– Посвященные Мруны не знают друг друга в лицо и часто не видят друг друга никогда. Но если слышат зов, все они должны идти на него, собравшись у Перста Мруны. Там мы дождались, когда соберется четверо, и пошли на зов.
– От Перста Мруны до селения, где помер шаман, от силы полдня ходу. Почему вы шли два дня? – спросила Рысь.
– Нас остановили люди Черных Кабанов и отказались пустить через свои земли, пока с нами не побеседует Живоглот. Пришлось задержаться у него и ответить на кучу глупых вопросов.
– Черные Кабаны в последнее время постоянно так поступают с мимохожими, – поддакнул Кулик. – Совсем обнаглели.
– Да при чем тут Кабаны! – отмахнулся Посвященный. – Мы бы и с их помехами успели. Просто когда подошли с трупом к Громотушке, рухнул старый мост, ведущий на Кладбище Шаманов. Вот мы и не смогли вовремя доставить труп.
– Вот как, – усмехнулась Рысь, – а дальше что было? Почему не одолели хулгу?
– Силен оказался очень, – сказал Посвященный, посмотрев куда-то в сторону. Видимо, ему было стыдно, что он со своими людьми не смог остановить чудовище. Потому часть вины за гибель людей в селении рода Орла лежала и на нем.
– А может быть, вы оказались чересчур слабы?
– Чего вокруг да около ходишь? – не выдержал Посвященный. – К чему клонишь?
– Покажи свой кинжал, – попросила Рысь, игнорируя его слова. Тот молча выхватил из-за пояса обрядовое оружие и протянул вперед. Девушка жадно рассматривала изгибы каменного клинка, впрочем, не касаясь его рукой. Удовлетворенно кивнула, повернулась к Ястребу.
– Покажи тот, который ты подобрал.
Охотник с готовностью показал подобранный на месте драки Посвященных с хулгу кинжал. Он уже успел его прикрепить к древку копья и украсить обвязкой из липового лыка.
– Ясно, – кивнула Рысь, усаживаясь обратно на свое место.
– Что тебе ясно? – угрюмо спросил Посвященный.
– Ты не являешься хулгу.
2.
После этих слов собравшиеся на сходе мужчины дружно повернули головы в сторону Зубра. Тот с удивлением спросил:
– Но тогда получается, хулгу это я?
– Почему? – насмешливо спросила Рысь. – Потому что вы решили, будто хулгу намерен действовать так, а не иначе? Что он либо шаман, либо Посвященный? Так это ваше хотение, оно может не совпадать с жизнью. Но тебя тоже стоит проверить.
– Да чего тут проверять! – оживился Ястреб, которому после исключения Посвященного из узкого круга подозреваемых все стало предельно ясно. – Зубр и есть хулгу! Вот расскажи всем про эти корни!
Кулик удивленно поднял бровь, Зубр переспросил:
– Корни? Которые на Кладбище Шаманов растут?
– Они самые! – с вызовом ответил Ястреб. – Оказывается, ими лечатся раненые хулгу! Сам хулгу туда ни ногой, ему на Кладбище Шаманов ход заказан. Вот и послал меня! Мол, а куда ты денешься, спасая мать!
– Не самое крепкое объяснение, – покачала головой Рысь, от чего кисточки на ее шапке заходили из стороны в сторону. – Корни действительно могут излечить твою мать.
– А может, твоя мать и есть хулгу, – добавил Посвященный.
Зубр ответил ему еще до того, как Ястреб открыл рот, чтобы возразить.
– Вряд ли. Она лежит, и при ней неотлучно находится кто-то из родни. Попробуй поубивай людей, когда за тобой постоянный пригляд.
– Разумно, – кивнул Посвященный. – Тогда главные подозрения падают на тебя, шаман.
– Пригласите любого другого шамана, и он вам скажет по поводу этих корней то же, что сказал я, – спокойно пожал плечами Зубр.
– Да. Они скажут то же самое, – подтвердила Рысь. После чего выудила из поясного мешочка какие-то кривые корешки яркого желтого цвета и бросила их перед шаманом.
– Расскажи, шаман, что это? Нашла вокруг селения людей с птичьими именами. Не твое ли?
