- Вам, наверное, было очень неприятно, учитывая ваши чувства к Уиллу.
Сесилия хотела что-то ответить, но, раздумав, отвернулась.
- Мои чувства? - наконец сдавленно произнесла она. - Откуда вы… - Ее глаза снова вспыхнули. - Что вам наболтала эта девка?
- Ничего. Никому не пришлось мне ничего объяснять. Я обо всем догадался еще в первый раз, когда приехал сюда с вестью об убийстве Краунса.
- Господи помилуй. - Сесилия перекрестилась и опустилась на стул, побелев, как полотно. - Неужели это было так очевидно? Думаете, Гилберт знал, что я превратилась в Марию Магдалину?
- Вряд ли один неосторожный поступок сделал из вас Марию Магдалину. Как бы то ни было, мне не казалось, что ваш муж обладает какой-то особой проницательностью, миссис Ридли. Я обратил на это внимание только потому, что моя служба архиепископу обязывает меня изучать людей.
Сесилия опустила голову и с невероятным усердием принялась разглаживать юбку. Оуэн догадался, что она пытается скрыть слезы. Ее голос, когда она заговорила, подтвердил правильность догадки.
- Уилл Краунс был нежным, любящим мужчиной. - Она, не поднимая головы, прерывисто вздохнула. - Судьба свела нас. Он был добр. Никогда не отказывал в помощи. Таким, я надеялась когда-то, станет Гилберт. Уилл был в большей степени моим мужем, чем Гилберт.
- Я здесь не для того, чтобы судить вас.
Только теперь она подняла на него взгляд. При свете пламени ее темные глаза поблескивали от слез.
- Но в последние месяцы, после смерти Уилла, Гилберт стал настоящим мужем. Он тяжело воспринял смерть друга. Она изменила его, словно Божья благодать каким-то образом перешла от Уилли к Гилберту. Если бы я только знала, что Гилберт может быть так добр… - Сесилия покачала головой. - Но я так и не узнала мужа. Двадцать пять лет я считалась его женой, но так и не узнала его. Теперь я очень об этом сожалею. - Она закрыла голову руками и разрыдалась так, что больно было слушать.
Оуэн сидел не шевелясь.
- Прошу вас, простите. - С трудом выговорив это, Сесилия поднялась, вытерла глаза и взбежала по лестнице, к полному смятению Сары, которая только что вошла из кухни с полным подносом еды.
Оуэн ненавидел себя за то, что вынудил Сесилию выказать столь сокровенные чувства. Только сейчас ему стало понятно ее сдержанное поведение. Она страдала из-за того, что предала мужа с его лучшим другом и эту ошибку уже нельзя было исправить. Теперь Оуэн уже не верил, что Сесилия приготовила то злополучное снадобье.
Поев, он отправился к домику управляющего, решив выяснить, почему так разнервничалась Кейт Купер.
На стук никто не откликнулся. Он вошел в дом и не увидел никаких признаков возвращения хозяйки. Возможно, Кейт Купер успела навести порядок. Оуэн вышел из дома и пошел к конюшне. По дороге ему встретился Джек Купер, выглядевший весьма разозленным.
- Ты успел побывать в моем доме? Кейт видел? Правда, что она вернулась?
- Я видел ее на кухне сегодня утром. Только что побывал в твоем доме в надежде переговорить с ней, но никого не застал.
- Кейт там нет? - Джек быстрым шагом пошел к дому и ворвался в дверь, словно стараясь поймать какого-то беглеца, все время от него ускользающего. Повернувшись на каблуках, он злобно уставился в лицо Оуэну. - Так куда же она подевалась, вот что я хочу знать!
Оуэну тоже хотелось это знать. И почему Джек так сердит?
- Когда она убегала из кухни сегодня утром, то сказала, что ее ждут дети.
Джек покачал головой.
- Я только что отвел детей на кухню, чтобы они поели. Ангарад спросила меня, сколько раз ей кормить сегодня детей. Она ведь, как и ты, думала, что Кейт вернулась домой. Но ее что-то не видно. Все как было утром.
Оуэн огляделся. Большой тюфяк в углу выглядел так, словно с него только что встали, одеяло было смято, а подушки разбросаны. Ни мешков, ни котомок. Ни плаща на стене.
