***
- Графиня, какая приятная неожиданность. - Констебль провел их в холл. - Так что случилось? Кража со взломом? Разбойники на мирных улицах Сент-Джеймса?
- Нет, констебль, - сказала графиня. - Мы пришли в связи с телом женщины, которое нашли в парке прошлой ночью. Нам кажется, мы можем опознать убитую.
- Ах да, дама в зеленом плаще. - Он понизил голос. - Я бы не стал так уж волноваться на ее счет. Это верно, миледи, ее убили, но...
- Но что?
- Я бы не стал связываться с подобными ей. Эти шлюхи сами напрашиваются на неприятности. Невозможно рыскать в поисках мужчин в уединенных местах и не пострадать.
- Но...
- Во всяком случае, я убежден, даже лучше, что она умерла. Можно сказать, слава Богу - отмучилась.
- Простите, констебль, я не совсем вас понимаю.
- Ей все равно уже оставалось немного! - Графиню чуть не свалило с ног прогорклое дыхание констебля, зашептавшего ей в лицо. - Вопрос нескольких недель, мне сказали, и мы так и так получили бы труп.
- Констебль, я понятия не имею, о чем вы говорите. Почему она должна была умереть?
- Потому что не смогла бы больше жить.
- Вы хотите сказать, ее преследовали? - Элпью вспомнила о человеке, который, по словам Годфри, следил за их домом. - Ее убийца все равно настиг бы ее?
- В каком-то смысле да.
- Что ж, констебль, окажите нам любезность, назвав имя злодея. Надеюсь, вы засадили его под замок?
- Вы не поняли, мадам. Я говорю, что она все равно умерла бы, это правда, но ее убийца - не мужчина...
- Женщина? - ахнула Элпью.
- Она была разрушена, миледи. - Нахмурившись, констебль зашептал графине на ухо. - Французским подарком, мадам, неаполитанской язвой. - Он выпрямился. - А если по-английски, графиня: люэсом!
- Я отказываюсь понимать вас, сударь. - Графиня отодвинулась и прочистила ухо, забрызганное слюной констебля. - Пообещав английский язык, так и скажите по-английски.
- Простите, миледи, да, конечно. По-английски. Ну, понимаете, умершую, может, и убили, но, по словам хирурга, который осматривал тело, в убийстве не было необходимости.
Графиня уставилась на констебля в полном недоумении.
- Несчастная женщина, - продолжал он, - все равно вскоре умерла бы и без помощи убийцы, ибо у нее была последняя стадия испанской оспы!
- Испанская оспа! - тихонько воскликнула Элпью. - Вы хотите сказать, что у нее был сифилис?
- Насквозь проедена им, леди. - Констебль скривился от отвращения. - Мы поняли это, едва сняли с нее одежду. Никогда не видел тела в таком жутком состоянии. Нарывы, язвы... ф-фу! - Он передернулся.
Ребекка поражена сифилисом! Графиня была не в состоянии в это поверить. Как могла такая умная и красивая девушка допустить, чтобы с ней случилось нечто подобное? И такая новость оскорбит ее память. Графиня увлекла Элпью к двери.
- Я ошиблась, констебль. Леди, которую мы ищем, не может быть той, о ком вы говорите. Идем, Элпью. Простите, что отняла у вас время, сударь.
Дождь лил как из ведра. Накинув капюшоны, графиня и Элпью прижались друг к другу.
- Непредвиденный поворот, графиня. Почему вы ему не сказали?
- Ребекка мертва, но она была знаменитостью. Думаю, что, сообщив констеблю, чье это тело и кто, следовательно, был заражен сифилисом, я лишь дам жителям Лондона совершенно необязательную пищу для пересудов.
Элпью, осознававшая всю иронию такого решения (потому что разве они с графиней не зарабатывали себе на жизнь распространением подобных историй), тем не менее согласилась, прикидывая, не придержит ли графиня эти сведения для читателей "Глашатая", с тем чтобы опубликовать их попозже.
- Я волнуюсь за Годфри. - Графиня нетвердой походкой двинулась под дождем дальше. - Его первого мы должны оградить от этой ужасной новости. Пока он хотя бы не оправится от первого удара.