Тот вздрогнул, вмиг его облик равнодушного к мирской суете мудреца рассыпался на куски. В глазах блеснул испуг. Ястреб мгновенно направил на него свое копье, подобрался Посвященный. Его взгляд уже выискивал в теле возможного хулгу удобные для удара кинжалом места.
– Спокойнее, мужчины! – урезонила сход Рысь. – А ты, Зубр, объясняй. Что это и почему валяется по округе селения?
– Ты сама знаешь, что это, – затравленно сообщил шаман, стараясь не смотреть никому в глаза. Он облизнул враз пересохшие губы и с опаской покосился на изготовившегося к бою Ястреба. Рысь хищно усмехнулась. Сейчас она напоминала леопарда, что загнал добычу в угол, но по внезапному капризу решил сначала поиграть с будущей едой.
– Я-то знаю. Расскажи остальным.
Шаман бережно поднял куски желтых корней.
– Это жавтерень. Корень для удержания хулгу на одном месте. Его чудовище может преодолеть, но через силу.
– То есть? – не понял Кулик. – Понятнее расскажи!
Рысь тяжело вздохнула, всем видом показывая, как ей трудно общаться с такими тупицами, как род Орла. Но все же разъяснила:
– Шаман совершил обряд притяжения хулгу к вашему роду, люди с птичьими именами. Потому чудище никуда и не ушло, когда вы взялись за поиски. И никуда теперь не уйдет, пока либо вы его не поймаете, либо оно вас всех не сожрет. Доступно объясняю?
– Доступно, – кивнул Кулик и без замаха треснул шамана своим посохом по спине. – Ах ты тварь, да ты хуже хулгу!
Его оттащили прочь.
– А что я должен был делать?! – заорал Зубр в лицо Кулику. – Вы и так на свой род навлекли хулгу, так и помирайте все от него! А тут недалеко мой род, и он должен жить!
– Разумно, – кивнула Рысь, не повышая голоса, но слова ее прозвучали четко среди общего гвалта и ругани в адрес Зубра. Все как-то разом притихли. – И вы при этом не поняли главного, люди с птичьими именами.
– Зови нас родом Орла, – предложил Кулик, поморщившись от ее уничижительного "люди с птичьими именами".
– Род Орла, – нехотя поправилась Рысь. – Главное здесь то, что Зубр произвел шаманский обряд против хулгу. И значит, сам он не хулгу.
3.
Кулик прошелся туда-сюда перед Рысью и только затем повернулся к ней и спросил:
– Шаман не хулгу, Посвященный не хулгу. Кто тогда хулгу?
Рысь показала ему открытую ладонь, что означало: "Погоди".
– Мы выяснили – эти двое точно не хулгу. Уже неплохо.
– Думаю, хулгу – Ястреб, – внезапно сказал Посвященный, ковыряясь своим наговоренным кинжалом в зубах. Вообще, так с обрядовым оружием себя не ведут, но кто ему скажет? Его кинжал, ему страдать, коли тот обидится и предаст в нужную минуту. Хотя, кто знает, может подобным обращением Посвященный как раз мстил своему оружию за то, что не помогло в схватке с хулгу.
– Почему я? – удивился Ястреб.
– Да все проще простого, – лениво пояснил Посвященный. – Оба убийства произошли, когда тебя не было.
– Немудрено, – отозвался Кулик. – Ястреб всегда где-то шляется по лесам. Сидя дома, дичь не добудешь. А без дичи что класть в родовой котел?
– А в тех местах, где мы с хулгу дрались, разве много водится дичи? – усмехнулся Посвященный. – Прокляты те места. Наверное, хулгу Ястреба уже возле селения подкараулил, сожрал, превратился в него и пошел к разрушенному мосту. И меня в живых оставил, чтобы вроде как был свидетель, что он человек.
Рысь фыркнула.
– Вот уж кто совершенно не может быть хулгу, так это Ястреб. Он так визжал, когда увидел мертвую девочку, так звал вашего предка Орла…
Щеки Ястреба, покрытые загаром, запылали румянцем. Впрочем, родичи не спешили его высмеивать, справедливо посчитав, что при виде ожившего мертвеца многие бы повели себя совсем не как герои. Одно дело – нормальный враг, другое дело – нечто, восставшее из могилы.
