- Сбежать! - Священник покраснел. - Когда там стража, подъемные решетки, рвы и львы? Не думаю. - Он нахмурился, прикидывая. - А если этот парень сбежал, зачем возвращаться в Тауэр? С его деньгами он мог сесть на ночное суденышко, идущее до Франции, и к рассвету быть в безопасности. - Священник взял одну из Сибберовых страниц. - Мне нравится эта строчка, - сказал он, сдавленно посмеиваясь. - "Прощайте, принцы, похоронный звон по вам - он слаще музыки моим ушам".
- Льщу себя надеждой, что умею заставить фразу заиграть новыми гранями, ваше преподобие. - Сиббер обмакнул перо в чернильницу. - Мне нужно работать, графиня. Мы писатели! Вы же знакомы с нашей кухней. Особенно в моем случае, когда на меня свалилось это дополнительное бремя - играть в труппе, в которой за одну неделю пришлось заменить двух ведущих актрис и над которой висит угроза закрытия, исходящая от алчущего доходов филистера.
Графиня вернулась в артистическое фойе. Актеры находились здесь всю ночь. Кроме того, было очевидно, что никто из них даже не знает о смерти Ребекки. Но если она не ошибается, у Сиббера, бесспорно, имеются какие-то связи с малоприятным лордом Рейкуэллом.
Графиня и Элпью решили поговорить с книготорговцем, прежде чем подняться наверх и обследовать квартиру Ребекки. В конце концов эта угрюмая Сара все равно сунет свой нос во все углы.
Над дверью магазина раскачивалась под порывами ветра вывеска "Медная змея". Внутри было темно и пыльно, книги стояли на полках вдоль стен, лежали стопками на полу.
- Чем могу служить? - Хозяин оторвался от газеты.
- Мы ищем Ребекку Монтегю.
- А, это наверху.
- Да нет. Она не явилась в театр...
- Ах да, я же только что прочитал. - Он порылся на столе и выхватил экземпляр "Глашатая". - Сбежала с каким-то типом. - Книгопродавец бросил взгляд на женщин. - Прошу меня простить. Я не всегда покупаю этот листок, но иногда, знаете ли, так приятно приправить свой завтрак каким-нибудь скандальчиком. А где искать скандал, как не в "Глашатае". - Он положил газету. - Если говорить о профессиональной стороне дела, то я часто думаю, что принял неверное решение. Эти книги не расходятся, как раньше. "Максимы" де Ларошфуко и "Мемуары" мадам д'Олнуа расхватывали как горячие пирожки, и даже поэзию и пьесы мистера Ли и мистера Драйдена сметали с полок быстрее ветра. Но теперь я дошел до того, что запасаюсь старыми книгами по самосовершенствованию и шарлатанскими брошюрами типа "Откроем кладовку хозяйки; рекомендации по правильному питанию семьи и созданию уютного домашнего очага", "Волшебные способы ухода за вашим садом", "Загадки таинственной болезни". Только они и продаются, причем с бешеной скоростью. Они и газеты. - Он похлопал по "Глашатаю". - Да, газеты. Нравится вам это или нет, но книги умерли, и будущее за газетами.
- Ну а Ребекка Монтегю? Не обратили внимания, что там происходит в ее комнатах?
- Вчера вечером я видел, как от нее выходил какой-то субъект. Странного вида, с длинными черными усами, как у турка. Темно было, поэтому я плохо его разглядел. Он нес большую сумку. Но, кажется, пустую. Вскоре после этого я как будто видел ее...
- Ребекку?
- Точно не скажу. Но это была женщина в темном плаще и капюшон накинула.
- Когда это было?
- Очень поздно.
- А больше никто не приходил и не уходил?
- Вы пришли что-то купить? - Книгопродавец сложил на груди руки и сердито посмотрел на графиню. - Или что-то вынюхиваете?
- Сколько это стоит? - Графиня, не глядя, взяла книгу из соседней стопки и протянула торговцу.
- Два шиллинга.
- Я возьму. - Графиня улыбнулась, когда он принялся заворачивать книгу. - Вы говорили...