- По-моему, ты прав, Джек. Похоже, она сюда даже не заходила. Так куда она ездила?
- К матери.
- Далеко отсюда?
- В Йорк. Ее мамаша живет там же, где и ты.
- Твоя жена была в Йорке? Она ездила туда с Гилбертом Ридли?
- Ну да, они вместе отправились в дорогу.
- Почему миссис Ридли не сказала мне об этом, никак не пойму, - воскликнул Оуэн. - Это ведь очень важно.
- На этот вопрос легко ответить. Мы ничего не сказали хозяйке. Я подумал, что для нее лучше всего забыть о существовании Кейт.
- Но после убийства Ридли твоя жена осталась без средств в Йорке. Наверняка ты беспокоился. И почему-то не счел нужным рассказать мне об этом.
- Ошибаешься, с ней было все в порядке.
- Как это?
- Кейт и не собиралась возвращаться с мастером Ридли. Она рассчитывала задержаться подольше - ее мать слегла, видишь ли. Кейт нашла бы способ вернуться. И я полагаю, уже нашла. Куда только подевалась эта женщина? - Джек закрыл за собой дверь в дом и принялся озираться, словно решая, куда направить шаги.
Оуэн попытался соединить в одно целое разрозненные куски картины. Сесилия застала Кейт с Краунсом, которого любила. Кейт отправилась в Йорк вместе с Ридли. Краунс и Ридли погибли. Кто-то планомерно травил Ридли. Нет, картина что-то не складывалась. Ему не давала покоя мысль о Кейт Купер.
- Как часто твоя жена ездит в Йорк? - поинтересовался Оуэн.
Джек Купер дернул плечом.
- Наверное, мне не следует жаловаться. Мать ее живет одна. Кроме Кейт, у нее никого не осталось.
- Как часто она ездит туда, Джек?
- Дай подумать. Значит так, на день Святого Мартина, на праздник Тела Христова…
- Поехала полюбоваться на представление? - Оуэн вспомнил о спутнице Краунса, облаченной в плащ.
- Ну да. И я с ней был. Но в тот раз мы ездили не ради ее матери. Нас пригласили к родственникам на свадьбу в Боробридж. Мы и ее мамашу с собой захватили.
Оуэн попытался скрыть волнение.
- Сколько дней вы провели в Йорке на празднике Тела Христова?
- Дай подумать. Мы приехали за день до шествия и провели еще один день после праздника.
- Значит, вы уехали той ночью, когда убили Краунса?
- Ну нет, мы уехали на следующее утро. А об убийстве вообще узнали только на свадьбе. Краунс был родом из Боробриджа, знаешь ли, туда быстро дошла дурная весть, - Джек нахмурился. - К чему все эти расспросы?
- Я просто пытаюсь понять, кто где был во время убийства, Джек.
- Ты в чем-то нас обвиняешь?
- Нет, пока ты вроде бы ничего не скрываешь. С какой стати я бы стал тебя обвинять?
Джек пожал плечами.
- Просто все эти расспросы…
- А что ты и твоя жена почувствовали, узнав о смерти Краунса?
- Мы оба были потрясены, не сомневайся. Ужасно, когда погибает хороший человек. Хотя, конечно, он был не святой… Я ведь тебе рассказывал о нем и о хозяйке.
- Ты все время был рядом с женой в Йорке, Джек?
- Не-а, - ответил Джек. - В один из вечеров Кейт расклеилась, знаешь ли, и я отправился посидеть в таверну. Не каждый же день выбираешься в Йорк. А сидеть и смотреть весь вечер, как работает ее мать, я не мог.
- И что это был за вечер, Джек?
Джек скосился на Оуэна.
- А тебе зачем знать?
Оуэн моментально нашелся.
- Краунс тоже посетил таверну Йорка незадолго до того, как его убили. Если и ты был там в ту ночь, то мог что-то слышать. Или видеть, не подходил ли к нему кто-то.
- Что ж, это было в ту самую ночь, только я пошел не в таверну Йорка, поэтому ничем помочь не могу. Может быть, теперь ты и твои люди поищете со мной Кейт?
Весь день они искали Кейт Купер, но даже следа не нашли.
