- Нет, Камилл, твоего великого друга мы оставим напоследок, - говорит Макс.
- Ну, пошли! - я вновь готов к бою.
- Подожди… Лучше отложить это до завтра, - возражает он.
Он как всегда прав. Просто поразительно!
- Пожалуй, мне пора, - говорю я. - Вечером я иду к Мирабо.
Я прощаюсь с друзьями. Вскоре увидимся. Мирабо обрадуется, когда узнает о том, что за его доброе имя готовы бороться. Пусть он не боится клеветников, готовых обвинить его в убийстве. А я буду гонцом доброй вести!
Я, Макс Робеспьер, остался наедине со Светик.
- Как хорошо ты убедил Камилла в своем желании помочь Мирабо! - восхищается она.
- Спасибо, милая. Просто мне не хотелось смотреть на его истерику, - поясняю я.
- Камилл все разболтает Мирабо, - говорит Светик.
- Что ж, пускай. Он избавит меня от трудов объяснять самому, - улыбаюсь я. - Меня также интересует девушка, что упала в обморок.
- Пьеретта Шабри? - переспрашивает Светик. - При чем тут она?
- Она дала конфету Планш, - говорю я. - Она могла насыпать яд.
Светлана вздрагивает.
- Зачем ей это делать? - удивленно спрашивает она.
Я поясняю:
- Мадемуазель Шабри потеряла сознание, когда Планш сказала: "Морьеса хотят убить". Возможно, девушка была влюблена в Морьеса, а он ее отверг или…
- Нет! - восклицает Светик. - Пьеретта не способна на убийство!
- Возможно, - соглашаюсь я. - Но надо учесть все факты.
Светлана кивает. Эта версия явно не вызывает у нее согласия.
- Кстати, как прошла твоя вчерашняя речь в Собрании? - интересуется она.
Мне остается только вздохнуть:
- Ох, и не спрашивай. Это был полный провал. Меня никто не слушал, из–за шума я даже сам не слышал своих слов. Однако я произнес речь до конца.
- Ты молодец! - восклицает Светик. - Меня поражает твоя смелость. И не только меня. Многие удивляются, как ты можешь сохранять спокойствие в таких ситуациях. Камилл, например, давно бы расплакался и убежал. А когда ты готовишь речь, которая противоречит доводам всех остальных, мне даже страшно за тебя!
- Если бы все разделяли твое мнение, - вздыхаю я.
- Макс! - Светик берет меня за руку. - Я в тебя верю! Я верила в твою победу, когда ты решил принять участия в выборах! Я счастлива, что ты продолжаешь сражаться!
Мне очень приятна поддержка Светланы. Она одна из немногих, кто верит в меня. Я не из тех, кто легко сдается. Ничего, главное не сломаться. Думаю, годика через полтора все начнут слушать меня раскрыв рты.
Я, маркиз Лафайет, всегда иду к поставленной цели. Особенно если от нее зависит судьба Франции. На моем пути три камня преткновения: королевская чета, Мирабо и герцог Орлеанский.
С монархами все просто. Меня не беспокоит ненависть королевы. Ведь ее супруг так податлив на уговоры. К тому же я - единственный их защитник. Монархи зависят от меня и понимают это.
С Мирабо забот тоже не будет. Солидная сумма его утихомирит.
А что с Орлеанским? Необходимо добиться его отъезда из Франции. Но как? Я погружаюсь в размышления. Королева считает меня организатором бунта, но ее легко убедить, что виной всему герцог Орлеанский. Его она ненавидит больше, чем меня. При таких обстоятельствах будет легко уговорить герцога покинуть Францию. Хм… я сообщу Орлеанскому, что двор подозревает его в измене, и королева требует ареста. Орлеанский ненавидит королеву, поэтому легко поверит. Уехав, герцог потеряет влияние. Для королевы сей отъезд будет подтверждением причастности Орлеанского к мятежу. Неплохая идея. Похоже, я убиваю сразу двух зайцев.
Да, ненависть не дает людям здраво мыслить. Ее можно выгодно использовать.
А кого ненавижу я? На моем пути еще не встретился человек, достойный моей ненависти. Но сколько людей ненавидят меня, сколькие мне завидуют. Надо быть очень осторожным.