- Что немного позже слышал шаги - кто-то поднимался и спускался. Но это мог быть кто угодно. Хотя поступь легкая, как у ребенка. Скорее всего приходила эта неряха-служанка.
Торговец вручил графине завернутую книгу.
- Она включает все... - Хозяин лавки украдкой глянул на покидавшую его заведению графиню и крикнул: - Вот увидите - спросом пользуются только непристойности и скандалы! Если бы я торговал такой продукцией, то разбогател бы.
- Лампоне! - прошептала графиня, когда женщины на цыпочках стали подниматься на второй этаж. - Мы видели, как он заходил, торговец видел, как уходил. Возможно, он искал Ребекку и, не найдя, пошел на встречу с ней в парк.
- Но он говорит, что Ребекка вышла после Лампоне. Неужели она все время там пряталась, пока мы разговаривали с Сарой?
Графиня толкнула входную дверь и посмотрела в холл. Все было тихо. Она заглянула за дверь. Зеленый плащ исчез.
- Где она могла прятаться, когда мы здесь были?
- Под кроватью. Где угодно. В чулане или в гардеробе.
Они открыли дверь в гостиную. Со вчерашнего дня здесь явно кто-то побывал. И явно не с добрыми намерениями.
Комнату обыскали. На полу были разбросаны бумаги, книги скинуты с полок, столы и стулья опрокинуты. В столовой их ждала та же картина, за исключением одной детали: пропал сундучок с чаем. Элпью побежала к буфету и открыла его. Пусто.
- Кто все это забрал? Сара?
Графиня выдвигала ящики. В них как будто бы никто не рылся.
- Странно, что на это не позарились.
- Может, тут потрудился таинственный любовник Сары?
- Или гораздо более зловещая фигура? - Графиня посмотрелась в одно из многочисленных зеркал. - Давай-ка заглянем в спальню.
Элпью распахнула дверь. В комнате было белым-бело из-за слоя перьев на полу. Разрезанные валики валялись в кучах пуха. Синий, травчатого бархата полог вокруг кровати был задернут. Перины стянуты с кровати и как попало брошены на полу.
Элпью и графиня переглянулись. А вдруг кто-то прячется на кровати, дожидаясь момента, чтобы выпрыгнуть на них с топором?
Из ящика у двери Элпью взяла прогулочную трость и стала осторожно продвигаться вперед, выставив палку перед собой на манер рапиры. Остановившись чуть поодаль, она подцепила и приподняла полог, чтобы можно было заглянуть внутрь.
Женщины немного подождали.
Никакого движения. Никто не бросился на них с топором. Элпью и графиня подкрались с двух сторон и заглянули.
Покрывала, одеяла и бархатные шторы были высокой грудой сложены в центре кровати. И с вершины этой мягкой горы на сыщиц таращилась безумными глазами искаженная судорогой голова Ребекки.
- Тьфу! Тьфу! Тьфу! - Графиня раскрыла веер и принялась обмахиваться.
Элпью уронила трость и ухватилась за столбик кровати, чтобы не упасть.
- О Господи, миледи. Какой ужас!
Они попятились.
- Что нам делать?
- Я бы сказала, - заявила графиня, продвигаясь к двери, - что нам нужно побыстрее отсюда убраться. Мы, вероятно, смогли бы объяснить свое присутствие рядом с телом, когда оно было найдено, но, оказавшись первыми в том месте, где обнаружена голова, мы превращаемся в главных подозреваемых.
Не прошло и получаса, как они уже сидели на кухне у себя дома на Джермен-стрит. Годфри был на улице - засел в нужнике.
- Ну и денек! Сообщить страже, что мы нашли голову?
- Если мы это сделаем, тот глупый продавец скажет им, что видел, как мы поднимались наверх, и все подумают, что эту страсть принесли туда мы.
Хлопнула дверь, вошел сгорбившийся Годфри.
- Значит, это не ночной кошмар? Это действительно случилось? Она мертва.
Глаза у него покраснели, на лице застыло выражение муки, усугубляемое вновь утраченными зубами.
