- Татьяну? Не может быть. Случайно?
- Нет. Это было умышленное убийство. И я хочу чтобы помогла мне в расследовании. Ты по-распрашивай по своим старым каналам, кто мог это сделать. Может кто, что видел.
- Иштван, милый мой. Эти революционеры фанатики, но не убийцы. Вряд ли они могли пойти на такое преступление. Вам нужно искать убийцу в другом месте.
- Я все это знаю. Но все же стоит проверить. Чем черт не шутит? Может они до министра добраться не смогли, и выбрали как мишень его дочь.
- Вряд ли. - огорченно протянула девушка, - но я обещаю что сделаю все от меня зависящее.
- Я буду благодарен. Ты понимаешь. - Иштван намекал на вознаграждение.
Лиза посмотрела на него грустным взглядом, взглядом безнадежно влюбленной женщины и грустно сказала:
- Наградой мне станет совсем другое.
Иштван спрятал взгляд и отошел к окну.
- Ты все еще любишь свою даму икс.
- О чем ты? Я не понимаю.
- Ну же, родной мой. Я все знаю. Я женщина, я все чувствую. В твоих глазах горит печаль о ней.
Иштван промолчал, продолжая бесцельно смотреть в окно.
Лиза грустно вздохнула и вышла, бросив на ходу:
- Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я сделаю все, что от меня зависит.
Когда дверь за ней закрылась, Иштван тихо сказал:
- Спасибо.
Глава 6
Домой Иштван вернулся поздно вечером. Все еще находясь в грустных мыслях, он лишь мельком бросил взгляд на тройку саней, стоящую в отдалении, не предав этому факту значения.
Его дом располагалась у западной стороны Большого канала. Ранее этот особняк, еще до первой его перестройки принадлежал одному купцу первой гильдии, но после его смерти, вдова продала дом и прилегающие к нему земли барону Обличу, отцу Иштвана. Барон пристроил главный дом, построил конюшню и каретную. Перестроил оранжерею и купальню, и для своей супруги возвел небольшую часовенку.
Позже барон пристроил зимний cад, окнами выходящий на Малую Невку и липовую аллею протянувшуюся вдоль всего берега. Зимой и летом, сад почти всегда был залит солнечным светом, благодаря витринным окнам установленным во всю высоту этажа. Это было любимое место Иштвана. Часами он мог сидеть в своем старом потрепанном кресле, предаваясь воспоминаниям и своим мыслям.
Иштван зашел в дом, и услышал звуки фортепиано. Они доносились из музыкально зала. Это был Апрель - Шопена. Иштван положил перчатки на мраморный столик у входа. И осторожно, стараясь не шуметь, прошел в белую комнату.
Старый слуга сыщика, который одновременно выполнял роль его камердинера, лакея и личного повара, жил в служебном помещении, построенным для него возле оранжереи, поэтому Иштван был крайне удивлен тому, что в столь позднее время в его доме мог находиться посторонний. Иштван уже привык к строптивому нраву старого слуги, уже давно отказавшегося дожидаться возвращения своего господина. Но наличие гостя в столь позднее время, поразило его своей необычностью.
В комнате, залитой лунным светом, отражающимся в белых поверхностях стен и рояля (отсюда и название музыкального зала - белый), за инструментом сидела девушка. На ней было теплое, синее платье из дорогого бархата. Ее руки порхали по клавишам, незаметно, едва уловимо, и старый инструмент, который стоял здесь, скорее для красоты, и уже много лет, после смерти баронессы Облич, не использовался по назначению, издавал прекрасные звуки трогательной мелодии.
- Как вы вошли? - строго спросил Иштван, обращаясь к незнакомке.
Музыка стихла. Незнакомка обернулась и в белом свете луны, Иштван узнал Великую княжну. Увидев сыщика, Катя мило улыбнулась и невинным, слегка лукавым голоском ответила:
- Ваш слуга впустил. Довольно премилый старик. Он так долго рассказывал мне о вас, что я могу теперь смело утверждать, что знаю о вас все.