– И что? – пожал плечами Посвященный.
– Да то, что для хулгу нет разницы, мертвяк или живой перед ним. Он ходячих мертвецов воспринимает, как само собой разумеющееся. Вы же не визжите с испугу при виде воробья?
– Так ни к чему и не пришли, – вздохнул Кулик. Рысь с упреком посмотрела на него.
– Почему же? Мы точно узнали, что среди вас трое не хулгу. Уже неплохо. Что еще посоветую: никогда никуда не ходите поодиночке. Следите друг за другом и не стесняйтесь быть подозрительными. Все должны понимать, какая угроза над родом. Поняли? И вот вам мой дар.
Она протянула шар из обожженной красной глины размером с яйцо куропатки Кулику. Тот осторожно взял его и посмотрел на Рысь, всем видом вопрошая, что это за штука и зачем нужна.
– Четверо Посвященных не справились с вашим хулгу. Я попробую справиться. Но я живу на острове и переселяться в ваше птичье селение не собираюсь. Потому, как опознаете хулгу, разбейте это яйцо. Пойдет белый вонючий дым, я его или увижу, или почую и приду на помощь, убивать хулгу. А теперь мне пора идти. Ястреб?
– Чего?
– Пойдем, проводишь меня.
Рысь поднялась, и только тут Ястреб заметил, что она некрепко держится на ногах. Далее, когда она повернулась к нему и закинула на лицо череп медведя, он успел заметить, как она закусила губу, явно претерпевая сильную боль.
Ястреб мгновенно вспомнил, что, когда островной дух протянул глиняный шар Кулику, рукав ее льняной рубашки слегка отошел, оголив локоть. Там виднелся зловещий черно-синий след. Именно туда впилась своими ногтями Совка, когда ее упокаивали на острове.
Охотник втянул запах, ощутив идущее от ран ядовитое испарение. Рысь перехватила его взгляд и одним выражением глаз попросила молчать. Ястреб понимающе кивнул и просто встал рядом.
– Я провожу тебя.
Глава 6. Бег по кругу
1.
Они вышли из селения и некоторое время двигались по тропке рука об руку. Но за первым же поворотом, когда им в спины перестали смотреть родичи, Ястреб сгреб Рысь и взгромоздил себе на плечи. Та не особо сопротивлялась, даже села удобнее, болтая ногами. Охотник упрекнул свою ношу:
– И какая нужда переться к нам раненой? Для бестолковой беседы?
– Я увидела Посвященного и шамана. Многое стало понятным. Многое непонятным, – таинственно сообщила Рысь.
– Чего с рукой? Отвалится теперь?
– Нет. На Кладбище Шаманов есть теплые целебные ключи. Схожу туда пару раз – и все пройдет.
– Корни попутно…
– Да помню я про твои корни, помню. Тут другое дело есть. Пока тебе одному говорю, держи себя осторожнее и с шаманом, и с Посвященным.
– Они все-таки могут быть хулгу? – недоуменно спросил охотник.
– Они люди. Но зреет у меня мысль, что неспроста хулгу появился.
Ястреб остановился. Поднял глаза вверх, посмотрел в лицо Рыси. Та сняла личину и озирала окрестности, глубоко задумавшись.
– Ничего не понимаю.
– Я тоже, – похлопала она Ястреба по плечу и сказала, чтобы шел дальше.
Они некоторое время молчали, но едва Ястреб начал заворачивать в сторону реки, где был остров Рыси, та внезапно попросила идти к месту столкновения хулгу с Посвященными.
Через некоторое время они добрались до полянки у разрушенного моста. Тут Рысь соскочила со спины Ястреба, откуда только силы взялись – сразу же принялась нарезать круги по месту боя, расспрашивая у охотника, где и что было раньше.
Люди из рода Орла похоронили Посвященных здесь же – собственное родовое кладбище было для чужаков запретным. Хоронили быстро, торопясь поскорее уйти с этого нехорошего места. А что оно нехорошее, видно простым взглядом: вокруг так и осталась пыльная угольная чернота, что прилипала к ногам, если пройдешь по ней.