Я, маркиз Лафайет, вновь вхожу в королевский дворец Тюильри. Как я предполагал, меня ожидает отнюдь не теплый прием. Королева мрачнее тучи, она видит во мне своего главного врага. Ну, нельзя же так, мадам! Ее супруг тоже относится ко мне с недоверием. Им тяжело осознать свою зависимость от меня, ведь они - монархи, они - Боги!
Ничего, я постараюсь убедить их в своих добрых намерениях. Я буду опекать королевскую чету, охранять их.
- Приветствую вас! - восклицаю я с поклоном. - Я прибыл узнать, довольны ли вы содержанием во дворце Тюильри!
Королева дарит мне презрительный взгляд.
- Будьте спокойны, маркиз, - говорит она надменно.
- До меня дошли слухи, что меня обвиняют в организации мятежа, - продолжаю я.
Лицо Марии - Антуанетты вспыхивает.
- Маркиз, мы не опустимся до слухов! - произносит она, с трудом сдерживая эмоции. - Однако нам бы не помешало знать, кто главный заговорщик!
Будь королева простой торговкой, она бы ударила меня.
- Совершенно верно! - кивает король. - Нас это очень интересует.
- Я могу назвать имя одного из них, - говорю я. - Это герцог Орлеанский!
На лице королевы мелькает печальная улыбка.
- Нам следовало сразу догадаться, - говорит она супругу. - Этот человек готов опуститься до любой низости!
- Я не нахожу слов! - восклицает Луи.
Все оказалось легче, чем я предполагал. Надо переходить к действиям, пока Их Величества находятся под властью гнева.
- Я прибыл утешить вас, - говорю я. - В перемирии с революцией вы найдете лишь выгоду для себя. Ваши права не будут ограничены, отнюдь! Меж вами и народом не будет посредников, вводящих вас в заблуждение. Я же ручаюсь защитить вас от агитаторов и фанатиков!
Король согласен. Королева тоже кивает. Как все просто!
- Отныне мы будем рады принимать ваши советы, - говорит королева с легкой улыбкой.
Все идет по плану. Монархи на моей стороне. Однако не следует быть чересчур доверчивым. Посмотрим, что будет.
Я же исполню свои обещания. Отныне королевская семья под моей охраной.
Лафайет всегда выполняет обязательства! Лафайет - честен!
Маркиз ушел, я, Мария - Антуанетта, королева французов, в ярости. Орлеанский - мятежник, как мы сразу не догадались! Тогда мы могли предъявить ему обвинения. А что теперь? Мы только можем прекратить с герцогом всяческие общения, назначить слежку за ним! Но я этого так не оставлю! Я найду способ призвать герцога к ответу!
Мой мысли прерывает голос супруга:
- Как вам предложение Лафайета?
Я вздыхаю:
- Это означает полную от него зависимость, - говорю я. - Лафайет все прекрасно понимает! Незачем прятать свои цели под покрывалом дружбы! Примириться с революцией? Ни за что!
Эмоции переполняют меня. Никогда в жизни я не испытывала столько ненависти как за эти несколько дней.
- Неужели вы поверили ему? - спрашиваю я.
- Мария! - восклицает Луи. - Вы же знаете, что я не люблю, когда кто–то забывает, что я - король французов!
На моем лице появляется улыбка. Значит, мой муж тоже против революции! Значит, не все еще потеряно! Надо что–то делать, но что?
- У меня есть план! - восклицаю я. - Пошлите в Мадрид, Вену, Петербург - куда угодно - гонца с документом, в котором заявите, что заранее аннулируете все, что сделаете или подпишите в дальнейшем под давлением революции!
Я волнуюсь и срываюсь на крик. Луи кивает. Он согласен со мной! Слава Богу!
Я, Луи XVI, король французов, внимательно слушаю супругу. Она права. Мы - монархи! Мы не должны подчиняться черни. А ее предложение - самый лучший выход! Сейчас надо притвориться, выиграть время. О-о! Как я не люблю подобные беспокойства, как я устал!
