любящая Александра, она и не хотела разводиться с прекрасным мужчиной.
Поэтому, пользуясь поддержкой высокопоставленного в КГБ отца, кстати, как оказалось, как раз ранее и устроившего своего зятя к себе на работу, они учинили тому настоящую, причем, ещё и внутриведомственную обструкцию.
И это, прежде всего, смертельно ударило по отцовскому сердцу семьи Александровых, а затем и сказалось на карьерном росте способного офицера, переведенного с понижением в другое управление. А после развала СССР это и вовсе вынудило Александра, пользуясь случаем, покинуть службу и уйти в охранную структуру одного из коммерческих банков.
А мать Анечки, фигуристая, красивая, но великовозрастная, независимая девица Ирина, родив долгожданного ребёнка от талантливого и породистого самца, узнав о его мытарствах, не стала рисковать и лезть на рожон в борьбе против сильных мира сего. Она не захотела создавать новую семью с биологическим отцом дочери, а со временем вышла замуж по расчету за богатого и престарелого бобыля, учёного-профессора.
Так Александр и остался без жён и дочери, с чувством вины: перед Еленой – за предательство; перед Ириной – за проявленное малодушие; перед дочерью – за невозможность теперь жить вместе.
Наталья же, после окончания Московского историко-архивного института, была также пристроена своим отцом, направлена по комсомольской путёвке, служить в КГБ, занимаясь своим делом по специальности.
Вскоре она каким-то образом вышла замуж также за офицера КГБ, красавца и ловеласа Андрея, настоящего гусара, причём единственного сыночка и тоже генерала, но госбезопасности.
Наталья страстно любила его и просто трепетала перед ним, теряя гордость и достоинство. Она желала ребёнка. А избалованный муж хотел пока пожить в своё удовольствие.
В итоге в семейной драме сошлись два эгоизма. Но их борьбе не пришлось долго развиваться.
Андрей, делавший с помощью отца, карьеру, образно выражаясь, идя по трупам товарищей, в итоге и сам оказался трупом. Причём вполне реальным.
В одной из дальних командировок, бывшей необходимым мостиком к высоким званиям и должностям, он, как всегда прятавшийся за спины своих боевых товарищей-простолюдинов, сразу стал желанной целью снайпера.
Тот, имея возможность беспрепятственно сделать лишь один выстрел, быстро вычислил начальника, державшегося несколько особняком, вальяжно и неосторожно курившего в неположенном месте, игнорируя не для него писаные инструкции, тем подвергая себя смертельной опасности.
Так Александр и Наталья оказались вдали от своего семейного счастья, но географически рядом, работая в одной, слишком закрытой для простого знакомства и общения, организации. Будущие супруги, долгое время находясь поблизости, так никогда не видели и не знали друг друга, пока случай не свёл их вместе на праздновании Нового года в семье Гавриловых. И виновником этому неожиданно стал Платон.
После окончания МВТУ, они с Александром потеряли друг друга, так как Платон вскоре отбыл на армейскую службу, а следы товарища каким-то таинственным образом затерялись. Но спустя несколько лет, они неожиданно встретились на работе у Платона. Их встречу организовал куратор Платона от КГБ Виктор Михайлович Громов.
Платон Петрович и Виктор Михайлович периодически общались по работе, как представители смежных структур, обеспечивающих государственную безопасность на данном предприятии при разработках на нём образцов новой техники. В одну из таких встреч, загадочно улыбающийся Виктор Михайлович вдруг пригласил, во временно арендуемый им кабинет заместителя руководителя НПО по режиму, Александра Александрова. Какова же была радость и удивление Платона, вдруг неожиданно увидевшего своего давно пропавшего друга.
Встречу продолжили на квартире Александра в Филях. Наговорились вдоволь. Тогда-то Платон и узнал после институтскую историю своего товарища, его мытарства и переживания. После этого два бывших мужа стали невольно периодически перезваниваться и совместно "ходить по бабам".
Вскоре, теперь уже холостяк, Платон был приглашён Варварой на празднование Нового, 1987 года в семью Гавриловых. Их совместный сын, самый старший из детей Платона, Вячеслав заканчивал в этом году обучение на военного переводчика. Предстояло распределение.
Поэтому в их семью через Платона и был приглашён бывалый "разведчик-контрразведчик" Александр Александров. Там Платон и познакомил своего друга с Наталией Гавриловой, племянницей хозяина дома.
Платон, Варвара, а также престарелые генерал и генеральша, в процессе новогоднего празднования просто завалили гостя вопросами о военной службе за границей. Тот, на что имел право, рассказывал охотно и интересно.
Невольными его слушательницами оказалась и возрастные девицы на выданье – Ксения с Наталией, коим он очень понравился.
Но Ксения, хоть изредка пока и встречаясь с молодым женатым мужчиной, всё-таки давно мечтала о Платоне, тем более теперь, когда он снова стал холостым.
А свободная вдова Наталия клюнула, и сразу влюбилась в гостя.