- Я отвечал, что, как твой шурин, не вправе давать рекомендации. Но в неофициальной беседе я сказал, что ты самый лучший в Англии специалист в этом деле. Надеюсь, что не накликал тем самым на тебя какую-нибудь опасность.
- Я занимаюсь одним из последствий Проклятия дома Харрисонов. - Пауэрскорт уже спешил продумать план своего расследования. - Давай представим, просто ради гипотезы, что смерть Вилли не была случайной. Но какую бы цель ни преследовал убийца - он не получил того, чего добивался. И вот теперь старый мистер Харрисон отправился на банковские небеса на встречу с сыном, возможно, на райские Елисейские Поля, где растут прибыльные займы и удачные арбитражные сделки. Но что, если и теперь убийца не достиг цели? Что тогда?
- Не хочешь же ты сказать… - начал Берк.
- Хочу. Именно это я и имею в виду. Возможно, существует ужасная угроза, страшная опасность для всех пока еще живых Харрисонов. Но исходит она изнутри банка или извне, я сказать не могу.
7
Парк уже почти опустел. Сильный ветер, от которого не защищали даже деревья, разогнал большинство гулявших по домам - пить вечерний воскресный чай или слушать вечернюю воскресную службу. Но Ричарду Мартину и Софи Вильямс такая погода была как раз по душе. Им редко удавалось видеться на неделе, девушка вечерами посвящала себя делам суфражисток, а Ричард старался не давать матери повода для подозрений.
- Куда это ты собрался? - спрашивала та, заметив, что сын пытается улизнуть через заднюю дверь, и следуя за ним по пятам. - Уж не с этой ли девчонкой ты снова встречаешься? Сколько раз я тебя предупреждала! И что бы сказал твой бедный отец, узнай он, что его сын бросает несчастную мать на произвол судьбы одну дома и убегает к молоденькой вертихвостке!
Ричард подозревал, что будь отец жив, он был бы на его стороне и пожелал бы сыну удачи в ухаживании за столь миловидной девушкой, как Софи, но Ричард никогда не осмелился бы высказывать это вслух. Проще и разумнее было не перечить матери.
Но по воскресенья Ричард считал себя вправе распоряжаться своим временем по собственному разумению - ведь это был единственный день, когда ему не надо было ехать на работу в Сити. К тому же по воскресеньям его мать часто посвящала себя делам церковного прихода. В любом случае она и вообразить себе не могла, что ее сыну придет в голову обхаживать представительницу противоположенного пола в воскресенье.
И вот, как и повелось по воскресеньям, Ричард и Софи гуляли по парку вдалеке от их родных улиц.
- Ричард, - вдруг оживилась Софи, - расскажи, что происходит в вашем банке? Кто бы мог подумать, что в таком респектабельном месте обнаружат труп!
- Ну, - торопливо возразил Ричард, - обнаружили-то его не совсем в банке. - На минуту он представил себе, как обезглавленный труп поднимается по ступеням и усаживается за стол в конторе на втором этаже. - Тело недавно выловили из реки, но лишь на этой неделе открылось, что это был старый мистер Харрисон. Только представь, Софи, я лично встречал управляющего Английским банком!
- Не может быть! А правда, что он могущественнее лорда-мэра? И есть ли у него кот, как у Дика Веллингтона?
- Это самый влиятельный человек в Сити, Софи. Ему подчиняются все. Все. И мне посчастливилось провожать его к мистеру Фредерику! "Как поживаете, молодой человек?" - вежливо спросил он меня на лестнице.
- Настанет время, когда женщины наконец добьются равноправия и права голоса, тогда в банках больше не будут заправлять одни мужчины.
Ричард подавил вздох, услышав, что его восторженный рассказ стал поводом для очередных нападок на порочность мужской части общества.
- Но женщины уже и теперь работают в банках, Софи, - пробормотал он, стараясь перевести разговор на другую тему.
- Знаю. Я встречала некоторых из них на наших собраниях. Но им достаются лишь малозначительные должности, вроде машинисток и младших клерков. Выше им никогда не позволят подняться.