Я знаю, никто и никогда не воспринимал меня всерьез, даже супруга–королева. Так было всегда, с детства. Я научился этим пользоваться. Меня никто не отвлекал - я получал возможность заниматься любимым делом. Ко мне не предъявляли суровых требований - я мог отдохнуть. Я прячусь за свою флегматичность, как улитка в раковину.
Однако я могу думать! Просто не всегда хочу. Пусть я не люблю действовать, но я внимательно наблюдаю. Я вижу все, но стараюсь не принимать близко к сердцу, ведь я король! Король должен быть выше мирской суеты!
Так и с маркизом Лафайетом. Да, он умнее меня. Да, сейчас я завишу от него. Но он меня не воспринимает! Он не догадывается, что я говорю одно, а думаю другое, и я не забыл, что я - король! Когда вас не воспринимают, жить легче, даже если вы король французов.
Ох, как это все утомительно! Пусть Мария думает за меня, а я буду наблюдать. Ее обижает мое безразличие. Нет, то, что я ставлю мои любимые занятие превыше жестоких событий - не безразличие. Ведь я - король, а король не позволит обстоятельствам нарушать его покой!
Меня зовут Оноре Габриэль Рикетти, граф де Мирабо. Мне 40 лет. Моя политическая карьера вызывает зависть. Я самый любимый и уважаемый политик Франции. Народ меня любит, мои слова стали для него второй библией!
Я почти достиг всего, что хотел: деньги, женщины, власть. Но моя власть еще не полная. Я хочу заполучить министерство. У меня это получится, я уверен!
Казалось, совсем недавно я был изгоем высшего общества. Меня сделали олицетворением всех низменных страстей, за мной охотилась полиция, я был в изгнании.
Сейчас предо мной открывается новая дверь. Мария - Антуанетта вновь назначила мне аудиенцию. Королева опять обращается ко мне за помощью. Она доверяет мне. Хм… это сулит немалые деньги!
Я вхожу в кабинет Марии - Антуанетты. Она выглядит очень усталой и расстроенной. Бедняжка, как она пытается скрыть волнение!
- Граф, - величественно произносит она. - Надеюсь, я могу довериться вам!
- Ваше величество! - с поклоном отвечаю я. - Всегда к вашим услугам!
- Ужас охватывает меня, - говорит она. - Мы постепенно теряем власть. Я чувствую себя узницей во дворце Тюильри. Каждый шаг под контролем. Это надо немедленно прекратить! Мы должны остановить чернь!
Королеве очень тяжело. Ее речь и голос выдают страх.
Я сажусь в огромное шикарное кресло, способное уместить мое тучное тело.
- Мне легко понять вас, Ваше Величество, - говорю я. - Но тут надо действовать осторожно. Для начала нужно покориться…
- Я уже устала покоряться! - восклицает она. - Я королева!
Мне кажется, Мария - Антуанетта сейчас заплачет.
- Но, Ваше Величество, - вкрадчиво говорю я, - пока ситуация складывается как нельзя лучше: народ доверяет королю, вам назначили содержание в несколько тысяч… Надо просто затаиться и плести заговор. Хорошо бы иметь надежного человека, которому вы бы могли все доверить.
Королеве нравятся мои рассуждения:
- У меня есть такой человек, его имя Аксель Ферзен, - говорит она. - В нем я уверена даже больше, чем в вас.
Хм… она немного сомневается во мне.
- Вы меня обижаете, моя королева! - восклицаю я. - Ведь наши интересы совпадают. По–моему, революция зашла слишком далеко. Все идет к демократии, а мне это невыгодно так же, как и вам. Прошу заметить, если наш с вами союз будет раскрыт, я окажусь в еще более невыгодном положении, чем вы. Осмелюсь отметить, у вас нет причин мне не доверять.
- Вы правы, граф, - королева царственно кивает.
- Как я вами восхищаюсь, моя королева! - говорю я. - Похоже, в королевской семье мужчина вы, а не ваш супруг.
Я искренен.
- Вы мне тоже нравитесь, граф, - величественно улыбается она. - На трибуне вы поете для черни одно, и они верят вам, а на самом деле вы преследуете иные цели.
- Ваше Величество, я рад, что вы оказали мне такое доверие! - говорю я.
- Не стоит благодарности, граф. Увы, нам некому довериться. Нас окружают предатели, как герцог Орлеанский.