- Боюсь, Годфри, что это правда.
- У кого поднялась рука на такую очаровательную женщину? Покажите их мне, они у меня узнают. - Прошаркав к очагу, он подвесил над огнем чайник. - Кто-нибудь хочет чая?
- Да, пожалуйста.
Графиня вспомнила о другом страшном открытии. Годфри поставил чайник с кипятком рядом с заварочным чайником, который уже подготовил и перенес на стол.
- Сахар? - Он расставил вокруг заварочного чайника три чашки.
- Да, спасибо. - Элпью пошла в кладовку за сахарной головой.
- Годфри, ты должен не показывать виду. Помни, никто, кроме нас - и убийцы, - не знает, что Ребекка мертва. А констебль ищет владельца твоей вставной челюсти.
Застонав, Годфри отвернулся и тоном, указывавшим на то, что он хочет сменить тему, произнес:
- Этот тип приходил снова.
- Тип? - Графиня придвинула свой стул к столу. - Не лорд Рейкуэлл?
- Нет-нет. Старик. Он появился в тот день, когда Ребекка только сюда переехала. - Годфри осторожно помешал в заварочном чайнике. - Он стоит тут день и ночь, глядя на ее окно.
Заметив, что у нее до сих пор дрожат руки, графиня недовольно хмыкнула.
- Как странно.
Элпью положила сахарную голову на стол, отколола кусок и раздробила его на маленькие кусочки, молясь, чтобы это оказались не приставы с очередной убийственной новостью для графини.
- Я до этого сидел в ее комнате, размышлял, смотрю - он. Я подумал, что это, верно, сборщик налога на бедных или констебль, проверяющий дома по распоряжению властей, а может, просто зевака, рассматривающий дома в Сент-Джеймсе. Но, заметив, что я его разглядываю, он отвернулся и зашагал прочь. - Годфри стал разливать чай. - Вряд ли это кредитор из лавки готового платья, пришедший за долгом.
- Годфри, я была бы очень признательна, если бы ты запомнил, что я не покупаю одежду в кредит. Вся она сшита на заказ.
- Кто бы спорил, - отозвался Годфри, глядя на обтрепанные манжеты и протертые локти графининого платья. - Кто уж он там, я не знаю, но он замышляет что-то неладное. Это уж точно.
Графиня и Элпью взяли чашки и одновременно помешали в них.
Все трое сделали по глотку чая.
- М-м-м, - протянула Элпью, гадая, могли этот таинственный мужчина быть агентом мирового судьи, посланным наблюдать за домом после смерти Анны Лукас. - Восхитительно.
- Обожаю чай, - заявил Годфри.
- Должна признаться, и я тоже, - поддержала графиня.
- Да, - согласилась Элпью, - с чаем ничто не сравнится.
Все трое удовлетворенно кивнули. Графиня уставилась в чашку и ахнула.
- Чай! - вскрикнула она и с размаху поставила чашку на стол, расплескав содержимое. - Откуда у нас деньги на чай? Годфри, я надеюсь, ты не потратил на него все наши деньги, отложенные на хозяйство! Мы можем обойтись без этой роскоши. За несколько чашек чая мы могли бы купить бочонок устриц.
- Успокойтесь. - Годфри встал и направился к двери. - Это бесплатно. Пойдемте, я покажу.
Графиня и Элпью последовали за ним в переднюю гостиную. Элпью украдкой глянула в окно. На улице никого не было. Она поежилась. Возможно, странный наблюдатель видел, как они уходили вчера вечером, проследил за ними до парка и пришел к выводу, что Ребекку убили они.
- Вот! - Годфри сдернул кусок красивой, незнакомой графине камчатной ткани с большого деревянного ящика, засунутого под стол, который стоял за дверью, и приподнял крышку. - Смотрите!
Графиня подошла поближе. Ящик был полон чая. Она взяла несколько листочков и растерла их, прежде чем понюхать.
- Черный порох!
Элпью отпрыгнула от окна, приготовившись бежать.