Иштван про себя выругал за болтливость Демидыча. Старик и в самом деле любил поговорить, но из-за своего одиночества ему редко это удавалось. И оттого этот седовласый иуда так искренне радовался редким гостям.
Завтра же выгоню этого пройдоху! - подумал про себя Иштван, заранее зная, что никогда не сделает этого в память об отце, хотя это желание в последнее время возникало у него довольно часто. Когда родители Иштвана погибли при крушении поезда, Иштван распустил всех слуг. Только Оскар не пожелал уйти. Старик так привык к барскому дому, что считал его своим. У него не было родственников, не было друзей, и Иштван решил, что будет жестоко вот так выгнать несчастного старика на улицу. Позже он не раз пожалел о своем решении, но все же имел к своему преданному слуге очень трепетные, почти сыновья чувства, поэтому Оскар Демидович, до сих пор служил в особняке.
- Вам нельзя здесь находиться. - строго сказал Иштван и сняв пальто бросил его на спинку кресла.
- Почему? - совершенно искренне удивилась Катя. - вы ждете кого-то другого?
Иштван включил свет, и девушка недовольно поморщилась.
- Выключите! Выключите немедленно! - махнула она ручкой. - А впрочем… Мне все равно. Я пришла поговорить с вами.
- Поговорить? О чем? - искренне удивился Иштван.
Эта девушка начинала пугать его своей непредсказуемостью. Одному только богу было известно, что за мысли могут кроиться в ее маленькой, прелестной головке.
- Вы поступили очень не хорошо, когда бросили меня одну на том балу.
- У меня были на то причины, - спокойно ответил Иштван.
Он забыл, что накануне, уже собирался войти за княжной следом, может быть даже пригласить ее еще на один танец, попытаться разъяснить случившуюся между ними сцену, но ему помешал случай. А после этого он даже не вспоминал об этом.
- К тому же, вы сами просили меня не тревожить вас. - неожиданно вспомнил он.
Катя недовольно фыркнула и вернулась к музицированию. Вновь ее пальцы запорхали по клавишам, извлекая из старого, уже казалось изжившего свой век инструмента божественную мелодию. На этот раз она играла Моцарта. Неожиданно музыка стихла, и Катя резко обернулась. В ее глазах стояли слезы.
- Вы меня очень обидели. - неожиданно выпалила она.
- Чем же? Позвольте узнать?
- Своей холодностью. Я открыла вам душу, дала надежду.
- Вы Екатерина Дмитриевна, простите заранее мне мою дерзость, в моих глазах маленький, капризный ребенок. Желающий достичь недостижимого.
Катя фыркнула, но ни капельки не обиделась, а наоборот даже вся просияла самой очаровательной улыбкой.
- Вы ведь не считали меня ребенком, когда целовали, господин сыщик. Не так ли? - лукаво подметила она.
- Я думаю вам, Ваше высочество, нужно уйти, - тихо сказал Иштван. - В столь позднее время, девушке вашего положения не возможно находиться в доме холостого мужчины, к тому же без сопровождения. Это безрассудство.
- Кто это решил? Вы, господин сыщик?
- Таковы правила приличия, Екатерина Дмитриевна. - официально ответил Иштван.
- Меня мало волнуют какие-то там правила. Все это слишком банально и старо. Вы ведь читали Анну Каренину?
- При чем тут это?
- Вы читали, - сама себе ответила Катя, - Я видела у вас эту книжку на столике. Вы считаете, что ее любовь не заслуживает уважения, только лишь потому, что она была замужем? Вы вероятно считаете ее низкой и недостойной вашего внимания женщиной. Но в моих глазах она святая. Она сумела вопреки всему остаться верной своему сердцу. Не предать любовь, а упиваться ей и жить. Да, господин сыщик, она умела любить, умела жить. А такие как вы убили ее своими правилами!
Катя говорила эмоционально, вероятно свежи были еще ее впечатления от прочтенной книги.
Иштван невольно усмехнулся.
- Но вы Екатерина Дмитриевна не Каренина, а я, не знаю к счастию ли нет, не Вронский.
