Фидельма с раздражением обнаружила, что никто не распорядился предоставить им самим ужин в главной трапезной дворца, так что пришлось послать Фурия Лициния добыть им какой-нибудь еды и питья, а они тем временем вернулись в свою комнату. Эадульф занялся записями, а Фидельма вынула из сумки вещи, взятые на постоялом дворе, и разложила в комнате. Затем она вернулась за стол, села, положила перед собою два предмета и стала с интересом рассматривать их. Лоскут мешковины, зацепившийся за дверь Эанреда, и кусочек папируса.
Эадульф оторвался от табличек, поднял на нее глаза и, нахмурившись, спросил:
- Что это такое?
- Если бы я знала, - честно ответила Фидельма. - Может, они вообще не имеют никакого отношения к этому делу.
- А, мешковина. - Эадульф улыбнулся, узнав ее. - А второе что?
Фидельма решила извиниться:
- Прости, я забыла тебе сказать. Кусочек папируса, найден на полу в комнате Ронана. Я пока не могу ничего о нем сказать.
Она протянула его Эадульфу.
- На нем что-то написано, - заметил он.
- Странные значки, - со вздохом сказала Фидельма. - Не имею представления, что это такое.
Эадульф широко улыбнулся.
- Очень просто. Это язык арабов. Тех, что следуют пророку Магомету.
Фидельма глядела на него, онемев от изумления.
- Откуда ты это знаешь? - спросила она. - Может быть, ты еще и знаешь этот язык?
Лицо Эадульфа выражало самодовольство.
- Нет, этого я не могу сказать. Увы. Не буду тебя обманывать. Но мне приходилось видеть такие письмена, когда я жил здесь прежде. Их ни с чем не перепутаешь. Может быть, это написано на другом языке, но теми же буквами, и могу сказать одно: алфавит, скорее всего, арабский.
Фидельма поглядела на папирус и задумчиво прикусила губу.
- Где в Риме можно найти человека, который расшифровал бы нам то, что здесь написано?
- Найти наверняка можно, полагаю, в Палате Чужеземцев…
Фидельма глянула на него, и до него вдруг дошел смысл сказанного.
- То есть именно там, где работал наш друг Ронан. - Он задумался, потом пожал плечами. - Но имеет ли это какое-то значение?
Раздался негромкий стук в дверь. Фидельма подобрала кусочки мешковины и папируса и спрятала их обратно в марсупий.
- Это мы еще увидим, - ответила она. - Войдите!
Вошел худой, жилистый человек с темными волосами и несколько землистым цветом лица. Один из его темных глаз слегка косил, так что Фидельма порою чувствовала неловкость, не зная, на какой глаз смотреть. Его лицо казалось знакомым, но Фидельма не могла вспомнить, где она его видела.
Эадульф узнал монаха сразу:
- Брат Себби!
Худой, но крепкий монах улыбнулся.
- Я слышал от стражника, что вы хотели поговорить со мною, и как только поужинал, спросил, где вас можно найти.
- Проходите и садитесь, брат Себби, - пригласила его Фидельма.
Брат Себби кивнул и сел.
- Фидельма из Кильдара. Знаю. Я был в Витби, когда вы с братом Эадульфом разгадали тайну смерти настоятельницы Этайн. - Он осекся, на лице отразилось замешательство. - Нехорошее это дело, неприятное.
- Значит, Себби, вы знаете, чем мы занимаемся? - спросила Фидельма.
Тонкие губы брата Себби снова растянулись в улыбке.
- Конечно. Весь Латеранский дворец полон разговоров об этом, сестра. Епископ Геласий уполномочил вас и брата Эадульфа расследовать обстоятельства смерти Вигхарда, точно так же как Освиу велел вам найти убийцу настоятельницы Этайн в Витби.
- Мы хотели бы знать, где вы были, когда не стало Вигхарда.
Казалось, брат Себби улыбнулся еще шире.
- Если я был в здравом уме, то я спал.
- А вы были в здравом уме, брат Себби?
Себби на мгновение посерьезнел, потом снова улыбнулся.