Остаток пути они шли молча. Добравшись до Джермен-стрит, сыщицы обнаружили Годфри, прятавшегося в подворотне на некотором расстоянии от их дома. Старик выскочил и преградил женщинам путь.
- Он снова здесь! Тот соглядатай! - Годфри мотнул головой.
Прищурившись, графиня разглядела мужчину в длинном плаще и грубой войлочной шляпе, стоявшего под проливным дождем и не сводившего глаз с окон второго этажа в доме графини.
- Господи, мадам, - Элпью схватила графиню за руку, - я его знаю. Это чокнутый из театра. Он забрался в дамскую гримуборную... зовут его Никам.
- Ты уверена, Элпью? А ты, Годфри, уверен, что это тот самый человек, которого ты видел под нашими окнами?
- Это точно он.
- Значит, это один и тот же субъект. - Графиня притаилась в подворотне, выглядывая на улицу. - Мне казалось, что принят закон, запрещающий мужчинам проходить за кулисы?
- Да, но он как-то проник туда. В разгар спектакля, мадам. Я помню, что Ребекка испугалась, и я его выпроводила. Но он явно со странностями. Следит за ней. Он сам в этом признался.
- Идемте, друзья мои, лучше поговорим с ним и выясним, почему он торчит здесь целыми днями, разглядывая наши грязные створчатые окна. Элпью, обогни церковь и отрежь ему дорогу с той стороны.
Элпью бросилась выполнять.
- Так, Годфри, очень важно завести его в дом тихо. Нам ни к чему, чтобы сбежалась стража и схватила нас за нарушение общественного спокойствия.
Через пару минут они схватили и втащили промокшего и ошеломленного мужчину в переднюю гостиную и усадили там. Графиня заперла дверь на ключ, а ключ положила в карман. Годфри зажег свечу.
- Ну? - Элпью, подбоченившись, встала перед задержанным. - Зачем ты следишь за домом миледи? Ты грабитель? Если мы захотим, то можем сдать тебя властям, и ты окажешься в тюрьме. Поэтому, если не хочешь провести эту ночь на каменном полу в Брайдуэлле, давай выкладывай, что ты замышляешь.
- Я тебя знаю. - Он пристально посмотрел на Элпью. - Ты актриса, да? Я встречал тебя с ней.
- С ней? - набросилась на него графиня. - А кто такая "она"? Султанша Месопотамии?
- Она это играла? - Мужчина задумался. - Султанша Месопотамии? Что это за пьеса? Не помню такую.
- Значит, вы называете себя актером, мистер?.. - Графиня улыбнулась. - Простите... как вас зовут?
- Роупер, мадам. Никам Роупер.
- Так вот, Никам... надеюсь, вы не возражаете, если я буду называть вас просто Никам?
- Нет. - Мужчина закрутился на стуле. - Куда вы ее спрятали?
- Как я могу ответить на этот вопрос, если мы не знаем, о ком вы говорите?
- Вы знаете о ком... - Мужчина испустил звучный вздох. - О Бекки. О великой Бекки Монтегю.
- Так, значит, это ты? - Годфри бросился к мужчине и схватил его за галстук. - Зачем, о, зачем ты это сделал?
Мужчина схватил Годфри за локти, пытаясь его побороть. Элпью кинулась было их разнимать, но графиня удержала ее, приложив палец к губам и оставив эту парочку мериться силами в мерцающем свете свечи.
- Я ничего такого не делал...
- Тогда что ты задумал, подлая крыса, день и ночь болтаясь около дома моей госпожи?
- Раз так, а чем ты с ней занимаешься? Я знаю, что она несколько раз оставалась с тобой в этом доме. Какие у тебя на нее права? Она моя.
- Моя! - прорычал Годфри.
- Моя! - завопил Никам Роупер.
- Ты прикончил ее, да? - Лицо Годфри потемнело. - Ты пошел в парк и...
Графиня вскрикнула. Было необходимо прервать Годфри, прежде чем он сообщит Никаму, что Ребекка убита. Мужчины тут же повернулись к ней.