- Мы те, кем являемся на самом деле, - задумчиво произнесла Катя, - и те, кем хотели бы быть.
Иштван сдался. Он выпрямился в струну, по старой армейской привычке и строго посмотрел на Катю.
- Я не собираюсь обсуждать с вами такие вольные темы. - сухо предупредил он.
- Отчего же? Хотя… Напрасно. Это очень занимательная тема, для молодой девушки и отважного офицера. Вы не считаете?
Иштван замер в удивлении. Она явно кокетничала с ним. Эта девочка, совсем невинная в своих познаниях жизни открыто флиртовала с ним, с боевым офицером, с человеком строгой военной закалки. Все это казалось ему таким трогательным. Он любил ее, но любил любовью другой, не так как в свете любят женщин. Он любил ее любовью созидательной, душевной, трепетной. Знать, что она есть на свете, знать, что о ней все его мысли, этого ему было достаточно. И вот она сидит у него дома. Одна, в полной темноте, играет на пианино и ведет взрослые речи.
- Я провожу вас. - сказал Иштван.
- Я найду дорогу сама, - бросив печальный взгляд, с иронией ответила Катя.
Она поднялась и с горящим взглядом демонстративно сделала шаг вперед. И столько было в этом простом движение природной грации, светского изящество, смешанной с юношеской невинностью, что Иштван затаил дыхание, не зная чего еще можно ожидать от этой взбалмошной особы.
Княжна сделала еще один шаг, продолжая смотреть сыщику прямо в глаза. И он сдался. Непроизвольно, Иштван сделал ответный шаг ей навстречу. Девушка взвизгнула и бросилась к нему. Она обвила его шею руками, и столько было в ее движениях непосредственности, так тонко граничащей со страстью, что Иштван потерял голову. Он позволил себе забыться. Целовал ее щеки, целовал ее руки, вдыхал аромат ее волос. Но когда его губы лишь коснулись ее, девушка испуганно вскрикнула, вырвалась, и быстро схватив свою шубку, лежащую рядом с его пальто, сбежала, оставив после себя лишь тонкий аромат нежных духов и юности.
Иштван так и остался стоять посреди зала, пораженный случившимся и растерянный от своей собственной слабости.
Глава 7
Утро следующего дня далось Иштвану нелегко. Всю ночь его мучили кошмары. Он видел свою музу, свою милую княжну. Она весело смеялась и бегала вокруг него, прищелкивая язычком, поддразнивая. Затем Иштвану вдруг приходило понимание, что он это вовсе не он, а кто-то другой. Он видел свои руки, протянутые к девушке, и пытался остановиться, но не мог, его тело было ему неподвластно.
В один из моментов, девушка оказалась слишком близко, и эти омерзительные руки, с худыми длинными пальцами, вдруг схватили ее нежную шейку и начали душить. Прекрасное лицо княжны исказилось от страха и боли. Она начала кричать и отбиваться. Пыталась вырваться, билась словно пойманная райская птица до тех пор, пока руки убийцы не сделали свое черное дело и тело девушки не упало замертво к его ногам.
Первый раз Иштван увидел этот сон едва сомкнулись его веки с мыслью о поцелуе, и он проснулся в холодном поту. Затем долго сидел на постели не в силах заснуть.
Когда сон вновь пришел к нему, картина повторилась.
И так продолжалось всю ночь, пока рано утром в комнату не вошел Демидыч, и не распахнул тяжелые шторы впуская в комнату утренний свет.
Иштван сел на постели, взял со столика серебряные портсигар и закурил. Обычно он старался не курить по утрам, считая это вредным для здоровья. Но сегодня организм требовал.
- Оскар, почему ты вчера пустил в дом гостью, и не дождался моего возвращения? - строго спросил Иштван.
Старик поставил перед сыщиком столик с завтраком и спокойно ответил.
- Барышня ждала вас долго. Я предлагал ей прийти в другой день, она пожелала дождаться. - спокойно ответил он.
- Ты должен был дождаться меня вместе с ней. - сказал Иштван.