- А вы, я вижу, еще и шутница, сестра. Я спал в своей постели. И проснулся от шума в коридоре. Я подошел к двери, открыл ее и увидел каких-то стражников, столпившихся у двери Вигхарда. Я спросил, что случилось, и мне рассказали.
- В коридоре был кто-нибудь еще? Путток, например?
- Нет, никого.
- Но вы проснулись от шума.
- Да.
- Значит, он был громкий?
- Конечно. Крики и топот ног.
- А вас не удивило то, что настоятель Путток, занимавший соседнюю с вами комнату, спал, несмотря на все это?
Эадульф бросил на нее встревоженный взгляд, явно обеспокоенный тем, что Фидельма все еще продолжает подвергать сомнению показания Путтока - видимо, с досады на его высокомерный тон в разговоре с ней.
- Нет. - Себби подался вперед ближе к ней. - Все знают, что настоятель принимает сонное зелье, так как страдает бессонницей. Пьет его так же часто, как иные пищу.
- Себби, это слух, или вы знаете это достоверно? - спросила Фидельма.
Себби взмахнул рукой.
- Я пятнадцать лет провел под началом настоятеля Стэнгранда. Уж я-то знаю. Но если не верите мне - спросите его слугу Эанреда. Это правда. Эанред всегда носит с собой сумку со снадобьями. Каждый вечер он должен добавлять Путтоку в вино отвар из листьев шелковицы, первоцвета и коровяка.
Фидельма бросила взгляд на Эадульфа, тот кивнул.
- Состав, часто использующийся от бессонницы.
Себби продолжал:
- Путток живет на снадобьях. Должно быть, в первую очередь потому он и выкупил Эанреда. Только Эанред умеет готовить зелья, которые могут побороть его бессонницу. Путток никогда не ездит далеко без своего слуги.
Фидельма удивилась.
- Слуги?
- Эанред был рабом, пока Путток не выкупил его и не дал ему свободу, как учит Святая Церковь, и наставил в вере. Но несмотря на то, что по закону он теперь свободный человек, Эанред с тех пор считает себя рабом Путтока.
- Как это произошло, Себби? - заинтересовалась Фидельма.
- В то время, когда восточными саксами правил Свитхельм, очень немногие в королевстве блюли веру. Семь лет назад Путток решил отправиться в эту страну, чтобы вернуть заблудших овец к Единому Богу. А так как я вырос там… вообще, меня назвали в честь принца Себби, который сейчас там правит… так вот, настоятель Путток решил взять меня с собой. И когда мы приехали ко двору Свитхельма, то обнаружили Эанреда - раба, ожидавшего казни.
Себби замолк на мгновение, ожидая вопросов, но их не последовало, и он продолжил.
- В беседе со Свитхельмом выяснилось, что король сожалел о том, что этот раб скоро умрет, потому что Эанред был замечательным травником и целителем. Но для раба, убившего своего хозяина, уже нет надежды. Он должен проститься с жизнью, если только кто-нибудь не пожелает совершить воздаяние роду убитого, заплатив им вергельд, и не выкупит этого раба. Но кто захочет купить раба, который уже убил своего хозяина?
- То есть Эанред был рабом Свитхельма? - спросила Фидельма.
- Нет, что вы. Хозяином Эанреда был человек по имени Фобба, живший у северного берега реки Темесис.
- Как же Эанред стал рабом? - спросил Эадульф. - Он попал в плен или родился уже в рабстве?
- В детстве его продали в рабство родители, во времена жестокого голода, чтобы хоть как-то прокормиться, - ответил Себби. - В нашей стране раб - это такая же собственность, как лошадь или другая скотина, и его можно купить или продать за неплохие деньги. - Себби криво улыбнулся, заметив отвращение на лице Фидельмы. - Вера запрещает это, но обычаи саксов древнее, чем христианство в наших землях, так что Церковь вынуждена закрывать на это глаза…
Фидельма нетерпеливо махнула рукою. Все это она хорошо знала по рассказам ирландцев, приобщавших к Христовой вере язычников-саксов. Не прошло и семидесяти лет с тех пор, как саксы начали отказываться от своих воинственных и кровавых божеств и принимать веру Христа. Но многие продолжали следовать прежним поверьям, да и у христиан нередко новая вера уживалась со старыми обычаями.