- Я только знаю, что с тех пор, как она сюда пришла, я потерял ее из виду. - Никам Роупер заплакал. - Я всегда знал, где она, днем и ночью, в "Линкольнз-Инн" или в Лаймхаусе, но теперь, если только вы не заперли ее на чердаке или не похоронили мертвую под полом, она исчезла с лица земли.
Годфри сильно встряхнул Никама.
- Отпусти его, Годфри. Думаю, мистер Роупер и без того расстроен. - Графиня указала на сундучок с чаем. - Элпью! Приготовь чаю для нашего гостя. Годфри, пожалуйста, помоги Элпью с чайником для воды, ты же знаешь, какой он тяжелый.
Элпью увела Годфри из комнаты и тихонько прикрыла дверь.
- Даже этой ее мрачной девчонки нигде нет. - Никам Роупер тяжело опустился на стул. - Я ходил к ней домой. Но там никого нет.
Графиня присела на соседний стул.
- И как давно вы следите за Бекки, Никам?
- Я не слежу за ней. - Он возмущенно посмотрел на графиню. - Я провожаю ее. Иногда она в одиночку ходит в темные и опасные места, и мне нравится думать, что я ее добровольный личный телохранитель.
- Очень похвально, Никам.
- В смысле, пока она не станет моей.
- Вашей?
- Я ей говорил, писал ей. Если она согласится меня взять, я избавлюсь от своей жены и женюсь на ней.
- Избавитесь? Вы убьете ее или просто потребуете развода?
- Какой смысл с вами говорить? - Никам хотел было встать. - Вы не понимаете.
Графиня действительно совершенно ничего не понимала. Она наклонилась к своему собеседнику.
- Вы упомянули, что она ездила из "Линкольнз-Инн" в Лаймхаус, Никам. Это вы для красного словца сказали?
- Вы никогда о них не слышали? Первый - это театр рядом с конторами юристов, второй - квартал, где полно матросов, сразу за Уоппинг-Уолл.
- Слышала и про тот, и про другой.
- Понимаете, она собиралась выйти за меня. Я мог предложить ей красивый дом. Я живу в Сити, в одном из переулков рядом с Патерностер-роу.
- Как мило!
Графиня знала этот район. Все переулки там были темными отвратительными щелями. Сам Патерностер-роу представлял собой торговую улочку, где обосновались галантерейщики, книгопродавцы и несколько сомнительных таверн. Были здесь заведения с дурной репутацией: гадалки, аптекари, которые специализировались на ядах и любовных зельях, и сводни, с готовностью делавшие аборты, когда составленные ими союзы приводили к нежелательными последствиям.
- Вы там же и работаете?
- Я удалился от дел. - Мужчина повесил голову. - С тех пор как умерла моя жена. У нас был маленький магазин, мы торговали рыбой.
- Рыбой! Чудесно. - Графиня просияла. - Обожаю рыбу. - О чем болтает этот тип? Минуту назад он говорил, что избавится от жены.
- О да, мы торговали самой разной рыбой: лещом, треской, тунцом, палтусом, пикшей, карпом, форелью, угрями...
- Как это, должно быть, увлекательно. - Взяв на заметку несколько новых названий рыб для будущих встреч с мистером Сиббером, графиня остановила Никама, прежде чем он перечислил всех морских и речных обитателей. - Я просто слюной истекаю при мысли о вашей изумительной рыбе. Но вернемся к вашей жене...
- Я не собираюсь говорить о своей жене с такими, как вы. - Лицо Никама помрачнело. - Вы никогда не поймете...
- Тогда давайте поговорим о Бекки. Мы тоже ее потеряли, Никам, и хотели бы знать, когда вы видели ее в последний раз?
- Это было... - Никам нахмурил брови, потирая переносицу большим и указательным пальцами. - Это было вчера. В предыдущий вечер она посетила праздник на "Причуде". Я видел, как она вышла отсюда и села на козлы кареты с парнем, который часто ее возит.
- С Джемми?
- Это он. Довольно приятный человек. Кажется, он какой-то ее родственник.
Графиня кивнула:
- Двоюродный брат.
- Нет, нет. Больше чем брат, я бы сказал.
- Не любовник, часом?