Ястреб внезапно вздрогнул.
– Слушай, а эти, мертвые Посвященные… они…
– Вот это самое интересное в истории, – кивнула Рысь, с полуслова поняв, что он испугался, как бы Посвященные не поднялись со своих могил. – Посвященные заповедуют души Мруне, и никто их тела после смерти не может взять для своих нужд. Ни хулгу, ни злые духи. Но сегодня ночью ко мне в дом приплыл на бревне один из Посвященных. Мертвяк.
– Это был не настоящий Посвященный, так? – догадался Ястреб.
Про подробности схватки Рыси с мертвяком он не стал расспрашивать. Раз она тут и вполне живая, значит, схватка прошла успешно. Еще немного поразмышляв, охотник добавил:
– Наверное, одной очень скучно жить, да и опасно. Без надежного мужчины рядом.
– И что ты предлагаешь? – в упор спросила Рысь. Ястреб слегка замялся. Тогда она весело засмеялась и пошла к берегу.
– Я не напрашивался к тебе в дом жить! – беспомощно крикнул Ястреб ей в спину. – Ты так-то девка видная, умная и вообще красавица, даром что волосы порезанные! Но у меня мать больная лежит, не до переселений, и вообще – ты же островной дух!
– И чего если даже дух? – искренне удивилась Рысь, так и не обернувшись.
– Как это чего? – удивился Ястреб. – Знаешь, сколько у нас историй ходит про охотников, которые с духами любились, а потом у них рождались разные чудища?!
Он заметил, что говорит в пустоту: Рысь спустилась по тропке и пропала из вида у самого берега. Ястреб окликнул ее, она не отозвалась. Ястреб подошел ближе и заметил ее спину у самой кромки воды.
– Чего, обиделась, что ли? – осторожно спросил.
– Ты что-то сказал? Не слышала, – отозвалась Рысь. – Ага, это забавно.
Она победно выпрямилась и указала на подножие моста.
– Видишь?
– Вижу. Моста нет.
– Сюда смотри, охотник. Следы видишь?
Ястреб внимательнее вгляделся в место, указанное Рысью, и сразу понял, что она имеет в виду.
– Мост не сам упал, – догадался он. – Его подрыли.
2.
На следующий день Ястреб с утра по привычке поднялся и ушел на охоту, побродил по округе, ничего не добыл, впрочем, особо его дичь не интересовала. И когда на тропе попался зазевавшийся барсук, Ястреб просто пнул его в сторону, чтобы не мешался.
Ноги принесли его к острову Рыси. Сама она сидела на берегу и ловила рыбу с помощью удочки. Наживкой служили куски тайменя: чешую она с него сняла, не пропадать же мясу. Наживка была наколота на костяной крючок, который в свою очередь крепился на конце длинной лески из конского волоса. А чтобы кидать ее подальше и быстро выдергивать, другой конец лески был привязан к длинной ивовой ветке. Болтая ногами над обрывом, Рысь аккуратно закидывала наживку рядом с двумя валунами, торчавшими из воды лишь верхней частью.
Ястреб, не здороваясь, присел рядом и с интересом посмотрел на занятие Рыси. Рыбаки селения обычно ловили на сети или гарпун. А вот так, столь мудреной снастью, никто даже не пробовал. Хотя, казалось бы – взять прут подлиннее и скрутить лесу покрепче. Рыба глупа и бестолкова, торопливо жрет все подряд, боясь, что еду украдут другие рыбы, и потому легко станет добычей умного человека. Или островного духа.
– Сама придумала?
– Нет, конечно. Горные люди. Они иногда приходят на Кладбище Шаманов с той стороны долины, там, где перевал.
Ястреб повалился спиной на мягкую траву, подставляя тело яркому солнцу.
– Какие они, горные люди?
– Да как и все, только ноги у них врастопырку, ходят, будто промежность натерли. И очень широкие в плечах.
– Я не об этом. Я про повадки.
– Рисовать любят. Пожрать любят. Ленивые донельзя.