- Нет, мадам, вы ошибаетесь. - Годфри взял горсть листьев. - Это не порох. Это чай.
- Да, да, болван. Это очень дорогой чай, который называется "Черный порох". Есть еще зеленый чай. Оба их подают только в лучших домах. Лордам, леди, особам королевской крови... Должно быть, он стоит целое состояние. - Она опустила крышку, положила на место ткань и повернулась к Годфри. - Итак, сударь, откуда он у вас?
- Я его принес, - ответил Годфри.
- Ты! - Элпью вытаращила на него глаза. - Как ты мог...
- Когда? - резко спросила графиня. - Как давно он здесь?
- После вечера памяти Анны Лукас. Он был в карете Джемми, и Ребекка попросила принести его сюда. Так мы и сделали, и спрятали его тут, подальше от чужих глаз.
- И кто тебе разрешил его брать?
- Ребекка, миледи.
- Ребекка! - Графиня на минуту задумалась, но потом вспомнила о заваренном чае и вернулась на кухню. - Так не дадим же пропасть этому самому ценному чаю. - Она сделала глоток. - Остается только надеяться, что больше никто не знает, что у нас в передней гостиной хранится такая ценность.
- Было темно, когда мы его заносили. - У Годфри задрожала челюсть. - Бедная леди.
- Итак, Годфри, твоя задача не спускать глаз с этого ненормального, который наблюдает за нашим домом. - Графиня видела, что Годфри вот-вот расплачется, и решила, что активная деятельность пойдет ему только на пользу. - Если он придет снова, попробуй прижать его к стенке. Узнай, кто он. Проследи за ним до его дома, если потребуется. Разберись, чего он хочет. - Графиня не удержалась и зевнула. - У меня слипаются глаза. Отправляюсь в объятия Морфея хотя бы на часок.
Немного подремав у очага, Элпью и графиня пошли в Сент-Джеймсский парк и уселись на скамейку под деревом рядом с прудом Розамунды, откуда открывался прекрасный вид на то место, где прошлой ночью они обнаружили тело.
Вода поблескивала под лучами солнца. Прогуливались, глядя друг другу в глаза, парочки. Бегали, играя в догонялки, дети. У кромки воды лаяла на уток собака. Гуси щипали траву, в тени дерева укрылся олень. Рядом с Пэлл-Мэллом сидели в ряд молочницы и доили коров, продавая кружками теплый белый напиток.
У ног Элпью охорашивалась дикая утка. Отряхнувшись, она заковыляла назад к воде.
- Днем все кажется совсем другим.
- Две актрисы, - произнесла графиня. - Обе обезглавлены ночью. Только ли это их объединяет? Кому понадобилось их убивать? И одну, и другую.
- Если актеры репетировали всю ночь, я думаю, мы можем снять с них подозрения. - Элпью откинулась и устремила взор на распускавшиеся на ветках листья. - Хотя это такая подлая публика.
- Возможно, они все заодно в этом деле.
- Невозможно, мадам. Актеры ненавидят друг друга и не способны держать язык за зубами.
- Ты права, Элпью. Честно говоря, мне кажется, что в обоих убийствах виновен Рейкуэлл.
- Потому что ненавидит актрис или женщин?
- А вдруг он с самого начала положил глаз на Ребекку? Если Ребекка и Анны были так близки, как клянется Джордж, не мог лорд Рейкуэлл избавиться от Анны, ослабив тем самым решимость Ребекки? А когда Ребекка ему отказала, он все равно женился на ней обманом. Возможно, его неотвязные домогательства и вынудили ее попросить убежища в моем доме. Может, он прислал записку...
- Один момент, мадам. Зачем Рейкуэлл хотел жениться на Ребекке? Из-за ее денег?
- Конечно.
- Но, несмотря на все эти разговоры о деньгах, она жила в съемных комнатах. Работала не в самой известной труппе. И дочерью прославленных или титулованных родителей она не была...