Пока Софи произносила свою проповедь, глаза ее горели страстью. Ричард невольно любовался тем, как преобразилась девушка, - он чувствовал, что в такие минуты любит ее еще сильнее.
- Но скажи мне, - Софи вновь вернулась к злоключениям банка Харрисонов, - как они восприняли это известие? Я имею в виду совладельцев. Оно их огорчило?
- Не могу сказать, чтобы очень, - отвечал Ричард, поспешно сходя с тропинки при виде двух огромных псов, которые гонялись друг за другом по парку, не обращая внимания на крики хозяев. - Пожалуй, мистер Вильямсон - до того как стать совладельцем, он был старшим управляющим - огорчился больше других.
- Но он-то даже не родственник покойного! - Софи была потрясена черствостью банкиров.
- Думаю, мистер Фредерик, тот, кто сейчас всем заправляет, весьма обеспокоен тем, чтобы на банк не накинулись клиенты. Поэтому он и пригласил управляющего Английским банком.
Даже самое ничтожное событие в конторах Сити не ускользает от взглядов младших служащих. Слухи столь же легко пробивают себе дорогу в офисы, как и на улицы и в рестораны.
- А молодого мистера Харрисона, Чарлза, случившееся, казалось, только раздражало. Хотя, возможно, он был возмущен тем, как обошлись с его двоюродным дедушкой.
- А ты сам видел тело, Ричард? - спросила Софи, проявляя любопытство, которое, несомненно, постаралась бы пресечь у своих маленьких учеников. - Оно действительно было обезображено?
- Сам я его не видел, Софи, - покачал головой Ричард, - так что, боюсь, не могу удовлетворить твое любопытство.
- А не повлияет ли случившееся на дела банка? Ведь по сути ничего не изменилось. Мистер Фредерик уже давно им управляет.
- В принципе, ты, конечно, права, - отвечал молодой человек, не догадываясь, куда клонит его собеседница, - но, по правде сказать, я не уверен. После гибели Вилли Харрисона большинство важных решений согласовывались со стариком. И не раз нам случалось терять деньги и упускать выгодную сделку, только потому что мы слишком долго ждали ответа - телеграммы или письма - из Блэкуотера. Однажды, из-за поломки телеграфа, мы потеряли пятнадцать тысяч фунтов.
Несмотря на молодость и неискушенность в делах, Ричард Мартин обладал острым банковским умом. За пять лет работы у Харрисонов он узнал не меньше, чем за время подготовки к сдаче банковского экзамена.
- Я просто не знаю, что будет дальше. Просто не знаю.
Софи почти ничего не было известно о жизни Сити. Но ее тревожило, что Ричард так обеспокоен происходящим.
- Могу я попросить тебя об одном одолжении? - спросила девушка, глядя своему спутнику прямо в глаза.
- Конечно, - отвечал Ричард, чувствуя, как забилось его сердце.
- Во вторник вечером у меня собеседование с моей директрисой. Не знаю, по какому поводу она захотела меня видеть, но все же немного волнуюсь. Не могли бы мы встретиться позже вечером, чтобы я рассказала тебе, как все прошло?
- Конечно, - согласился Ричард, стараясь придумать, как усыпить подозрения матери. Может, сказать, что пришлось задержаться на работе? А может, он сумеет пораньше уйти из конторы.
- У тебя-то ничего не стряслось? Уверен, что в школе не могут не ценить твоих педагогических талантов, ведь дети так хорошо учатся.
- Я и сама теряюсь в догадках, в чем тут причина. Возможно, так - пустяки. Но на прошлой неделе директриса как-то странно на меня смотрела.
- Давай договоримся, - предложил Ричард, - что я буду ждать тебя в пять часов в кафе напротив вокзала на Ливерпуль-стрит. Думаю, мне разрешат уйти с работы чуть пораньше, если я скажу, что у меня есть на то важные причины.
На обратном пути Софи с тревогой думала о судьбе банка, в котором служил Ричард, и о своем собеседовании. Но Ричард был на удивление счастлив. Если Софи сама попросила его о встрече, значит, она все же к нему не равнодушна!