На следующее утро Оуэн попрощался с Сесилией Ридли и Анной Скорби. Перед отъездом он попросил Анну прислать ему весточку сразу, как она приедет в монастырь Святого Клемента. Возможно, ему понадобится с ней поговорить.
Он в последний раз заглянул к Джеку Куперу, надеясь, что Кейт вернулась среди ночи. Джек хмуро одевал трех ребятишек.
- Как зовут мать Кейт, Джек?
- Фелис. Слишком вычурно для вышивальщицы.
- Вышивальщица? В Йорке?
- Ну да. В основном ризы и алтарные покрывала - все такое прочее.
- Она живет на территории собора?
- Да, за воротами. Скромная и тихая эта Фелис. Хоть и имя у нее громкое.
Ночью Оуэн почти не сомкнул глаз, стараясь разобраться во всех фактах, которые узнал о Кейт Купер. Никак они не складывались в единую картину. А теперь еще и это. При таком раскладе Кейт могла беспрепятственно проходить через ворота собора. Но Оуэн никак не мог придумать причины, почему Кейт Купер понадобилось убить двух человек. Утром он спешно побросал вещи в мешок, горя нетерпением вернуться в Йорк и поговорить обо всем с Люси. Она часто подмечала то, что ускользало от него.
Сесилия вышла из дома, когда Оуэн привязывал мешок к седлу. Она поднесла ему бокал вина на дорогу.
- Вы узнали то, что хотели? - поинтересовалась она, пока он пил.
- Пока нет.
- А как насчет ядовитого снадобья?
- Простите, что пришлось помучить вас расспросами вчера, миссис Ридли.
- Это был ваш долг.
- Да, но я очень сожалею.
Сесилия улыбнулась и, потянувшись, пригнула к себе голову Оуэна и поцеловала его прямо в губы.
- Прощаю тебя от всего сердца, - прошептала она ему в ухо.
Слава Богу, он уезжал. Когда Оуэн выпрямился, то заметил ухмылку на лицах Алфреда и Колина. Он решил расстаться на более официальной ноте.
- Насчет Мартина Уэрдира, который работал на вашего мужа. Вы сказали, он был солдатом?
Она удивленно взглянула на него.
- Мартин Уэрдир? Да. Гилберт не хотел, чтобы я с ним зналась. Он говорил, что Уэрдир сохранил все дурные привычки солдатской жизни. Я не совсем понимала, что имелось в виду.
Оуэн оглянулся на Алфреда и Колина.
- Зато я понимаю. А что-нибудь еще ваш муж рассказывал о нем?
- Он думал, что Уэрдир был связным между французскими военнопленными в Англии и их семьями на континенте. Опасное дело.
- Вы так ни разу и не встретились?
Сесилия покачала головой.
- Я хотела. Гилберт и Мэтью оба отзывались о Мартине Уэрдире как о человеке, обладавшем опасным обаянием, но мне так ни разу и не представилась возможность составить о нем собственное мнение.
- Вы готовы, капитан? - прокричал Алфред.
- Да. - Оуэн сел на коня.
- Храни вас Господь. - Сесилия дотронулась до его руки в перчатке.
Выезжая со двора, Оуэн чувствовал на себе взгляд темных глаз и молился, чтобы ему вновь не пришлось вернуться в Риддлторп по приказу архиепископа.
Люси не сдержала крика, когда увидела плащ Оуэна, покрытый ледяной коркой. Она настояла, чтобы муж для начала оттаял, отогрев пальцы ног и рук. Вскоре он согрелся и сидел, протянув ноги к огню, с кружкой эля, сваренного Томом Мерчетом.
Люси тем временем накладывала на тарелку рагу, которому не дала остыть, и рассказывала о Джаспере, радуясь возможности удивить мужа.
- Слава Богу, мальчик в безопасности, - с облегчением сказал Оуэн. - Где он сейчас? Мне нужно задать ему несколько вопросов.
Люси улыбнулась.
- Сейчас он спит. Подожди до утра.
Однако Оуэн уже начал хмуриться.
- Кто привез его от Магды Дигби? - Такой тон обычно приводил к ссорам.
Люси не хотела сейчас спорить. Она пододвинула к мужу тарелку.