- Значит, Эанреда продали в рабство, а когда он вырос, то убил своего хозяина?
- Да. А Путток всегда пекся о своем здоровье и все время искал снадобья от своих недугов. Нам сказали, что хотя Эанред, судя по всему, человек недалекий и соображает туго, но зато поистине одарен от Бога способностью врачевать травами. Со всего королевства стекались люди в усадьбу Фоббы и платили ему за приготовленные Эанредом снадобья.
Поразмыслив, Путток рассказал Свитхельму, что его мучает бессонница, и предложил такое: пусть король отсрочит казнь на сутки. Если в тот вечер Эанреду удастся сварить напиток, который усыпит его, тогда он, Путток, выкупит Эанреда и заплатит вергельд.
- А что такое этот вергельд? - спросила Фидельма.
- Мера, коей определяется положение человека в мире, - вмешался Эадульф, некогда наследственный герефа - мировой судья. - Мера, которой судья исчисляет выкуп за убитого, положенный родичам. Например, вергельд за благородного эорлкюнда составляет триста шиллингов.
- Понятно. У нас в Ирландии сходный обычай, там выкуп называется "эрик", он включает в себя "эрекланн" - "цену чести", которая зависит от знатности человека. И эта "цена чести" может быть уменьшена в наказание за преступление или проступок. Да, теперь я поняла про вергельд. Продолжайте. - Она откинулась на стул, довольная, что узнала что-то новое.
- Королю, - продолжал Себби, - мысль понравилась, ведь и ему от этих денег кое-что перепадало. Эанреда привели из темницы и велели приготовить снотворное зелье для настоятеля. Он сделал это. На следующее утро Путток пришел к королю довольный - он проспал всю ночь. Собрали родственников убитого хозяина, и они запросили вергельд в сотню шиллингов, да еще пятьдесят шиллингов за самого Эанреда.
Эадульф откинулся на стул и тихо присвистнул.
- Сто пятьдесят шиллингов - это очень много, - заметил он. - Где же настоятель Путток нашел такие деньги?
Себби подался вперед и подмигнул.
- Церковь поощряет освобождение рабов и борьбу с работорговлей. И жертвует на их выкуп. Так что деньги пожертвовала сама обитель, а сделка была, как полагается, записана в ряду других благотворительных деяний монастыря.
- Все равно это очень большие деньги.
- Это законная сумма, - ответил Себби. - Оба этих вергельда установлены законом.
- Но за раба не полагается вергельда, - заметил Эадульф.
- Тем не менее у него есть установленная цена.
- Значит, Путток купил и освободил Эанреда, - подытожила Фидельма. - Но не из чувства христианского милосердия, а потому, что целительский дар Эанреда мог помочь ему спать по ночам.
- Вы все правильно поняли, сестра, - подтвердил Себби немного покровительственным тоном.
- Когда это было?
- Как я уже сказал, семь лет назад.
- Значит, Эанред, освобожденный Путтоком, был так ему благодарен, что принял веру и отправился вместе с вами в Нортумбрский монастырь? - спросила Фидельма с издевкой в голосе.
В ответ Себби усмехнулся.
- Да, именно так все и было, сестра. Как вы знаете, Эанред человек простой. Он с раннего детства жил в рабстве. Пока мы не вернулись в монастырь, Путток не объяснял ему, в чем прелесть свободы. Он, напротив, заставил его думать, что цена его спасения от виселицы - это служба ему, Путтоку. Что же касается его обращения в христианство… я не уверен, что этот бедный человек глубоко вник в его суть. Вполне возможно, что Христос ему представляется просто еще одним божеством, как Воден, Тунор или Фрейя. Можем ли мы знать, что происходит у него в голове?
Лицо Фидельмы было непроницаемо, она старалась не показать свое крайнее изумление тем, как Себби открыто осуждает Путтока.