Старого мистера Харрисона хоронили ясным весенним утром. Маленькая церковь в Блэкуотере была заполнена собравшимися на церемонию слугами, арендаторами, местными жителями, а также небольшим количеством приезжих из Лондона, тех, кто захотел отдать дань памяти покойного. Гроб вынесли из дома и обнесли вокруг озера, которое он так любил. На воде играли солнечные блики и сверкали отражения античных храмов, хранивших его секреты. Старому мистеру Харрисону суждено было покоиться в новой семейной часовне, рядом с его старшим сыном.
Несколько дней спустя лорд Фрэнсис Пауэрскорт шел по проселочной дороге, направляясь на встречу с сестрой старого мистера Харрисона - самым старым из оставшихся в живых членов этого семейства.
- Ей уже за восемьдесят, - объяснял ему Фредерик Харрисон, с которым он встречался утром в его конторе в банке в Сити. - Она все еще неплохо видит и почти всегда хорошо слышит, но мысли ее блуждают где-то далеко. Такое впечатление, что какие-то детали ее мозга на время выходят из строя, а потом снова начинают работать.
Джонни Фицджеральд отправился в Коуз, где должен был навести справки о Вилли Харрисоне, старшем сыне, погибшем во время плавания. Пауэрскорт не был уверен, что кто-то еще помнит о трагедии, случившейся больше года назад, и боялся, что давняя история за это время могла обрасти вымыслом. Но ему было важно проверить верность сведений, полученных от шурина.
Пауэрскорта провели через нарядный зал, чьи стены украшали многочисленные фамильные портреты. Ему показалось, что он узнал лицо молодого Фредерика - тот восседал на лошади и осматривал свой парк.
Старая мисс Августа Харрисон ожидала гостя в салоне - прекрасной комнате с расписным потолком и окнами в сад. Похоже, что с каждым годом хозяйка становится все меньше, словно постепенно сморщивается, подумал Пауэрскорт, отвечая на ее формальное приветствие.
- Чем я могу вам помочь, лорд Пауэрскорт? - медленно проговорила мисс Харрисон, предлагая гостю стул у мраморного камина.
- Весьма благодарен вам за то, что вы согласились принять меня в такое тяжелое время, - начал Пауэрскорт, отмечая, что траурные одежды мисс Харрисон напоминают ему о королеве Виктории. - Я бы хотел задать вам ряд вопросов о вашем брате.
- Это быть тогда, когда мы еще жили во Франкфурте, - произнесла она медленно.
Пауэрскорт решил, что старуха так и не овладела английским и в мыслях то и дело сбивается на немецкий. Меж тем она замолчала и подозрительно покосилась на гостя.
- Что именно вы хотели узнать о моем брате? - Мисс Харрисон снова пришла в себя. - Я ничего не знаю о банке. - Она покачала головой. - Никогда этим не интересовалась и теперь не собираюсь.
- Я хотел узнать, как он проводил время, когда жил здесь, понимаете? - сказал Пауэрскорт, разглядывая римскую статую девственницы-весталки, стоявшую в углу комнаты.
- Вы говорите по-немецки, лорд Пауэрскорт? Мне легче разговаривать по-немецки. - Старуха словно просила его, нервно потирая свои скрюченные пальцы.
- Боюсь, что нет, мисс Харрисон. Моя жена говорит, но ее нет со мной сегодня. Но пожалуйста, не спешите, я не собираюсь торопить вас.
Он улыбнулся.
- На деревьях в парке начинают распускаться почки, - заметила старуха. - Мне всегда нравилась весна в этих краях. Хотя здесь и не так хорошо, как на Рейне. Нет ничего красивее, чем Рейн весной.
Пауэрскорт старался вычислить соотношение между периодами ясности и затмения в мозгу со беседницы. Похоже - половина на половину. Он чувствовал, что приличия не позволяют ему задержаться дольше чем на час, и уже сомневался, что удастся хоть что-то выведать.
- Интересно, - произнес он самым вкрадчивым голосом, - как ваш брат проводил время, пока жил здесь?
- Карл жил очень уединенно, когда бывал здесь. Любил гулять в саду и у озера. Наверное, это был тридцать пятый или тридцать шестой год, тогда папа возил нас в Гарду, - добавила она, и мозг ее снова отключился. - Карл катал меня на лодке.