- Я не могу, вы же знаете, ваше благородие. Кости мои уже не молоды, к тому же работы по дому набежало, мне должно было рано встать. Это роскошь для меня - не высыпаться.
Иштван нахмурился и проворчал.
- Прогоню.
Старик улыбнулся, сделав вид, что не расслышал слов барина и вышел.
Докурив сигарету, Иштван отхлебнул кофе и поднялся. Он подошел к окну. Ночью видимо падал снег. Все деревья в саду были покрыты огромными, белоснежными шапками. Но дорожка от дома была расчищена, за что Иштван мысленно поблагодарил своего слугу, ругая себя за грубость. Встал же старик, и расчистил выход, чтобы барин не погряз в сугробах.
Закончив с завтраком, Иштван решил первым делом навестить князя Мухина, в его доме на Елагином острове.
Елагинский особняк, на протяжении уже нескольких лет был пристанищем премьер министра. Дом не был его собственностью, и в случае отставки возвращался обратно в казну государства. Но по сей день, Мухин жил в этом просторном, трехэтажном особняке старой постройки.
В свое время, дом был построен на острове. Затем его перестроили до нынешних размеров с выдержанной царской роскошью и провели к дому несколько резных чугунных мостов, расположенных на одном берегу острова.
На улице было прохладно, и Иштван в душе загрустил о теплом лете, и солнце. Зима своей холодностью навевала на него тоску.
Дом князя охранялся несколькими десятками солдат и жандармских офицеров. Первый караул стоял у моста, часть патрулировали территорию самого острова, остальные находились в доме. Сразу признав в визитере важного чиновника, солдаты вытянувшись в постойке пропустили сани к дому.
В сером свете зимнего утра, дом казался унылым, и явно передавал настроение его обитателей.
Во дворе Иштвана встретил адъютант князя Зацепкин Александр Павлович. Это был высокий шатен, открытой внешности, с характерными для того времени усами и бородкой, с добрым и прямым взглядом.
- Иван Аркадьевич, вы по делу, или с визитом? - вежливо спросил Зацепкин.
- По делу. - ответил Иштван. - Князь у себя?
- Да. Только он в горе, вчера как от вас приехал, так заперся в комнатах на верхнем этаже, никого к себе не пускает. Это же такой удар для его больного сердца. Я боюсь как бы чего дурного не случилось. - грустно признался Зацепкин.
Видно было как преданно адъютант относился к князю, и что при надобности, этот отважный и честный человек, не пощадит живота своего за жизнь князя. Эта служба была для него личным делом, к которому он относился с должным уважением и трепетом.
Зацепкин провел Иштвана в гостиную, и удалился, чтобы доложить о визите князю. Через несколько минут, на пороге появился встревоженный князь. Иштван сразу заметил что трагедия, случившаяся с Татьяной, отняла у премьера еще лет десять жизни. Он заметно постарел за одну только эту ночь. Мешки под покрасневшими глазами и плотно сжатые бледные губы, ввалившиеся щеки и безумный, тревожный взгляд. Вопреки обычаям, Мухин вышел к посетителю в домашнем халате и тапочках.
Князь прошел через комнату, не слышно ступая по персидскому ковру своими мягкими домашними тапочками, и опустился в кресло, напротив сыщика.
- У вас для меня хорошие новости? - нервно закусывая губу спросил князь.
Иштван замялся, он не знал как сообщить князю о ужасной пропаже, это ведь будет значить, что старик даже не сможет похоронить своего ребенка. Одному только богу известно, что с ней могут сделать, и для каких нужд ее похитили.
- К сожалению нет. - скорбно произнес Иштван.
Князь казалось не обратил внимания на интонацию и спросил:
- Значит плохие?
Иштван поднялся, и нервно теребя перчатки прошел до окна. Там остановился и обернулся:
- Ваша дочь пропала.
- Как опять?
- Вы меня неправильно поняли, князь, тело вашей дочери исчезло.
Тут видимо до князя дошло, смысл сказанных слов. Он вскочил всей своей грузной массой и закричал:
- Саша!