- А вы не очень-то любите Путтока, - сухо заметила она.
Себби запрокинул голову и громко расхохотался.
- Вы можете назвать мне хотя бы одного человека, который его любит? - спросил он. - Если не считать некоторых женщин, конечно.
- Вы хотите сказать, что Путток встречается с женщинами? - задала она вопрос в упор.
- Хотя Путток всецело верует в царствие духа, это не означает, что он намерен отказаться от царства плоти. И самоотречение аскета - не для него.
- Хотя настоятелю полагается соблюдать чистоту, вы намекаете на то, что Путток пренебрегает этим правилом? - с негодованием спросил Эадульф.
Себби усмехнулся.
- Помнится, блаженный Августин Гиппонийский довольно насмешливо отзывался о целомудрии? Так вот, думаю, Путток придерживается той же точки зрения.
- То есть настоятель наслаждается женским обществом, несмотря на то, что должен хранить целомудрие, как предписывает любому настоятелю и епископу Святая Римская церковь?
- Да. На это Путток возражает, что он еще не стар. Что легко быть настоятелем или епископом в преклонные годы, но тот, кто хранил целомудрие в юности, тот в старости станет развратником. - Себби поспешно добавил: - Это его доводы. Сие не значит, что я с ним согласен.
- Тогда почему вы следуете за ним? - спросил Эадульф, не скрывая насмешки в голосе; было видно, что он терпеть не мог Себби.
- Всегда имеет смысл следовать за восходящей звездой, - ухмыльнулся монах.
- А вам кажется, что Путток - восходящая звезда? - поинтересовалась Фидельма. - Почему?
- Путток положил глаз на Кентербери. Я - на Стэнгранд. Если он получит первое, мне достанется второе.
Фидельма поджала губы на мгновение, удивляясь такой откровенности.
- И давно ли Путток имеет виды на Кентербери?
- Он не думает ни о чем, кроме архиепископского престола в Кентербери, еще с тех самых пор, как Стэнгранд провозгласил свою верность Риму и вступил в союз с Вилфридом из Рипона, много лет назад. Путток - человек большого честолюбия.
Фидельма слегка прищурилась.
- Не хотите ли вы сказать, что Путток честолюбив настолько, чтобы устранять все препятствия на своем пути?
Себби снова улыбнулся своей загадочной улыбкой и только пожал плечами.
Помолчав и бросив взгляд на Эадульфа, Фидельма сказала:
- Хорошо, брат Себби. Давайте теперь вернемся к прошлому вечеру. Когда вы в последний раз видели Вигхарда живым?
- Вскоре после ужина, а ужинали мы все вместе в главной трапезной гостевых палат. Епископ Геласий решил присоединиться к тем гостям Латерана, что жили в самом дворце. Потом все пошли в часовню, чтобы совершить вечернюю молитву, а после этого разошлись по своим покоям.
- Кто был там, кроме Вигхарда?
- Все из нашей свиты, кроме вот брата Эадульфа.
- И вы после этого вернулись к себе?
- Нет. Вечер был очень жарким, и я пошел прогуляться в сады. Там-то я и видел в последний раз покойного архиепископа.
Фидельма подалась вперед. Это что-то новое! Картина того, что делал Вигхард тем вечером, начала проясняться.
- В котором часу это было?
- Через час после ужина, то есть за три часа до полуночи.
- А в полночь, как мы считаем, было обнаружено тело, - перебил Эадульф, обращаясь к Фидельме.
Фидельма бросила на него предостерегающий взгляд.
- Просто расскажите, что вы видели, - попросила она Себби.
- Я был в одном из больших садов у южной стены дворца, позади базилики. Я увидел Вигхарда - ведь он имел привычку прогуливаться по саду, перед тем как отойти ко сну. Полагаю, что он не любил жару и поэтому гулял по вечерам, когда солнце садилось. Я хотел подойти к нему, но вдруг увидел, что из темноты появился кто-то и пристал к нему.
- Интересное слово - пристал, - заметила Фидельма.
Себби пожал плечами.