- Попробуй. За два дня пути, уверена, тебе ни разу не удалось толком поесть.
Оуэн не обратил внимания на рагу.
- Ты ездила к Магде Дигби за Джаспером?
Люси вздохнула.
- Я бы предпочла, чтобы ты сначала поел. Когда ты голоден, с тобой разговаривать невозможно, сам знаешь.
- Ты не ответила на мой вопрос, Люси.
- Я ездила не одна, Оуэн. И не обращайся со мной как с ребенком.
- Там очень опасное место. Со всеми этими дождями и снегопадами река, должно быть, вышла из берегов.
- Я же сказала, что не настолько глупа, чтобы отправиться туда в одиночку. Меня сопровождали монах, Тилди и один из ее братьев. У нас была лодка, а Бесс дала повозку, запряженную ослом. Мы хорошо подготовились к путешествию.
- Ты позаботилась о том, чтобы Джаспера никто не видел?
- А как же! - возмутилась Люси.
- Ты ездила туда ночью?
- Да, Оуэн, а теперь ты скажешь мне, как это было глупо.
Оуэн стукнул кулаком по столу.
- Ты хотя бы понимаешь, как опасно пересекать в темноте полноводную реку?
- Господи, а ты как хотел, Оуэн? Чтобы я оставила там мальчика? А не ты ли проклинал Джона Торсби за то, что тот отказался защитить ребенка?
- А кто тебя защитит? Стоит мне только уехать, как ты тут же пускаешься в какие-то авантюры. В последний раз, когда ты одна путешествовала, то подвезла незнакомца. Сейчас чуть не накликала беды, отправившись ночью на реку во время паводка. Что прикажешь с тобой делать?
Люси уставилась на мужа.
- О чем ты говоришь? Ты бы сам волновался за мальчика. Он пришел к Магде Дигби, и тогда она прислала сюда монаха узнать, не возьму ли я мальчика к себе. Я благополучно привезла его. Сейчас он поправляется. Я сделала это для тебя. А теперь вместо того, чтобы поблагодарить, ты ищешь повод поссориться. Я тебя не понимаю.
- Тебе совсем не обязательно было ехать самой.
- Но я хотела поехать.
Оба разозлились и долго смотрели друг на друга. Потом Оуэн закрыл глаз и покачал головой.
- Прости меня, Люси, я устал, разочарован результатами поездки. У меня все болит от долгой тряски в седле, и желудок бунтует от жирного рагу, которое я съел в дороге. - Он поймал Люси за руку. - Проклятье! Мы всегда портим нашу встречу после долгого расставания какой-нибудь ссорой.
- Это ты все испортил, не я. Я сообщила тебе то, что считала - да и любой разумный человек посчитал бы - хорошей новостью. - Люси отняла руку и поднялась. - Пойду спать. Ты переваришь ужин лучше, если меня не будет в комнате.
Оуэн отодвинул скамью от стола и усадил Люси к себе на колени. Она нарочно отворачивалась от него и смотрела только на огонь.
- Ты все время не шла у меня из головы, Люси. - Оуэн погладил ее волосы. - Мне очень не хотелось покидать тебя, когда ты так грустила. Пожалуйста, прости. А еще прости за мою неблагодарность.
Люси пришлось признать, что это начало раскаяния.
- Не буду отрицать, у меня были опасения насчет поездки. Но я приняла меры предосторожности. А ты, Оуэн, продолжаешь себя вести так, словно я ребенок.
- Как же мне оправдаться?
- Доедай свое рагу и иди спать.
Люси попыталась высвободиться из объятий Оуэна, но не тут-то было.
- Даже самым великим грешникам Господь дает шанс искупить свою вину. Неужели ты лишишь меня этой возможности?
Люси не выдержала. Уголки ее губ дрогнули, и она отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
- Mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa. - Оуэн прижался головой к ее груди.
Проклятый тип. Обаяния у него не отнять.
- Ты ведь знаешь, что я тебя прощу. Всегда прощаю.
Оуэн обнял Люси. Она повернулась и обхватила его руками, зарывшись лицом в курчавые волосы.
- Я не настолько голоден, как думал, - сказал он, поднимаясь со скамьи вместе с ней.
Люси оторвалась от него.