В комнату влетел адъютант и замер на пороге ожидая указаний.
- Немедленно доставить ко мне Лаврова! Этого жалкого постулата! Этого пройдоху! Он дал мне свое слово…
- Лавров мертв, князь. - скорбно сообщил Иштван.
Князь осекся, и посмотрел безумным, будто не понимающим взглядом на сыщика. Чувствуя что это известие выбивает его из мыслей, князь грузно плюхнулся обратно в свое кресло. Зацепкин было бросился ему на помощь, но князь воскликнул:
- Оставьте Саша. - и оборачиваясь к Иштвану заговорил вопросами, - Что вы такое говорите? Когда? Как?
- Вечером вчерашнего дня. Мы нашли его тело в амфитеатре.
- Да… Я был у него вчера, разговаривал…Его убили? - догадался князь, - а мою дочь похитители?
- К сожалению.
Вдруг взгляд князя вспыхнул жгучей ненавистью, он сжал кулаки и прошипел:
- Найти каждую крысу! Вытряхнуть все подвалы, перевернуть город верх дном. Привести ко мне!
Адъютант без раздумий понял, что князь обращается именно к нему, и бросился исполнять приказ, когда Иштван остановил его. И в последний раз попытался воззвать к князю.
- Князь. Я хотел бы попросить вас не предпринимать резких и необдуманных решений. Мы с вами договорились о сроке, и я даю вам слово офицера, что выполню свое обещание. А пока, я попросил бы вас ничего не предпринимать. Это может навредить следствию.
Мухин поднял взгляд на сыщика, и его слова прозвучали скорее как угроза, нежели как предупреждение:
- Шесть дней, - процедил князь сквозь зубы, - у вас Облич осталось шесть дней.
- Я успею. - с уверенностью ответил Иштван, и вышел.
Надев на голову шапку, Иштван запрыгнул в сани и громко крикнул ямщику:
- На Гороховую!
Глава 8
Не успел Иштван подняться по лестнице, как ему наперерез выскочил Димитриев. В руке он держал конверт.
- Что это? - отвлекаясь от своих мыслей спросил Иштван, когда Петр протянул ему конверт.
Иштван повертел его в руках. Письмо не имело ни адресата, ни имени отправителя. Значит, сделал вывод он, пришло в отделение с посыльным.
- Принес посыльный? - спросил он.
- Мальчишка, просил передать лично тебе.
- Читал?
- Нет! - нервно воскликнул Димитриев.
Иштван развернул и прочел короткое содержимое письма от неизвестного.
- Я знаю, кто виновен в смерти княжны. Взамен за свои сведения, ожидаю от вас соответствующую компенсацию. О месте, во избежание случайностей, я сообщу вам позже. Будьте один. - Иштван дочитал письмо, и серьезно посмотрел на Димитриева. - Кто знает о смерти княжны? Аверьянов, Мухин, и великий князь. Если исключить князей, остается наш юнкер. Аверьянова давно отпустили?
- Сразу после допроса. Но за ним следят наши люди. Он сразу отправился домой, и больше не выходил.
- И что думаешь?
- Думаю надо идти. Чем черт не шутит. Может наш мистер икс, на самом деле располагает необходимой информацией.
- Я пойду, - решительно заявил Иштван.
- Опасно.
- Я дал слово князю, и теперь это дело касается меня лично.
- Возьмешь с собой жандармов?
- Нет. Пойду один. - Иштван взбежал по лестнице, и обернувшись добавил, - риск это наша работа, не так ли?
Димитриев кивнул.
Позже пришло второе письмо, с точными указаниями времени и места. Внизу была приписка: "Условный знак - вчерашний выпуск газеты "Новое время"."
За час до указанного времени Иштван вышел из здания Департамента и на наемной тройке отправился в сторону Невского проспекта.
Встречу, неизвестный назначил на паперти, перед храмом. Там всегда было людно. Нищие и попрошайки, плотными рядами выстраивались вдоль стен храма, построенного полумесяцем, образовывая своеобразную аллею из живых людей у врат святой обители.