- Я имею в виду, что Вигхард шел, будто погруженный в свои мысли, как вдруг этот человек преградил ему дорогу. Между ними завязался разговор. Я хотел было подойти ближе, как вдруг собеседника Вигхарда что-то разозлило, голос его перешел в пронзительный визг. Потом этот человек резко развернулся и убежал. Кажется, в галерею позади базилики.
- Вы узнали, кто это?
- Нет. На нем была монашеская одежда, и голова была скрыта под капюшоном. Я не мог узнать, я даже не понял, мужчина это или женщина.
- На каком языке этот человек говорил?
- На каком языке? - Себби задумался. - Не могу сказать. Помню только, что после двух или трех реплик голос этого человека сорвался чуть ли не на собачий вой.
- Вы не подошли к Вигхарду?
- После этого я не стал. Я решил, что не стоит смущать его, может быть, это меня не касается. Я повернулся, пошел прочь из сада и отправился в свою комнату. Больше я его не видел.
- А вы не рассказали об этой встрече, когда узнали, что Вигхард убит?
Себби вытаращил глаза.
- А зачем? Вигхарда убили позже, в его комнате, а не в саду. И все знают, что это сделал какой-то полоумный ирландский монах, и украл драгоценные дары, которые Вигхард собирался преподнести Его Святейшеству. Какое значение могла иметь эта встреча?
- Это-то нам и нужно выяснить, брат Себби, - серьезно ответила Фидельма.
- Если бы, например, вы могли бы узнать в том человеке этого ирландского монаха… - начал Эадульф.
Резкий и гневный вздох Фидельмы заставил его осечься. Он пристыженно замолчал под ее осуждающим взором. Такие намеки свидетелям были не в ее правилах.
- В общем, - продолжал Себби, не обращая внимания на их безмолвную перепалку, - я не узнал этого человека. И только утром, за завтраком, я впервые услышал разговоры об этом Ронане Рагаллахе.
- Хорошо, - сказала Фидельма. - Я думаю, пока все, брат Себби. Возможно, позже нам понадобится поговорить с вами еще раз.
- Всегда к вашим услугам, - улыбнулся Себби, встал и подошел к двери.
Он уже взялся за ручку двери, как вдруг Фидельма подняла голову:
- Кстати, мне вдруг стало любопытно - почему Эанред убил своего прежнего хозяина?
Себби обернулся.
- Почему? Насколько я помню, родители продали Эанреда в рабство вместе с его младшей сестрой. Сестру купил тот же хозяин. И, насколько я понял, когда девица подросла, хозяин силой заставил ее переспать с ним. На следующий день Эанред убил его.
Через мгновение Фидельма спросила:
- Каким образом он убил его?
Себби помолчал с минуту, словно припоминая.
- По-моему, он его задушил. - Он снова помолчал и потом улыбнулся и закивал: - Да, да. Он задушил хозяина его собственным поясом.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
- Ну, по крайней мере, одно мы поняли, - заметил брат Эадульф, когда Себби вышел.
Фидельма подняла веселый взгляд на своего товарища.
- Что же? - спросила она серьезно.
- Брат Себби не любит настоятеля Путтока. Он как будто намеренно бросает тень подозрения и на Путтока, и на его слугу Эанреда.
Фидельма склонила голову, молча соглашаясь, - это было очевидно.
- Чересчур намеренно? - задумалась она. - Может быть, нам все же стоит быть осторожнее в толковании слов брата Себби… Он явно ничуть не менее честолюбив, чем его настоятель. Он уверен, что если Путтока устранить, то он сам станет настоятелем Стэнгранда. Вопрос в том, насколько его честолюбие влияет на его отношения с людьми?
Эадульф лишь кивнул.
- Да, но, может быть, нам не помешает еще раз поговорить с братом Эанредом.
Фидельма лукаво улыбнулась.
- А ты не забыл про брата Ронана? У тебя ведь нет сомнений в том, что он виновен?
Сакс заерзал и заморгал. В самом деле, то новое, что он услышал от брата Себби, заставило его забыть, ради чего они беседовали с этим монахом.