Хм… Почему она не любит герцога? Это плохо. Орлеанский мой союзник. Наверно, тут не обошлось без маркиза Лафайета. Вот кто мой главный политический соперник. Послал же нам его черт со своими идеалами. Я призираю Лафайета, но при этом его нельзя не опасаться! Но он тоже боится меня, я уверен.
- Ваше величество, - говорю я. - Вам не следует доверять Лафайету.
- Не беспокойтесь, - отвечает она. - Он не вызывает у меня теплых чувств.
Значит, королева ненавидит Лафайета. Это радует!
Я, маркиз Лафайет, прибыл на прием к маркизу де Куаньи. Здесь обычно бывает Орлеанский. Мне не составляет труда найти его.
- Герцог, прошу забыть наши разногласия, - говорю я, стараясь придать своему тону дружелюбие. - Я пришел предупредить вас!
- Предупредить? - переспрашивает меня герцог.
Он не понимает о чем речь. Я отвожу его в сторону и начинаю шепотом говорить.
- Виной всему королева, - говорю я. - Она подозревает вас в организации бунта 5 октября. Как вы понимаете, Мария - Антуанетта это так просто не оставит.
- Черт бы ее побрал! - восклицает герцог. - Похоже, эта особа поставила цель сжить меня со свету!
Я успокаиваю его. Говорю, что нужно подумать, как действовать.
- Она хочет моего ареста? - спрашивает Орлеанский.
М-да, я его хорошо напугал.
- Возможно, - говорю я, - но у Марии - Антуанетты нет доказательств. Однако это не избавляет вас от опасности. Наша королева непредсказуема.
- Вы предлагаете мне уехать? - прямо спрашивает герцог.
Он будто читает мои мысли. Нет, нельзя сразу предлагать ему отъезд, он может заподозрить неладное.
- Мсье, не знаю, что вам посоветовать, - говорю я. - Могу сказать одно, не стоит уезжать без причины. Если вы изволите покинуть Францию, сошлитесь на дипломатическую миссию. Ведь вы не хотите выглядеть в глазах друзей трусливым беглецом!
Орлеанский кивает. Он уедет, я уверен. Готов держать пари, к середине октября герцога уже не будет во Франции.
8 ОКТЯБРЯ, четверг
Я, Максимильен Робеспьер, готов к очередному заседанию. Я составил хвалебную речь, посвященную событиям 5 октября. Я выбрал удел защитника народа. Почему? Потому что именно у народа нет защитника. Защитники есть у всех: духовенства, аристократов, знатных буржуа. А обычные люди, коих большинство, остались не у дел. Нельзя этого допустить. Нет, я не занимаюсь благотворительностью, не требую отдать все нищим. Я просто защищаю интересы простых людей, занятых своим ремеслом, будь то юрист или торговец. Я с уважением отношусь к работящим людям, идущим к успеху.
Нет, я сделал этот выбор не только из желания служить народу. Буду честен перед собой. Логика тоже руководила мной. Я решил занять пустующую нишу, на которую доселе мало кто обращал внимание. Если мне удастся стать любимым народом - я победил!
Да, во мне слились прозаичное тщеславие и желание помочь людям. Хотя именно тщеславие заставляет меня бороться, именно оно велит мне выступать за народ. Я обычный самовлюбленный педант с огромными амбициями, и ничего не могу с этим поделать. Я буду счастлив, если мое тщеславие поможет Франции и ее гражданам! Франция для меня святое!
Заседание начинается. Депутат Мунье высокомерно дает мне слово.
- Выступает мсье Робертспер…
Зал хохочет. Я слышу еще несколько дополнительных вариантов моей фамилии. М-да, похоже, депутаты получают некое своеобразное удовольствие от коверканья слова Робеспьер.
Я спокойно поднимаюсь на трибуну. Шум и свистки усиливаются. Ничего, я к этому привык. Тишины я не жду. Ее не будет. Глупо ждать милости от этих самовлюбленных господ. Ничего, игра только началась. Я начинаю речь:
- Народ, вот закон невидимый и священный для всех.
Меня не слушают. Меня нарочно не слушают.
- Хватит гимнов! Надоел! - кричат мне.