- А что-нибудь беспокоило его в эти годы? - поспешил задать следующий вопрос Пауэрскорт, в надежде вернуть собеседницу к реальности.
- У всякого, кто имеет дело с банками, есть причины для беспокойства, так говорил мой отец. Вечное беспокойство. Думаю, его что-то беспокоило. Пожалуй, что так. А в Гарде были такие танцы. - Старуха снова погрузилась в воспоминания, и на губах ее заиграла прежняя легкая улыбка. - Никогда больше, никогда больше… - бормотала она, качая седой головой из стороны в сторону.
- А как вы думаете, что его беспокоило? - предпринял новую попытку Пауэрскорт.
- А эти горы! - Лицо мисс Харрисон просияло радостью, глаза лучились от воспоминаний, оживавших внутри нее. - Горы были так прекрасны! И можно было долго-долго гулять по ним. Карл брал меня с собой на вершину Любоваться цветами. Он очень беспокоился, поэтому в последние годы часто ездил в Германию. Несколько раз ездил. А по субботам мы всей семьей отправлялись на лодке вниз по озеру и приставали к берегу у какой-нибудь деревушки. Иногда мы пили там чай. У них были замечательные булочки. Вы слышали о булочках на Озерах, лорд Пауэрскорт?
- Да, - солгал Пауэрскорт, - отличные булочки. А где останавливался ваш брат, когда ездил в Германию?
- Знаете, порой мне хотелось, чтобы мы вообще никуда не уезжали, чтобы не переезжали из Франкфурта в Лондон. Карл говорил, что в Лондоне дела пойдут лучше, чем во Франкфурте. Франкфурт и Берлин такие замечательные города, правда, лорд Пауэрскорт?
- Действительно замечательные. - Пауэрскорт чувствовал, что едва сдерживает подступающее раздражение. - Так Карл туда ездил? В Берлин и Франкфурт?
- Говорят, он теперь так разросся, Берлин. И все растет и растет, - продолжала старушка. - Карл рассказывал, что едва узнал его. Огромные здания для парламента и всего такого. В годы нашей молодости этого и в помине не было.
- А зачем он ездил в Берлин и Франкфурт? В отпуск? - Пауэрскорту все труднее становилось поддерживать вежливую беседу.
- Если вы работает в банке, можете забыть про отпуска, так говорил отец. Что-то там разладилось в банке. Даже когда вы в отъезде, тревога следует за вами по пятам, даже в такие прекрасные места, как Озера. Бедный папочка!
- Так это Карл считал, что в банке что-то разладилось? В его банке в Сити? - Пауэрскорт изо всех сил старался сдержать раздражение.
- Отец говорил, что банкир может чувствовать себя спокойно только в могиле. - Старая мисс Харрисон с вызовом посмотрела на Пауэрскорта. - Вот и Карл теперь там. Надеюсь, он найдет успокоение. Последние годы он любил повторять, что ему остались мгновения драгоценного покоя.
- Это Карл говорил или ваш отец? О драгоценном покое? - Пауэрскорт чувствовал, что ему хочется как следует встряхнуть собеседницу, но понимал, что это не поможет.
- Отца похоронили в большой церкви в центре Франкфурта. Так много людей, такая замечательная служба! И дождь шел, я помню, хотя было начало лета. Но дожди там не такие, как здесь. Знаете, я слышу, как они барабанят по крыше и оконному стеклу. А иногда на крыше раздаются очень странные звуки. Но последнее время они, кажется, прекратились.
- Так что все же беспокоило Карла? - "Я иду на последний приступ, - думал Пауэрскорт, - больше мне от нее ничего не добиться".
- И матушку похоронили там же, - сообщила ему старуха, - в той же церкви, спустя восемь месяцев. Она так и не оправилась от этой потери, знаете ли. Они сказали, она умерла от горя. Как вы думаете, такое возможно, лорд Пауэрскорт? Если бы горе могло убивать, то в мире осталось бы не так много людей, верно?
- Несомненно, - согласился Пауэрскорт. - Так Карл беспокоился по поводу банка?