- Как мы говорили, ее отец был адвокатом. Адвокаты же всегда богаты. Только они и наживаются на пожарах, голоде и моровых поветриях. Поэтому давай узнаем в суде или в коллегии юристов гражданского права. У них должны быть списки адвокатов, получивших разрешение на работу. А в суде по делам о наследстве должна храниться копия его завещания. И его фамилия наверняка Монтегю.
- Не обязательно, мадам. А если она уже была замужем?
- Нет. Если она была замужем, то могла опротестовать брак с Рейкуэллом на основании двоемужия.
- Она могла овдоветь.
- Черт, Элпью. Ты права. Это слишком извилистый путь. Надо найти эту противную девчонку Сару. Она наверняка знает ответ.
- Но у нас мало времени, если завтра она отплывает в Новый Свет. - Элпью поднялась. - Надо пойти к любовнику девицы, синьору Лампоне.
Итальянец проживал в больших апартаментах в Кокин-Хоул-корте с видом на нижние переулки Мурфилдса. Элпью постучала. Они подождали. Она постучала еще раз.
- Интересно, мадам, а мы не опоздали? Возможно, он уже на пристани, садится вместе со своей мисс на судно, идущее в Америку. Устраивается в каюте...
Послышались шаги, и дверь распахнула какая-то фигура, с головы до ног закутанная в белое.
- Che orrore! О cinquecento cosi di fare! Avanti!
- Чего он болтает? - Элпью посмотрела на графиню.
Припомнив голос Гортензии Манчини, одной из любовниц Карла, и как можно лучше изобразив итальянский акцент, графиня обратилась к итальянцу на его родном языке.
- Синьор Лампоне, per favor?
- Si! Si! Mi chiamo Лампоне.
- Да, да. - Графиня начала терять терпение. - Где синьор Лампоне?
- Sono Лампоне! - во весь голос гаркнуло белое существо.
- Ah Sicilia! Veleni mia! - воскликнула графиня, старательно имитируя фразы, которые, как она помнила, кричала в раздражении Манчини. - Banditti mia! Assassini mia!
- Al diavolo! О чем это вы? - гаркнул Лампоне, чтобы только заставить графиню замолчать. - Я Руджеро Лампоне. А вы кто, черт вас дери?
Графиня всмотрелась, черты лица действительно показались ей знакомыми.
- А почему вы побелели? - спросила Элпью, касаясь его потрескавшейся кожи.
- Avanti. Идемте. Идемте. - Он побежал назад, графиня и Элпью последовали за ним.
Его студия тоже оказалась белой. На полулежали пустые формы, а в каждом углу стояли причудливые фигуры, задрапированные огромными кусками ткани.
- Гипс! Гипс! - крикнул Лампоне, помешивая палкой в большом котле, наполненном чем-то белым. Он потрогал бок кастрюли. - Mamma mia! - Подхватив котел, он разлил жидкость, похожую по густоте на сливки, в подготовленные формы.
Графиня увидела ведра с водой и стоявшие рядом с ними мешки с гипсом.
- Вы очень заняты, синьор Лампоне?
- Очень, очень занят. Я устраиваю выставку.
Элпью расхаживала по комнате, рассматривая рисунки с тщательно изображенными Страстями: Плач, Острая боль, Презрение, Ненависть, Ужас, Страх, Отчаяние, Удивление, Любовь...
- Синьор Лампоне... - Графиня попыхтела. - Где ваша любовница? Ваша возлюбленная?
Лампоне замер.
- Почему вы спрашиваете?
- Это важно. Нам нужно поговорить с вашей любовницей.
Лампоне воздел руки и разразился потоком итальянских восклицаний. Прошел в угол студии к подножию пыльной, заляпанной краской лестницы и крикнул, обращаясь наверх:
- Gioiello! Сокровище мое! - Лампоне вернулся к своим формам и принялся ожесточенно стучать ими по деревянному полу. - Моя ненасытная похоть сейчас спустится. А я должен работать.
Графиня переместилась к Элпью, стоявшей у лестницы.
- Что? - На верхней ступеньке лестницы появился человек, закутанный в простыню, и стал спускаться, опустив голову и протирая со сна глаза.