Я игнорирую эти крики, шум свистки, топанье ног. Внешне я невозмутим и непроницаем. Я продолжаю говорить, но из–за гама я сам не слышу своих слов. Мунье ехидно улыбается. Пусть, его право.
Твердым спокойным голосом я дочитываю речь. Как я устал. Какое напряжение! Ничего, за годы юридической практики я привык побеждать волнение.
После заседания я еду к Светик. Мы договорились с Камиллом встретиться у нее.
Уже полдень. Как ни странно, Камилл явился. М-да, это далось ему с большим трудом. Еще бы, приемы Мирабо славятся своим жаром! На лице Камилла явственно видны признаки тяжкого похмелья. Как вижу, желание доказать невиновность Мирабо помогло ему пересилить тяготы последствий оргии.
- Что случилось? - спрашивает он нас. - Почему вы такие мрачные!
- Мы получили записку от мадам Морьес, - говорю я. - Ее муж умер сегодня ночью.
Только через минуту Камилл начинает соображать, в чем дело.
- Нам надо навестить мадам Морьес, - говорит он.
- Верно, - соглашаюсь я.
- Я могу пойти с вами? - просит Светлана.
- Нет, милая, - строго говорю я. - Ты еще не выздоровела.
Девушка хочет возразить, но кашель мешает ей. К тому же сильный жар дает о себе знать.
- Но мы будем информировать тебя о ходе расследования, - обещаю я.
Зачем я взялся за это дело!?
Я, Тереза Морьес. Никак не могу привыкнуть к отсутствию мужа. Совсем недавно он был рядом со мной. Я любила его… я и сейчас его люблю! Какое взаимопонимание было между нами! Наши гладкие отношения вызывали зависть. Он был так мил, галантен, ласков. Его доброе покровительство переплеталось с уважением и почтением. Каждый вечер он приносил мне цветы…
Трудно поверить, что любимого уже нет со мной. Я плачу. До самой смерти я буду оплакивать его.
Мне докладывают о визите мсье Робеспьера и его друга. Интересно, что им удалось узнать. Мой муж убит! Да, это факт! Но они никогда не смогут найти убийцу! Никогда! Слишком все сложно!
Я, Макс Робеспьер, и Камилл, прибыли к Морьесу, нас проводят в библиотеку.
- Ждите, - говорит служанка. - Мадам сейчас придет.
- Как мадам себя чувствует? - спрашиваю я.
- Очень переживает, - отвечает она, - но старается казаться спокойной. Мне ее искренне жаль.
Когда служанка выходит, любопытный Демулен принимается изучать все вокруг.
- Хорошо тут у них, - говорит он. - Так, посмотрим… это печатка… наверное, очень дорогая… а это табакерка… жаль пустая… а какая интересная у них чернильница… никогда такой не видел!
Пока Камилл рассматривает вещицы, я замечаю в корзине для мусора платок с бурыми пятнами. Я быстро достаю его. Отмечаю, платок из хорошей дорогой ткани. Я заворачиваю находку в свой платок и прячу в карман, дабы избежать вопросов Камилла, который старательно шарит вокруг.
Его действия меня просто смешат. М-да… Камилла не помешало бы поучить манерам. Кто рискнет? Не я!!!
- Камилл, - весело говорю я. - Тебе в детстве не говорили, что нехорошо копаться в чужих вещах без спросу?
- Говорили, и слишком часто, - вздыхает он. - Поэтому я всегда поступаю наоборот. О-о, смотри какие тут книги!
Камилл берет с полки старую толстую книгу в кожаном переплете. К несчастью для него, мадам Морьес прерывает эти исследования.
Камилл от испуга роняет книгу.
- Простите, - бормочет он.
Дама погружена в свои мысли и не обращает на Камилла внимания. Она выглядит спокойной, но раскрасневшиеся блестящие глаза, осунувшееся бледное лицо, пальцы, нервно теребящие платок, выдают ее горе. Я выражаю ей свои соболезнования.
- Тяжело смириться, что его больше нет, - вздыхает Морьес. - Совсем недавно он работал за этим столом…
- Ваши чувства мне понятны, мадам, - говорю я. - Простите за нескромный вопрос, как вы собираетесь поступить с должниками?