- Банк - это вечное беспокойство, так говорил отец. Вечное беспокойство. Вот. Беспокойство. Все время.
- А Карл не говорил, что именно его беспокоило в банке?
Пауэрскорт подумал, что, возможно, с утра мозги у старухи проясняются. Вполне может быть. А что, если попросить леди Люси навестить ее и поговорить с ней по-немецки? "Неужели и я в конце концов стану таким? - спросил себя Пауэрскорт. - И мои мысли будут блуждать в прошлом, как ручьи, пробивающиеся к морю? Уж лучше смерть".
Пауэрскорт увозил с собой только два добытых факта: подтверждение того, что сообщил ему Фицджеральд о поездках старого мистера Харрисона в Германию и уверенность в том, что его и в самом деле волновало положение дел в банке. В дальнем уголке мозга Пауэрскорт хранил слова старухи о странных звуках на крыше, ужасных звуках, которые не могли быть вызваны дождем. Тогда чем? А вдруг, пока все в доме спали, по крыше тащили тело, чтобы обезглавить его потом в лесу, тело, которое позже сбросили в реку, а спустя какое-то время выловили за много миль отсюда, у Лондонского моста, где оно билось о борт судна, стоявшего на якоре.
По дороге к домику старшего конюха Пауэрскорт размышлял о том, что, может, с Самуэлем Паркером лучше начинать разговор утром. А теперь уже смеркалось. Пауэрскорт еще мог ясно разглядеть церковь слева, а за ней, чуть ниже, почти скрытые за деревьями очертания озера.
- Прошу вас, входите, лорд Пауэрскорт.
Самуэль Паркер встречал его в дверях. Конюху было уже за семьдесят, но он все еще был высок ростом и строен. Годы, проведенные в трудах на свежем воздухе, придали его лицу коричневатый оттенок - в тон глазам.
- Мейбл нет дома. Пошла в церковь помочь с цветами и удостовериться, что все прибрано.
Он указал гостю на стул у огня. Дрова Блэкуотера ярко горели в блэкуотерском камине. Стены украшали картины с изображениями лошадей.
- Неужели все эти замечательные животные прошли в свое время через ваши руки, мистер Паркер?
Начинай разговор с тем, близких собеседнику, напомнил сам себе Пауэрскорт. Как знать, может, в разговоре со старой леди в большом доме он выбрал неверный тон?
- Именно так, лорд Пауэрскорт, все они. Вот эти три справа от вас родились в один год. Их звали Аполлон, Анхис и Ахиллес. Старый мистер Харрисон всегда давал лошадям исторические имена, и каждый год мы выбирали другую букву. Один год у нас были Кесарь, Кассий и Клеопатра. Старый мистер Харрисон любил повторять мне: "Получше приглядывай за этими лошадьми, Самуэль. Настоящий Кассий заколол Цезаря в большом дворце в Риме, а до этого Цезарь волочился за этой женщиной из Египта, Клеопатрой". И всегда очень смеялся. Даже после того, как он повторял мне это по двадцать раз.
- А что, Ахиллес и в самом деле был таким быстрым, мистер Паркер? - Пауэрскорт заметил, что разговор о лошадях служил прекрасным пропуском в мир Самуэля Паркера: ведь тот как-никак всю жизнь провел с окружении этих животных.
- Ахиллес-то, лорд Пауэрскорт? Быстрым? Вот уж нет! Несмотря на такое имя, он был настоящий тихоход. Но славный конь, право слово.
- Когда я служил в армии, у нас тоже были замечательные лошади, мистер Паркер, просто великолепные. - Пауэрскорт подумал, что в молодости Самуэль Паркер тоже мог служить в армии. Многие конюхи осваивали азы своего ремесла в частях королевской артиллерии или транспортных подразделениях.
- Так вы служили в армии, милорд? Я тоже хотел послужить, пока был молодым, да мать меня не пустила. "Здесь у тебя есть хорошая надежная работа, - твердила она, - зачем искать смерти за границей?" Не знаю, может, она была и права. Значит, вам удалось повидать мир, милорд?
- Да, я провел несколько лет в Индии, - сказал Пауэрскорт, - на самом севере, на границе с Афганистаном. Служил в армейской разведке.