- Возьмите свои слова назад, мадам! - Никам вскочил. - Вы недостойная сплетница. Я не потерплю подобных выражений.
- Простите! - Графиня подняла руки. - Просто из-за ее недавнего брака с лордом Рейкуэллом...
- Этот брак, мадам, фикция. - Стоя у камина, Никам холодно смотрел на графиню. - Я точно знаю и абсолютно уверен, что моя Бекки никогда, никогда не выйдет замуж за такого мерзавца.
- Мистер Роупер! - Графиня подняла подрисованные брови. - Я была свидетельницей. Я лично присутствовала на церемонии.
- Нет, нет, нет, нет, нет и нет. - Никам Роупер поджал губы и решительно покачал головой. - Мне наверняка известно, что Бекки ни за что не вышла бы за этого человека даже под дулом пистолета.
- Любовь - странная вещь, мистер Роупер. Она бросает в объятия друг к другу самых неподходящих людей.
- Я слышал, как Бекки говорила этой бедной несчастной миссис Лукас, как сильно она его презирает. Они с миссис Лукас устроили заговор.
- Заговор? - Графиня подошла поближе. - Ребекка и Анна?
- О, понимаю! Вы об этом не знаете. - Он с непринужденным видом уселся на стул. - Тогда я обладаю над вами властью. Теперь вы будете меня слушать.
- Что за заговор?
- Насколько я понял, он каким-то образом связан с доходом миссис Лукас.
- С ее спектаклем-бенефисом?
- Думаю, да. - Никам Роупер пожал плечами. - Я слышал слово "доход".
- Где проходил этот разговор?
- Как-то вечером, несколько месяцев назад, они сидели на площади за стаканом эля. Немного раньше этот мерзавец уже пронесся по площади со своей шайкой, переворачивая лотки и бесчинствуя, как обычно. Я сидел рядом с актрисами и слышал, как они смеялись, предвкушая, как используют его в своих целях. Выставят круглым дураком и олухом перед его друзьями.
Вошли Годфри и Элпью с чайным подносом.
- Мистер Роупер рассказывает мне о своей рыбной лавке, Элпью.
Годфри расставил чашки и разлил чай, а Элпью положила сахар.
- Похоже, он вел чудесную жизнь в очаровательном домике рядом с Патерностер-роу со своей покойной милой женой.
- Пруденс. Она действительно была милой женщиной. - Никам взял чашку. - Это поистине удовольствие - находиться в кругу поклонников великой Бекки. Вы видели ее в "Прямодушном"? У нее там была великолепная роль Фиделии, которая без конца издевается над своим возлюбленным.
- Вы это видели, - проговорил Годфри. - Я только читал. Но знаю, что она была восхитительна.
- О да. - Никам отхлебнул чаю. - Это была ее лучшая роль. Я наслаждался сценой, где она пирует с матросами. Она очень похоже изображала моряка. Но с другой стороны, Бекки - знаток в этом деле. О морской жизни ей известно не понаслышке.
Элпью и графиня прыснули чаем в чашки.
- Какое отношение Ребекка Монтегю имеет к морским делам?
- Но вы же наверняка знаете. - Никам озадаченно посмотрел на них. - Ее родители связаны с морем.
- С морем?..
- Ее отец был адвокатом...
- Нет. Оба по морской части. Отец был боцманом, а мать отвечала на корабле за продовольствие.
Графиня и Элпью одновременно воскликнули:
- Боцман!
- Поставщик продовольствия!
- Да. Из Лаймхауса. Они так гордятся дочерью.
Поднявшись, графиня в упор посмотрела на Никама.
- Откуда вам это известно?
- Почти каждое воскресенье она туда ездила. Джемми возил Бекки и обедал с ее родителями. Иногда я брал кружку или две пива в таверне по соседству с их скромным домиком и разговаривал с местными жителями. Все они знают Бекки.
На следующее утро Элпью постучала в коттедж при конюшне, в котором жил кучер герцогини де Пигаль. Подкупив его пакетиком чая и пообещав еще, графиня, Годфри, Элпью и Никам разместились в большой карете герцогини и отправились в долгое путешествие до квартала Лаймхаус.