– Да уж. Только лентяи могли придумать такую занятную штуку для рыбалки. Лишь бы в воде не мокнуть.
Рысь пожала плечами и философски ответила:
– Лентяи вообще много такого полезного придумывают. Может, и гарпуны с сетями придумали те, кому было лень ловить рыбу за хвост. А копья и рогатины придумали трусы, которые боятся давить медведей голыми руками.
– Ха-а! – оскалился Ястреб. Но возразить ему было нечем, хотя он и подозревал, что девушка где-то в чем-то его обидела своими словами. Понять бы, где и в чем. Но трусом он себя не считал, даже притом, что бил крупного зверя именно копьем. Ведь идти на разъяренного медведя с голыми руками не трусость, а дурость. У косолапого когти, что кинжалы, да в пасти клыки с палец! А башка вообще дубовая – попробуй пробить топором, все равно, что об камень лупить. Уж про мамонта или шерстистого носорога и говорить не стоит.
Легкий ветерок шевелил листья на прибрежных ивах, и на некоторое время Ястреб отвлекся, наблюдая за ними.
– А что говорят духи про ветер? Он правда получается из-за того, что деревья ветками шевелят? Или потому что воздух – как вода, только такая своеобразная, сухая? Вот в воде от течения тоже водоросли постоянно шевелятся.
– Откуда я знаю, что говорят духи, – отозвалась с раздражением Рысь, резко подсекая удочку. Леска натянулась под грузом невидимой рыбы, затем ослабла и легко пошла вверх. Добыча сорвалась. Рысь заменила объеденную наживку на крючке и закинула снова.
– Странно, что ничего про хулгу не расспрашиваешь.
– А чего тут расспрашивать? Его просто надо отыскать.
– Дурак, – отозвалась Рысь. Но как-то обыденно, незлобно, потому Ястреб даже не обиделся.
– Это почему я дурак?
– Ты видел, что мост подрытый? Слышал от меня, что один из Посвященных оказался обычным человеком?
– Ну видел и слышал.
– Ничего от этого в уме не соединилось?
– Ой, говори понятнее. Вечно какие-то загадки и недомолвки. Что должно в уме соединиться?
– Да то, дурень, что старый шаман не превратился в хулгу по случайности. Кто-то нарочно все подстроил.
– Зубр! – тут же нашел виновника Ястреб.
Рысь позволила себе отвести взгляд от снасти, чтобы воззриться с легким удивлением на охотника.
Тот уверенно продолжил:
– Ну да, Зубр. Он, наверное, сговорился с умирающим старым Быком. Тот, видимо, умирать не хотел полностью, вот и сказал, чтобы Зубр сделал его хулгу.
– "Видимо", "наверное", – поморщилась Рысь. – Все это твои догадки да придумки. Точность нужна. А чтобы точно что-то существовавшее знать, нужно на что-то существующее опираться. Вот зачем тогда Зубру вообще звать Посвященных, если он злодей? Умер бы старый шаман по-тихому, на первую же луну превратился в хулгу, и вся недолга.
Ястреб сразу поник.
– Ну да. А тогда… Посвященный! Он, гад, меня за хулгу посчитал и потому, скорее всего…
Охотник замолк, с интересом оглядываясь.
– Чего не договариваешь? – спросила Рысь, уже приготовив доводы против объявления Посвященного сообщником хулгу.
Ястреб махнул в сторону леса за рекой.
– Там, похоже, Кабаны кого-то малтузят. Запах у неизвестного очень странный. Видать, и есть горный человек.
Рысь перекинула снесенную течением наживку. Равнодушно ответила:
– Да и пусть. Надеюсь, горный человек им пару черепов порасшибает, прежде чем они его забьют и сожрут.
– Сожрут?! – не понял Ястреб. – Как так-то? Жрать человека? Они же не хулгу какие-то!
– Черные Кабаны не считают горных людей человеками. Горный человек для них – обычная дичь, даром что рисовать умеет и о двух ногах. Их вожак Живоглот вообще с кожи горных людей себе одежку делает. А ты думал?
Рысь повернулась к охотнику, намереваясь что-то еще сказать, однако Ястреба на месте не оказалось.
3.