- Тогда иди наверх. Я здесь все приберу и приду.
Оуэн осторожно отпустил Люси.
- Мы вместе приберемся. Что мне делать одному в холодной постели?
- Размышлять над своими грехами.
Оуэн фыркнул. Люси рассмеялась и поцеловала его.
- Я тоже скучала по тебе, негодник.
Он крепко обнял ее, и она почувствовала, как бьется его сердце.
- Я думал об этом всю дорогу домой. - Голос Оуэна изменился: стал тихим и ласковым. - Почему каждый раз нам нужно столько времени, чтобы настал мир?
Люси промолчала. Она сама задавалась тем же вопросом. Похоже, их характеры были совершенно не схожи. Любой пустяковый разговор мог перерасти у них в ссору. Это ее беспокоило.
11
Война торговцев шерстью
К тому времени, когда Оуэн добрался до покоев архиепископа, наступил полдень. Брат Микаэло презрительно скривил нос при виде опоздавшего, но через минуту вернулся с приглашением Торсби отужинать с ним.
Вечером Оуэна провели в зал, величественно обставленный и украшенный гобеленами, не уступавшими по качеству тем, что висели в лондонских покоях Торсби. Пол был выложен плиткой. Огромный камин источал тепло; перед ним стоял накрытый скатертью стол. Слуга как раз ставил дополнительные приборы - кубок, тарелку, ложку.
Торсби, облаченный в простую черную сутану, стоял у камина, сцепив руки за спиной, и неподвижно смотрел на огонь. Оуэн прошел до середины зала, не переставая удивляться непривычному виду этого важного человека. Ни тебе канцлерской цепи, ни алых одежд, ни меховых оторочек. Оуэн с удивлением отметил, что архиепископ, при своем возрасте и положении, удивительно строен и подтянут. Джон Торсби обернулся и, поймав изучающий взгляд Оуэна, жестом подозвал гостя к себе.
- Удивлен моим видом?
Оуэн кивнул.
Торсби оглядел себя.
- Действительно, необычно. Мне и самому трудно объяснить, почему я так оделся. Сегодня утром ходил в аббатство Святой Марии и помогал раздавать еду бедным. Можешь себе представить? А проснулся я от желания сделать что-нибудь бескорыстное. Милосердное. Угодное Господу. - Торсби улыбнулся. - Тебе должно это понравиться. Как-то раз ты заметил, что я забыл о своем долге наместника Господа.
- Да, было такое. - Оуэн не знал, то ли улыбаться, то ли готовиться к неприятностям. Архиепископ вел себя очень странно.
Торсби перешел к столу.
- Присаживайся. В конце такого дня мне обязательно нужно поесть и выпить вина.
- С удовольствием.
Они наполнили бокалы. Мейви для начала подала рыбный суп и хлеб. Оуэн обтер нож о край скатерти.
- Мейви, твоя стряпня - подарок небес, - заметил Торсби, отведав супа.
Толстуха вспыхнула и поспешила на кухню за следующим блюдом.
Торсби зачерпнул вторую ложку супа.
- Для тех людей, которых я сегодня видел, такой супчик был бы настоящим праздником. Только суп и хлеб, не говоря уже о вине, которое вообще для них невообразимый восторг. - От его обычной благостности не осталось и следа.
- Не хочу показаться дерзким, ваша светлость, но вы сегодня не такой, как всегда. Вам нездоровится?
Торсби на секунду нахмурился, глядя в тарелку, а потом вдруг расхохотался.
- Вот что мне нравится в тебе, Арчер. Ты совершенно не робеешь при виде моего кольца и цепи канцлера.
- Сегодня на вас цепи нет, - напомнил Оуэн.
- Действительно. Но она никогда не мешала тебе откровенно высказываться. Сегодняшнее мое одеяние привело меня к смирению, которого ты еще ни разу во мне не видел.
Оуэн испугался, не был ли он чересчур дерзок с архиепископом.
- Я имел в виду, что вы выглядите обеспокоенным, ваша светлость, бледным.
Торсби вздернул брови.
- Бледным? - Он задумался. - Возможно, Господь предупреждает меня, что мое время на исходе.
- К чему столь мрачные мысли, ваша светлость?