- Мы уже в Шотландии? - крикнула графиня, когда они отъехали на полмили от Тауэра. Она вслух читала надписи на каменных столбах, отмечавших мили. - Рэдклифф-хай-вей, Экзекъюшн-док, Уоппинг-Уолл... Никогда не слышала о таких местах. Кучер знает, куда мы едем?
- Не волнуйтесь, графиня. - Никам выглянул из кареты. - Бекки всегда ездила именно этим путем.
На Шедуэлском рынке слышались крики торговок:
- Кильки, мидии, свиные ножки, серый горох и печеные бараньи головы.
- Слава Богу, мы здесь не едим, - промолвила графиня, обмахиваясь веером и глазея в окно. - Мы углубляемся в дебри сельской местности, Элпью. Я это чувствую.
- Нет, мадам. Уверяю вас, Лаймхаус находится на самой восточной окраине столицы.
- Что это было? - вскрикнула графиня, хватаясь за кожаную ручку, когда колеса кареты перевалились через какую-то большую кучу. - Собака?
- Нет, мадам. Просто здесь очень плохие дороги.
- Безобразие! - Графиня упала на сиденье. - По-моему, вы сказали, что мы едем не в деревню?
Пока они, подпрыгивая, катили по Грейвел-лейн, Элпью не на шутку переживала за карету. Ей совсем не хотелось возиться с графиней, если карета перевернется или потеряет колесо в этих суровых краях. Не улыбалась ей и перспектива искать деньги на вытаскивание и починку кареты. Одна покраска будет стоит целое состояние, не говоря уже о подновлении гербов на дверцах.
Карета покачнулась и опасно накренилась, прежде чем обрести равновесие. Кучер выругался. Элпью высунула голову:
- Все в порядке?
Он указал на проехавшую мимо карету.
- Женщина правит! - проворчал он. - Едет посередине дороги. И слишком быстро.
Элпью проводила взглядом быстро удалявшуюся в сторону Лондона облезлую старую карету и вернулась на свое место.
Чем дальше на восток, тем дома вдоль дороги становились все беднее и беднее. Женщины с младенцами на руках разглядывали катившую мимо них элегантную карету.
- Посмотри на их удивленные лица, Элпью, - обратила внимание графиня. - Можно подумать, они никогда раньше не видели герцогской кареты. Мы словно яркая звезда, только что появившаяся на востоке.
Карета остановилась, затем резко свернула влево - они подъехали к речным верфям.
- Мы уже на месте? - Графиня как будто задерживала дыхание.
- Осталось совсем немного, - сказал Никам.
Графиня с ворчанием бросила на Годфри грозный взгляд.
- Я больше ни минуты не вынесу этой вони! - воскликнула она, разворачивая веер.
- Не смотрите на меня, - попросил Годфри, пиная Элпью.
Графиня принялась лихорадочно обмахиваться.
- Во имя неба, что может так вонять?
- Да что угодно, - ответил Никам. - Дубильные мастерские, пивоварни Шедуэлла или печи для сушки известняка в Лаймхаусе...
- Фу! - зашипела графиня. - Чума на это место. От него несет, как от белья старой проститутки.
- Не говоря уже о литейных мастерских, где делают якоря, гвозди и цепи. Или сараях, где плетут веревки, изготовляют такелаж и шьют паруса... есть еще бойни и солильни, где солят и вялят мясо для дальних плаваний, мельница для черного пороха...
- О, "Черный порох"! - включился в разговор Годфри. - У нас его целый ящик. Очень вкусно.
Никам посмотрел на него как на ненормального.
Справа потянулись доки, заполненные самыми разными судами - от бригов, баркентин, фрегатов и военных кораблей до самых скромных барж, яхт и катеров акцизного ведомства.
- Мне всегда хотелось отправиться в плавание по морю! - вскричал Годфри. - Вы только посмотрите на этих парней, снующих по всем этим фок- и грот-мачтам. Вот жизнь для настоящего мужчины.
Элпью содрогнулась, вспомнив свое путешествие в Америку и обратно.
- Дальше не проехать. - Карета остановилась, и кучер крикнул: - Здесь дорога заканчивается!
Никам выпрыгнул наружу.
- Вот мы и на месте.